Год 2077-й

Лысый уже почти развернул ствол, когда Витёк как-бы очнулся: всё происходящее резко ускорилось, вернулись звуки стрельбы и запах сгоревшего пороха. Он резко довёл ствол автомата на лысого и нажал на спуск, отсекая два патрона. Обе пули легли почти рядом, в область сердца врага, – тот слегка дёрнулся, опустил взгляд вниз и с выражением недоумения на лице завалился навзничь.

Витёк осмотрелся. Из четырёх колёс по правому борту два средних были спущены, слева пробито было только одно, заднее. Вагон возвышался над землёй на высоте груди. Парень присел и заглянул под кабину: в полу кабины имелся люк.

Недолго думая, искатель забрался в этот люк. И вовремя! – в двух метрах от места, где перед тем стоял Витёк, из ближнего окна упала граната и через две секунды взорвалась, не причинив ему вреда. Чего нельзя сказать о транспорте, – пробитое в нескольких местах осколками левое переднее колесо жалобно шипело, испуская остатки воздуха.

В кабине было тесно. Сбоку слева возвышалось кресло, перед креслом руль и какие-то рычаги. Вверху справа был люк на крышу трамвая, закрытый крышкой, за спиной Витькá – железная дверь в салон вагона, за которой слышались выстрелы и крики. С момента взрыва гранаты прошло не более пяти секунд, когда дверь резко распахнулась и в проёме появилась рожа ещё одного лысого. На этот раз Витёк среагировал моментально, выпустив в рожу короткую очередь, затем выхватил из кармана гранату, сорвал чеку и запустил её в дверной проём…

Внутри ухнуло, и через мгновение грохот выстрелов и крики командиров сменились истошными воплями раненых. Витёк достал вторую гранату и, выдернув кольцо, отправил вслед первой…

…Долбануло так, что у Витька загудело в ушах. Если бы на тот момент в кабине трамвая были целые стёкла, он получил бы контузию. Но все стёкла были выбиты.

Как потом выяснилось, вторая граната угодила в открытый ящик с такими же «эфками», но, к счастью, рванули только четыре, а не весь ящик.

Действуя автоматически, Витёк сменил магазин и уселся на пол напротив двери, из которой торчали ноги убитого им лысого, направил ствол на дымящийся и стонущий проём и впал в оцепенение. В этот момент снаружи к вагону со всех сторон бежали его товарищи. Дело было сделано…

…Когда со стороны развязки послышались выстрелы, Дед Кондрат сотоварищи отреагировали незамедлительно. Оседлав «коней педальных», отряд выдвинулся в направлении боя. Миновав аэропорт, отряд разделился на две группы. Длинный и ещё шестеро махновцев двинулись пеше в обход торгового центра. (Велосипеды пришлось оставить, так как всё пространство от аэропорта до торгового центра заросло молодым леском. Со стороны аэропорта деревья были по большей части корявыми карликами, дальше в сторону ТЦ по леску тут и там были разбросаны заросшие камышом болотца, существенно замедлявшие продвижение искателей.)

Заходя безопасно с тыла в развалины торгового центра, махновцы вышли на прятавшегося там человека, одетого в грубо сшитую куртку из волчьей шкуры; штаны и обувь на нём были точно такие же, как у лысых. Волк – а это был именно он – поздно заметил подошедших сзади и окруживших его искателей и не стал сопротивляться, правильно оценив своё положение, – семь смотревших в его сторону автоматных стволов были серьёзным аргументом не в его пользу.

– Не рыпайся, – приказал Длинный. – И лук свой вот ему передай… – Длинный кивнул одному из товарищей, тот подошёл и разоружил Волка.

– Ты кто такой? – задал ожидаемый вопрос командир махновцев. Судя по одежде и оружию, человек был не из упырей, но и на одного из команды «корабля» похож не был, несмотря детали гардероба.

– Меня зовут Волк, – представился Волк. – Там, в трамвае этом, мои враги… Как, полагаю, и ваши…

…Придя в себя, Витёк обнаружил, что по-прежнему находится в кабине трамвая-парусника. Рядом, в кресле вожатого, сидел Кувалда с перевязанной головой, а у двери стоял Серёга Хмурый и с интересом рассматривал устройство кабины.

– Ну что, Витя, очухался? – произнёс отчим. – Ты сегодня у нас – герой. Раньше тебе бы за такое медаль дали, ну а сейчас считай, что тебе объявлена благодарность сразу от всех участников операции.

Кувалда протянул руку.

Витёк ухватился за руку Кувалды, с малых лет бывшего для него старшим товарищем и наставником, а в настоящий момент – ещё и командиром, попытался встать, но, почувствовав головокружение, лишь уселся поудобнее.

– Похоже, твоего парня слегка контузило, Ваня, – сказал Хмурый. – На вот, Витя, хлебни… – Он протянул фляжку.

Витёк приложился к фляге, сделав большой глоток в надежде смягчить пересохшее горло, и чуть не задохнулся от спиртовых испарений. Оторвавшись от горлышка, он стал жадно хватать воздух ртом. Внутри всё горело и огонь быстро расползался по уставшему телу.

Кувалда посмотрел на парня с одобрением и молча протянул свою флягу, предупредительно отвинтив крышку. Витёк сначала понюхал содержимое, и уже после, убедившись, что то была вода, влил в себя едва не половину литровой фляги.

– Вот! Так-то лучше будет! – сказал Кувалда.

– Долго я так?..

– Нет, не долго. Минут пятнадцать прошло после того, как рвануло тут всё. Там, – Кувалда кивнул на проход внутрь вагона, – мясорубка. Шестерых наглухо… Трое живых остались, и те – раненые. С ними сейчас снаружи Молотов беседует…

– П-пиздец… – заикаясь с трудом выговорил парень и протянул руку к Хмурому, получив флягу с самогоном. Сделал пару маленьких глотков.

– Эти лысые пидоры семерых у Молотова положили, и ещё пятеро раненых… – сказал Хмурый. – Стрелкá нашего – тоже… и Олега…

– И Кольку, – дополнил список Витёк, возвращая флягу.

Хмурый взял флягу, отхлебнул, протянул Кувалде.

– Нет, спасибо, Серёж. Я пас.

– А с тобой то что, дядь Вань?

– Это? – Кувалда потрогал повязку. – Так… камнем задело.

Витёк предпринял ещё одну попытку подняться на ноги, и на этот раз у него получилось.

Он заглянул за плечо Хмурого, и выпитый самогон «попросился обратно»… Парень сдержал рвотный позыв, развернулся и стал спускаться в люк в полу.

Пошатываясь, Витёк побрёл в сторону от пропахшего порохом, гарью, человеческой кровью и дерьмом трамвая. Вокруг суетились искатели. Вытаскивали тела убитых, оружие и ящики с боеприпасами из вагона и складывали рядом. Отойдя от парусника на достаточное расстояние, чтобы не чувствовать запаха разодранных кишок, Витёк уселся на едва торчавшее из земли колесо от крупного трактора. Следом подошёл Кувалда, сел рядом.

– А главного лысого как, тоже того?.. – спросил Витёк.

– Да хрен его теперь разберёшь, Витя…

В этот момент со стороны торгового центра появились махновцы с Длинным. Они шли напрямик через парковку, обходя ржавые машины. Среди идущих выделялся необычно одетый человек без оружия, с несвязанными руками, которого конвоировали двое. Кувалда встал и пошёл им навстречу.

– Это ещё кто такой? – спросил Кувалда у Длинного.

– Тут неподалёку прятался, – ответил группник махновцев. – Следил за боем. Говорит, что давно идёт за нашими «гостями».

– Да? И откуда ты идешь? – Кувалда посмотрел на пленного.

– Из-под Ростова. И не иду, а еду. За этим чудом техники на своих двоих не особо побегаешь… Велосипед у меня, там дальше спрятан. Ваши не нашли.

– Так у тебя к этим лысым дело какое-то?

– Ага. Было дело… да вот вы за меня сработали…

– Должно быть, сильно они тебе насолили… как тебя звать-величать, кстати?

– Волком зови. Всю деревню мою положили… с-суки.

– Так ты что, один им мстить собирался? – спросил подошедший Серёга Хмурый. Спросил без издёвки. Было видно, что тот мужик перед ним серьёзный. Особый колорит пленному придавали заточенные как у крокодила зубы.

– Один, – ответил Волк.

– Ну, ты, как я смотрю, и вправду зуб на них наточил, – пошутил Кувалда, чем вызвал смех собравшихся вокруг пленного искателей.

Волк воспринял шутку как добрый знак и оскалился в улыбке, ещё больше всех развеселив. Один из бойцов даже похлопал Волка по плечу, и Волк понял, что самое худшее миновало, а заодно мысленно похвалил себя за то, что этим утром съел последний кусок солонины, остававшийся от пидораса Белки. Теперь в его рюкзаке не было ничего компрометирующего.

Там же, немного ранее

Присланный Первославом за отделением Чура сержант Лютобор доложил о гибели Буеслава Яросвету лично. Капитан отменил приказ лейтенанта и, оставив Чура на «Свароге», сам в сопровождении Лютобора и ещё двоих бойцов направился в сторону злосчастной башни.

Участок автодороги, проходивший под путепрово́дом, был забит нанесённым сюда наводнением слоем грунта, зарос кустами, молодыми дубками и акациями и скрывал перемещение фашистов. Благодаря этому обстоятельству, когда завязался бой, Яросвет с тремя бойцами оказались незамеченными и смогли подойти к Кувалде с тыла. Именно Яросвет, забравший СВД у одного из своих бойцов, двумя точными выстрелами смертельно ранил Васю Стрелкá и Олега, который вместе с Ящером пришёл на усиление к занявшим высоту товарищам.

Искатели тотчас вычислили местоположение Яросвета, и один из бывших с ним бойцов – тот самый, у которого Яросвет забрал СВД – упал мёртвый. Пуля попала бойцу точно в переносицу. Яросвет с сержантом и вторым бойцом, которого звали Вратиславом, предприняли попытку прорваться на соединение с Первославом, но лишь потеряли при этом Лютобора. Сержант был смертельно ранен в шею, – пуля из винтовки Васи Стрелкá, которая уже перешла в руки Ивана Кувалды, перебила сержанту шейные позвонки, и голова бойца, закрывшего собой командира, после падения неестественно вывернулась. Когда Лютобор упал, он уже был мёртв. Пришлось отступать за идущую на подъём дорогу. Прорываться назад под путепрово́д было равным самоубийству.

В начавшейся перестрелке Первослав со Славомиром недолго вели бой с захватившим дорожную развязку противником, и когда стало понятно, что бой по другую сторону развязки подошёл к концу, лейтенант приказал единственному оставшемуся в его распоряжении бойцу отступать за дорожную насыпь. Прикрываясь башней, они перебежали через заросшую кустарником дорогу и стали спускаться по другую сторону дорожной насыпи. В этот момент Славомира настигла пуля, пущенная командиром местных «дикарей» Иваном Кувалдой, быстро сменившим позицию так, чтобы огрызок башни не закрывал отступавших от его огня. Когда боец полетел кубырем в кювет, Первослав подумал было, что тот споткнулся, но упавший остался лежать в нелепой позе, а на его губах запузырилась кровавая пена.

Появление на дороге шестерых свирепого вида мужиков, одетых в разномастный камуфляж и вооружённых автоматами, с истошными воплями «ур-ра-а-а!» нёсшихся в сторону «Сварога», не оставило у Первослава сомнений относительно исхода боя: они проиграли. Элитное подразделение Нового Славянского Рейха «Молния» пало, несмотря на все преимущества в вооружении и технике.

– Володя, давай сюда! – услышал Первослав голос Яросвета.

Первослав завертел головой и быстро заметил командира, сидевшего в зарослях какого-то кустарника в десяти метрах от Первослава. Яросвет был ранен в плечо. Рядом полулежал раненый в живот Вратислав; боец был бледен как мел и было видно, что тот уже не жилец.

– Командир! Ты как? – спросил Первослав, подбежав к Яросвету.

– Ничего. По мясу задело… Уходить надо. Кораблю пиздец! – На лице капитана зло играли желваки.

Первослав осмотрел рану.

– Штопать надо, Дима… – сказал лейтенант. Без свидетелей они иногда называли друг друга прежними именами.

– Херня. Потом… Пошли! Давай только сначала со своего бойца оружие возьми, – Яросвет кивнул в сторону, где лежал Славомир.

Первослав сбегал за оружием Славомира. Когда он вернулся с разгрузкой и походным ранцем убитого, Яросвет заканчивал укладывать боеприпасы и амуницию Вратислава, шея которого была теперь повернута так, как живые не поворачивают. Было видно, что Вратиславу «помогли». Первослав посмотрел на мёртвого бойца и задумался.

– Так лучше будет, Володя, – перехватил Яросвет его взгляд. – Всё. Уходим!

Вечер того же дня, руины торгового центра рядом с дорожной развязкой

Солнце уже спряталось за горизонтом, и теперь его место в небе над Пустошью заняла полная луна. Пламя костра освещало то, что ещё оставалось от огромного торгового зала, посреди которого расположились искатели. Стены местами виднелись в свете неспокойного огня, местами и вовсе отсутствовали; сквозь провалы, если немного напрячь зрение, можно было рассмотреть силуэты гниющих автомобилей, редких полувековых деревьев, различного хлама. Где-то вдали затявкали шакалы. Этим жалким падальщикам ничего больше не оставалось, как только тявкать и «хихикать». По-настоящему опасные обитатели Пустоши – волки и дикие собаки делали свои дела молча, а если когда и выли, то с определёнными намерениями (чтобы запугать, или запутать жертву, отвлечь внимание от своего собрата, готовящегося напасть с другой стороны). Над головами собравшихся вокруг костра людей нависло усыпанное мириадами мерцающих звёзд небо. Ветер почти утих, воздух был по-летнему тёплый и по-весеннему насыщенный запахами сочных трав. У дальней стены горел костерок поменьше, там кашеварили и грели воду для раненых. Там же спала вторая смена караульных, – им после полуночи охранять лагерь и взятое с боем транспортное средство, именуемое «Сварог».

Среди искателей тяжелораненых было шесть человек; также были легкоранены: Ящер, Дед Кондрат и Иван Кувалда.

Из пленных в живых оставались двое. Им тоже была оказана помощь, и они лежали теперь порознь, – у каждого дежурили специально приставленные товарищи, дабы исключить возможность их общения. Желающим «пустить пленных в расход» Кувалда сделал особое предупреждение: «Мы не выродки, и не звери дикие. Они – наши враги… Побеждённые враги. И раненые. В Свободный их! И там – под присмотр! Как очухаются, будем с ними разбираться. А того, кто меня плохо понял, я сам израсходую…»

Кувалда лично обошёл после боя прилегавшую к развязке местность, пересчитав тела убитых в бою «гостей». Трупов оказалось двадцать. Ближе к вечеру умер один из троих пленных, – итого: двадцать один лысый против двенадцати искателей. Учитывая уровень подготовки и вооружения лысых, искателям очень даже повезло, все это хорошо понимали, – для слабо вооружённых, привыкших действовать небольшими группами и не обученных ведению слаженных боевых действий искателей всё могло закончиться очень плохо.

«Двадцать один, и ещё эти двое – двадцать три… Маловато что-то… – думал Кувалда, заглядывая в кружку с травяным чаем, которую держал двумя ладонями, сцепив пальцы «в замок» вокруг горячего металла. – Да и Хмурый про „тридцать рыл“ всё настаивает… – искатель отпил из кружки. – Волк этот… надо бы повнимательнее к нему присмотреться… двадцать пять насчитал…» Вслух он сказал:

– Значит, наш гость считает, что ушли двое: главный лысый и его помощник… Где он, кстати, Волк этот?

– Там, возле кашеваров сидит, командир, – ответил сидевший на вросшем в землю ржавом электрокаре Юра – мужик средних лет из отряда Молотова. – Ребята за ним присматривают.

– Не нравится он мне, Ваня, гость этот, – медленно произнёс Дед Кондрат, поправляя повязку на левом предплечье.

(Нёсшегося во главе своего отряда Кондрата на подходе к паруснику подстрелил один из раненых фашистов. Лысый успел дать короткую очередь из автомата в последний момент перед тем, как его нерасторопную, контуженую, маячившую в окне трамвая тушу заприметил командир свободненцев и по совместительству на тот момент снайпер Иван Кувалда, снявший удобно подвернувшуюся мишень точным выстрелом в голову.)

– Хм… а он прямо-таки интеллигент, Волк этот… – Молотов сидел, вытянув обутые в кирзовые сапоги 45-го размера ноги на притащенном непонятно откуда колесе, то ли от грейдера, то ли от здоровенного трактора, и старательно изготавливал свою фирменную папиросу. – Начитанный. Держится уверенно, но не хамит и не нарывается. Вид у него экзотичный, я бы сказал…

– А давайте-ка его поспрашиваем, – предложил Кувалда. – Долго он за этими лысыми шёл. Диверсию учинить им мог бы уже давно… Этот точно смог бы, я думаю, но не спешил он с лысыми расправиться…

Молотов посмотрел на Юру и молча кивнул. Юра спрыгнул с кара и направился в дальний конец торгового зала, усыпанного обломками витрин и деталями разобранных стеллажей. За десятилетия в помещение нанесло ветрами кучи пыли и мелкого мусора, которые собирались по углам и вокруг крупных предметов, и теперь в таких местах уже росли деревья.

Волк сидел на пластмассовом ящике, опершись спиной о колонну, подпиравшую уцелевшую часть крыши здания, его руки были сложены на груди, глаза закрыты. Со стороны могло показаться, что Волк дремал. Немного поодаль «дремавшего» не то пленника, не то гостя, на заваленном на бок холодильнике уселись двое молодых искателей из Октябрьского – Лёха и Глеб, назначенные Молотовым присматривать за эпатажным субъектом. Когда Юра подошёл к «спящему» и хотел было похлопать того по плечу, Волк поймал руку, одновременно с этим открыв глаза. Спокойно посмотрел на искателя и руку отпустил.

– Скажи нам, Волк, – задал вопрос подошедшему с Юрой гостю-пленнику Иван Кувалда, – зачем здесь эти ребята?

– Насколько мне известно, фашистам зачем-то было нужно сначала сюда, в Екатеринодар, а после в Новороссийск… Объект там какой-то секретный…

– Краснодар, – поправил его Кувалда.

– Что?

– Краснодар, говорю. Мы называем этот мёртвый город Краснодаром.

– Понял, – сказал Волк.

– А почему ты лысых фашистами называешь? – поинтересовался у Волка Юра.

– А ты бóшки их видáл? – ощерился Волк. – А ещё у них свой Фюрер имеется и концлагеря́ для тех, кто рожей не вышел…

Молотов с Кувалдой переглянулись. Дед Кондрат задумчиво поглаживал аккуратную бородку. Юра только хмыкнул.

– Куришь? – Молотов предложил Волку только что изготовленную папиросу.

– Нет, спасибо…

– Андрей, – представился искатель. – Можно и по фамилии: Молотов.

– Спасибо, Андрей. Не курю я, – ощерился Волк. – А меня Алексеем звать. Но я больше к псевдониму привык, так что лучше Волком зови.

– Так что там с Объектом этим? – вернул разговор в нужное русло Кувалда.

– А что с Объектом? Это всё, что я узнал. Если бы вы этих пидоров лысых не положили, я бы за ними до конца сходил. И с командиром ихним, с Яросветом, потом бы поквитался… – При упоминании Яросвета лицо Волка изменилось, желваки напряглись, в глазах блеснул нехороший огонёк. – Единственное, что могу ещё добавить, – продолжал Волк, – Объект этот военный и имеет отношение к приснопамятным Ракетным войскам стратегического назначения… У командира фашистов карта была, возможно, на ней что-нибудь есть… Но карту, насколько я понимаю, этот лысый пидор с собой унёс?

– Карту мы не находили, – сказал Кувалда. – Волк, постарайся вспомнить хоть что-нибудь. Обещаю, если этот лысый хер попадёт к нам в руки, тебе будет предоставлена возможность с ним посчитаться. – Сказав это, Кувалда прямо посмотрел в глаза Волку. Все собравшиеся вокруг костра сохраняли молчание. Всем было понятно: от того, что ещё знает этот человек в волчьей шкуре, зависит многое.

Волк молчал минуту. Все ждали. Потом он встал и подошёл к костру.

– Разрешите? – он посмотрел на котелок с чаем.

– Да, конечно, – сказал Кувалда, кивнув в сторону металлического ящика, на котором стояло несколько железных кружек.

– Спасибо, но у меня своя есть…

Кувалда понял намёк:

– Верните ему вещи, – сказал он одному из стоявших рядом искателей.

Волку вернули его походный рюкзак и лук, но без колчана со стрелами.

Взяв рюкзак, Волк извлёк из него эмалированную кружку и банку с мёдом. Положив ложку мёда в кружку, Волк подошёл к котлу и аккуратно, чтобы не зачерпнуть распаренной травы, нацедил в кружку ароматного отвара. Банку с мёдом молча поставил на ящик с кружками: мол, угощайтесь.

– У меня есть условия.

– Говори.

– Я хочу жизнь Яросвета и долю того, зачем фашисты сюда ехали.

Кувалда посмотрел на товарищей. Все молчали. Первым заговорил Серёга Хмурый:

– А не много ли ты хочешь, Волк? Мы бились с лысыми. Есть убитые и раненые. Да и земля эта наша…

– Ты сколько суток за ними шёл? – спросил Хмурого Волк. – Да-да, конечно же, я тебя видел… – сказал он, усмехнувшись, заметив, как искатель приподнял бровь. – А я две недели педали крутил. А до того по мёртвому Ростову круги нарезáл, скрываясь от ебанутых на всю голову фашистских баб… Валькириями, ёб-т, они зовутся, суки драные… А три месяца назад я потерял всех своих людей… семьдесят шесть человек взрослых и детей… и сам едва жив остался. Так что, мне с этого пирога тоже причитается. Чего бы там, на Объекте этом ни́ было…

Молча смотревший до этого на огонь костра Дед Кондрат повернулся к Волку и пристально посмотрел на него. Волк не отвёл глаз. Они несколько секунд рассматривали друг друга, потом Дед Кондрат сказал, обратившись к Хмурому:

– Серёжа, я думаю, Алексей в своём праве. – Потом, помолчав, добавил: – Если то, что известно ему, поможет нам распутать это дело, можно и отблагодарить человека.

Кувалда посмотрел на Молотова. Тот слегка кивнул. Потом на сидевшего у костра Витькá (после его подвига никто из старших товарищей не стал возражать, когда Кувалда пригласил парня присутствовать при разговоре старших). Витёк, заметно смутившись, тоже кивнул.

– Хорошо, – произнёс Кувалда. – Ты не уйдёшь обделённым. Но касательно жизни этого Яросвета, если получится взять его живым, решит Сход… Если расстрел, то тебе позволят спустить курок. Если нет – набьёшь морду.

Волк немного помолчал, помешивая чай в кружке, потом согласно кивнул.

– Улица Николая Второго. В районе перекрёстка с Ельцина. Им сначала туда нужно. Зачем – точно не знаю, но это у них был первый пункт. Яросвет не обсуждал этого вслух со своими солдатами, это я случайно, можно сказать, – (Волк улыбнулся своей клыкастой улыбкой) – оказался свидетелем разговора Яросвета с Первославом… ну этим, вторым, который с ним ушёл… они вроде как друзья.

– А как думаешь, зачем лысые тележки железнодорожные с собой везли? У них там, в чудо-трамвае этом, их пять штук лежит.

– А это у них страсть такая к железным дорогам. Ко мне на станцию они тоже на таких приехали… «железнодорожнички», блядь…

– Ну что ж, товарищи, – сказал Дед Кондрат, – теперь понятно, почему они заехали именно с этой стороны. До перекрёстка этого отсюда час идти. Эти двое ушли от нас в противоположную сторону. Стало быть, чтобы зайти на Николашку, им надо идти в обход, либо через аэропорт, либо через город… Ночью они, даже с картой, нихера не найдут. Да и на упырей нарваться могут, или на псин… Они пойдут в город утром, с рассветом.

– Надо идти туда, – сказал Кувалда. – Сейчас выходить. Я знаю место. Хмурый, Молотов, Витя, Длинный, и ты, Юра – выходим через двадцать минут. Алексей Геннадьевич, – обратился Кувалда к Деду Кондрату, – оставайся здесь, начальствуй. Правая рука у тебя в порядке, а за левую тебе Ящер будет, у него как-раз левая цела.

– Я свами пойду, командир! – сказал Ящер.

– Так рука…

– Рука в порядке. Чиркнуло по шкуре, зашили уже. Моя рука – что твоя голова, так… девок пугать только…

– Значит решили. Идём всемером. Собирайтесь.

– Я пойду с вами, – произнёс Волк.

Искатели посмотрели на него и на Кувалду.

– А что? Я в деле, значит должен принимать участие не только в задушевных посиделках у костра. К тому же я хорошо стреляю из лука… даже ночью.

– Хорошо, – сказал Кувалда. – Пойдёшь с нами. Только учти, на выходе… мы называем такие дела – «выходами»… командир всегда один. Сегодня это я. Тебе всё понятно, Волк?

– Да, командир, – ответил Волк. – Я всё понял.

Глава пятая. По следу

25 мая 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Екатеринодар, район улиц Николая II и Ельцина, раннее утро

В этом месте взрывная волна, растерявшая часть своей сокрушительной силы, не смогла нанести таких серьёзных повреждений как в прилегавших к аэропорту районах. Большáя часть городской застройки представляла собой выжженные огненным штормом коробки с чёрными квадратами окон, но на стенах домов уже не встречались причудливые и пугающие тени, запечатлевшие последние мгновения жизни своих хозяев. Проходя вблизи от эпицентра, Первослав то и дело направлял автомат в сторону возникавших на уцелевших фрагментах строений «призраков».

Здесь «призраки» больше не появлялись. За новостройками второго десятилетия ХХI века начиналась более старая, застроенная ещё при Союзе, часть города, отделённая улицей носившей имя человека, которого большинство граждан давно не существующей страны считали преступником. Но, несмотря на мнение граждан, в последние годы перед Войной его именем назывались проспекты, улицы и площади, ему ставились памятники, в честь него назывались (вернее, переименовывались) ВУЗы… Улица Ельцина была широкая (настоящий проспект!) и вся заставленная сгоревшими автомобилями. До улицы Николая 2-го, названной в честь ещё одного «горячо любимого» в народе государственного деятеля, по карте было пять кварталов. Там ориентир: трамвайная остановка, от которой следовало двигаться вглубь жилого квартала в направлении центра города. Через сто метров будет нужный дом – четырёхэтажное жилое здание постройки семидесятых годов прошлого века…