Горький грильяж

Елена Тюрина

Горький грильяж

Глава I Маленькая марсельянка

– Отпустите меня сейчас же! Что это за корабль?! Отвезите меня на берег!

– А ну заткнись! Иначе хуже будет! – рявкнул устрашающего вида детина, угрожающе нависая над ней.

Марселлет ощутила, как внутри всё сжалось от ужаса. Что происходит? Зачем её сюда притащили? От страха она плохо соображала. Её втолкнули в небольшую комнатёнку, стены которой были увешаны картами. Пахло деревом. Вокруг стояла почти звенящая тишина. Судя по небольшой софе в углу, и беспорядку на столе, заваленном книгами, кто-то привык здесь уединяться и проводить долгие часы наедине с собой.

– Вот, господин капитан, как вы приказали. Девчонка доставлена.

В овальном зеркале Марселлет увидела своё отражение. Бледное лицо, чуть подрагивающие тонкие ноздри, беспорядочно свисающие тёмные локоны… А глаза горят от ярости смешанной со страхом. «О боже, боже», – только и крутилось в голове. Кто эти люди? Как они посмели схватить её, дочь графа де Флориса?!

Мужчина, стоявший к ним спиной, медленно обернулся и смерил её пытливым взглядом. Взгляд этот ощущался физически, всей кожей. Будто он не просто смотрел, а прикасался к ней. Одетый повседневно, в кюлоты из тонкой шерсти, льняную сорочку, украшенную весьма скромными полосками кружева, и жилет, он выглядел как хозяин у себя дома. Руки его были скрещены на груди.

– Проходите, сударыня, располагайтесь, – произнёс незнакомец низким рокочущим голосом.

Марселлет вздрогнула, пронзённая неким странным ощущением, которому не могла найти объяснения. Если бы не ситуация, она бы посчитала его очень красивым и… притягательным.

– Зачем меня схватили и привезли сюда? – с трудом сдерживая плач, спросила она. – Кто вы?

– Капитан Эли Вольфсон к вашим услугам, – мужчина чуть склонился, так что прядь его чёрных волос упала на лоб.

Но выражение лица его при этом оставалось невозмутимым и чуть ироничным. Ни толики почтения к гостье в нём не прослеживалось, и полупоклон этот можно было бы посчитать скорее насмешкой, чем данью уважения.

– С моей командой вы уже знакомы, – добавил Эли.

– Но что вы от меня хотите?

– От вас – ничего, – он пренебрежительно скривил грубо очерченные губы. – А вот ваш папенька должен нам кое-что. И, надеюсь, теперь будет сговорчивее.

Марселлет покачнулась и чуть не осела на пол, успев удержаться за стену. Иначе бы просто рухнула. Если дело в отце… То её положение гораздо хуже, чем она себе представляла. Девушка понимала, что граф не станет её выручать. Он занят молодой супругой и появлением на свет будущего наследника. Флорис ждёт, что жена вот-вот подарит ему сына. Дочь давно чувствовала, что является помехой в новой семье отца. И спасать себя придётся самой. Но что может совершенно не знающая жизни семнадцатилетняя девушка против команды вооружённых пиратов и их мерзкого главаря?

Отец Марселлет, граф де Флорис, давно не уделял внимания дочери от первого брака. Его первая жена умерла, когда малышке было пять лет. И с тех пор Марселлет занималась тётка Беатрис. Папенька то и дело норовил сослать своё нелюбимое чадо в Марсель, к родственнице, а сам развлекался на балах в Париже, посещал салоны и играл в карты. Даже выгодно выдать дочь замуж он не надеялся. Во-первых, не планировал отдавать за неё щедрое приданое. Во-вторых, среди пышнотелых аппетитных красавиц, которых нежно называли «бельфам», его тощая смуглая дочка выглядела какой-то дурнушкой. Кто на такую позарится?

Она вновь и вновь прокручивала в голове момент своего похищения. Гулять по берегу моря было её излюбленным занятием здесь, в Марселе. Беатрис всегда беспокоилась, где бывает и что делает племянница. Постоянно выдумывала какие-то страшные истории о похищениях и убийствах людей. Но Марселлет не верила, считая их плодом тёткиного воображения. Той хотелось держать девушку под контролем, как было в детстве. Но теперь Марселлет считала себя взрослой и не слушала нравоучений мнительной родственницы. Во время таких прогулок она чувствовала себя свободной и даже почти счастливой. Вся обида на отца испарялась, стоило увидеть море и ощутить игру ветра в волосах.

В этот раз девушка сбежала, когда тётка ещё спала. Ночью ей приснился очередной дурной сон, в котором отец её бросил, и у Марселлет было тяжело на душе. Ей нужно было подышать морским воздухом, успокоиться, прийти в себя. Утром в том районе Марселя, что она выбрала для своих прогулок, обычно безлюдно. Народ предпочитает шумный порт и рынок. А тут, на пустынном каменистом пляже, укрытом со всех сторон зарослями, тихо и спокойно. Можно бродить, слушая шум волн и крики чаек. И подставлять щёки утреннему солнцу. Хоть тётка и говорила, что юным барышням не стоит загорать, и что смуглая кожа идет только простолюдинкам.

Оставив служанку и кучера, девушка спустилась к морю и увидела невдалеке какой-то корабль. Ничего удивительного. Марсель – портовый город и корабли здесь – обычное дело. Девушка очень любила море и Марсель – город, в честь которого её нарекли. Кормилица когда-то рассказывала, что у неё сильное и яркое имя, и что существует несколько вариантов его происхождения: от латинского – «молодой воин», и от французского «Маленькая Марселья». Быть воином её совершенно не прельщало. Поэтому она решила, что правильный именно второй вариант, и предпочла быть маленькой марсельянкой.

Марселлет редко называли полным именем. Чаще – Марселин, Марсела или Марсель. И она на самом деле с детства отличалась весьма упрямым нравом. Ей нравилось наблюдать за тем, как в её городе кипит жизнь, как красивы его здания и как веселы и добры люди. Она вдохновлялась этим. А ещё морем и кораблями. В то утро она любовалась покачивающимся на волнах гигантом, что бросил якорь неподалёку от гавани. Рассмотрев мощное судно, девушка стала, как обычно, гулять, время от времени подбирая камешки и раковины. Сын их кухарки Николя, которому всего шесть лет и у которого больные ножки, любит такие вещицы, поэтому она иногда дарит мальчику особенно красивые безделушки.

Когда Марселлет в очередной раз подняла с земли идеально гладкий и плоский камешек, решив бросить его в воду, чтобы он прыгал, как лягушка, то ощутила за своей спиной движение. Порывисто обернулась и в тот же момент сильная мужская рука грубо дёрнула её за волосы, а к лицу приложили резко пахнущую чем-то неприятным тряпицу. Всё естество Марселлет пронзил инстинктивный животный ужас. Это был не страх, а именно ужас. Сердце подскочило к горлу, дыхание спёрло. Вместо крика она смогла лишь беспомощно дёрнуться в попытке освободиться, издав сдавленный хрип. После чего рухнула в чёрную бездну.

Первым ощущением, что она испытала, придя в себя, было плавное покачивание. Её словно качали в колыбели, как ребёнка. Разум, выбравшись сквозь дремоту, попытался выхватить из окружающего пространства что-то, что помогло бы всё понять. Где-то над её головой раздались гулкие шаги, скорее даже бег. И ещё мужские голоса. Много. Они были громкие, но слова звучали совершенно неразборчиво. Затем до неё донёсся взрыв смеха. Точнее гогот. Марселлет открыла глаза и поняла, что находится в кромешной темноте.

Сколько она пролежала без сознания – неизвестно. Но наверняка её уже хватились. Тётка весь Марсель на уши поднимет, если с племянницей что случится. Она женщина активная и со связями. До короля дойдёт, если нужно. Ну, по крайней мере, до губернатора уж точно. Отцу может уже отправила письмо. Но пока он его получит и примчится сюда, пройдёт много времени… Если вообще приедет. А у Марселлет каждый час на счету. Нужно что-то придумать. Бежать отсюда. Иначе беда. Эти люди не просто так её сюда притащили. Скорее всего, надумали изнасиловать. Зачем ещё им может быть нужна молодая девушка? Эх, зря она не слушалась Беатрис и сбегала к морю. Закончилось всё в итоге плохо, как и предсказывала родственница.

Часы в темноте тянулись невозможно долго. Никто не приходил проверить, очнулась ли она вообще. Может, думали, когда очнётся, начнет вопить? Но Марселлет нарочно молчала и почти не шевелилась. Кто знает, что они с ней сделают. Лучше подольше не привлекать к себе внимания.

Наконец, наверху, что-то скрипнуло, и в помещение проникла полоса света. Затем дверь снова закрылась. Марселлет зажмурилась, потому что яркий свет фонаря резанул по глазам. По звуку поняла, что кто-то, тяжело сопя и чертыхаясь, спускается по ступеням. Потом раздался звон посуды, которую прямо на подносе поставили неподалеку от лежанки девушки. Это подобие матраса всё пропахло сыростью, но Марселлет было не до того, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Она вся едва не тряслась от страха. Благо поутру она надела удобное закрытое платье из сатина, которое не требовало наличия нижней юбки, и накинула на плечи шаль, чтобы не зябнуть у моря под порывами ветра. Поэтому сейчас не мёрзла.

Благодаря свету от принесенного незнакомцем фонаря Марселлет смогла увидеть помещение, в котором находится. Это была комната без окон, вся уставленная ящиками и мешками. Никакой мебели не имелось. Только её матрас. Обеденным столом ей также служил ящик. Она это поняла, потому что мужчина поставил на него поднос, на котором принёс тарелку с какой-то похлёбкой, булку, воду и яблоко. Ну и еда! Хотя тот, кто её доставил, выглядел гораздо хуже. Перекошенный, взлохмаченный, он хромал и не имел одного глаза. Брать еду из рук подобного урода Марселлет не собиралась. А тот рассматривал сжавшуюся в углу пленницу с неподдельным интересом. Та стягивала на груди накидку в наивной надежде, что это в случае чего поможет ей защитить себя.

– Что, очухалась, девка? Хорошо. Пойду, доложу, – голос его звучал хрипло, так, словно каждое слово приносило ему дискомфорт и давалось с трудом.

Марселлет стало физически плохо от вновь накрывшей её волны паники. Даже если бы она попыталась поесть, ничего бы не вышло. В горле комом стояла тошнота. Голова болела, и шумело в ушах. Но примерно с час никто не появлялся. И пленница, немного успокоившись, всё-таки поняла, что голодна. Тщательно вытерла яблоко подолом платья и съела.

Когда дверь в очередной раз заскрипела, открываясь, Марселлет вжалась в стену в ожидании своей участи. Её снова охватил леденящий ужас. Интуиция подсказывала, что сейчас решится её судьба.

– Пойдём, – грубо бросил появившийся в помещении мужчина.

Это был уже не тот одноглазый. Теперь к ней явился бородатый детина со злыми маленькими глазами. Под его взглядом хотелось съёжиться и исчезнуть. Глядел с презрением. Марселлет поняла, что лучше не упираться. Поэтому послушно последовала за ним. Но когда они поднялись наверх и вышли за двери, девушка вскрикнула. В лицо ударил солёный ветер и густой аромат моря. И ещё здесь качка ощущалась сильнее. Она была на судне! Её держали на борту корабля в открытом море! Нигде не было видно хоть полоски суши! Побег отсюда для неё попросту невозможен!

На её крик обернулись все, кто был на палубе. Мужчины разных возрастов, все они были похожи на головорезов. И, скорее всего, ими и являлись. У Марселлет теперь не осталось сомнений в том, что её похитили пираты. Они все рассматривали её с жадным интересом, насмешкой или высокомерием. И среди них ни одной женщины. Значит, надеяться на помощь, поддержку и хоть толику сочувствия не приходилось. Девушку охватил ступор. Она не могла сделать ни шага под этими взглядами. Ощетинившись, будто загнанная собаками лисица, глядела с ужасом на своих похитителей и куталась в шаль, словно та могла её от чего-то защитить.

– Давай, топай, чего встала? – подтолкнул её бородач.

Марселлет пугливо ойкнула и вся сжалась в тугой комок.

– Двигайся, сказал! – скомандовал он.

Но девушка лишь судорожно всхлипнула, не шелохнувшись. Тогда он просто потянул её за собой. А она вне себя от страха, молила отпустить её на берег. Её куда-то вели, а у неё ноги подкашивались от растекающегося по всему телу липкого страха. Что с ней хотят сделать?

Дальше было знакомство с капитаном и бездна отчаяния, в которую Марселлет швырнула судьба в лице этого человека. Перед Эли Вольфсоном она теряла всякую способность соображать. Не то чтобы он вызывал у неё такой же панический страх, как его подчинённые. Нет. Это было оцепенение не от ужаса, а от… смущения. Этот его взгляд будоражил и заставлял сердце колотиться в какой-то безумной пляске. Что за дела у её отца, благородного дворянина, могут быть с этим пиратом? У таких людей нет чести!

– Мой отец не станет вам ничего платить! – заявила она, прямо глядя в лицо своему похитителю. – Он просто убьёт вас!

Голос отчаявшейся девушки задрожал. В пересохшем горле стоял болезненный ком, тело била дрожь.

– Возможно, попытается, – вполне серьёзно произнёс капитан и потёр подбородок. – Он вполне способен.

– Хотите сказать, что отец легко решится на убийство? – опешила Марселлет от подобного оскорбления и противореча самой себе. – Разве что на убийство такого бесчестного человека, как вы! Мой отец – благородный и порядочный. Он никому не причинил зла!

Девушка говорила с таким жаром, словно желала убедить в этом не столько своего оппонента, сколько саму себя.

– Вы в этом уверены? – с чуть заметной ноткой насмешки в голосе осведомился капитан.

– Да. Абсолютно.

– Хорошо, если так, – заметил Вольфсон.

Но было очевидно, что сам он придерживается совершенно противоположного мнения. Конечно, она тоже в это не верила. Но как же хотелось стереть ухмылку с самодовольной физиономии этого хлыща!

– А ваши люди вас не защитят. У половины из них нет рук, ног, глаз. Зачем вы вообще их держите?!

В ответ на эту её реплику он так искренне рассмеялся, что она застыла в ступоре. Какой приятный у него смех… С такой внешностью ему куда больше подошло бы вышагивать по залам пышного дворца, а не командовать шайкой увечных и грабить людей.

Он так хохотал над её словами, что она почувствовала себя дурочкой, сказавшей сущую глупость. И это её ещё больше смутило. Выставила себя перед ним наивным ребёнком, который несёт чушь. Хотя почему её вообще волнует, что он о ней подумает? Если Марселлет правильно поняла, она для него – товар, за который он планирует получить деньги. Вспомнив об этом, девушка снова почувствовала угнетённость и упадок сил.

– Можете смеяться сколько угодно, – промолвила она. – Повторяю – отец вам не заплатит ни су!

Мужчина перестал смеяться и сказал холодно:

– Что ж. Тем хуже для вас.

Прозвучало это зловеще и даже угрожающе. Марселлет попятилась назад. Накатила паника. Замучают её тут и просто выбросят за борт. Им ничего не стоит убить кого угодно. Её жалкие попытки защититься казались теперь совершенно нелепыми и бессмысленными. Господи, помоги вырваться из лап этих страшных людей и тогда она всегда будет слушаться тётушку!

В следующий момент раздался какой-то ужасный звук. Будто кто-то визгливо вскрикнул. Марселлет лишь успела заметить, как её собеседник перевёл взгляд в сторону. В том углу, куда смотрел капитан, сидело существо, которое девушка заметила только теперь. С первого взгляда можно было подумать, что это просто чучело. Однако чудовище пошевелилось. Это стало последней каплей, переполнившей чашу ужаса Марселлет. Комната сначала закружилась перед глазами, а потом начала погружаться в темноту. Девушка не понимала, что стала оседать на пол и упала бы, если б Эли не ринулся к ней через всю каюту. Подхватил, успел. Поднял её и озадаченно поглядел на свою лишившуюся чувств пленницу. Головка её так доверчиво покоилась теперь на его плече, что он даже растерялся. От девушки пахло цветами и чем-то нежным, как от младенца. Молоком, что ли?

– Гильермо, ты её, кажется, напугал, – констатировал Эли.

Он неловко топтался на месте, решая, что с ней теперь делать.

Глава II Переезд и новый гардероб

Ночью время текло в мучительном ожидании. Марселлет свернулась в комок, спиной упершись в стену, и замерла в такой позе. Не смела пошевелиться и дышала через раз. При любом шорохе или звуке извне всякий раз вздрагивала. Иногда плакала. Точнее слёзы сами собой катились по щекам и падали на сырой старый матрас. Рыдать было бессмысленно. Всё равно этим ничего не изменишь. Она жалела себя, вспоминая свою жизнь, детство. И понимая, что ничего хорошего в этой жизни не видела. Какой-то невезучей она была. Никогда не чувствовала себя любимой и нужной. А теперь ещё это… Только с ней могла приключиться подобная беда. Прокляли её что ли?

Дождавшись, когда появится одноглазый пират, что обычно приносит ей еду, Марселлет бросилась мимо него к двери. Предыдущий раз она сидела смирно и наблюдала, как он расставляет тарелки на ящике, служившем ей столом. И потому сейчас никто не ожидал от девушки подобный прыти. Но Марселлет твёрдо решила броситься в море. Уж лучше утонуть, чем позволить этим страшным пиратам надругаться над собой. А рано или поздно это случится – мадемуазель де Флорис была уверена. Подняв повыше юбки, чтобы не мешали, она взбежала по ступеням на палубу и ринулась к ближайшему фальшборту. Пока мчалась что есть мочи по палубе, споткнулась обо что-то и сильно ушибла ногу. Но это её не остановило. Страх придавал сил и притуплял боль. Добежав, схватилась за ограждение, успела посмотреть вниз, где всё бурлило кипенно-белыми барашками. Но в следующий миг кто-то подхватил её сзади, и она беспомощно повисла в воздухе. Девушка что есть силы принялась вырываться, заколотила ногами, норовя побольнее задеть того, кто посмел так бесцеремонно к ней прикоснуться. Однако, к её ужасу, все усилия оказались тщетны, как если бы мышка пыталась вырваться из лап огромного кота. Её ловко перекинули через плечо, и вот она уже висит вниз головой, почти уткнувшись лицом в широкую мужскую спину. От её обидчика пахло как-то необычно и безумно приятно. Это был деликатный, бархатистый аромат восточных благовоний. В нос ей первыми ударили нотки тёплой, чувственной амбры с оттенком мускуса. Этот запах напомнил сладковатый аромат свежих морских водорослей, выброшенных на берег и нагретых солнцем. К нему примешивались нежный сандал и турецкая роза. Надо же, она всегда была уверена, что от этих мужланов может вонять только ромом и потом.

– Ну и куда вы так спешили? – услышала Марселлет низкий голос, который запомнила навсегда ещё в тот первый момент, когда оказалось на корабле. Её поймал сам капитан!

Реакцией на его слова была её очередная попытка вырваться. Пусть не думает, что она его боится! Но, похоже, Марселлет так сильно лягалась, что больно задела его коленом. Потому что Вльфсон выругался громко и грязно. Девушке таких словечек не приходилось слышать. Она страшно смутилась и даже брыкаться перестала. А он перехватил её поудобнее, не обращая внимания на то, как она смешно барахтается, пытаясь удержаться на его плече и не соскользнуть. Должно быть, со стороны это выглядело очень нелепо.

– Хотели разбиться о волны? – продолжал Эли, уже взяв себя в руки. – Или чтоб вас рыбы сожрали? Как именно вы представляли себе свою смерть?

Он спрашивал вполне серьёзно, без насмешки. А сам нёс её назад, туда, где её всё это время держали. Марселлет ничего не отвечала, и больше не брыкалась, понимая, что это бессмысленно. Она казалась себе до того жалкой и глупой, что хотелось разрыдаться. Вот сейчас её снова запрут там, в темноте, и она позволит себе это сделать.

– Да, капитан, усмирите там эту бунтарку, – со смехом сказал какой-то пират, наблюдая за ними.

Марселлет вздрогнула. Что он имеет в виду? Неужели ОН способен на подобное?

– Заткнись, Маркэль! – оборвал того другой член экипажа, весьма полный и представительный.

Должно быть, кто-то из руководства команды, потому что тот, кого назвали Маркэлем, мигом послушался, втянул голову в плечи и куда-то умчался.

Как только Марселлет поставили на ноги, она шарахнулась от капитана, как от прокажённого. Судя по выражению его лица, он даже немного оскорбился из-за подобной её реакции.

– Благодарю, что не потащили меня в ваш кабинет, где вы держите то чудовище, – бросила Марселлет.

Хотя в её голосе на самом деле не чувствовалось ни толики благодарности.

– Приношу вам свои глубочайшие извинения за то, что посмел ранить ваше чувство прекрасного, и вынудил лицезреть подобных, как вы выразились, уродов и чудовищ. Но, тем не менее, вам придётся потерпеть, пока ваш батюшка сделает всё, что от него требуют. Ему пора понять – придётся платить по счетам.

Марселлет показалось, что в его голосе сквозила некая обида. Неужели она настолько задела его своими словами? Но ведь на самом деле все эти пираты – настоящие страшилища! А то существо, что она увидела в его кабинете, вообще не поддаётся описанию. Как можно терпеть рядом с собой подобное чучело?

– Гильермо – просто старый чёрный какаду. Он не урод. От старости у него выпадают перья. Раньше он был красивым.

Святые угодники! Так это попугай? Марселлет никогда не видела попугаев, тем более таких странных. Но её тронуло то, с каким жаром он защищает своего питомца. Стало быть, его задело, что птица ей не понравилась. И он любит животных. А значит, и к людям должен быть добр. Может, не обидит её? Хотя… разве стал бы пиратом благородный и великодушный человек?

– Когда вы сообщите моему отцу о том, что держите меня здесь? – строго спросила она.

– Ему уже отправлено послание, будьте спокойны. Как только он прибудет в Марсель, мне доложат об этом.

Его слова ничуть не успокоили Марселлет. Потому что она знала своего батюшку. Он не то что платить не станет, а, быть может, даже не поедет в Марсель по такой пустячной причине, как похищение дочери. Граф был весьма своеобразным человеком и Марселлет скорее терпел, чем испытывал к ней отцовскую привязанность. С появлением в их жизни мачехи девушка узнала, что отец может быть покладистым, добрым к кому-то, и что умеет ставить чужие интересы выше своих. Только вот к ней самой это отношения не имело. Она именно тогда особенно остро почувствовала собственную ненужность. Но её похитителю об этом знать точно не следовало. Да и, честно говоря, девушке было стыдно за то, что она живёт в семье своего родителя на птичьих правах и отцу совершенно безразлична.

На вторую ночь на корабле Марселлет сделалось по-настоящему плохо. Доселе она и так испытывала недомогание из-за страха, голода и постоянной качки. А к ночи всё это вылилось в страшную тошноту. Марселлет качало от слабости и бил озноб. Лицо девушки стала бледно-зелёным, и она уже даже не пыталась бороться с рвотными позывами, от которых вздрагивало всё тело. Корабельный доктор, который, как выяснилось, тут имелся, и которого к ней прислали, выдал какие-то микстуры и посоветовал перевести «новую пассажирку», как он аккуратно выразился, в каюту наверху. Ибо в трюме, где, оказывается, она всё это время сидела, слишком жёсткие условия для существования. От холода и сырости, а также из-за отсутствия элементарных удобств, по его словам, Марселлет может серьёзно разболеться.

Девушку, не мешкая, перевели в каюту. И лекарства, принесённые доктором, помогли. Ей даже удалось поспать. А утром, обнаружив на полочке гребень, она наконец-то расчесала свои длинные тёмные волосы. Для умывания была приготовлена вода в кувшине, что тоже приятно удивило Марселлет. Ещё бы искупаться и сменить одежду… Но об этом она могла пока только мечтать.

Впервые за все эти дни она получила возможность рассмотреть себя в зеркале. Те несколько секунд в каюте капитана не в счёт. Тогда она была слишком напугана, чтобы что-то понимать. А сейчас обнаружила в гладкой поверхности висевшего на стене зеркала какую-то дикарку. Густая шевелюра растрепалась, кожа приобрела нездоровую бледность, а щёки стали ещё более впалыми. Да уж… Марселлет вынуждена была признать, что она далеко не красавица по сравнению с новой супругой её отца, розовощекой, пышнотелой блондинкой.

За день не произошло ничего интересного. Она хотела попроситься выйти на прогулку по палубе, но не решилась. Когда представляла, как на неё глазеют эти плебеи, становилось тошно. Нет, она не выдержит подобного испытания! Лучше уж сидеть в каюте и ждать.

Ночью Марселлет изо всех сил прислушивалась к тому, что происходит за пределами её каюты, но не слышала ничего, кроме шума ветра и плеска волн. Ветер шумел как-то уж слишком громко. Этот звук пробуждал в её душе тревогу. Она слышала, что на море бывают штормы и что из-за них корабли могут гибнуть. Не хотелось бы ничего подобного.

Утром ей принесли одежду. Какой-то матрос положил на стул стопку аккуратно сложенных вещей.

– Сказали, что вам надо переодеться.

– А.. Я не хочу, – неуверенно проговорила девушка.

Тот лишь пожал плечами и вышел. Марселлет принялась рассматривать то, что ей принесли. Рубашка, кюлоты, чулки, пояс, жилет. Все маленького размера, как на подростка. Должно подойти. Девушка, озираясь по сторонам так, словно кто-то мог её видеть, принялась стягивать с себя платье. А потом так же в спешке стала примерять мужскую одежду. Та оказалась практически чистой и даже без дырок. Вещи были ей слегка велики в талии, но ситуацию спас пояс, которым она затянула на себе штаны. Марселлет волновалась, не слишком ли сквозь тонкую ткань рубахи заметно очертания груди. Благо эту проблему помог решить жилет. Интересно, кто подбирал для неё это тряпьё? Быть может, капитан? У Марселлет мелькнула мысль, что сам он практически всегда одет очень просто – всего лишь в рубашку и кюлоты. А ведь это не очень прилично – появляться перед девушкой без жюстокора. Но она объяснила это себе тем, что на корабле могут быть другие порядки. Здесь на первом месте удобство, а потом уже соблюдение правил хорошего тона.