В другой жизни

Сейчас он, медленно переставляя ноги, поднимался по лестнице своего особняка, все пытаясь нащупать в голове хоть какую-то зацепку, ведущую к нужным данным, но тщетно. А ведь он совсем недавно был у Нины и даже увидел ее астральным зрением, правда, совсем ненадолго, наверное, на доли секунды, потому что дальше его снова отшвырнула какая-то неведомая сила, о природе и характере которой он пока не знал. Он так долго искал, и когда ему казалось, что он уже близко, то словно упирался в невидимую преграду, сбивался с пути, терялся в слоях. Нечто намеренно прятало от него нареченную, скрывало от его поисков и, несмотря на бесконечную силу, которую обрели Эрик и Нина, это нечто могло потягаться с ними в могуществе.

И вот наконец он нашел ее и понял, что она жива, и ему не нужно больше находиться в эфирном теле, а можно спокойно возвращаться. Он пришел в себя, но теперь не помнил адрес. То, что так надежно скрывало Нину от него там, продолжало делать это и здесь.

С сумрачным лицом Эрик вошел в квартиру, где навстречу ему в прихожую тут же вышли Михаил с Вадомой. Цыганка заламывала руки, не могла наглядеться на вернувшегося почти из мира мертвых товарища, а Михаил молча подошел, протянул руку, и, сцепив ладони в рукопожатии, мужчины крепко обнялись.

– А вас и не узнать! – все же улыбнулся Эрик, разглядывая помолодевших соратников, которые выглядели теперь почти его ровесниками. Он был искренне рад встрече, но мысли о враждебных намерениях неизвестной силы не давали покоя.

– Как же мы счастливы тебя видеть! – ответил Михаил, отпуская руку Эрика. – Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше, – бросил Эрик и вдруг увидел сидящую на диване медсестру, спокойно перелистывающую страницу за страницей и не обращающую совершенно никакого внимания на то, что происходит вокруг. Хозяин квартиры расширившимися глазами какое-то время смотрел на нее, затем перевел удивленный взгляд на друзей.

– Мы на всякий случай ее придержали, – пояснила Вадома. – Если вдруг тебе еще нужна медицинская помощь.

– Я в порядке, – усмехнулся Эрик. – Думаю, можно ее отпустить. Хотя… куда она сейчас пойдет, метро еще не ходит. Пусть отдохнет пока.

Вадома подошла к сиделке, мягко прикоснулась к ее лбу, и женщина, закрыв глаза, тут же улеглась на бок и заснула. Цыганка забрала у нее книгу и поставила на свободное место в шкафу. Эрик же взглянул на себя в зеркало в прихожей, с кривой усмешкой погладил заросшее щетиной лицо и покачал головой. Когда он рванул из дома за Ниной, похоже, он был слегка не в себе, странно еще, что нагишом не побежал.

– Идите на кухню, я сейчас присоединюсь, – сказал он друзьям и скрылся за дверью ванной.

* * *

Первоначальная бравада и напускная бодрость Эрика, вызванные внезапным пробуждением и радостью от встречи с друзьями, довольно быстро переросли в какое-то болезненное оживление и мандраж. Его знобило, щеки покраснели, и лихорадочно блестели глаза. Он с потерянным видом сидел на кухне своей квартиры, отвечая невпопад, и вскоре цыганка с мужем принялись уговаривать его отдохнуть.

– Я спал несколько лет, и вы предлагаете мне опять заснуть? – отнекивался колдун, хотя уже еле держался на ногах. За окнами занимался ранний летний рассвет. Наконец Эрик почувствовал, что еще немного и он рухнет прямо на пол, и позволил отвести себя в спальню. Тут как нельзя кстати оказалась сиделка, которая мирно спала на диване в кабинете. Вадома разбудила ее, чтобы та присматривала за пациентом, вышедшим недавно из комы. И медсестра уже забыла события сегодняшней ночи и свой обморок и просто сидела тихонько рядом со спящим, сторожа его сон. Цыганка была уверена, что с Эриком под присмотром сиделки все будет в порядке, а они с мужем уже сами валились с ног от усталости, выдернутые среди ночи тревожным сообщением, и теперь ехали домой отдыхать.

Пока Эрик не отключился, они успели договориться, что в ближайшее время поедут на несколько дней в дом на озере, чтобы он смог полностью восстановить физические силы. И, конечно, все они собирались заняться изучением книг, которые там хранились. Все это время Вадома с Михаилом сами пытались что-то найти и часть книг забрали домой. Но латынь они не знали и смогли прочесть далеко не все. Даже ритуал проводили по подробной инструкции Эрика. Да и усилия их тогда были направлены на то, чтобы вытащить пару возлюбленных, застрявших в тонких мирах. Теперь же стояла задача разыскать Нину. И с ними ехал тот, кто сможет во всем разобраться.

Михаил, который вначале настроен был к Нине враждебно, после разговора с Эриком все понял и оттаял. Слившиеся в астральном мире, возлюбленные провели вместе долгих четыре года. Эти годы для них промелькнули как единый миг и при этом будто длились вечность, столь огромный поток информации лился через соединенные эфирные тела. Там подсознания открылись, и все противоречия, раздиравшие их в обычном мире, куда-то ушли. Их чувства сталкивались и будоражили пространство, а затем перемешивались и растворялись одно в другом. Они слышали и понимали друг друга без слов, чувствовали одновременно, они спорили и соглашались, ссорились и примирялись, и, казалось, их слияние стало совершенным, что невозможно было сделать в телесных оболочках.

Они видели, что происходит в обычном мире, Эрик показывал, и Нина принимала и начинала понимать. Они стали единым целым, и находиться там вместе было блаженством, с которым не хотелось расставаться. Они не пытались выбраться и ничем не помогали людям, которые пытались их спасти. Но не уходили дальше, хотя могли. Эрик хотел исполнить свое обещание тем, кто ему доверял. Они выжидали, раздумывая, возвращаться или нет, потому что там они почти уже нашли способ.

Но только вдруг в какой-то момент их счастливое единство что-то нарушило. Нине стало невыносимо больно. Эрик чувствовал, как она мучается, ощущал ее раздирающую боль и страдания как свои, а затем что-то произошло с ее астральным телом. Осталась только его оболочка, а сама Нина стала таять у него в руках. Эрик баюкал ее, как ребенка, чувствуя, что она угасает. Он прижимал Нину к себе, глядя, как теряет ее, как она умирает у него на глазах, а он не в силах ее спасти. Он продолжал держать ее почти невидимое эфирное тело, уже не слыша отклика и не чувствуя вибраций, а она никуда не уходила, не оставляла его, просто истончилась в его руках и затем будто растворилась в нем, и он остался один.

С Ниной вместе ушел и весь смысл его существования: и тут, и в обычном мире. Не связанный с ней, сейчас Эрик мог вернуться, но зачем, если без нее он все равно уже не мог закончить начатое. Он был уверен, что она умерла, но все равно пытался ее найти, понять, что случилось и почему.

И только спустя долгое время, после множества бесплодных попыток ее отыскать, он вдруг увидел живую Нину, в совершенно обычной для нее обстановке у нее дома. Почти мгновенно астральное тело Эрика словно ударилось в стену, и его буквально отшвырнуло оттуда, но увиденного было достаточно, чтобы понять: теперь он может возвращаться. Он надеялся, что пробуждение будет не очень тяжелым, видя, как Вадома часто наведывалась к нему, чтобы поддерживать в его недвижном теле силы с помощью своей магии, помогать жизненным сокам без остановки бежать по жилам, чтобы, проснувшись, он не чувствовал слабости, а напротив, будто встал после крепкого и здорового сна. Эрик вернулся в тело и сразу ринулся к возлюбленной, но нечто очень сильное по своей магической мощи поставило в его памяти невидимый барьер, и он не смог ее найти.

Глава 6. Утомительная прогулка

Нина

Мы с Максимом неторопливо прогуливались по Ботаническому саду. В воздухе пахло озоном, мокрым асфальтом и розами. Недавно прошел небольшой дождь с грозой. Он освежил зелень, вымыл тротуары, прибил пыль к земле. Я с наслаждением дышала густым влажным воздухом, думая о том, что целых четыре года была лишена этого, и пусть тогда я об этом не знала, но сейчас мне жизненно необходимо было надышаться, восполнить нехватку свежести в своих легких. Все это время я вдыхала воздух больницы, какое счастье, что я этого не помню. Некоторые вещи действительно лучше не вспоминать.

Наверное, за время своего заточения я слишком привыкла к одиночеству и тишине. Мне очень хотелось свернуть с дорожки вглубь парка, найти какое-то место, где деревья растут теснее всего, чтобы затеряться среди них, не видеть других людей, не слышать их голосов. Прильнуть к стволу какого-нибудь старого дерева, обнять его, прислониться ухом к коре и слушать, как текут соки по древесным жилам. «Господи, что за странные мысли?» – одернула я себя и взглянула на Максима, который покорно шел рядом со мной, стараясь попасть в ногу. Казалось, он с трудом сдерживался, чтобы не идти быстрее. Я подумала, что ему скучно. Да и сам он в начале прогулки признался, что с бóльшим удовольствием погулял бы по центру города, а еще лучше – посидел бы в ресторане. Но сейчас выбор был за мной, а мне хотелось на природу. К тому же центр меня немного пугал. Во-первых, шумом и скоплением людей, а во-вторых – близостью к дому самого Максима. Мне так и казалось, что, кружа в том районе, мы потихоньку приблизимся к месту, где он живет, и я уже не смогу отказаться от приглашения в гости. Странно только, что ему тут не особо нравится. Его совсем не трогала красота пробудившейся природы, не завораживали ароматы, которые доносил до нас едва заметный ветерок. Мне казалось, мы должны с ним в этом совпадать.

А еще мы никак не могли побороть обоюдную неловкость, воцарившуюся между нами с момента сегодняшней встречи. Вроде бы я должна была расспрашивать его о времени, проведенном вместе, но я совершенно не знала, о чем спросить. Мне как будто это было не интересно. Я перебирала в голове всевозможные варианты вопросов, но никак не могла выбрать нужный. Максим тоже вел себя довольно странно. Он же так ждал меня и радовался, когда я наконец созрела для встречи. Почему же сейчас почти всю дорогу молчит? Мне представлялось, что эта встреча должна вдохновлять его, и не важно, где мы гуляем и чем занимаемся. Воссоединение после столь долгой разлуки, разве таким оно должно быть? Словно и я для него чужая, и он не знает, о чем меня спросить. Видно, всему виной эти четыре года. Может, он любит даже уже не меня, а свою любовь ко мне тогда, любит воспоминания, чудесные дни, проведенные вместе. И пока я оставалась для него этим трогательным воспоминанием, он лелеял в душе мой образ, хотя жил уже совсем другой жизнью, с другими людьми. А теперь вот она я, снова рядом, но чувства-то уже ушли. Наверное, придется строить всю свою жизнь с нуля. От этих мыслей я почувствовала крошечное сожаление и украдкой взглянула на своего спутника.

Он шел серьезный, задумчиво глядя перед собой. Я ощутила, что на нашем пути друг к другу словно появилась невидимая трещина, которая медленно, но верно разрастается. И вроде и так меж нами была пропасть, но от этой трещины стало больно. Вдруг я сейчас упускаю что-то свое, важное, верное? Ведь этот человек все-таки меня ждал. И сейчас идет рядом со мной, но я молчу, а он тоже не знает, как подступиться. Заныло сердце, будто отбирали что-то дорогое. Нельзя не попробовать, нельзя вот так вот позволить разрушиться тому, что еще оставалось между нами. О сделанном пожалеешь, а потом забудешь. Но никогда не забудешь и не простишь себе несделанное.

* * *

Макс мысленно ругал себя последними словами. Они с Ниной гуляли по огромному парку. Недавно прошел дождь, и от каждого дуновения ветра сверху с деревьев сыпались дождевые капли. Максим брезгливо стряхивал их с белокурых волос, с удивлением косясь на Нину, которая каждый раз подставляла под секундный дождевой душ блаженное лицо. Девушка плелась нога за ногу и молчала, и ей тоже доставалось немножко мысленных ругательств, хотя в менее экспрессивных тонах. Это ж надо было так несерьезно отнестись к делу! На что он рассчитывал? На свое сверхъестественное обаяние? Его было, конечно, не занимать, но тут оно, как видно, не сработало.

Максим мужественно и терпеливо ждал, когда Нина сама сделает первый шаг навстречу. При короткой встрече в кафе изобразил смущение и робость, делал трогательные глаза и скромно поджимал губы. Ненавязчиво отправил совсем немного фотографий, чтобы «оживить» память. Фотографии были, бесспорно, хороши. Обработали их настолько искусно, что Макс готов был сам поверить в их естественное происхождение. Неужели она все-таки что-то заподозрила? Рука его непроизвольно сжала в кармане мобильный, и Макс с огромным трудом подавил желание достать его и перелистать все фотографии, чтобы убедиться в их реалистичности.

Когда Нина написала ему сообщение, согласившись на встречу, он выдохнул и расслабился, уверенный, что теперь дело пойдет по накатанной. Она заинтересовалась, значит, отторжения не возникло, дальше оставалось ее увлечь, а в этом ему не было равных. Макс подумал о своих прихожанах. Еще ни разу не было проколов. Ему доверяли все без исключения. Кто-то просто распахивал душу, кто-то влюблялся. Если вдруг Максима точил червячок сомнения и неуверенности, что прихожанин на крючке, он пускал в ход совсем немножко магических чар.

С Ниной эти способности использовать было опасно. Не потому, что он пообещал ведьмам этого не делать: чихать он хотел на свои обещания. А потому, что любая магия могла нечаянно пробудить силы в самой Нине, а это было совершенно лишним. Даже если при этом память так и останется заблокированной, не нужно, чтобы Нина заново открывала в себе эти способности. Тем более, кто знает, насколько они сильны после ритуала соединения. Поэтому предстояло влюбить ее в себя только с помощью своего обаяния и интеллекта, и обычно с этим он хорошо справлялся. Только не в этот раз. А все потому, что он совершенно не подготовился к тому, что Нина будет молчать и не проявлять никакого интереса. Максим закономерно ожидал, что девушка, встретившись со своим возлюбленным, о котором не помнит, сразу же станет засыпать его вопросами об их прошлом. Он даже набросал примерную легенду, надеясь, что в остальном сориентируется по ходу разговора, но Нина молчала, а Максу оставалось только обдумывать все, и он с ужасом пришел к выводу, что легенда его может легко рассыпаться в пыль.

С Ниной явно было что-то не так. Либо она догадывается, если уже не догадалась, что все это фальшивка. Либо, и это еще хуже, она помнит, что в ее жизни не было Макса, но зачем-то притворяется, и тогда любая его ложь только усугубит ситуацию. А вдруг она не просто все помнит, а еще и знает, что способна колдовать? Максима впервые за долгое время кольнуло чувство, отдаленно напоминающее панику. Теперь он уже судорожно придумывал темы для разговора, и все они казались ему неправильными и неподходящими. А, собственно, о чем он может ее спросить? Как спалось четыре года? Все остальное-то он якобы и так должен знать. Кстати, почему-то он не озаботился и этой информацией: как Нина жила до их знакомства. Сейчас можно было бы очень удачно приплести что-то из ее прошлого, якобы она это ему рассказывала. Придется потрясти ведьм. Правда, когда он спросил у них, как надо себя вести, чтобы ей понравиться, и какие мужчины вообще ее привлекали, подруги переглянулись и все разом сделали постные вытянутые лица, от чего он даже опешил, и так ничего ему и не ответили.

«Дурдом какой-то», – подумалось Максу. Он даже несколько секунд крутил в голове мысль о том, чтобы спасовать и ретироваться, а затем поискать другие варианты для решения своих задач, но взял себя в руки. Если что-то пойдет не так, будет пять минут позора и все закончится. Но вдруг тревога ложная?

Надо было, конечно, придумать крошечные детали, пусть их было бы немного, но именно такие нюансы, о которых можно было бы упомянуть, а не просто рассказать своей потерявшей память возлюбленной о том, как они жили долго и счастливо. Все-таки одно дело – придумывать хитрые махинации для привлечения прибыли и обмана прихожан, а другое – создать цельную, достоверную историю об их любви, сам смысл которой Максу был не очень ясен. Он был далек от романтики, хотя изобразить влюбленного, конечно, мог. Только, кажется, на Нину все его излюбленные методы не действовали. Малахольная она какая-то. Что колдун в ней нашел?

Приехав за Ниной на темно-бордовой «Мазерати», Макс встретил ее с огромным букетом почти таких же бордовых роз в руках, который вручил сразу около машины. Нина несколько мгновений стояла в растерянности, словно не зная, что делать с букетом, потом нерешительно потянулась за цветами, глубоко вдохнула их аромат, и Максу показалось, что в ее глазах промелькнул страх.

– Ты же не разлюбила розы? – лучезарно улыбаясь, спросил Максим, а сам внутренне напрягся: вдруг она и тут не как все и розы вообще ненавидит?

– Помню, что я их любила, – ответила Нина задумчиво, и особой радости на ее лице не отразилось. – Но мне сейчас запах не нравится почему-то. Он меня тревожит. А где твой джип? У тебя же был джип?

– Да я его давно уже продал, – подыграл Макс, неприятно поразившись неожиданному воспоминанию Нины. И вот в этот момент он словно упустил контроль над ситуацией, и теперь ему никак не удавалось войти снова в колею. Постояв еще какое-то время с цветами в руках, Нина предложила отнести их домой и поставить в воду, чтобы не мешали прогулке. Максим тут же отчетливо представил, как его дорогущий букет опускается в помойное ведро, но подавил вздох сожаления и участливо кивнул.

– Конечно, отнеси. Жалко будет, если они завянут раньше времени, – сказал он. – Хотя я знаю примету: если дарить с душой, цветы будут стоять очень долго.

– Я не верю в приметы, – буркнула Нина и скрылась с букетом в подъезде. Мужчина представил, какая занимательная прогулка его ждет дальше, и чуть не заскрежетал зубами. Как-то надо было пережить эти моменты, пропустить мимо себя. Перетерпеть ее присутствие и необходимость изображать влюбленного придурка, который дождался любимую из долгого сна. Спящая красавица, куда деваться. Маску только никак не получалось надеть. Максиму казалось, что на его лице, сквозь улыбку и теплый взгляд, так и просвечивает досада и раздражение. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.

Нина, избавившись от букета, потащила его гулять в Ботанический сад, и теперь они шли куда глаза глядят по мокрому асфальту под мокрыми деревьями, но, кажется, девушке это нравилось. Ну, лишь бы она была довольна.

Налетел резкий порыв ветра, и с веток на головы спутникам снова брызнуло мелкими каплями. Макс вздрогнул. Недовольно скривив рот, он подумал, что от его модной укладки, наверное, скоро ничего не останется. Взъерошив пальцами влажные светлые волосы, он еле удержался, чтобы не посмотреться в телефон через селфи-камеру. Что-то подсказывало ему, что этот жест Нину удивит. Сама она словно не думала о том, как выглядит, ни разу даже не поправила волосы. Пацанка какая-то, еще с этой стрижкой. Макс искоса взглянул на Нину. Хотя пусть так. Чем меньше она будет походить на ту женщину, что нравилась Ему, тем лучше. Признаться, Макс, как бы ни кривил он душой сам перед собой, чувствовал к этой незнакомой и непонятной для него женщине влечение, хотя бы уже потому, что она оставалась совершенно равнодушной к его чарам. Неужели ее связь с Ним настолько сильна? Все дело в этом? Теперь Максу уже хотелось ее заинтриговать, завлечь, просто ради спортивного интереса, чтобы доказать себе, что он способен справиться с любыми неожиданными трудностями.

Сзади раздались резкие трели велосипедных звонков, и Максим с Ниной столкнулись, невпопад отскакивая от звонка. Мимо проехала стайка юных велосипедистов.

– Ходить надо по своей части, – сварливо высказала, поравнявшись с ними, девчонка в шлеме с розовыми пони. – Просто так, что ли, велодорожку сделали?

Макс хотел огрызнуться, но только бросил вслед прищуренный взгляд, и девчонка через несколько метров вдруг словно наткнулась колесом на невидимое препятствие и, пытаясь удержать управление, улетела вместе с велосипедом в траву и завалилась на бок. Мужчина с мстительной улыбкой проследил за ее падением, а Нина улыбнулась ему в ответ.

– Забавно, – засмеялась она, потирая ушибленную об Макса руку. – Вот нечего было вредничать, да? Как будто места им мало, широкая дорога ж.

Максим впервые увидел улыбку на ее лице, и на душе немножко отлегло. «Все-таки она не безнадежна», – подумал он. Пользуясь моментом возникшего между ними доверия, он мягко взял Нину за руку и потер в ушибленном месте.

– Сейчас все пройдет, – тепло сказал он, и Нина, опустив глаза, сосредоточенно замерла, словно принимая какое-то решение. Макс легко обнял ее за плечи и притянул к себе. Она не отстранилась, уткнувшись лицом ему в плечо. А затем подняла глаза и, очень серьезно глядя на него, вдруг сказала:

– Поехали к тебе. Может, там я что-то вспомню?

Глава 7. Если будет гроза, то мы будем вдвоем…

Царство скрипичных ключей,

Демонстрация силы перед дождем.

Я устал от твоих речей,

Если будет гроза, то мы будем вдвоем.

                              «Простые слова» Д. Постовалов

Нина

Максим высадил меня у своего подъезда, а сам поехал в подземный гараж ставить машину. Я задрала голову, рассматривая здание. С виду это был обычный дом, только балконы круглые. Снова начинал накрапывать дождь, но меня он не раздражал, я, напротив, не могла им насладиться. Четыре года я не дышала свежим воздухом. И столько же не подставляла лицо солнышку и дождю. Что там еще со мной делали, кроме того, что постригли, как мальчишку? Какое, наверное, унылое и тяжелое зрелище – палата с коматозными больными. И кто-то работает с ними, заботится о чужих людях, которые, еще неизвестно, придут ли когда-то в себя. Живые трупы, опутанные проводами…

С тех пор, как я очнулась, я не позволяла подобным мыслям приближаться ко мне. Совсем не хотелось об этом думать и знать, как все происходило. Я старательно избегала этой темы и не шарила в интернете в поисках описаний. Ленка, по доброте душевной, вначале порывалась мне рассказать, но я ее быстро осадила. Очень хочется знать, что случилось в те два года, пропавших из моей жизни. И совершенно неинтересно, что было во время комы.

Ожидая Максима, я поднялась на крыльцо и попыталась разглядеть, что находится за стеклянными дверьми огромного подъезда, но стекла были затемнены. Наконец по ступенькам ко мне взбежал довольный Макс – с того момента, как я предложила поехать к нему, его словно подменили, – и распахнул передо мной тяжелую полупрозрачную дверь. Мы вошли внутрь в просторный вестибюль, облицованный светлой мраморной плиткой. Слева был пост охраны, – Максим небрежно махнул в ту сторону рукой, – а прямо – несколько лифтов, сверкавших сталью. Ничего себе он устроился. В домах с консьержками я бывала часто, но чтобы с охраной – никогда. «Хотя, по всей видимости, все-таки была», – осеклась я, озираясь по сторонам, пока мы ждали лифт. По лицу у Максима блуждала улыбочка, которую он не пытался скрыть. Неужели так рад, что лед тронулся?

Мы поднялись на шестнадцатый этаж и вышли в широкий круглый холл. Макс торжественно подвел меня к одной из дверей и, отперев, элегантным жестом пригласил пройти. Я еле удержалась, чтобы не сделать в ответ шуточный реверанс, и шагнула в квартиру.

«Ничего себе он устроился», – снова подумала я. Для меня это были буквально хоромы. И выглядели они непомерно дорого. Да и машина, хоть я в них и не особо разбираюсь, явно стоила баснословных денег, и я понятия не имела, каким образом завела знакомство с таким мужчиной. И он говорит, что я тут уже бывала? Застыв на пороге, я никак не могла заставить себя двинуться с места. Мужчина, который ждал меня четыре года, точно не моего круга. А я еще стеснялась от него помощь денежную принимать.

– Максим, ты что, бандит? – неожиданно даже для себя ляпнула я и тут же прикусила язык.

– Что, Нин? – растерянно переспросил он. – Кто?

Потом, видно, до него дошел смысл сказанного, и он расхохотался.

– Как ты сказала, бандит? Почему?

Его улыбка была настолько открытой, а смех искренним, что мне тоже стало смешно: и от ситуации, и от своего внезапного страха. А правда, с чего я решила, что в такой квартире может жить только бандит? Кажется, я покраснела, потому что он слегка нагнулся, заглядывая мне в лицо и продолжая улыбаться.

– Я занимаюсь недвижимостью, и ты раньше об этом знала, но тебе всегда это было скучно слушать, – наконец сказал он, отсмеявшись и вытирая выступившие слезы. И, словно предупреждая мой вопрос, что же это за недвижимость такая, добавил: – Я успешный игрок и прочно занял эту нишу. И на выгодные сделки у меня чутье, а еще мне очень доверяют клиенты. В общем, крутился я, крутился, ну и накрутился на эту квартиру да машину, а так, собственно, у меня никаких капиталов необъятных нет. Просто возникла очень удачная ситуация, и я воспользовался. У людей, которые управляют огромными деньгами, иногда бывают не менее огромные долги, знаешь ли.