Полная версия
Доброволец / Как я провел лето
– Подожди, я сейчас, – попросила Наталья Сергеевна и, изобразив печаль на лице, пошла в сторону ожидавшей её компании извиняться.
Артёму потребовалось ровно пятнадцать минут для того, чтобы рассказать Наташе о том ужасе, который ему пришлось пережить этим длинным вечером. Свой убивающий хорошее настроение рассказ он закончил словами:
– Наташка, помоги. В такой жопе я ещё никогда не был. Не то чтобы я этого Цымбалюка боюсь… Эти его ублюдки за бабки инвалидом могут сделать. Я в больницу звонил, Кирюха в коме! А тут ещё эта Сашенька твоя… Слушай, задолбала! Говорит, что беременна от меня. Уже и мамаша её об этом знает. Короче, кругом вилы…
– А она действительно беременна от тебя? – леденящим душу голосом спросила Наташа, делая акцент на последнем слове.
– А хрен её… говорит, что от меня. Вернее, не она говорит, а её мамаша душу вынимает!
Посмотрев на Артёма каким-то недобрым взглядом, Наталья Сергеевна откинулась на спинку сидения, расслабилась и закрыла глаза. Просидев так минуты две, она открыла глаза и неожиданно сказала:
– Тебе срочно нужен адвокат!
– Наташ, у меня уже есть адвокат, – разочарованно ответил Артём, – собачники наняли.
– Идиот! Тебе нужен хороший адвокат. Адвокат-решала. Человек, который подскажет единственно правильный выход. Понял меня? – жёстко спросила Наталья.
– Понял. А где я его…
– Сейчас, – доставая из сумочки телефон, ответила знаток и «скульптор» мужской мускулатуры. – В прошлом месяце был у меня… ещё не отработал.
* * *Далеко ехать не пришлось. Адвокатская контора Виктора Петровича Крапивина была недалеко от «Арнольда». По этому принципу в своё время адвокатом и выбирался фитнес-клуб. Закончил дела в офисе, сложил в аккуратные стопочки листочки формата А4 – и добро пожаловать в мир железа, где можно размять «булки» и подкачать хиленькое тельце под присмотром опытного наставника. Договорились попить кофе на ночь глядя в ресторане «Угол», что и был на углу соседних улиц между конторой и клубом.
Наталья Сергеевна с Артёмом уже сидели за столиком, когда в ресторан неспешной вальяжной походкой вошёл человек, которого они с нетерпением ждали. Это был худощавый, чуть сутулый, давно и решительно лысеющий мужчина лет сорока с небольшим. Одет он был в хороший, на заказ сшитый элегантный серый костюм и белую рубашку с «сидящей на кадыке» чёрной бабочкой. Увидев Наташу, он приветливо махнул рукой и подошёл к столику.
– А я вас знаю, молодой человек, в «Арнольде» видел. По-моему, мы у одного тренера занимаемся, – протягивая руку Артёму, сказал с улыбкой мужчина. – Виктор Петрович, адвокат широкого профиля.
– Очень приятно. Артём… актёр театра и кино, – немного замешкавшись, представился студент ГИТИСа.
– Артём, Виктор Петрович сказал, что у него мало времени. Ты начинай рассказывать – и без лишних эмоций, пожалуйста. Только основное. Начни с твоей пробежки и встречи с догхантером. Про Сашу… про Сашу не надо, – немного волнуясь, попросила Наташа, махнув рукой официанту.
Свой рассказ Артём начал как-то скомканно, как будто перед кем-то оправдываясь. Но прославленная актёрская школа ГИТИСа взяла своё. И Артёма понесло… Как тут без эмоций? Как будущая звезда сериалов мог быть бесстрастным и маловыразительным? Тут был и артистичный мат, когда речь шла о Цымбалюке и его банде. И трагическое заламывание рук при изложении требуемой с него чудовищной суммы. И даже скупая мужская слеза во время рассказа о бандитском нападении и избиении соседа-архитектора Кири Жданова.
На протяжении всего монолога Артёма Виктор Петрович сохранял нейтральное выражение лица. Его тонкие губы скривились только, когда Шиллер начал в красках рассказывать, как он оттирал от крови Жданова полы и унитаз в ванной. После того как Артём замолчал, вопросительно уставившись на отвернувшуюся к окну Наталью Сергеевну, Виктор Петрович, постучав ложечкой по чашке с давно остывшим кофе, спросил:
– Я всё понял. В чём суть? – И тоже посмотрел на Наташу.
– Суть? – растерянно переспросила фитнес-тренер. – Этому мальчишке грозит опасность. Серьёзная опасность. И мы это понимаем. В этом вся суть. Выход есть, Виктор Петрович? – с надеждой спросила Наташа, пододвигая ближе к адвокату вазу со льдом для виски.
Виктор Петрович, благодарно кивнув, бросил в свой стакан с янтарным напитком пару кусочков льда и серьёзным тоном начал рассуждать:
– Цымбалюк, или Цыма, как его называют коллеги по бизнесу, – беспредельщик и личность у нас на районе в определённых кругах известная. Ситуация парадоксальна. Могу сказать с уверенностью, Шиллера этот Цыма в покое не оставит, даже если он ему и правда новый «Лексус» купит. Вы же слышали, он и родителям Артёма угрожает. Эта сволочь сейчас себе целью в жизни поставил месть Шиллеру. Таким, как он, нужно по жизни кого-то ненавидеть. Сначала это были собаки, теперь – Шиллер. Парень же его авторитет перед братвой ниже городской канализации опустил. Можете себе представить – «уважаемый» беспредельщик и криминальный лидер Цыма, а тут вдруг статья «Жестокое обращение с животными, повлёкшими их смерть». Насколько я помню, это статья 245 УК РФ. На зоне – позорнейшая. Сидельцы, как правило, братьев наших меньших и зверушек разных любят и в обиду не дают. А того, кто их обижает, в дерьмо окунают. Конкретно окунают. И Цыма об этом знает! Вот за это гражданин Цымбалюк и озверел на вас, Артём.
– За это уже садят? Всё так серьёзно? – с недоверием переспросила Наташа.
– Представьте себе. Очень редко, но, если дело получит соответствующий резонанс в обществе, могут и посадить. Сколько собачек он загубил? – сделав глоток виски, спросил у Артёма Виктор Петрович.
– В тот день двух. Питбуль сразу умер, а ротвейлер умер по дороге в ветклинику, – угрюмо ответил Тёма.
– Вот! А два – это уже несколько. А там ещё пару-тройку эпизодов паровозиком… Да ещё в интернете выкладывал, а это отягощает… Значит, Цымбалюку по максимуму грозит от трёх до пяти лет лишения…
– А по минимуму? – поинтересовалась Наташа.
– Штраф. Я же и говорю… всё зависит от общественного резонанса. Наш народ сердобольный, любит заботиться о птичках, кошечках, собачках. И не любит живодёров. Если нужно, я подскажу, как довести этот общественный резонанс до точки кипения. Для вас, Наташенька, с большой скидкой. И на зоне есть среди сидельцев трепетные души. Кошечек кормят, воробушков… крыс воспитывают. А тут появится на зоне живодёр-догхантер. Душегуб, получающий удовольствие от убийства самого преданного друга человека, – представив себе картинку, невесело ухмыльнулся адвокат. – Цыма всё сделает, чтобы очиститься… Ему, если садиться, то по «уважаемой» статье.
– Так что мне делать, Виктор Петрович? В полицию идти заявление писать на Цымбалюка? Ну, что угрожает там… мне, родителям. Или бросить всё и уехать куда-нибудь к хренам? – начал перебирать варианты Артём, испуганно поглядывая то на адвоката, то на Наталью Сергеевну.
– А может, лучше откупиться? – сама не понимая, что говорит, спросила Наташа. – Или от показаний отказаться? Дурачком прикинуться…
– Да там, кроме меня, ещё человек шесть свидетелей официальных. Их же всех не уговоришь. И чего он, сука, меня выбрал? – сжав зубы, чтобы не разрыдаться, выдавил из себя перепуганный студент.
– Да всё можно, господа, – небрежно бросил Виктор Петрович. – Но всё это малоэффективно и многозатратно. А скажите, Артём… вы в армии служили? – неожиданно спросил адвокат.
– Нет, я сразу после школы в ГИТИС поступил. Отсрочка у меня, ну и ещё год учиться, – нерешительно ответил Артём, соображая, что имел в виду адвокат.
– А вот я служил. У нас военной кафедры в институте не было… В армию вам, Артём, надо. Добровольцем в зону СВО, – серьёзным тоном произнёс адвокат и залпом выпил остаток виски, хрустнув кусочком нерастаявшего льда.
– Добровольцем? А СВО – это… На Украину, что ли? – наморщил лоб Артём.
– Специальная военная операция на Украине. Борьба с нацификацией, ну и так далее. Слышали? – улыбнувшись краешками губ, спросил Виктор Петрович.
– Так там же война идёт, – изменившись в лице, чуть слышно произнесла Наташа. – Мне кажется, это шило на мыло…
– Ну да, – криво улыбнувшись, произнёс Артём. – У нас на курсе только об этом и говорят. Как бы не загреметь… в это самое СВО. Нет уж, пусть воюют те, кому положено… Военные в смысле.
– Для вас это был бы самый простой и надёжный вариант. Уж куда-куда, а в зону военных действий за вами этот беспредельщик не попрётся. А можно ещё сто пятьдесят, девушка? – обласкав официантку взглядом, попросил Виктор Петрович.
– Вы сейчас это серьёзно? – изменившись в лице, спросила до этого молчавшая Наташа.
– Вполне, Наталья Сергеевна. Причём записываться в «добровольцы» вам, Артём, нужно завтра до 15:00. Вы меня понимаете? До вашей явки к следователю. Я ещё удивляюсь, как он вам «подписку о невыезде» сразу не вручил. Наверное, просто бланк с собой не взял, остолоп.
– Виктор, там же боевые действия. А если… – оборвав себя на полуслове, замолчала Наташа.
– Без «если». Господин Шиллер – артист. Запишут его в какую-нибудь фронтовую агитбригаду или концертный коллектив, и будет Артём Константинович с такими же, как он, лицедеями народ подбадривать и на победу настраивать. Поверьте, в российской армии есть кому воевать, а вот песни петь и патриотические тексты читать могут не все, – улыбнулся Наташе адвокат Крапивин.
– Я не певец, я – актёр, – чуть слышно возразил Шиллер.
– Тем более… А добровольцев в России всегда ценили, уважали и в пример ставили. Вернётся домой с победой, ему все дороги будут открыты. А о Цымбалюке никто уже и не вспомнит к тому времени. Присядет он. Его на зоне шнырём сделают, а вы, Артём, спокойно дальше жить будете, – убеждённо закончил Виктор Петрович.
– Это всё красиво звучит, но что-то мне подсказывает, что не моё это, – нерешительно начал Артём и чуть слышно добавил: – Мне проще самому грохнуть этого дебила и закончить историю на этом.
– Артём! – громко сказала Наташа, сильно тряхнув парня за плечи, приводя в чувство.
– Господа, к сожалению, моё время исчерпано. Артём, подумайте над тем, что я вам сказал. А последней фразы я не слышал, но, поверьте, это не выход, а путь уже к неразрешимым проблемам, – нагнувшись к сидящему парню, тихо сказал Виктор Петрович и, оставив на столе банкноту красного цвета, вышел из ресторана.
* * *Ночью практически не спали. И дело тут не в сексе… То один, то «вторая» вставали с постели и шлёпали босыми ногами по маршруту: туалет – кухня – холодильник – балкон – спальня. Что-то ели, звенели стаканами, чем-то хрустели… Под утро Наташа, возвращаясь под одеяло, тихо прошептала:
– А я когда-то курила… Сейчас бы, наверное, помогло.
Проснулись одновременно. Артём вдруг сел и неожиданно спросил:
– Наташ, а где у вас тут в Коптево ближайший военкомат? Пойду я, наверное…
Немец
Пока Артём принимал душ и собирал «мыльно-рыльные» принадлежности в небольшую сумочку, презентованную Натальей Сергеевной, хозяйка квартиры готовила завтрак.
– Тёма! – крикнула Наташа в сторону ванной комнаты, перекрикивая шумевший чайник. – А у тебя бельё запасное есть?
– Там выдадут, главное – раньше времени не обделаться, – ухмыльнулся Артём, глядя на себя в зеркало.
– А форму эту… пятнистую?
– Выдадут, – уверенно крикнул «доброволец», – обязаны. Ну не в джинсах же воевать.
Кухонный стол был заполнен едой так, что кружку с чаем Артёму пришлось держать в руках.
– Наташ, куда столько? – улыбнувшись, спросил Артём, глядя на всё это изобилие.
– Ну, так… на фронт мужика провожаю! – засмеялась Наташка, забирая у парня кружку. – Когда ещё придётся поесть домашнего, Тёма.
Тут были и пельмени со сметаной, и яичница с жареной колбасой, и бутерброды с красной рыбой. Артём согласно кивнул и положил перед Наташей ключи от машины и документы.
– У тебя же права есть, вот и пользуйся пока. Только масло в движке проверяй… поджирает старушка. А это заявление в деканат. Отнеси, пожалуйста, в институт, пусть мне «академку» оформят. Объясни там на словах, что, мол, добровольцем… По зову, так сказать… Да я и сам позвоню, – тяжело вздохнув, попросил студент.
– Всё сделаю, Тёма. Слушай, я тут подумала… Есть ещё вариант. Без СВО и военкомата. Объясниться с папашей Сашеньки тебе нужно. Генерал этого Цымбалюка по щелчку «за Можай загонит» ради будущего зятя, – как-то уж больно серьёзно и убедительно пояснила Наталья Сергеевна.
– Ещё одна… – со спокойным безразличием отозвался Артём, уплетая пельмени со сметаной. – Дай позавтракать бойцу фронтовой агитбригады. Зуб даю, всё это фантазии чокнутой девчонки. Напридумывала себе… Стоит, небось, сейчас перед зеркалом и подушку к животу привязывает. Беременная, твою маму…
Прощались у входа на территорию военного комиссариата Тушинского района СЗАО. Наташа, поцеловав Шиллера в курносый нос, улыбнулась и, махнув рукой, весело сказала:
– Добровольцев вон там записывают. Беги, опоздаешь.
Артём, молча забросив на плечо рюкзак, пошёл по дорожке по направлению к центральному входу.
– Эй, военный! – послышалось сзади. – Береги себя! И звони…
Шиллер на секунду обернулся, как-то неопределённо покачал головой и вошёл в военкомат вслед за тучной женщиной в военной форме с погонами старшего прапорщика. Догнав в вестибюле широкую телом военнослужащую, Артём широко улыбнулся и хорошо поставленным голосом спросил:
– Послушайте, прапорщик. Вы не могли бы…
– Не могла бы… Обращайтесь по уставу, товарищ… Вы призывник? – строго спросила военнослужащая, оценивая крепкую фигуру молодого мужчины. – Товарищ старший прапорщик… а дальше излагаете суть вопроса, – увидев смущение на лице парня, уже чуть мягче пояснила женщина.
– Товарищ старший прапорщик, подскажите, пожалуйста, где записывают в добровольцы в зону СВО? – чётко произнося каждую букву, как на зачёте по «сценической речи», задал свой вопрос Шиллер.
– Ясно. Вы через портал Госуслуг записывались или лично пришли? – заложив руки за спину, спросила старший прапорщик, приподняв волевой подбородок.
– Очевидно… лично пришёл, – ловя на себе заинтересованный взгляд немолодой военной дамы, ответил Артём, ослепительно улыбнувшись.
– Рядовой, сержантский или офицерский состав?
– Думаю… для начала рядовой, – чуть замявшись, ответил доброволец.
– Вам на второй этаж. Впрочем, я провожу вас. По пути, – блеснув зубными золотыми коронками, ответила старший прапорщик и показала направление движения.
У кабинета № 202 стояли, «полируя» плечами панели стены, человек пять мужчин разного возраста. Старший прапорщик, без стука заглянув в кабинет, обратилась сразу ко всем в очереди:
– Следующим он войдёт. Товарищ по особому списку.
Кто кивнул, кто в недоумении пожал плечами, но возражать не стали. Только на всякий случай сделали шаг назад от двери кабинета, украдкой провожая взглядом широкие бёдра старшего прапора. Артёму ждать пришлось недолго, дверь открылась, и из полумрака кабинета вышел мужчина лет сорока пяти с предписанием в руках. Кто-то тихо сказал:
– Ну…
– По специальности. Командир миномётного расчёта, – немного взволнованным голосом ответил мужчина, пряча в карман пиджака военный билет. – Двадцать пять лет прошло, как я из армейки вернулся, а миномёты всё те же на вооружении.
Артём придержал ещё не закрывшуюся дверь и вошёл в кабинет. За столом сидел майор и что-то отмечал в большой общей тетради. Возле окна сидел ещё один офицер с двумя маленькими звёздочками на погонах и, беззвучно шевеля губами, что-то печатал, клацая по клавиатуре компьютера двумя пальцами.
– Ну… не молчите, – не поднимая головы, безразличным тоном произнёс лейтенант.
– А чего… я в добровольцы, – переминаясь с ноги на ногу, нерешительно ответил Артём.
– Анкету заполнили? – не меняя интонации, спросил лейтенант.
– Мне сказали, что здесь дадут… – соврал Артём.
– Сюда приходят уже… – начал пояснять лейтенант, наконец оторвавшись от компьютера.
– Что там у… вас? – закашлявшись, спросил майор, бросив ручку на стол. – Вы кто? Возраст? «Военный билет» где? Паспорт? Почему не представились? ВУС какой, звание? Род войск? Что вообще тут происходит, Малышев? Это что за явление? – недовольно сыпал вопросами хозяин кабинета, придирчиво рассматривая вошедшего парня.
– Я доброволец. Фамилия Шиллер, полных двадцать один. В армии не служил, отсрочка была. В настоящее время учусь на третьем курсе института, но взял «академку»… – начал сбивчиво отвечать Артём совсем не на те вопросы, что ему были заданы.
– Уважаемый, здесь людей на войну посылают, а не на танцы… – повысил голос майор, приподнимаясь со своего места.
В это время дверь в кабинет шумно открылась и в помещение быстрым шагом вошли три старших офицера. Судя по тому, как одновременно вскочили и вытянулись майор с лейтенантом, вошедшие были их начальниками.
– Это кто тут на войну посылает? – поинтересовался вошедший первым высокий подтянутый генерал-майор. – Вам, майор, напомнить, что Российская Федерация в настоящее время никаких войн не ведёт, а осуществляет специальную военную операцию на территории Украины? Представляемся…
– Майор Иващук, заместитель начальника…
– Ясно. А вы? – перебил майора генерал, оценивающе разглядывая спортивную фигуру Шиллера.
– Доброволец я. А меня не берут. Хочу Родину защищать, товарищ генерал. Считаю, выбор мой осознанный и единственно правильный! – с надрывом в голосе произнёс студент третьего курса актёрского факультета. – Прошу вот… отправить меня на Украину фашистскую сволочь искоренять, а майор Иващенко…
– Иващук…
– Вот именно, что Иващук… – тихо, но внятно прошептал Шиллер.
Последнее предложение было хорошо продумано Артёмом и попало в «десяточку». Украина… а майор Иващук (с явным акцентом на окончание фамилии)… типа добровольцам отлуп даёт.
– Товарищ генерал, этот… доброволец в армии вообще не служил. А у нас по этому поводу чёткая установка. У меня директива… – вытирая пот со лба листом бумаги формата А4, промямлил майор.
– Стрелять умеешь? – коротко спросил генерал, не обращая внимания на объяснения майора Иващука.
– Умею. Меня батя с восьми лет с собой на охоту брал. На лося, на волка, на кабана ходил. Думаю, хохлы не страшнее, – улыбнувшись генералу, лихо ответил доброволец Шиллер, нечаянно забыв, что ему нужно в агитбригаду проситься.
– Видал какой? – одобрительно кивнул в сторону Артёма генерал. – Стометровку за сколько бегаешь?
– В трусах за тринадцать и две. Километр за три ровно. Могу прямо сейчас. Показать? – разгорячился Шиллер, сдёргивая с плеча рюкзак. Будущий актёр прекрасно понимал, что никто сейчас не будет проверять его спортивные достижения.
– Молодец, парень. Спецназовец. Разведчик. Штурмовик. Когда будешь готов к призыву? – прищурившись, спросил генерал.
– Так… а я готов, товарищ генерал. У меня всё необходимое и документы с собой, – тряхнув рюкзаком, ответил Артём, косо поглядывая на майора Иващука. – И позавтракал плотно.
– Видал? Прямо по Суворову… Этого добровольца я себе забираю, майор. Оформляйте. Машина на ж/д вокзал уходит через три часа. Вам всё ясно? – «высверливая» взглядом звёзды на погонах майора, спросил генерал-майор. – Как, говоришь, боец, фамилия?
– Шиллер. Артём Шиллер, – неожиданно для себя гаркнул, вытянувшись в струнку, Артём.
– Шиллер? Интересно. Прям как музыканта известного? – кивнул головой генерал.
– Как драматурга… – негромко поправил Артём.
– Не понял…
– Шиллер драматургом был, – наклонившись к плечу генерала, ответил Шиллер.
– Запомню. Свободен, – чуть наклонив голову в сторону Артёма, приказал генерал-майор.
К добровольцу быстро подошёл лейтенант, жёстко взял его под руку, и они вместе вышли в коридор второго этажа военкомата. Нужно было успеть оформить этого настырного добровольца. Выписать все необходимые документы, подписать контракт на первые три месяца, переодеть в военную форму и выдать довольствие. Мужчины, ждущие своей очереди у верей двести второго кабинета, тихо переговаривались, с опаской поглядывая в сторону скрывшихся за поворотом длинного коридора военкомата.
– Ни хрена себе – «товарищ по особому списку».
– Целого генерала пригнали оформлять пацана.
А в кабинете был другой разговор. Вернее, преимущественно говорил генерал-майор Ветров Степан Иванович, назначенный командиром только сформированной отдельной моторизованной бригады оперативного назначения. В настоящее время подразделение проходило боевое слаживание в учебном центре под Нижним Новгородом.
– Значит так, Иващук, – до предела растягивая звук «щ» в фамилии майора, жёстко «доводил до сведения» генерал-майор. – Рекомендую ещё раз пересмотреть в записи выступление нашего президента в части, касающейся российского добровольческого движения. И не допускать в дальнейшей работе… Ты смотри, майор, какого парня ты хотел завернуть! Физически подготовленный, идейный! Я, говорит, Родину хочу защищать от фашисткой сволочи. А ты ему – «…идите, у вас анкета не заполнена». Знаешь, на чью мельницу ты воду льёшь, майор? Кстати, а ты за сколько стометровку пробежишь? – с ухмылкой поинтересовался генерал Ветров, попробовав оттянуть от живота офицера ремень портупеи.
Опережая тут же вспотевшего майора, за него вступился военкоматский подполковник:
– Нормы по ФИЗО у нас все сотрудники сдали, товарищ генерал-майор.
– Да знаю я… Вы тут все – чемпионы-разрядники, – с досадой парировал Ветров и, обращаясь к своему помощнику, предложил: – Валера, время есть, давай ещё в Химки заскочим. Думаю, и там мужики достойные есть.
Пока генерал-майор Ветров выходил из здания военного комиссариата, команда «Смирно!» была произнесена четыре раза. В результате выполненной по уставу команды со стен в коридорах столичного военкомата упало два агитационных плаката, в кабинете второго отдела вдребезги разлетелись две чайные чашки, перегорел электрочайник, и была варварски сломана одна щеколда в мужском туалете.
* * *За грязным окном старого плацкартного вагона военного эшелона ненавязчиво мелькала «среднерусская возвышенность». Скорость у поезда была приличной, и предпоследний вагон мотыляло, как хвост у бешеной собаки. В самом вагоне курение было запрещено, но тамбур всех жаждущих не вмещал, поэтому вонь и запах разного по качеству табака устойчиво забивали мозги и некурящим. Военные эшелоны пёрли без остановок. На больших станциях их пропускали «пассажиры» и «товарняки», а диспетчеры, жутко матерясь, на ходу корректировали графики движения, понимая: с МО не поспоришь.
По расписанию первый эшелон с личным составом и техникой отдельной моторизированной бригады оперативного назначения должен был прибыть в Ростов-на-Дону и встать под разгрузку утром следующего дня в 6:45.
– Композитор, ты чего ещё шарахаешься по вагону? Отбивайся… с нолей до четырёх дежуришь. Шарик, ты с четырёх. Смотри, чтобы к шести кипяток уже был, – проходя мимо ужинавших парней, гаркнул взводный.
– Сам ты композитор, – недовольно пробубнил Артём, забрасывая потяжелевшее после ужина туловище на верхнюю полку.
* * *Артём Шиллер, а с ним ещё человек сорок добровольцев, лично отобранных генералом Ветровым, прибыли в учебный центр под Нижним Новгородом три недели назад. А там уже полным ходом шло боевое слаживание подразделений вновь созданной отдельной моторизированной бригады оперативного назначения. Костяком бригады были три батальона из состава сил специальных операций, выведенных из Сирии пару месяцев назад. Немного освоившись, Артём спросил у одного из контрактников:
– Слышь, а вас чего из Сирии попёрли? Война закончилась?
– За плохое поведение, – тогда ответил старший сержант с позывным Гусь, насмешливо посмотрев на Артёма как на хулигана из детского сада.
Ну а что такое «плохое поведение у сирийцев», добровольцы узнали уже на следующий день. Старший сержант с позывным Гусь был назначен замкомвзвода («замком») сводного добровольческого взвода. Таких, как Шиллер, то есть «ни ухом ни рылом», как сказал Гусь, во взводе было четверо. Четверо мужиков, которые по ряду личных обстоятельств в армии России не служили и АК-74 в руки взяли впервые. Ну и не нужно быть экстрасенсом, чтобы предположить, что эту «великолепную четвёрку» гоняли круче, чем всех остальных. В их случае выражение «гонять как сидоровых коз» обрело первоначальный смысл, потому что у командира их отделения фамилия была Сидоров. Как потом оказалось, времени на подготовку было мало. Помогало то, что все четверо были парнями физически здоровыми, самостоятельными и к маме-папе назад не просились. Срок выдвижения бригады в зону военных действий ещё не был назначен, но, судя по сводкам с линии соприкосновения, приказ в Генштабе уже печатали. А пока…
– Оружие на предохранитель! Не слышу… Шиллер, не напирай! А теперь быстрее… Цель. Огонь. Поражена… Пошла следующая тройка, – хрипел Гусь, пинками подгоняя полного лысого дядьку.