В ожидании рассвета

На старом тополе, упёршимся кроной в крышу, показались извилистые тени, отбрасываемые множеством мелких веток, похожих на острые шипы. Этот гигант возвышался над домом, но при этом был каким-то слабым, почти жалким. Видимо, возраст на деревья действует также, как на людей. Когда-то могучее древо превратилось в дряхлого старца, опершегося на старый дом, словно на верного друга.

Два деда, дом и тополь, служили друг другу порой и не давали себе упасть на сырую землю. Витя сердился и в то же время радовался. Воображения сыграло с ним злую шутку, но он облегченно выдохнул. Не было во дворе никаких гигантских шипастых чудовищ. Просто старый тополь.

А вот и крыльцо. Витя подошёл чуть ближе. Видимо, когда-то здесь был навес, но от него остались только два покосившихся столба и гнилая труха, укрывавшая небольшой участок земли подле ступенек. Витя шагал ещё медленнее, чем прежде, он как будто шёл по дну глубокого озера, а вода не давала ему ускориться, давила, укутывала в холод.

Но он не мог идти быстрее. До входной двери осталось каких-то пять метров. Когда Витя шёл по Комсомольской улице, он и представить не мог, что сможет зайти так далеко. Через несколько мгновений он откроет дверь и окажется внутри того самого старого дома, истории про который холодят кровь не только подростков, но и некоторых взрослых.

«Капец» – подумал Витя, сжимая ладонью холодную ручку. – «Полный капец».

Он потянул дверь на себя, но та не поддалась. Неужели закрыто? Совершенно неожиданно для себя Витя отметил, что в его мыслях появились нотки лёгкого разочарования. Неужели всё зря, и он так и не сможет зайти в это странное и пугающее место?

Но стоило ему легонько оттолкнуть дверь от себя, как она тут же совершенно бесшумно распахнулась. Лунный свет вяло пронзил непроглядную тьму, он был слишком слаб для такого мрака. Мрак мгновенно победил, Витя едва смог видеть дальше двух метров начала комнаты, что была за входной дверью.

Он похлопал себя по карманам в поисках телефона. Блуждать по дому в такой темноте не просто глупо, но и опасно. Не так страшны призраки, как перспектива наступить на гнилую доску, провалиться в подпол и сломать себе ногу. Свет яркого фонаря осветил добрую половину помещения и нотки разочарования стали чуть громче.

Внутри ничего не было. Только голые стены и дощатый пол.

С приходом разочарования Витя постепенно обретал и смелость. Он довольно уверенно сделал три шага и оказался внутри этого ужасного дома. Впрочем, сейчас он ему уже не казался таким ужасным. Просто оставленное хозяевами строение. Ничего интересного.

Витя осветил левую стену и единственное, что ему показалось любопытным, были куски старых обоев: некоторые лоскутами свисали со стены и в любой момент могли оторваться. Лёгкий порыв ветра, проникший в дом через открытую дверь, всколыхнул эти куски, они зашатались, большие тени сразу смешались на стенах.

В доме было четыре комнаты, не считая большой прихожей, в которую вошёл Витя. За каких-то десять минут он обследовал все четыре. Помещения были примерно одинаковой площади и представляли собой одинаковое же жалкое зрелище: обшарпанные стены, дощатые полы, провисающие в которых местах потолки. В середине каждой комнаты обязательно с потолка свисал провод с чёрным патроном – лампочек здесь, как и электричества, разумеется, не было.

Витя переходил из комнаты в комнату, освещая белым светом своего фонарика серость дряхлых стен. Не было здесь никаких призраков. Ну, разве что, сам Витя мог быть этим призраком – тихим визитёром, решившим посетить забытое и никому не нужное место.

Огромная металлическая печь являлась единственным, что реально могло вызвать интерес в этом пустом доме. Она была центральной, все комнаты возвели вокруг неё, так что получалось, что часть печки так или иначе располагалась во всех помещениях, кроме прихожей. Её, видимо, пристроили позже. В результате четвёртый угол каждой комнаты не был углом, а представлял из себя полукруглую стенку. Необычное архитектурное решение, но подобное Вите доводилось видеть не один раз, ведь старых домов в посёлке было достаточно.

Пройдя через все комнаты и сделав своеобразный круг почёта по всему дому, Витя снова вернулся в первую комнату. Куклы нигде не было. Думая о Машкиных прелестях и о синяках, которые появятся от ударов Осея, он уже было собрался выходить наружу, как вдруг услышал странный звук. Замерев на месте, Витя принялся шарить по темноте лучом света.

«Кто здесь?» – спросил Витя, как ему сначала показалось, вслух. Но только потом он сообразил, что вопрос задал самому себе в голове. Его смелость в миг улетучилась и страх того, что он здесь не один, кляпом засел в горле.

Ответом стал всё тот же звук, теперь уже более отчётливый. Витя резко развернулся и осветил полукруглый «угол» комнаты. Теперь он совершенно точно понимал, что слышит стук. Металлический.

Кто-то стучал изнутри печки.

Луч света медленно сползал к полу, освещая проржавевшую решётку заслонки. Её, наверное, уже никто не открывал несколько десятков лет. Витя осторожно приближался к печи, сам поражаясь своей смелости. Уже второй раз этот дом пугает его до смерти, но при этом он так и не поддался желанию удрать, куда глаза глядят.

Неужели страх перед расправой Осея перевесил все другие, в том числе и суеверные страхи?

Стук повторился, Витя вздрогнул, но не перестал идти. В правой руке он держал телефон, а левую уже поднимал и тянул прямо к заслонке. В свете он увидел, как сильно дрожит его рука. Бледная, точно у покойника…

– Ну и скока раз ты уже обоссался?

Витя резко обернулся и машинально замахнулся рукой с телефоном, намереваясь ударить чудовище, которое подкралось к нему сзади и прошептало человеческим голосом эти слова. Нечто тут же схватило его за запястье и поварило. Послышался девичий визг. Свет смешался с темнотой, в жуткой карусели Витя сперва увидел потолок, а потом пол.

Он рухнул вниз, подняв столб пыли. Витя закашлялся, очки улетели куда-то в сторону, мир размылся.

– Ты на кого, сука, руку поднял?!

Чудовище почему-то говорило голосом Осея.

– Миша, ну хватит! Услышит кто-нибудь!

Судя по всему, монстров здесь было два. Второй взял голос Машки. Витя так сильно испугался и не сразу сообразил, что рядом с ним никакие не чудовища, восставшие из кошмаров, а всё те же Мишка-Осей и Машка, его (Витина) первая и единственная любовь.

– Ладно, вставай уже. А то вдруг ещё кони двинешь тут!

Осей резко дёрнул Витю и поставил на обе ноги.

– Не вижу… Очки…

– Чё?

– Очки…

Упавший телефон подсвечивал Осея снизу. Лицо его покрывали тени, но Витя видел лишь едва различимый силуэт.

– На…

Это было Маша. Она вложила Вите в руку очки, он ощутил тепло её ладони. Мир снова приобрёл прежние черты. Перед ним стоял ухмыляющийся Осей.

– Ну и чё, где кукла? – спросил он и смачно сплюнул на дощатый пол. Витя поморщился.

– Я… Это… А вы поч-чему здесь-то?

Брови Осея поползли вверх, растягивая лицо и делая его ещё более уродливым.

– Да я думал, что ты свалить вздумаешь и вдруг тебя придётся прям на улице отмудохать? А ты смотри – не зассал, зашёл, слыш!

Осей сделал несколько шагов в сторону и осмотрелся.

– И типа всё? И где бабайка? – громко гавкнул он. Эхо пробежало по пустым комнатам и растворилось где-то справа от них.

Боковым зрением Витя увидел, как Маша поёжилась. Ей явно не нравилось в доме.

– Миш, давай уже уйдём отсюда. Тут грязно.

– А ну осади. Слыш, очкарик? Кукла где? – Осей нарочито медленно начал подходить к Вите, как хищник подкрадывается к жертве. Тот инстинктивно попятился назад.

– Да я всё обошёл, Миш… Нет тут ничего.

Осей демонстративно вздохнул. Даже в тусклом свете валявшегося на полу телефона Витя смог увидеть, как в его глазах блеснул недобрый огонь.

– Походу, всё-таки придётся тебя отп…

Он не успел договорить. Звук из печки повторился. Только на сей раз это был не тихий стук.

Кто-то очень сильно барабанил по заслонке. Витя даже в полутьме видел, как она трясётся. От неё отлетали куски ржавчины вперемешку с пылью и оседали на полу.

– Чё за нах…? – голос Осея дрогнул. Витя вдруг осознал, что испытывает дикое удовольствие, слыша нотки страха. Мишка-Осей не давал ему прохода с первого класса, всё время корчил из себя героя и крутого пацана.

А теперь страх сломил даже его.

Впрочем, Витя испугался не меньше. Скорее всего даже больше. Но он не мог отвести взгляд от дрожащей заслонки. Удары почти оглушили его, но он всё равно смотрел и слушал.

– МИША, ПОЙДЁМ ОТСЮДА! МНЕ СТРАШНО!

Машка визжала. Осей отступил и в этот же момент удары резко прекратились, последний кусок ржавчины опустился на пол. В доме повисла гробовая тишина, которую иногда нарушало сбивчивое дыхания Машки. Похоже, что она дрожала.

– Слыш, ботан, ну-ка глянь, чё там… – скомандовал Осей, но слишком неуверенно. Он старался выглядеть крутым, но получалось уже не так, как раньше.

– В смысле? – тупо спросил Витя и опешил. Он не стал оправдываться, не бросился выполнять команду. Он… засомневался и переспросил. Такой наглости в отношении Осея он себе никогда не позволял.

Видимо, эта дерзость мигом привела Осея в чувство.

– Ты чё, тупой? Быстро открыл заслонку и глянул, чё там! Ну!

Витя вздрогнул и быстро присел на корточки. Решётка заслонки теперь была на уровне глаз и кажется он даже мог рассмотреть непонятные очертания с той стороны. Ему совсем не хотелось прикасаться к этой железяке, и в то же время его одолевало любопытство.

Казалось бы, что может быть общего у любопытства и страха? Разве что только их способность завладеть сознанием человека. Но вместе они способны подтолкнуть его на глупости.

Витя прикоснулся к заслонке. Шершавая поверхность покалывала кожу пальцев, холод железа обжигал.

«Ну, уже хорошо» – подумал Витя. – «Руку никто не откусил».

И действительно: заслонка не распахнулась, обнажая пасть с гнилыми зубами, готовыми вгрызться в его плоть. Не было также никаких других странностей. Стук не повторился. Ничего не напоминало о том, что буквально минуту назад кто-то колотил с другой стороны так, словно в печке проснулся заживо замурованный.

Вдохнув полной грудью пыльный воздух комнаты, Витя взялся за ручку и не без усилия медленно открыл печную заслонку.

– Ну чё там? – Витя слышал голос Осея чуть поодаль и неволей улыбнулся. Мишка боялся подойти, держался в стороне. И, скорее всего, поближе к распахнутой двери.

– Не видно… Можете посветить? – попросил Витька.

Осей шаркнул ногой, по комнате заплясали тени. К Вите подкатился его же телефон, который никто так и не поднял с пола. Он взял телефон, стряхнул с него пыль и направил луч света прямо в чёрную дыру.

Из темноты сверкнули два маленьких голубых глаза. Витька вскрикнул и плюхнулся на зад. Машка завизжала, Осей резко шикнул на неё, но она не могла успокоиться.

– Да чё там такое? – Осей, наконец, набрался смелости и, выхватив у Витьки телефон, посветил в дыру. На мгновение он замолчал, а потом захохотал.

– Ты чё, дурной, куклы испугался?

Осей ткнул пальцем в заслонку. Витя пригляделся: в топке лежала пластиковая кукла, похожая на пупса. Осей хмыкнул, засунул руку в топку, вытащил куклу и повертел её из стороны в сторону и выругался.

У куклы по колено были оторваны ножки, а места разрывов оплавились.

Осей выронил куклу, словно та могла его чем-то заразить. Игрушка гулко стукнулась о доски, подпрыгнула и приземлилась «лицом» вниз. Витька встал и отряхнулся.

– Эт чё, та самая типа? – почесал затылок Осей и швырнул Вите его телефон. Он поймал и пожал плечами. Машка захныкала. Витя посветил на неё: по щекам девушки градом катились слёзы. Она заслонила лицо рукой и возмущенно завизжала.

– Не свети на меня, дебил!!! Всё, мне надоело! Я ухожу!

Она резко развернулась и направилась к выходу. Осей мигом оказался возле открытой двери, преграждая ей путь.

– Да угомонись ты, слыш? Давай бери эту дрянь пучеглазую и пошли. А чё, как лох перед пацанами буду? Сказал, что принесу эту куклу – значит принесу.

Машка захныкала. Витя несколько раз моргнул и поправил очки.

– Так… Это… Ты, получается, с кем-то тоже поспорил на эту куклу? – спросил он, не веря тому, что с каждым сказанным словом уверенности в его голосе прибавляется.

Осей медленно повернулся к Вите и сделал шаг в его сторону. Витя не двигался.

– А ты чё думал? Думаешь, мне делать нехер, кроме как с тобой базарить и всякие задания тебя давать? Короче, ты свою работу сделал. Вали отсюда и не вздумай кому-то ляпнуть, что я тебя сюда послал, а не сам сразу пошёл, понял?

Витя не двигался. Осей сделал ещё один шаг.

– Ты глухой или чё? – прорычал он.

– Так ты специально… Ты поспорил, что сам найдёшь куклу, а послал сюда меня?

Осей ухмыльнулся. Вите вдруг захотелось схватить что-нибудь тяжёлое и ударить по этой роже так сильно, чтобы ухмылка стёрлась навсегда.

– Ну типа умный, лады. А теперь вали.

– Нет.

Витя заморгал чаще. Он не сразу понял, что произнёс это вслух.

Ещё один шаг. Теперь Осей стоял вплотную к Вите и тот мог чувствовать, как у Мишки изо рта воняет сигаретами, чесноком и чем-то горьким.

– Слыш сюда, ушлёпок, или ты щас же валишь, или…

– Миша…

Осей на миг зажмурился, как бы подавляя приступ гнева. Его позвала Маша, но он даже не стал оборачиваться.

– Замолки.

– Миша…

– Я ТЕБЕ СКАЗАЛ ЦЫЦ, МЛЯ!

– МИША, КУКЛА!!!

– Ну чё ты… – Осей повернулся в ту сторону, где на полу валялась брошенная им кукла и резко замолчал. Витя тоже посмотрел в ту сторону и ничего не увидел.

Кукла просто исчезла.

– Чё за шутки, слыш? – Осей посмотрел на Машу. Та судорожно закачала головой в разные стороны. – Ты куда её дела, я не понял?!

– Миша, это не я… Она просто… Испарилась…

Осей в тот же миг оказался возле Машки и схватил её за горло. Та захрипела.

– Ты чё, совсем уже попутала? Мало тебе было в последний раз, а? – Осей заорал, нанёс свободную руку для удара, но так и замер. Витя тоже не двигался. Он почувствовал, что его тело буквально сковал холод. Он шумно выдохнул и увидел, как поднимается вверх столбик пара.

Неподалеку к потолку поплыли два таких же столбика, затем ещё и ещё… Что Машка, что Осей – оба судорожно дышали. Судя по всему, от дикого ужаса.

– Ч-ч-чё за.. Х-херня… – зубы Осея стучали. Он вдруг посмотрел в сторону двери и опустил руку. Вместе с этим дверь резко захлопнулась, звук удара чуть не оглушил Витьку.

Витя почувствовал, как его руки холодеют. Мороз? В середине июля? Невозможно. Но всему ведь есть разумное объяснение. Его и пытался найти Витя, пока Осей дёргал за дверную ручку и орал на всю прихожую.

– Да какого хера?! Серый, слыш, это ты там снаружи?! Открой, мля, это не смешно!!!

Витя вдруг буквально затылком почувствовал, что из печи, к которой он, конечно же, стоял спиной, что-то выползало. Выползало медленно, как ползёт утренний туман меж корней и стволов деревьев, почти бесшумно. Но он всё равно слышал. Слышал шёпот. Где-то очень далеко.

Где-то… Не здесь.

Осей продолжал орать, но Витя уже не слышал его. Этот шёпот буквально завладел им, заползал в уши, а оттуда – прямо в сознание. Вите стало дурно, как если бы он целый день провёл под палящим солнцем. К горлу подкатила сильная тошнота и это немного привело его в чувство. Он упал на колени, поднял голову и увидел, что Машка сидит, прижавшись к стене возле запертой двери и зажимает ладонями уши. Судя по выражению лица, она кричала… Нет… Вопила. Но Витя ничего не слышал. Он со всей силы сжимал телефон, чтобы не потерять его и не остаться без хоть и слабого, но единственного в этом жутком доме источника света.

Его скрутило рвотным спазмом и на пол полетели остатки скромного ужина. Последним упал плохо прожёванный кусочек солёного огурца. Витя вытер рукой подбородок, рот моментально забился слюной, он сплюнул. Прямо на его глазах Осей тоже схватился за уши и медленно упал на колени.

Всё стихло. В одно мгновение, как будто кто-то выключил звук. Шёпот тоже исчез, растворился, но его не заменила звенящая тишина.

В другой комнате раздался скрежет металла, ползущего по трухлявым доскам. Витя прекрасно знал, что именно было источником звука.

Нечто волочило по полу огромный ржавый колун.

Звук становился всё сильнее, у Вити начала болеть голова, словно призрак обезумевшей нянечки скрёб колуном не по полу, а прямо по его черепной коробке. Тупая боль резко ударила в висок, Витя вскрикнул, но не услышал своего крика. Только скрежет.

Витя пошатнулся и упал, зацепив левой рукой кучу собственной рвоты. Машка и Осей исчезли из поля зрения, но в последний момент он увидел, что Мишка снова вскочил на ноги и принялся колотить запертую дверь ногами. Холод больше не ощущался, теперь на смену ему пришёл нестерпимый жар. Витя был уверен, что его голову засунули в ту самую топку, которая раскалилась добела. Так могли топить только зимой, в лютый мороз.

«А ведь это случилось зимой…» – промелькнула мысль. Витя из последних сил пытался подняться, но что-то буквально высасывало из него силы. С огромным усилием ему удалось перевернуться на спину, и он тут же заорал.

Прямо перед лицом у него стояла жуткая кукла из топки. Объятый ужасом, Витя не сразу обратил внимание, что куклу кто-то держит. Абсолютной чёрный силуэт навис над ним. Жар уже обжигал кожу, хотелось скинуть одежду, которая могла в любой момент задымиться. В комнате заплясали красно-жёлтые огни.

«Огонь. Дом горит. И мы заперты в нём. Мы сгорим. Мы все сгорим».

Вите хотелось плакать, звать маму и кричать, что он не хочет умирать. Но он не мог издать ни звука, потому что нечто тёмное, сжимавшее в руке эту жуткую куклу, нависло прямо над ним. Он мог поклясться, что видит в тёмном пятне два сверкающих красных глаза.

Таинственная фигура медленно убрала куклу в сторону и теперь Витя видел эти глаза отчётливо. В них можно было разглядеть отражение чего-то очень злого, непостижимого. Опасного.

Сомнений у Вити больше не осталось: на него смотрел не человек. Даже не призрак. Возможно, демон. Хотя откуда ему, простому деревенскому подростку знать, как выглядят демоны? Он в свои шестнадцать ещё ни разу с девочкой не целовался, куда там ему разбираться в обитателях потустороннего мира?

Но одно Витя знал наверняка: эта сущность, чем бы она ни была, ни за что не выпустит его из дома. И девочку он теперь точно никогда уже не поцелует. Не нужно было залезать в этот дом и искать эту проклятую куклу. Не нужно было тревожить мёртвых. Некоторые запретные места должны оставаться таковыми.

Витя не мог оторваться от пылающего в красных глазах огня. Он вдруг ощутил не только страх, но и кое-что новое.

Нестерпимую тоску. Боль и горечь утраты.

Словно все близкие и дорогие ему люди в один миг покинули этот жестокий мир. А, может быть, так и есть? Может это существо уже убило всех, кто ему дорог, и оставило в живых только этого ублюдка Осея и его тупую подружку, которую Витя считал своей любимой?

Осей… Этот зажравшийся и в конец оборзевший урод, издевающийся над Витей уже много лет. В четвёртом классе он швырнул его шапку в лужу, в пятом снял Вите штаны во время школьной линейки, в восьмом во время лапты швырнул ему мячик прямо в затылок. Голова у Вити потом болела две недели, а над тем, как он падал и затем катился по пыльной площадке смеялся весь класс.

И вот теперь Осей направил его в этот дом. В дом, где живут две сестры – Смерть и Скорбь. И они забрали у Вити всё. Абсолютно всё. А этот урод кричит, как трусливый щенок и пытается вырваться.

Витя почувствовал, что снова теряет зрение. На этот раз дело было не в его близорукости и не в очках. Тёмное нечто исчезло, оставив куклу, которую Витя сжимал в руке. Теперь всё вокруг застилал огонь.

Витя видел, как мир горит.

И он сам горел. Горел от прожигавшей каждую клеточку тела нестерпимой ненависти.

В этом огне он видел, как Осей пробежал через комнату и ударом ноги выбил ставни одного из окон. Он схватил Машку за руку и вместе с ней выбрался наружу. Машка вскрикнула, на подоконнике появилось красное пятно. Несколько капель упали на пол. Видимо, она порезалась.

Вите это нравилось. Ему нравилось, что им больно. Он закрыл глаза и огонь поглотил его полностью…

* * *

Осей бежал, не разбирая дороги. Машка бежала рядом, но как-то криво, словно сама стала тряпичной куклой. Осей крепко сжимал её руку, не отпускал.

– Миша… Больно… – задыхаясь выпалила Машка.

Осей ничего не ответил. Никогда в жизни ему не было так страшно. Он слышал скрежет этого топора, он видел эту тень… Осей всегда боялся чего-то. С малых лет отцовского ремня, в подростковом возрасте того, что при первой близости девочка будет смеяться над его бессилием или что «старшие» назовут его лохом и навсегда отвернутся от него.

А ещё он боялся всего непонятного и странного. Байки про старый дом были как раз такими и от них у Осея бежали мурашки по коже. Но он не мог в этом признаться, дабы не потерять свой авторитет. Но как-то его взяли на «слабо», что он не испугается призрака сумасшедшей нянечки и сможет принести куклу.

Осей был уверен, что никаких призраков в старом доме в конце Комсомольской нет и быть не может, но идти туда всё равно боялся. Непонятный забор, непонятные стены, непонятный тополь, ветви которого уже пронзали крышу… Всё слишком непонятное, чужое, пугающее… Так что этот лох Витька стал отличной кандидатурой на роль «шестёрки» в таком деле.

Но, судя по тому, что они видели, призрак в доме действительно был.

– Миша… А он… Витя… – выдохнула Машка, провела рукой по ноге и вскрикнула – ладонь покраснела от крови. – Я порезалась!

– Не ной, до свадьбы заживёт… – выпалил Осей. – А этот… Да вылезет.

– Точно? Миш, там что-то было, я же видела… А вдруг он…

– Цыц, мля, я думаю!

Осей и правда думал, хоть это и получалось у него с трудом. В школе он сидел на последней парте и на уроках вполне мог заснуть, положив голову на свой рюкзак, из которого даже не доставал учебники и тетради. Учителя давно не обращали на это внимание, лишь изредка могли вызвать Мишку к доске забавы ради.

Но смеяться над невнятными попытками Осея ответить на вопросы учителей никто не решался. Всех пацанов в классе он давно поставил на место, а большинство девчонок были влюблены в этого бунтаря, который часто курил прямо в десяти метрах от центрального входа в школу.

Они стояли под фонарём. На свету Осей чувствовал себя в безопасности. Внезапно его осенило.

– Короче, ща я тебя веду домой, скажешь, что упала или типа того… А я зависну у Лёхи, он не сдаст. Скажет, что весь вечер у него тусил.

– Миша, а как же Витя…

Осей схватил Машку за горло, та сдавленно захрипела и попыталась разжать его руку, оставляя на ладони Осея кровавые пятна. Миша понял, что пора преподать ей урок. Маша могла психовать по-девичьи, но ТАК дерзить ему не решалась.

– Ты охерела? – угрожающе прошептал Осей.

– Пусти меня… Урод…

Осей сильнее сдавил горло, глаза его сузились. Он почувствовал, как на него накатывает волна возбуждения. Это всегда происходило, когда он причинял кому-то боль.

«Любишь боль, Миша?» – раздалось у него в голове.

Осей разжал ладонь, кашляющая Машка упала на колени и заплакала.

«Любишь?».

Осей завертелся на месте.

– КТО ЭТО?! – крикнул он в темноту. Голос был знакомый, но он никак не мог понять, чей именно.

Внезапный хлопок над головой заставил его вздрогнуть. Всё вокруг погрузилось в темноту. В фонаре взорвалась лампа, несколько осколков упали на землю рядом с продолжавшей плакать Машей.

– Да заткнись ты! – пнул ногой её Осей и тут же почувствовал в колене дикую, обжигающую боль. Он заорал, схватился за колено и рухнул на спину. Второе колено обожгло сильнее, чем первое.

Мишка вдруг почувствовал ладонями что-то мокрое и вязкое. Он поднёс их к глазам и заорал ещё громче.

Кровь… Много крови… И это была уже не Машина кровь. Его.

Осей перевёл взгляд на колени и увидел, что сквозь штаны проступают тёмные пятна крови. Его тоже ранили!

Новая вспышка боли. Орать он уже не мог, голос сорвался. Ему словно били молотком по коленям. Нет, не молотком.

Колуном.

Он услышал этот звук. Снова. Как в доме. Скрежет. Асфальт заканчивался примерно в тридцати метрах от фонаря и, судя по звуку, тот, кто волочил колун, делал это уже на асфальте. Осей ощутил, как трясутся его раздробленные коленки, как сам по себе сокращается мочевой пузырь, как намокает между ног…

Ему больше не было страшно. Он ощутил настоящий ужас.

Над ним склонился этот лошок-очкарик Витька. Нет, не сам Витька. Просто его морда. Но внутри… Внутри него что-то было.

– Что, страшно тебе? – спросило что-то голосом Вити. – И ему было страшно заходить туда. А как страшно было мне, ты не подумал? Сидеть там столько лет, в этой тёмной, вонючей развалине. Жутко одиноко…