Фея при дворе – к рискованной игре

Я запаслась терпением, полагая, что обещанного три года ждут, но прорицательницы всё не появлялись. В какой-то момент я даже решила, что пора уходить, как вдруг прямо передо мной из сияющей массы газа возникло странное существо, заставившее меня отшатнуться от неожиданности. Я бы, наверное, бросилась наутёк прямо по мелким облачкам, гонимым ветрами перемен, как вдруг у меня в голове чётко прозвучали три женских голоса.

– Твой вопрос, кейю Лэй! – сказали они, и каждое слово отозвалось дрожью у меня в теле.

Вот так консультация! Как тут сохранить фейское здоровье?! Я заставила себя внимательнее рассмотреть существо, парящее у поверхности облака, и ко мне только сейчас пришло понимание того, что оно и было пророчицами: тела трёх фей срослись в одно затылками так, что каждая смотрела в одну из трёх сторон пронзительным немигающим взглядом. Так они сразу находились в настоящем, прошлом и будущем.

– Думаете, тот, кого я встречу там, в мире людей, действительно будет победителем? – пробормотала я, поражённая их видом и мрачным звучанием их голосов.

Этот вопрос был нелогичным и непродуманным. Я просто озвучила свои мысли и успела пожалеть о том, что так нелепо потратила консультацию, но изменить ничего было нельзя: вопрос по провидческой квоте разрешался только один, с его помощью запустился механизм предсказания. Феи-пророчицы сделали глубокий вдох и, оттолкнувшись от поверхности, закружились в завораживающем танце прорицания. Казалось, сквозь точку соприкосновения их затылков проходит невидимая вертикальная ось, вокруг которой происходит постепенно ускоряющееся вращение. Феи-пророчицы то взмывали ввысь, то снова спускались вниз, буравя времена своими немигающими взглядами. Их совершенные абсолютно одинаковые бесстрастные лица мелькали передо мной с ужасающей быстротой, а губы шептали что-то невнятное о сердцах, делах и крыльях.

– Мда…– прошептала я. – Кажется, мой вопрос основательно вскружил им головы, и снимается как дурацкий.

Правда, был один нюанс: в какой-то момент феи-пророчицы начали странно щуриться, словно им в глаза били лучи нестерпимо яркого света, мешавшего разглядеть суть. Они пытались заслониться от него, выставляя, как щит, мраморно белые ладони, но это не помогало. В общем, консультация получилась очень неоднозначная, но запоминающаяся. С пророчествами всегда так: важно не само предсказание, а как его истолковать. Я решила, что свет – это добрый знак и отправилась на аудиенцию к Главной Наставнице, которая уже ждала меня в своём кабинете.

– Что ты выбрала для создания ситуации знакомства с объектом? – спросила меня Ма хада Нюй ара Ом, когда я, всё ещё под впечатлением от пророчеств, явилась пред её светлые серебряные очи. – Тебе нужно подать прошение в Фейдерацию. Ты помнишь правила? Можно попросить не более одного земного процесса или одной земной вещи.

Конечно, я помнила об этом! У каждой феи после заключения пари была фора в виде возможности подготовки на земле определённых событий или переноса туда предметов, необходимых для достижения цели. Всё это можно было сделать только один раз по строго определённым квотам и до момента перехода, затем пользоваться помощью Облачного Предела строго запрещалось. В общем, я приоткрыла мысли и показала Главной Наставнице всё, что я планировала сделать.

– Какая авантюрная затея, кейю Лэй ра Ин! – строго сказала Ма хада Нюй ара Ом, внимательно рассмотрев мои замыслы, но по её улыбке было ясно, что я на правильном пути.

А по поводу авантюрности затеи… Такие уж мы «кейю»-затейницы: сплошные авантюры в голове! Слёты высшей власти проводились в верхних слоях облаков под нестерпимым светом солнечных лучей. Мы прибыли туда вместе с Главной Наставницей, которая временами уже бывала там, поэтому сохраняла холодное фейское спокойствие, я же не могла скрыть восторг. Небо, залитое ярким сиянием, казалось серебристо-белым, и гладь облаков под ногами тоже сияла, словно была усыпана звёздной крошкой. Золотой шар солнца в вышине казался центром Вселенной – сердцем, в такт которому бились все сердца.

– Это объединённый Слёт, поэтому среди высших персон будут и сильфы, – тихим шёпотом говорила Ма хада Нюй ара Ом. – Не таращи на них свои светлые очи и не выказывай знаков внимания: это неприлично для молодой феи!

«А для старой прилично?» – хотела спросить я, но вопрос отпал сам собой, когда я увидела, как расцвело от улыбки лицо Главной Наставницы.

Кому это она там улыбается?! Так и хотелось посмотреть, но поднять взгляд на кого-то из парящих в лучах света представителей Сильдерации было страшновато, поэтому я довольствовалась рассматриванием нижних частей их тел от ступней до пояса, благо, прозрачные тончайшие одежды, принятые у жителей Облачного Предела, позволяли это. Ноги и бёдра у сильфов, кстати, выглядели очень красиво: мускулистые, мощные и при этом стройные и лёгкие. Да что там – я была уверена, что каждый из них был образчиком совершенной мужественной красоты!

– Феи-сретницы доверили это пари ей?! – прозвучал в тишине чей-то величественный тенор, от которого у меня по телу разлилась приятная истома.

Какие восхитительные голоса были у сильфов! Впрочем, тот, что принадлежал моему спасителю, отчего-то показался мне даже более волнующим, чем тот, который я услышала только что.

– Затейнице?! И это при том, что с заданием в полной мере не справились ни несколько прекрасных, ни воительница, вписанная в историю, как Жанна д’Арк?! – продолжал он.

Изучая положение дел в Саду Лепестков света, я узнала, что моё пари было заведомо провальным, потому что его проиграли уже несколько фей. Прекрасные пали жертвами измен любвеобильного короля, не сумев удержать власть над ним (интересно, что в этом Гусёныше находили женщины?), а фея-воительница, хотя и выиграла войну, укрепившую влияние Карла VII, пала жертвой человеческих придворных интриг. Так что мне надо было очень постараться, чтобы избежать участи Жанны: сожжение на костре было губительно для фей.

– Но, тем не менее, пари заключено! – возразил звучный грудной женский голос, от которого у меня по спине поползли мурашки.

Фея, сказавшая это, выглядела очень решительной и держала в руках меч. Воительница! Такой под горячую руку попасть – себе дороже! Нет, всё-таки феи были куда опаснее и жёстче сильфов! Говорят, что изгнанные из Облачного Предела потом переквалифицировались в ведьм.

– Как ты собираешься выиграть пари, кейю Лэй ра Ин?! – спросил всё тот же тенор.

– А для чего вообще нужно сделать Гусёныша Победителем?! Почему это так важно Облачному Пределу и всем Высшим Небесам? Ведь если на Землю отправили столько наших…– начала я, приведя в замешательство всех слетевшихся фей и сильфов.

– Вопросы здесь задаём мы! – гневно перебила меня фея-воительница, поднимая меч.

– А ведь вопрос-то правильный! – неожиданно заступился за меня один из сильфов, обладавший восхитительным басом. – Она в отличие от всех прочих хочет понять суть, а не просто выполнить условия пари.

Забыв о приличиях, я подняла голову и встретилась с взглядом сильфа. Он смотрел на меня сверху вниз, отчего мне казалось, что его миндалевидные светлые глаза мечут в меня ледяные стрелы. Его мужественный лик, отмеченный какой-то немного мрачноватой и тяжеловесной красотой, не пугал меня и не оставлял ощущения раздавленности, которое присутствовало при каждом взгляде на фею, парившую рядом с ним. Крылья сильфов не отличались тонкостью и изяществом, как крылья фей, а скорее производили впечатление потрясающей силы и мощи. Я представила себе, как мог выглядеть мой спаситель, тоже паривший на таких вот могучих крыльях. Мне почему-то казалось, что у него обязательно должен быть высокий лоб, волосы до плеч и гордая осанка.

– Мы – старшая раса этого мира, за нами – мудрость, опыт и сила, – назидательно сказала другая фея (судя по всему, кери: уж очень хитрым был её взгляд). – Помогать нашим менее опытным, но перспективным собратьям – долг каждого из нас.

Так вот в чём было дело! Все инсти-тамки воспринимали пари как игру, а здесь всё, оказывается, очень серьёзно и альтруистично! Сказанное, похоже, должно было заставить меня иначе относиться к моей миссии и даже гордиться ею, но что-то во взгляде этой могущественной деловой феи настораживало и заставляло усомниться в искренности её слов, оставляя место для навязчивых идей о том, что члены Фей-Силь-дерации чего-то недоговаривают. Хотя вполне возможно, что такое предвзятое отношение к кери у меня развилось из-за недавнего инцидента с поломкой крыльев. А ведь феи должны быть бесстрастными – это одно из главных правил! Что ж… Я вздохнула и приняла самый наибеспристрастнейший вид. Разберусь на месте, кто и что там мне недоговаривал!

– Мы слушаем твоё прошение, кейю Лэй ра Ин! – громогласно возвестил заступившийся за меня сильф. – Огласи его, но помни, что это единственная помощь, которую мы окажем тебе. Воспользуйся ею мудро!

– Ну, в общем…– Я запнулась, подумав о том, что, вряд ли моя мудрость достаточна для выигрыша пари.

– Короче! – оборвала мои метания фея-воительница.

– Короче, мне позарез нужны сломанный конный портшез (средство передвижения в виде укреплённого на длинных шестах крытого кресла без колёс, переносимого лошадьми. – Прим. автора) и, так сказать, «сломанный» мозг… – начала я, ожидая бурю негодования от присутствующих, потому что моё прошение превышало выделяемые феям квоты, что могло быть расценено как дерзость.

Но сильфы и феи лишь снисходительно засмеялись в ответ и закивали друг другу, будто говоря: «Чего ещё ожидать от затейницы».

– Не скрою, нам не приходилось слышать более несуразное прошение, чем твоё! – перебив меня, заметил один из сильфов. – Все просят денег, положения в обществе, награды и звания, а ты… Кейю Лэй ра Ин, ты настаиваешь на сказанном?

– Настаиваю! – с вызовом сказала я. – Деньги, положение в обществе, наряды и звания я получу сама при удачном раскладе.

– Будь по-твоему! – посовещавшись, сказали сильфы и феи. – Будет тебе и то, и другое. Ввиду несуразности прошения мы готовы удовлетворить его, невзирая на превышение квот.

День моей транспортировки на Землю стал чем-то вроде дня скорби для моих подруг, злорадного веселья для моих конкуренток и эффектного развлечения для всех остальных, включая меня. Матрии, как ни старались, не смогли удержать фей в учебных корпусах, и весь крылатый сонм юных прелестных волшебниц потянулся за воздушным транспортом, на котором было решено доставить меня до места выполнения задания. Моей главной недоброжелательницы, написавшей донос (теперь это было доказано внутренним расследованием), среди них не было: наверное, кери Дуй ра Ул отбывала наказание или покрылась мелкой сыпью от досады и не решилась выйти в свет. В общем, я была рада, что не увижу её хорошенькое личико, на котором всегда застывало выражение наивысшего высокомерия.

Крылья мне не полагались, зато меня снабдили Кулоном Возвращения – волшебной вещицей, с помощью которой я могла позорно, но зато мгновенно перенестись обратно в Облачный Предел в случае крайней опасности или полной неудачи; кроме того, фэри Сой ра Эй в миг нашего прощания быстро и незаметно завязала мне на запястье почти невидимый браслет связи, сплетённый ею накануне из локонов, отрезанных у каждой феи из «Союза косы и колбасы». Всё-таки не зря Мастеров Быта учили магическому рукоделию! Красиво получилось и практично. Блондинисто-чёрно-рыжий браслет позволял мне тайно общаться с подругами в любое время дня и ночи: одна голова – хорошо, а три – лучше!

Главная Наставница, провожавшая меня до защитной сети, молчала, следуя суровым обычаям фей, но я знала, что она очень переживает за меня и старалась не показывать волнения. Перед тем как мой белогривый облачный скакун, вырвавшись за пределы фейских владений, помчался галопом, словно желая выбросить меня из седла, Ма хада Нюй ара Ом на прощание как-то странно коснулась моей руки, отчего я ощутила покалывание на кончиках пальцев, но дальше ничего не произошло, поэтому я не обратила должного внимания на неожиданный поступок Главной Наставницы. Да и не могла я концентрироваться на таких вещах – ведь новый и чуждый, но такой привлекательный мир вот-вот должен был открыться передо мной!

Меня охватил восторг, как только, мои босые ноги (феи не носили обуви) коснулись травы. Я никогда не видела земных растений вблизи, хотя много знала о них благодаря содержательным лекциям наставниц, поэтому, впервые созерцая мягкую, кудрявую зелёную поросль, была поражена тем, насколько приятны и милы сердцу могут быть такие простые и несовершенные предметы. Как же красив и необычен этот дивный мир, в котором живут люди! Больше всего мне понравилась весомость каждого элемента бытия в нём: могучих стволов деревьев и венчавших их грандиозных крон, похожих на зелёные облака, щебечущих птиц, чьи голоса казались мне такими объёмными и густыми в сравнении с тихими, завораживающими голосами фей и далёкими загадочными вздохами звёзд. Здесь даже небесный купол выглядел тяжёлым и тёмным, наливаясь синевой. Весомость была стержнем этого мира, не знавшего лёгкости бытия.

Когда во мне отшумели первые восторги, я испугалась, что всё пойдёт не так, как планировалось! Место и время моего появления я рассчитала по формулам перехода, опираясь на данные фейских карт. Вычислив точку Земли, где и планировала сразу встретиться с королём, я силой волшебства Высших Небес перенесла туда портшез, оставив его неподалеку от места встречи. Но вот сейчас только задумалась: а что если я ошиблась? Ну, для чего король забредёт в этот лес?! Ладно бы в сад или парк, а то ведь в самую чащу! Почему мне раньше это в голову не пришло? Впрочем, по фейской математике и теории вероятности у меня всегда были наивысшие баллы! Надо ждать! Оставалось ещё несколько мгновений до заветного часа, возможно, к тому времени и монарха сюда каким-нибудь ветром занесёт, а пока требовалось срочно привести себя в надлежащий вид.

Наряды и головные уборы, модные во Франции при Карле VII, меня не радовали от слова «совсем», как и внешность короля. По правилам, я должна была сейчас обрядиться в тяжёлое закрытое платье-роб с завышенной талией, украшенное меховой оторочкой, поясом и скромным декольте, выставлявшим напоказ лишь шею и небольшой кусочек верхней части груди чуть ниже ключиц. Волосы предписывалось убирать под высокий остроконечный конусовидный или трубоподобный головной убор с вуалью, называемый в народе энненом, причём, чем более значительным был статус дамы в обществе, тем выше должен быть конус. Свидетельства очевидцев утверждали, что из-за этого даже специально подрубались двери, позволив модницам беспрепятственно проходить в дверной проём, не задевая его головным убором и не приседая. Подумав и решив ни в чём себя не обделять, я соорудила на голове подобие башни высотой в полтора метра, посмеиваясь над собой и местными порядками.

С волосами тоже было не всё так просто: на лбу их требовалось высоко выбривать (чуть ли не до середины головы!), оставляя напоказ небольшой треугольный мыс – наверное, чтобы эмитировать огромный ум, скрывавшийся под выбритым черепом. А мне так нравились мои рыжие локоны, падавшие на лоб, и воздушные полупрозрачные фейские платья, красиво облегавшие фигуру! Но правила есть правила: мыс так мыс (в моём случае я бы назвала его Мысом Доброй Надежды, хотя это название лучше было подсказать мореплавателям).

Конечно, у меня не водилось ни одного дорожного сундука или складного платяного шкафа (они не вошли в список разрешённых Слётом Фей-Силь-дерации вещей), но их с успехом могли заменить мои способности к волшебству, благодаря которым я моментально создала образ нужного наряда, слегка изменив структуру ткани, чтобы добавить ей эффект струистой лёгкости, и немного увеличив декольте. Раз уж я собиралась изменить историю Франции, то почему бы не начать с моды? Обязательно займусь ею на досуге!

Я как раз прихорашивалась, рассматривая своё отражение в водах небольшого озерца, когда у меня за спиной послышался стук копыт. Судя по всему, ко мне приближалась кавалькада всадников, сопровождаемая сворой собак. Скакуны мира людей были очень шумными и грузными в сравнении с белогривыми и лёгкими конями Высших Небес, стада которых, пасущиеся в вышине, так часто привлекали к себе восхищённые взоры детей и поэтических натур; впрочем, вскоре я поняла, что человеческие мужчины не уступают своим скакунам как по создаваемому ими шуму, так и по многим другим характеристикам.

– Уверен, что поблизости пасётся молодая пугливая лань, Ваше Величество, и вы сразите её своей меткой стрелой! – впав в охотничий азарт, кричал ловчий короля, ехавший рядом с Гусёнышем.

– Тогда почему псы не лают? – резонно заметил Карл VII, стремительно выезжая на поляну.

Вид у него был залихватский: фетровая шляпа заломлена набок, в руках – арбалет, ворот распахнут, глаза горят! Кто бы сейчас посмел сказать, что это безынициативный политик и трус, когда во взгляде короля сияло столько мужества и азарта? Такую энергию, да в нужное русло – вот моя программа работы по выполнению условий пари. Надо будет срочно определить, кто или что не позволяет королю ощутить вкус побед, снова стать собой – ведь в юности Карл VII славился смелостью, ловкостью и здоровыми амбициями.

– Они не лают, потому что… – Ловчий не произнёс больше ни слова, удивлённо уставившись на меня.

Псы, и правда, молчали, усевшись на траву и радостно свесив алые языки, – простейшее волшебство.

– Действительно, лань, – пробормотал король, не сводя с меня глаз.

А потом, подъехав ближе, опустил арбалет и взволнованно спросил:

– Кто вы, прекрасное создание, и как оказались в этом лесу?

Перед моим появлением на земле фата Май ра Ал выдала мне кучу полезных советов по завлечению особ противоположного пола и законам кокетства, а ещё пыталась научить меня чарующему взгляду «в угол – на нос – на предмет», сводящему мужчин с ума. Этим приёмом все прекрасные владели с рождения, но я решила не применять на практике такие методы воздействия, будучи твёрдо уверенной в том, что в общении нужно оставаться собой! По крайней мере, это честно. К тому же я не ставила себе целью свести кого-то с ума: ум – украшение мужчины, а значит, должен всегда оставаться при нём (если, конечно, изначально есть в наличии). Вследствие этого я лишь слегка игриво прикрыла лицо краем тончайшей вуали, струившейся, как водопад, с конусовидного головного убора, и ответила, прямо взглянув королю в глаза:

– Меня зовут Аньес Сорель, Ваше Величество, я – фрейлина Изабеллы Лотарингской.

Свою «легенду» я разрабатывала с особой тщательностью и, с разрешения Слёта Фей-Силь-дерации воспользовавшись помощью специальной разновидности фей, внушила Изабелле Лотарингской и тёще Карла VII, Иоланте Арагонской, ложные воспоминания об Аньес Сорель, которой на самом деле никогда не существовало, так что в истории людей теперь навеки появилось новое имя. В этом и заключался эффект «сломанного мозга», который я указала в прошении к Фей-Силь-дерации. Феи, способные внушать воспоминания, а то и что похуже, в шутку назывались у нас «носатыми», потому что всегда совали носы не в своё дело; кстати, возможно, из-за этого носы у этих фей были длиннее, чем у всех других, хотя и не могли соперничать по длине с фамильным носом династии Валуа.

– Я отстала от моей благодетельницы, спешившей на аудиенцию с вами. Мой портшез перевернулся, и я, бросив его прямо на дороге, пошла искать помощи и, кажется, заблудилась и сгинула бы в этом лесу, если бы не вы, мой спаситель! – смущённо добавила я.

Моё смущение было вполне искренним, потому что мне никогда не приходилось концентрировать на себе столько мужских взглядов. И все эти мужчины, от простого конюха, до самого короля, смотрели на меня совсем не так, как феи Облачного Предела или сильфы из Сильдерации: их взгляды были огненно-алчущими, а радужки масляно блестели, словно я стала дичью, на которою они и охотились в этом лесу, причём моё смущение, казалось, только подлило масла в огонь. Немного разволновавшись от такого пристального и страстного внимания, я несколько ослабила контроль над своими чарами, в результате чего высота моего головного убора варьировалась, колеблясь в пределах от полутора метров до двух, как и длина шлейфа платья, но этого, на моё счастье, никто не заметил, кроме королевских псов.

– Ваше Величество! Там чей-то портшез на дороге! Чуть в овраг не угодил, – доложили два шустрых молодых пажа, ворвавшихся на поляну.

Моя легенда начинала работать! Король спешился. Теперь мы стояли рядом, и я могла рассмотреть Его Величество, так сказать, во всей красе. Надо отметить, что человеческие мужчины носили очень забавные наряды, несуразный покрой которых никогда не пришёл бы в голову никому из сильфов.

Верхней одеждой служил пурпуэн (укороченная приталенная мужская куртка. – Прим. автора). Заканчиваясь чуть выше бёдер, он плотно обтягивал стан, выгибал грудь колесом и выгодно расширял плечи своего владельца, делая талию визуально чуть ли не тоньше моей. Вторым важным элементом одежды были шоссы (высокие суконные мужские чулки. – Прим. автора), к которым спереди был заботливо пришит откидной клапан в виде расшитого золотом и жемчугом мешочка (в случае с королём – очень крупных размеров). В этот мешочек, выступавший у людей символом мужественности и состоятельности, мужчины порой, кроме известного телесного наполнения, даже клали кошелёк и другие ценные вещи, а при отсутствии таковых набивали песком. Песок имел неприятную склонность к высыпанию во время танцев, поэтому фраза: «А из этого-то уже песок сыпется!» порой была как раз к месту.

Благодаря всем этим модным изыскам многие выставляли напоказ свои кривые короткие ноги, а у Его Величества они были ещё и худыми, что в сочетании с красными сапогами, широкими рукавами пурпуэна, похожими на крылья, и длинным фамильным носом Валуа только усугубляло правдивость прозвища «Гусёныш».

– А как же охота, сир? – робко спросил ловчий, тоже спешившись и не сводя с меня глаз.

– У нас никогда не было столь удачной охоты, как сегодня, Сильвен! – сказал Его Величество, даже не взглянув на своего слугу. – И мы увезем из этого леса самый прекрасный и драгоценный трофей!

Ощущать себя трофеем – сомнительное удовольствие, но, находясь рядом с королём, я поняла, что Карл VII уже не производит на меня такого отталкивающего впечатления, как при заключении пари. Может быть, потому, что я многое узнала в Саду Лепестков света о слабостях этого человека и об их причинах? Теперь мне было известно, что прозвищем «Гусёныш» его наградила собственная мать, Изабелла Баварская, почти сорок лет назад. Говорили, что, родившись, Карл VII поразил всех длинной синюшной шеей и оказался настолько слаб, что не мог закричать, а только шипел. А позже его мать отказала своему сыну в праве на трон, называя ребёнка незаконнорождённым: нервная оказалась женщина, что неудивительно, если учесть, что её мужем был Карл VI, прозванный «безумным королём».

В периоды приступов безумия этот «папа Карло», кроме всего прочего, пытался соскребать герб Валуа с дворцовой посуды и ввёл игры с женщинами на раздевание. Страна, оставленная им в наследство своим потомкам, была раздираема противоречиями и внутренними войнами разных аристократических кланов, а часть Франции вообще захватили англичане. Стать королём Гусёнышу помогла печально известная Жанна Д’Арк, как выяснилось, посланная Облачным Пределом.

– Вы не откажете мне в любезности посетить мой замок, демуазель Сорель? – спросил король, у которого явно сбивалось дыхание от волнения.

Этим изящным певучим словом «демуазель» французы называли родовитых достойных девушек. Мне пришлось по душе такое прозвание. Но какие же они всё-таки забавные, эти люди! Обычная встреча с феей – и уже дышать не могут! Его Величество усадил меня на коня и, нежно и крепко придерживая свой «трофей» за талию, тронул поводья.

Через некоторое время мы уже мчались, опережая ветер и вездесущую свиту, вдоль реки Йевр. У меня захватывало дух от этого стремительного движения! В отличие от Высших Небес, с их утончённым умозрительным восприятием действительности, здесь, на Земле, на первый план выходили грубые физические ощущения, каких не могли испытать воспитанницы Облачного Предела. Было что-то завораживающее и одновременно пугающее в беге коня, мчавшегося во весь опор, в том, как перекатывались мышцы этого могучего зверя, как развевалась его грива, в сильных руках короля и тепле его тела, которое, казалось, стремилось слиться с моим.

Будто на крыльях ветра, мы летели туда, где в месте слияния двух рек на скалистом холме возвышался великолепный белый замок-крепость. Мне он напомнил копию Облачного Предела на земле, сделанную в масштабе один к десяти. Как хороши были его изящные башни, похожие на кружево из камня и стекла! Наверное, архитектор, строивший всё это великолепие, вдохновился красотой страны фей и сильфов, иногда, ранним утром или в лучах заката, открывавшейся взорам талантливых людей.