Страж кинжала

В отличие от людей альвы обладали каким-то особым очарованием, которое нельзя было объяснить. Ярко-зеленные глаза мастера, каких нельзя увидеть ни у одного человека, и голос спокойный, подобный журчанию весеннего ручья, просто завораживали. Позабыв обо всем на свете, глядя на собеседника, я вся превратилась вслух.

Натаниэль рассказывал о том, какой Академия была раньше, когда – будучи еще юнцом – он вступил в нее. Какие предметы тогда преподавали, какие требования были. Затем мягко сменил тему на то, когда и кто основал Орде – это были белые маги, которых было тогда не семь, а пять. Они, достигнув наивысшего мастерства, решили поделиться знаниями с другими Одаренными. В итоге создали Академию – оплот справедливости и чести. Поначалу Одаренных здесь было немного – обучалось всего несколько учеников. Но со временем все изменилось – Академия приобрела популярность, если не среди людей, так среди других рас. Вспомнил Натаниэль и о своем первом впечатлении, когда встретился с мори. Ведь в детстве он видел только тангерийцев, вьютов и керриш.

– Но почему многие из жителей Голадена так и не смогли увидеть страну альвов?

Моё любопытство позабавило его. Он усмехнулся и, наклонив голову, с интересом посмотрел на меня.

– Дайте подумать с чего начать, виэль… Наше королевство располагается в Сумеречном лесу. Сердцем его является Древо познания, которое известно так же, как Дуб жизни. По преданию он был создан богиней Эльфеей. Считают, что это был дар старшему брату – Арикону, хранителю магии, нашему создателю. Хоть богиня и не покровительница альвов, но этот дар позволил нам овладеть стихией земли, которая впоследствии и стала основной.

– Простите, вирт Натаниэль, что перебиваю, но мне интересно – если альвы создания Арикона, то чьи люди?

– Ох, сложный вопрос… Человеческая раса – это первоисточник. Это, что было до нас и что будет после. Но их жизнь быстротечна, поэтому многое, чего они достигли, забылось со временем… Люди – вечные дети, поэтому им покровительствуют сразу три бога: Эльфея, Фальтор и Ишиншур.

Я обиженно насупилась и, скрестив руки на груди, отвернулась к окну. Натаниэль это заметил, но извиняться не спешил, наоборот, его улыбка стала снисходительной. Тогда я поняла, что веду себя так же, как он и говорил – как ребенок. И чтоб замять неприятный разговор, обернулась и продолжила расспросы, будто ничего не произошло.

– Только люди?

Слава богам, Натаниэль не прокомментировал мою попытку – только кивнул

– Человек может достичь немалых успехов в овладении стихии земли, воздуха, воды и, изредка, огня.

Оттолкнувшись от стола, я вернулась на кровать – забралась туда с ногами и скрестила их. При этом движении волосы, освободившись от символического узла, в который были стянуты, рассыпались по спине. Несколько прядей упали на лоб, и я встряхнула головой, чтоб убрать их с глаз. Когда же посмотрела на Натаниэля, то заметила, что он снова задумчиво смотрит на меня. Так внимательно и с таким интересом, что краска стыда, как всегда, залила щеки. Альв рассеяно улыбнулся – блики от огонька свечи заиграли в его волосах, высвечивая, делая золотыми…

Чтоб привлечь мое внимание, Натаниэлю пришлось деликатно кашлянуть пару раз. Только тогда я очнулась, будто от гипноза, и смущенно улыбнулась.

– Прости…

– Виэль… кхм-кхм… давайте, вернемся к нашему разговору. Так как человек не создание Арикона, то лишь треть из вас может обладать силой.

– А вьюты?

– Эльфея создала их для защиты лесов и подарила способность разговаривать с животными, но не дала право Силы.

– Право Силы?

Натаниэль покачал головой, словно желая повторить, что за дитя. Но я в этот раз даже не обиделась. Ведь и, правда, чувствовала себя ребенком, который только начинает познавать мир. Поэтому мне хотелось знать все и обо всем. Видимо, поняв, что я не передумаю, альв отпил немного кваса из кружки и протяжно вздохнул.

– Право Силы – это способность использовать излишек жизненной энергии для преобразования в силу стихий. Если проще, то обычное существо обладает энергией ровно настолько, чтоб поддерживать жизнь. У Одаренных же с течением времени, как в вашем случае, образуется излишек.

– Это касается всех рас? И керришей?

– Да. Керриш, так же, как и вьютов, создала Эльфея, но, несмотря на это, некоторые из них поклоняются богу Нильфу.

– Вирт, вы постоянно говорите о светлых… Кто же дети темных богов?

– Это нортландцы, мори, ворги. С мори вы уже знакомы – они обладают иммунитетом к холоду и огню. Нортландцы… лучше с ними не знакомиться. Они ужасные существа, – Натаниэль вновь отпил кваса и, передернув плечами, чтоб размять их, продолжил: – Может, лучше вернемся к преданию альвов?

Я согласно кивнула и устроилась удобнее, ожидая, о чем пойдет речь.

– Считается, что, подарив Древо познания, Эльфея оживила Сумеречный лес. Если прислушаться, то в треске, когда дует сильный ветер, можно различить, как он дышит. Для защиты от тех, кто не достоин узреть страну альвов, богиня наложила на него заклинание Путаница.

– Путаница?

– Да, это заклинание земной стихии. Если вы попадете под его влияние, то не сможете покинуть место, которое оно защищает, как бы долго ни пытались. Если, конечно, не обладаете Даром.

– Но голаденские жители…

– Они верят, что в Сумеречном лесу живут Тени, забирающие душу каждого, кто войдет туда. Эти твари ненавидят любые проявления света: надежду, любовь, дружбу…

От представленной картины по телу пробежала дрожь, и я неосознанно обхватила себя за плечи. Заметив мой испуг, Натаниэль приблизился и, сев рядом, обнял меня.

– Не бойся, это всего лишь легенда, и ты наверняка ее слышала в детстве.

– Увы, нет… Детство, как и юность, я, к сожалению, провела в стенах дома в попытках обучиться тому, что моя мятежная сущность отвергала. Манеры, принятые при королевском дворе, пение, танцы, вышивание и прочие бесполезные, на мой взгляд, навыки, которым должна быть обучена благородная виэль. Единственное, что не давало умереть со скуки – книги. У отца была небольшая библиотека – она, конечно, не сравниться с академической. То было мое любимое место – мало кто захаживал туда: у остальных обитателей нашего дома книги были не в почете…

Его глаза, казалось, приближались, заполняя собой все пространство. Теплые ладони, обхватившие плечи, породили в теле легкую дрожь. Я напряглась, потому что предчувствовала – что-то должно было произойти. Он тряхнул головой, и оцепенение пропало.

– Прости, Карина, – альв отвел глаза, – забыл предупредить, не смотри мне в глаза.

– Гипноз?

– Да.

Я посмотрела вниз и как бы невзначай коснулась пальцами его руки, продолжавшей лежать на плече. Он взглянул немного удивленно. Решение пришло спонтанно – я чуть подалась вперед, инициируя то, что не могло не случиться. Закрыв глаза, почувствовала на шее теплые чуть влажные губы. Гипноз более не мог влиять на меня – глаза были закрыты – зато ощущения давали полную картину происходящего: легкое дыхание альва скользило вверх к щеке, и вскоре наши губы слились в горячем поцелуе. И с той страстью, с которой тогда в саду Тайного Склепа я отвесила пощечину Дрейку – с той же страстью отвечала теперь на ласки Натаниэля.

Послав на дверь защитное заклинание, я неловкими движениями стянула куртку и бросила куда-то наугад. После чего раздался звон – видимо, упал подсвечник. Свеча! Я открыла глаза. Стало так темно, что ничего нельзя было разглядеть – только силуэт Натаниэля на фоне окна. Ни дыма, ни огня… Хух! Обошлось…

Потянув шнурок на рубашке, я приготовилась уже снять её, но руки альва не позволили это сделать.

– Карина, – горячий шепот, прерывистое дыхание – все говорило о том, что он взволнован.

– Не говори ничего, прошу!

Только не сейчас, когда я решилась на такое! И Натаниэль, словно прочитав мысли, промолчал.

Его куртка улетела в другой угол комнаты, за ней последовала рубашка. С грацией, которой раньше в себе не замечала, я легла на кровать. Он прилег рядом. Я знала, что благодаря зрению альва, в темноте он видит лучше. Намного лучше, чем я. Теперь Натаниэль не смог бы обвинить в происходящем «Гипноз». Руки скользнули по его обнаженной спине – кожа была нежной, как у ребенка, пока не наткнулась на ремень. Альв, прерывисто дыша, задрал подол моей рубахи. Сердце забилось с невероятной скоростью – я полностью отдалась тому, чего ожидала… Но этого не последовало.

– Карина… – рука Натаниэля замерла на полпути, а голос стал серьезней. – Так нельзя.

Я оцепенела, не зная, что ответить. В душе обида смешалась со злостью. Страсть переполняла меня – ещё одна капля и взорвусь. Он же спокойно поднялся и, одевшись, ушел. И вот тогда я разрыдалась. В бессильной злобе, не знаю на кого – на себя или на него – я швыряла огненными шарами наугад пока, наконец, обессилев, не провалилась в сон.

7

Проснулась ближе к обеду, от стука в дверь. Сонно зевая, я не очень-то заботилась о том, чтоб привести себя в порядок. Скорей всего, в дверь стучала служанка или Андрэ. Но, открыв ее, пожалела об этом – меня приветствовал Влас.

– Неужто, здесь прошел метеоритный дождь, – удивленно воскликнул он, оглядывая черные пятна на стенах и разоренный стол на котором невозмутимо покоилась моя куртка. Подняв подсвечник и водрузив свечу на место, он заметил – в том углу, где вчера лежала куртка Натаниэля – темно-алую розу и нахмурился. Затем перевел взгляд на меня: я сидела в мятой рубахе на кровати, а растрепанные темно-русые волосы наполовину скрывали лицо и глаза, явно покрасневшие от слез и бессонной ночи.

Наконец, прекратив изучать меня, он с мрачным видом поднял розу и протянул со словами: «Вы изучаете магию земли?»

– Пытаюсь, – с болезненной иронией ответила я.

– У вас неплохо получается. Достойно мастера, – угрюмо заметил он, направляясь к двери.

– Влас!

– Не стоит, виэль Карина. Нам не о чем с вами разговаривать.

Дверь с лязгом захлопнулась. Встав с кровати, я как зомби – забава адептов из Темной башни, не соображая, прошла к столу, взяла куртку и повесила на стул. Затем подобрала цветок. Кинув его на стол, долго смотрела, пока не решилась коснуться лепестков – те на ощупь были такими же бархатными, как кожа Натаниэля. От этой мысли предательски задрожали руки. Блаженное тепло прокатилось по телу, но воспоминание о Власе, и о том, как он ушел, остудило, будто ушат холодной воды вылили на голову. Я раздраженно передернула плечами, злясь на себя за то, что вновь думаю о черном мастере – между нами ничего не могло быть! Но чувство вины не проходило, а, наоборот, усилилось. Мне тут же захотелось оправдаться перед Власом. Я уже было пошла искать его, как мысли о Натаниэле заставили остановиться. Ведь то, что между нами ничего не произошло – не моя заслуга, а красного мастера. Это он вовремя остановился и ушел.

Тихо рыча, я схватилась за голову. С одной стороны хотелось чего-то большего, чем приятельские отношения с Власом, но с другой – я желала быть в объятиях Натаниэля. Поняв, что запуталась в желаниях, села на кровать и задумчиво закусила губу. Что мне делать? Как поступить? Ведь не могу я быть недотрогой, потому что мне нравится Влас. Судя по тому, как он со мной разговаривает, быть с ним – это несбыточная мечта. Натаниэлю же я не безразлична… вроде… Р-р-р! Тряхнув головой, я резко встала и подошла к столу. Хватит с меня этих мыслей! Взяв розу, сожгла ее. От огня на деревянной поверхности остался темный след. Не обратив на это внимания, я вышла в коридор, надевая на ходу куртку.

На улице было прохладно. Ветер растрепал волосы и скользнул под одежду, охлаждая. Оглянувшись, я заметила, что ученики уже спешили на занятия. На деревьях появились первые светло-зеленые листочки. Как красиво! За спиной раздались шаги. Резко обернувшись, я столкнулась лицом к лицу с Ирионом.

– Простите, виэль Карина, за вчерашнее. Я…

Улыбнувшись в ответ, я покачала головой.

– Вам не за что просить прощения, вирт Ирион. Не вы были обвинителем во время Суда.

Его лицо резко стало серьезным.

– Это я должен был выступать против вас, но мне пришлось… спешно уехать. Влас же согласился помочь. Но он не стал бы, поверьте, если б не стечения обстоятельств.

– Не пытайтесь оправдать его в моих глазах. Я… Меня это не касается.

Я отвела взгляд в сторону, боясь, что глаза выдадут истинные чувства. Затем, чтоб сменить тему, спросила: «Вы направляетесь к Ристалищу?». Снисходительно улыбнувшись, черный мастер ответил, что как раз туда и следовал – занятия уже начались – и предложил составить ему компанию. Чтоб больше не расстраивать меня, он перевел разговор на эффективные приемы атаки. Увлеченная беседой, я даже не заметила, как мы достигли Ристалища.

Вскоре наступило время обеда. Я решила не возвращаться в келью – не хотелось есть в одиночестве. Поэтому, сев на землю, я посмотрела на Ириона, который терпеливо что-то объяснял альвийке в зеленом облачении. Увлеченная этим зрелищем, даже не сразу обратила внимания, как ко мне кто-то подошел. Я подняла голову и увидела Власа. Лицо его было сосредоточенным… холодным, как обычно. Интересно, он умеет улыбаться искренне? От души смеяться? Глупо, Ари! Глупо! Прекрати об этом думать!

Вскочив на ноги, я резко поприветствовала его и шагнула вперед, желая пройти мимо, но оступилась. Влас поддержал меня, как и в первый раз. От его сильных рук исходило приятное тепло. Я не могла не улыбнуться, и на мгновенье показалось, что он ответил тем же… но это лишь показалось. Влас отстранился, а когда заговорил, голос был сух и холоден:

– Виэль Карина, проследуйте за мной в кузницу. Пришло время получать меч Посвященного.

Кивнув, я последовала за ним. Во время пути пыталась несколько раз заговорить с Проводником, но получив в сотый раз ответ – «да, нет», бросила эти попытки, принявшись наблюдать за тем, как весенний ветер теребит его волосы. Как несколько прядей падают на лоб, и он смахивает их нетерпеливым движением руки…

– Вирт Влас!

Он остановился, уловив в голосе нотки просьбы. Я смущенно замолчала, понимая, что не знаю, что сказать – не ожидала, что он так быстро отзовется – и сказала первое, что пришло в голову:

– Я узнала что альвы – эти «дети» Арикона, нортландцы, мори, ворги – создания трех темных богов, а люди…

Обернувшись, Влас сузил глаза и нетерпеливо дернул плечом.

– И?

– Кто создал тангерийцев?

Черный мастер оцепенел и медленно произнес:

– Почему, виэль, вы спрашиваете об этом именно меня?

Смутившись, я попыталась оправдаться.

– Прости, мне не хотелось напоминать о твоем происхождении, – не зная, что еще сделать, в неконтролируемом порыве, дотронулась до его руки.

Убрав ладонь с локтя, он хмуро качнул головой.

– Что вы… мне это даже не пришло в голову. Если хотите, могу рассказать пару легенд. Как, согласны? – я быстро кивнула, боясь, что Влас передумает. – Мир жил своей жизнью – образовывались и разрушались государства. Неизменным оставался лишь Сумеречный лес, населенный прекрасными созданиями – альвами. Арикон на славу постарался – они были так прекрасны, что привлекли внимание одного из темных богов – Ворфа, покровителя сна и смерти. Говорят, что в зависимости от того, чего хочет, он может вызывать или страх, или же восхищение.

– Кто-нибудь его видел?

Влас хмыкнул, едва сдерживая смех. Я обиженно насупилась, на что черный мастер лишь покачал головой и продолжил:

– Нет… и вряд ли когда-нибудь кто-то сможет этим похвастаться. Боги уже давно не являются нам. Но тогда времена были другие, изредка их можно было увидеть в храмах. Теперь это кажется невозможным… Что же до той легенды – Ворф возжелал Анхиель, дочь правителя альвов. Она была прекрасна – вечно юная, с огненно-рыжими вьющимися волосами, изумрудными глазами и нежной кожей, а улыбка её могла осветить хмурый день.

Он улыбнулся, и я невольно залюбовалась им, забыв даже о рассказе.

– Вскоре во сне Анхиель начал являться Ворф. Он очаровал её: высокий, с кожей темнее ночи и белыми длинными волосами. За спиной у него были огромные черные крылья. Ворф дразнил воображение альвали, подвигая следовать запретной слабости. Каждая ночь была исполнена страсти. Он любил тело, душу Анхиель, и она отвечала ему взаимностью. Но однажды это прекратилось…

Наступила тишина, которую я не посмела нарушить, ожидая продолжения.

– Анхиель была обесчещена для окружающих, но это её не волновало – она с надеждой ждала каждую следующую ночь. Проходили дни, и вскоре альвали обнаружила, что зачала ребенка – горькое напоминание о любви. Анхиель не желала его, но не могла отказаться – что-то сдерживало. Может, это была материнская любовь? Кто знает. Гилдран – её отец, правитель королевства, был против дитя, но тоже не мог ничего сделать, чтоб заставить дочь избавиться от него. Изгнать же Анхиель он был не в силах. Так альвали осталась со своим народом…. Но было б лучше, если б Гилдран все же решился это сделать.

– Почему?

Я остановилась, с удивлением смотря на Власа. Слова, которые черный мастер произнес довольно сухо, показались мне слишком жестокими и неправильными.

– Не перебивайте, виэль, тогда и поймете. Кстати, почему мы остановились? Идемте дальше – мы еще не пришли… Альвийка родила полубога-полуальва. Он отличался от других и за это его начали презирать и ненавидеть. Единственным утешением была Анхиель. Но она вскоре умерла – альвали была слишком нежным созданием, не способным сопротивляться и преодолевать трудности, которые встречались на пути. И он остался один. Постепенно его начали переполнять гнев, обида на соотечественников и злость, которая вылилась в нечто такое, за что сын Анахиель был изгнан. Гилдран смог, наконец, осуществить то, что хотел сделать давно, считая того виновным в смерти любимой дочери. Сын Анахиель покинул родные края и скитался без цели, полный злобы, пока не достиг Пустоши Горячих Ветров. Имя ему – Даркон, и был он прародителем тангерийцев. Так началась нескончаемая вражда между альвами и тангерийцами.

Я опустила голову, пытаясь обдумать рассказ, наполненный такой горечью. Казалось, Влас жалел Даркона и в то же время презирал, будто это затрагивало его лично. Проводник вновь замолчал, углубившись в мысли, и продолжил путь, ничего более не говоря.

В кузнице было душно. Красные всполохи пламени, горевшего в огромной печи, высвечивали худощавые фигуры мори. Я никогда раньше не видела, как куют оружие, и не имела понятие, что необходимо делать. Как ни старалась, у меня получилось лишь жалкое подобие меча. И что с ним делать? Этим клинком не то, что убить невозможно, даже вскопать землю!

Озадаченная, я вышла за Власом из кузницы – он привел меня к огненному колодцу, который, как в прошлый раз, бурно среагировал на мое появление. Проводник остановился рядом с ним и приказал бросить в него меч. Я повиновалась, гадая о том, что будет дальше.

– Теперь достаньте клинок!

Заколебавшись, я со страхом посмотрела на раскаленную лаву. Жар, исходящий от нее, опалял щеки, казалось еще немного и сожжет! Влас терпеливо ждал. Наконец, я решилась – резко погрузила руку в огненную жидкость и почувствовала, как плавится плоть. Стиснув зубы и упав на колени, корчась от дикой, невыносимой боли, я заорала и погрузила руку еще глубже. Нет! Нет, нет…

Когда, казалось, еще немного и потеряю сознание, так и не найдя оружие – пальцы, наконец, нащупали рукоять и вытащила меч. На руке не было ожогов, а оружие стало совсем иным, будто его выковал кто-то из мастеров мори. Влас, все это время наблюдавший за мной, довольно улыбнулся и хлопнул пару раз в ладоши.

– Видите, вы смогли преодолеть страх, и стихия огня подарила вам прекрасное оружие.

Я с нескрываемым восхищением смотрела на полученный дар, любуясь красноватыми бликами в лучах заходящего солнца.

8

Когда вечером вернулась в келью, то обнаружила, что следы былого веселья смыты со стен чьей-то заботливой рукой, постель аккуратно застелена, а на столе стоит чуть остывший ужин. Поев, я разделась, оставив лишь нижнюю рубаху, и уже готовилась залезть под одеяло, когда кто-то неожиданно открыл дверь.

В комнату вошел Влас, держа в руках ножны из черной кожи. То удивление, которое застыло на его лице, явно доказывало, что он не ожидал увидеть меня в таком виде – в одной рубашке с непослушными рассыпавшимися по плечам волосами. Быстро совладав собой, он с невозмутимым видом протянул ножны. Взяв их, я пыталась поймать взгляд мастера. Не знаю почему – может, надеялась увидеть там что-то еще, кроме привычной отчужденности. Но Влас отвел глаза, стараясь не смотреть на меня. Подавив в себе желания грубо встряхнуть его, я подошла к столу и вложила меч в ножны – они оказались как раз впору. Застегнув ремень на поясе, обернулась, надеясь, что Влас еще не ушел, но его уже не было. Я закусила губу и задумчиво нахмурила брови, не понимая, что чувствую сейчас – сожаление или облегчение, а может испуг? Я быстро нащупала на бедре отцовский подарок. Видел ли Влас его? Или… Ворф побери! Да, когда же он перестанет быть столь холоден ко мне! Тряхнув головой, улеглась в постель и, сердито бурча, завернулась в одеяло.

На следующий день мне удалось проснуться самой, а не от стука в дверь. Выглянув в окно, заметила, что большая часть Одаренных или не проснулась, или, наоборот, встала раньше, потому что двор пустовал. Поэтому, быстро одевшись, выскочила в коридор, не дожидаясь служанки. Просто пробегая мимо колодца, я опустила туда ладони и ополоснула лицо. Вода освежила и придала сил.

Вскоре солнце так пригрело, что я расстегнула ворот рубашки и закатала рукава, при этом задев рукоять меча. В тот же миг энергия наполнила тело, будто клинок передал мне пламенный привет. Я, не сдерживаясь, громко засмеялась – на душе стало легко. Казалось, еще немного и взлечу.

Академия встретила меня тишиной, довольно не привычной, так как я чаще всего приходила сюда, когда вот-вот должны были начаться занятия. Быстро поднявшись по лестнице, я, наконец, оказалась перед дверью в огненную библиотеку. Когда коснулась круглой деревянной ручки, тело наполнило привычное тепло, которое возникало в кончиках пальцев. И вот проход открылся, я вошла в просторное помещение, сплошь заставленное шкафами высотой до потолка. В них стояли рядами книги и лежали свитки. Между стеллажами суетливо бегал маленький старик – его борода достигала пола и то и дело поднимала в воздух пыль, которую тот сметал на пол. А одежда светилась изумрудным цветом в отблесках огня, который находился в ладони вирта. Стараясь подавить смешок, готовый вырваться из груди, я подошла к нему сзади. От неожиданности старик подскочил и выронил книгу, которую держал в свободной руке. Его монокль упал, повиснув на золотой цепочке, а кустистые брови разошлись в разные стороны, как испугавшиеся охотника зайцы. Зажав рот рукой, чтоб не захихикать в голос, как последняя дуреха, я склонила голову в приветствие. От этого брови старика взлетели еще выше, достигая почти корней седых волос. Когда он начал махать руками в знак протеста, огонь в его руке погас, обдав нас сероватым дымом

– Нет, виэль Карина, вы не должны так меня приветствовать! Я всего лишь Одаренный первой ступени, которому доверили следить за библиотекой, а вы – мастер. Это я должен вас так приветствовать!

Быстро остановив старика, я, уже не сдерживаясь, рассмеялась во весь голос. Он удивленно покачал головой, не понимая причины веселья.

– Прошу вас, вирт Отто, не надо. Вы намного старше меня.

Задумавшись, он начал теребить бороду.

– Ну…

– Я настаиваю! Лучше помогите мне в поисках одного заклятия…

Вирт заинтересованно склонил голову набок и переспросил:

– Какого? Вы можете назвать его, виэль?

Я задумчиво постучала по носу, стараясь вспомнить название, но ничего не приходило в голову. Подняв книгу с пола, Отто, поняв, что не дождется ответа, возмущенно хмыкнул.

– Эх, до чего дошла молодежь!.. И что же с вами делать? Хорошо… вы хоть можете описать, что оно делает?

Ни капли не смущаясь своей безграмотности, я стала описывать то заклинание, которое использовал Дрейк в желание привлечь мое внимание. Кивнув, одаренный приставил лестницу к длинному ряду полок и поднялся вверх. Там он начал перебирать книги, свитки, при этом шепча себе под нос:

– Так-так… Это похоже на призыв огненного элементаля. Нет… гненный элементаль не обладает формой, а это создание имело четкое очертание… Ага! Змея – вот оно!

Быстро спустившись, он протянул мне книгу, страницы которой по краям были исписаны рунами. Я тут же подхватила ее и охнула – она ощутимо оттянула руку, хотя на вид была легкой. Улыбнувшись, Отто произнес:

– Это сборник заклятий Призвания.

– О… Хм, спасибо, вирт Отто!

Благодарно улыбнувшись, я кивнула и пошла к двери. При выходе, на мгновение оглянулась – старик снова зажег огонь и, достав свиток, принялся за чтение.