Заиндевевший

– Уныл сад в это время года, – вздохнула Келда. – Но и завораживает одновременно. Есть в нем что-то, что заставляет хотеть смотреть на него, не находишь? – перевела она взгляд на Лею.

Лея и сама не знала, как относится к осени, особенно такой, что уже прогнала тепло, но еще не разрешает властвовать морозам. Такая осень казалась ей непоколебимой, держащей в узде стихии. А еще она считала ее честной, потому что та открыто выставляла свою неприглядность на показ, оголяя деревья, делая их уязвимыми, заставляя людей задуматься о наступающих холодах.

– Наверное, покой. Именно он заставляет нас задуматься о вечном, – кивнула Лея.

– А ты умнее, чем кажешься с первого взгляда, – усмехнулась Келда. – Но позвала я тебя сюда не для того, чтобы нахваливать. Хочу рассказать тебе о нашей семье. Ты должна знать, с кем связалась, а кроме меня никто тебе правду не скажет.

Келда замолчала, собираясь с мыслями, а Лея терпеливо ждала продолжения, чувствуя, как в душе зарождается любопытство.

– Мой муж, дед Кнуда и Инги, не любил меня. Он был беден и умен, меня взял в жены по расчету и настоянию своего отца. Я была богатая невеста, хоть и не красавица с лица.

Она говорила так спокойно о своей молодости, что у Леи невольно родилась мысль, а всегда ли она такой была? Или за долгие годы приучила себя к мысли, что прожила не самую плохую жизнь?

– И жили мы довольно мирно. Он научился терпеть меня, а я его уважала за ум и доброе отношение ко мне. Наверное, я даже полюбила его, насколько можно любить человека, который тебе никогда не принадлежал. В первый же год нашей жизни я понесла, и по воле богов родился у нас сын – отец Кнуда. Больше я детей иметь не могла, как сразу же после разрешения от бремени поведала мне повитуха. И желанна мужу, как женщина, я тоже перестала быть. А потом в его жизни произошла трагедия, в которой повинен мой отец. Так случилось, что полюбил муж всем сердцем рабыню. Я замечала их связь и не осуждала его за это. Но мой отец думал иначе. Он выкрал эту рабыню, бросил ее в темницу и заморил там до смерти. Муж долго искал ее, а когда узнал правду, ее уже не было в живых. Я и отца своего не осуждаю, – быстро взглянула она на бледную Лею, представившую всю глубину чужой трагедии, – он считал, что поступает правильно. А мужа я жалела, видя, как угасает он на глазах. Свою любовь он пережил на год, а потом и его забрала земля.

Келда снова замолчала, словно погрузилась в те далекие события. Ее руки, что перебирали плед, подрагивали, а глаза, не мигая, смотрели в одну точку.

– Мой сын рос без отца, – продолжила Келда. – Он унаследовал от мужа легкий нрав, но боги обделили его умом. Я любила его, как могла, но понимала, что великим ему не стать. Когда он достиг детородного возраста, я ему выбрала невесту. Да-да, не удивляйся, на Кае его женила я. И не жалею. Она, конечно, никогда его не любила, зато очень любит богатство. Собственно, его-то она и получила в мужья и с тех пор успешно преумножает. Есть у нее еще одно достоинство – семью она всегда ставит превыше всего. А что еще может желать мать для не очень умного, но горячо любимого сына? Как бы там ни было, но с момента появления Каи в нашем доме, я смогла удалиться от дел и посвятить жизнь себе, что успешно делаю и по сей день.

Какое-то время Келда снова молча разглядывала Лею, а та пыталась понять, что на уме у этой странной старухи.

– Я подошла к самому главному – тебе и Кнуду, – медленно, растягивая слова, вновь заговорила она. – Если Инга унаследовала острый ум деда и хитрость матери, то Кнуд не одарен ни тем, ни другим, как ты уже заметила. Но зато он весьма недурен собой, что многим девушкам кажется достаточным. Но не тебе, вижу… Кроме того, должна предупредить тебя, что если ты и дальше будешь одаривать его лишь холодностью, то он станет гулять от тебя. А впрочем, делать это он будет в любом случае.

Лея поражалась этой старухе, что так спокойно рассуждала о вещах, которые она сама считала недопустимыми. С другой стороны, она и рассчитывать не могла, что кто-нибудь в этом доме заведет с ней разговор на щекотливую тему, поэтому была благодарна Келде. А та продолжала:

– Но и не это самое главное. Когда я осталась одна с духом нашего рода, меня насторожило то, что она сказала про тебя. Вернее, предупредила… Тебе уготована непростая судьба, и что-то мне подсказывает, что не мой внук сделает ее таковой. От судьбы не уйдешь, я в это свято верю. Хочу лишь предупредить, чтобы не уготовили тебе боги, не старайся разрушить нашу жизнь.

– Я и не собираюсь… – растерялась Лея. Вот уж чего она не ожидала услышать.

– Знаю, что не собираешься, – кивнула Келда. – Ты кажешься мне хорошей девушкой. Но все равно всегда помни, что на чужом несчастье счастья не построишь.

От разговора с Келдой в душе Леи остался неприятный осадок, словно та подозревала ее в чем-то нехорошем. Зато это позволило отвлечься и не волноваться перед церемонией, пока ее обряжали в платье невесты ритуального фасона – с длинными в пол рукавами с прорезями для рук и волочащейся по полу фате. С ее точки зрения, совершенно дурацкий наряд. Но в этом деле разнообразие состояло только в качестве ткани и наличии украшений, а в остальном обручальные наряды невест того времени выглядели у всех одинаково. Считалось, что именно такой хотят видеть невесту боги.

С тяжелой, усыпанной драгоценными камнями, диадемой на голове Орм вел свою дочь к алтарю. От церемонии одевания и дурманящего запаха цветов, которые были повсюду в доме и тут, в ритуальном соборе, украшали церемониальный зал у Леи нещадно разболелась голова. Когда Кнуд взял ее за руку, а другую протянул к сфере, ожидая, что она присоединится, Лея не сразу сообразила, что ей следует делать. Лишь когда Инга прошипела «Руку!», она коснулась своей ладонью руки жениха. Тут же вокруг сферы разгорелся ярко-красный свет, в котором потонули их соединенные руки. Свет постепенно простирался к ним, пока не скрыл их полностью от глаз зрителей. Лея почувствовала, как к ее губам прикоснулись чем-то мокрым, и поняла, что Кнуд поцеловал ее. Невольно содрогнулась от неприятного ощущения.

Когда красный туман вокруг них начал рассеиваться, послышались сначала одиночные, а потом дружные аплодисменты и в воздух полетели бутоны цветов. Лея к тому времени совершенно отупела от головной боли и мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Но прежде чем отправиться домой, новоиспеченным мужу и жене пришлось выслушать поздравления каждого, кто находился в церемониальном зале. Их целовали, обнимали, говорили какие-то слова, но Лея уже ничего не понимала. Домой она добралась ни жива, ни мертва. Хорошо, свекровь проявила чуткость, видя состояние невестки, и отправила ее вздремнуть перед вечерним празднованием.

Глава 4

Из большой гостиной убрали всю лишнюю мебель и накрыли длинные столы. Они тянулись двумя рядами и ломились от яств. К тому моменту, как немного отдохнувшая Лея в сопровождении Вивы спустилась вниз, гости уже были в сборе. Все ждали только ее. Подвенечный наряд она сменила на шикарное бальное платье нежно-розового цвета, украшенное тончайшими кружевами. В волосы Вива ей вплела нити розового жемчуга. Разговоры стихли, когда Лея появилась на пороге гостиной. А Кнуд даже привстал, завидев ее. Он уже был заметно навеселе и не пытался даже скрыть похоть, что вспыхнула сейчас в его взгляде.

Лея заставила себя приблизиться к мужу и опуститься на одну с ним скамью. А дальше началось празднество. Тосты поднимались за тостами, вино лилось рекой, и гости становились все пьянее. Лее кусок не лез в горло. Не хотелось ни есть, ни пить, ни вести светские разговоры. Тем более что постепенно вокруг нее не осталось ни одного гостя, кто был бы на это способен. Все чаще раздавался пьяный смех и непристойные шутки, все на одну и ту же тему – предстоящую брачную ночь. Громче всех гоготал Кнуд, заставляя Лею содрогаться от омерзения.

Для рабов во дворе был натянут шатер. Там шло свое веселье, и Лея даже завидовала им, что не может удрать подальше от аристократического пьяного сброда.

Как только появилась возможность, когда поняла, что большинство уже забыли о причине веселья, и никто на нее не обращает внимания, Лея поднялась к себе. Следом за ней пришла Вива.

– Дорта напилась и уснула в конюшне, – хихикнула она, и Лея поняла, что служанка ее тоже изрядно навеселе. Ну хоть кому-то сегодня было хорошо. – Так что мы с вами сегодня ночуем одни.

– Сомневаюсь в этом, – пробормотала Лея, прислушиваясь к шуму, доносящемуся из гостиной. – Помоги мне раздеться.

Вива освободила ее от платья, надела на нее вышитую сорочку, приготовленную специально для первой брачной ночи, и расплела волосы. Все это время Лея пребывала в такой грусти, что едва сдерживала слезы. Она даже представить не могла, что вот сейчас распахнется дверь, и в комнату ввалится пьяный Кнуд, чтобы заявить на нее свои права, как супруга. Одна эта мысль заставляла замирать ее от отвращения.

Вива клевала носом и еле держалась на ногах. Лея обозлилась и на нее, что в такую трудную минуту от нее не было никакого толка, и отправила ее спать. Сама она забралась под одеяло и продолжала прислушиваться к шуму веселья, которое постепенно шло на убыль. Многие гости уже разъехались, Лея слышала, как они садились в кареты и отправлялись по своим домам.

Когда она решила, что сегодня ночью ее не потревожат, дверь распахнулась, и на пороге возник Кнуд. Он шатался и держался за косяк, глядя на нее исподлобья.

– Ждешь меня? – гоготнул он и громко рыгнул.

Нетвердой походкой он доковылял до кровати и буквально повалился на нее, заставляя Лею отползти в самый дальний угол.

– Иди сюда… – потянул он за одеяло, в которое Лея вцепилась изо всех сил. – Кому сказал, иди сюда, – дернул он одеяло так, что Лея полетела за ним по инерции. – Так-то лучше, – схватил он ее за руку и повалил себе на колени, пытаясь нащупать смердящим перегаром ртом ее губы.

Лея словно обезумела. Она вырывалась и кричала, пытаясь оттолкнуть от себя Кнуда руками и ногами.

– С ума сошла, дикая кошка? – прижал он ее одной рукой к кровати, другой держась за щеку, которую она расцарапала. – Да пошла ты!.. – отпихнул он ее, вставая с кровати. – Больно хотелось добиваться тебя, когда у меня таких, как ты… выбирай любую.

Кнуд уже было развернулся к двери, заставляя Лею замереть от неверия, что ее оставили в покое, как снова вернулся. Он наклонился, схватил ее за ворот рубашки и приподнял над кроватью. В следующий момент он наотмашь ударил ее по лицу, так что у Леи в глазах потемнело, и голова, казалось, готова расколоться от прорезавшей ее боли.

– Это тебе за мое лицо, дрянь!

А потом он ушел, оставив рыдающую Лею одну.

– Госпожа, что случилось? – раздался рядом голос Вивы. – Меня разбудили ваши крики. Он вас бил?

Лея никак не могла успокоиться. Рыдания душили ее. Она только сильнее вдавливалась в кровать, чтобы заглушить их.

– Лея! – с силой перевернула ее Вива. – У вас кровь на лице, – потрясенно разглядывала она ее, поднеся к лицу свечу.

– Губа, – коснулась Лея раны. – Ничего страшного.

– Я сейчас…

Вива скрылась у себя в комнате и через время вернулась со спиртом. Она обработала рану и остановила кровь. Лея морщилась от боли, но стойко терпела, пока Вива не оставила ее в покое.

– Он вас не?.. – спросила служанка.

– Не получилось, – усмехнулась Лея и тут же скривилась от боли. – Эту ночь я отвоевала.

Вива ничего не ответила, лишь тягостно вздохнула. Они обе понимали, что за этой последуют другие ночи.

– Ложись со мной, – попросила ее Лея. – Мне страшно одной.

– А если он вернется?

– Не думаю… Сегодня он уснет в объятьях какой-нибудь рабыни.

– Давайте я быстренько сменю простыню. Эту вы испачкали кровью, – предложила Вива.

Пока служанка перестилала постель, Лея грелась возле камина, чувствуя, как ее колотит дрожь, как при ознобе. Долго ли она сможет выдерживать натиск? Скорее всего, в следующий раз Кнуд сломит ее сопротивление и возьмет силой. Не лучше ли добровольно ему отдаться? Но она не могла думать об этом сейчас, да и глаза уже сами закрывались от усталости и пережитого шока.

– Идите, – пригласила Вива, бросая грязную простынь возле кровати и откидывая одеяло. – Спите и ни о чем не волнуйтесь, а я посижу немного…

– Ложись тоже, – широко зевнула Лея, хлопая рядом по кровати, но уже в следующий момент она крепко спала.

Вива так и не рискнула лечь рядом с госпожой. Она свернулась калачиком в кресле и тоже крепко уснула. Девушки не слышали, как примерно через час дверь тихонько отворилась, впуская в покои две высокие фигуры, закутанные в длинные плащи с головами, скрытыми под капюшонами.

– Которая из них она? – шепотом спросил один, глядя то на Виву, то на Лею.

– Понятия не имею, – так же шепотом ответил второй.

– Берем обеих, да побыстрее. Зелье давай…

Второй протянул ему пузырек. Мужчина смочил жидкостью из него тряпку и резко прижал к носу Леи. Она трепыхнулась, но потом снова замерла под действием снотворного зелья. То же самое второй мужчина проделал с Вивой. Затем они закутали девушек в одеяла, взвалили себе на плечи и поспешили из покоев. На лестнице им никто не встретился, как и на пути к воротам. Поместье было погружено в глубокий сон, и уже через несколько минут мужчины скакали в сторону леса. Перед каждым из них через лошадей были перекинуты туго спеленутые крепко спящие девушки.

Лея проснулась и первое, что поняла – малейшее движение головой причиняет адскую боль. Похмелье? Но она вчера не выпила ни капли спиртного. Притронулась к разбитой губе и определила, что та распухла и тоже болит. И только потом она сообразила, что находится не в огромной кровати в доме Кнуда, а где-то еще. Осталось выяснить, где.

Лежать было твердо и неудобно, но встать она не могла, что-то здорово сковывало движения. Ступни ног совершенно окоченели, но, попробовав их подтянуть, Лея поняла, что не может этого сделать. Голове же, напротив, было душно, лицо покрылось испариной, и к горлу подкатывала тошнота. Где она и что на ней?! Лея замерла и попыталась сосредоточиться. Наконец, до нее дошло, что она во что-то завернута, причем с головой. Превозмогая боль, она выпуталась из одеяла и огляделась. Кругом царила темнота и почему-то пахло хвоей.

Откуда-то рядом раздался протяжный стон с примесью всхлипываний. По голосу Лея узнала Виву.

– Ай, как же больно, – заплакала та.

– Вива, не шевелись резко, тогда не будет так больно, – посоветовала Лея, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно. Интуиция подсказывала, что если и она сейчас поддастся панике и ударится в слезы, ни к чему хорошему это не приведет.

– Где мы? – через какое-то время копошений снова раздался голос служанки.

– Не знаю, но собираюсь выяснить.

Лея встала и поплотнее закуталась в одеяло. Холодно в этом месте было, как на улице. Только вот неба не разглядеть, значит, его что-то закрывает. И ветра не чувствуется, следовательно, они в какой-то постройке. А вот пол земляной, утрамбованный. Босым ногам не нем очень холодно, но деваться некуда.

Лея дошла до стены и поняла, что она выложена из круглых бревен. Сарай? Через несколько минут она в этом убедилась, двигаясь по периметру вдоль стены. Причем довольно тесный и пустой.

– Как мы здесь оказались? – снова захныкала Вива.

– Ты ничего не помнишь?

– Я ждала, когда вы уснете, и сама задремала в кресле. А потом… очнулась здесь. Как же больно! Моя голова!..

– Похоже, кто-то одурманил нас усыпляющим зельем, – рассуждала Лея. – Поэтому мы ничего и не помним, как и не почувствовали. Если это так, то головная боль скоро должна притупиться. Просто, постарайся какое-то время не шевелиться.

Сама она последовала своему же совету – опустилась на пол, закуталась в одеяло и прислонилась к стене. Даже те несколько движений заставили голову раскалываться, и какое-то время Лея боролась с новым приступом тошноты.

– Нас похитили? – снова заговорила Вива.

Лея скривилась. На этот раз не от головной боли. Служанка мешала ей думать, а только так она могла хоть что-то понять. Хотя, чего тут понимать, и сама не знала. Она даже примерно не представляла, кому понадобилось их похищать и зачем. Разве что ради выкупа.

– Ужасно болит голова, – заплакала Вива.

И так тоскливо у нее это получилось, что сердце Леи сжалось в непонятном инстинкте. Она поняла, что должна поддержать эту напуганную девушку, что из них двоих именно она должна быть стойкой. Она подползла к Виве и прижала ту к себе. Молча ждала, пока та не перестанет всхлипывать. Лишь поглаживала ее по волосам и баюкала, как дитя. От заботы о ком-то ей и самой становилось легче. Не может быть, чтобы все было плохо. Скорее всего, это какое-то недоразумение, которое скоро счастливо разрешиться. Очевидно же, что похитители ошиблись, и вовсе не они им нужны. Так Лея успокаивала себя, все отчетливее понимая, что такие ошибки редко случаются. Вместе с осознанием в душе рос страх, но его Лея гнала изо всех сил.

– Давай попробуем уснуть. Вот увидишь, утром появится ясность, и время быстрее пролетит.

Она уложила Виву, подоткнула той со всех сторон одеяло, и сама легла рядом, обнимая и прижимая дрожащую девушку к себе. Она лежала и прислушивалась к ровному дыханию Вивы, пока и ее не сморил сон.

***

Кнуд с трудом восстанавливал события вчерашнего вечера. Да и жесточайшее похмелье слабо этому способствовало. Это ж надо было так надраться на собственной свадьбе! Да еще и проснуться в конюшне рядом с чавкающей сено лошадиной мордой. Осталось вспомнить, как он туда попал и с кем. Хотя, какая теперь разница. Уж точно это была не Лея – его новоиспеченная жена. Хорошо хоть, никто не встретился ему, когда он в одном исподнем белье пробирался из конюшни в свои покои. И куда делись его вещи? Где он вообще вчера раздевался?

Оказавшись у себя в комнате, Кнут завалился в постель и уснул с чистой совестью ничего не помнящего человека. Разбудил его приход матери.

– Проснись, сын, – довольно бесцеремонно трясла она его за плечо, пока не добилась результата.

Кнуд сел в кровати и сонно потер глаза.

– Я проспал завтрак? – потянулся он.

– Ты проспал гораздо больше.

Кая взирала на него так сурово, как не делала никогда, даже тогда, когда он совершал что-то из ряда вон выходящее. Она фактически испепеляла его взглядом, и это не сулило ничего хорошего.

– Что это? И где Лея?

Мать швырнула на кровать Кнуда какой-то свиток. Машинально развернул его и уставился в написанные ровным красивым почерком строки: «Жену свою ты больше не увидишь. Пришлю тебе ее голову, но сначала помучаю как следует. Асмунд».

– Что это? – оторопело уставился Кнуд на Каю.

– Это лежало на кровати Леи, болван! – выплюнула та. – Где ты провел ночь? Брачную ночь.

Кнуд напряг память. Что вчера произошло между ним и Леей? Кажется, он заходил к ней после празднества. А дальше?.. Они повздорили. Точно! Она кричала и вырывалась, как дикая кошка, и он не помнит, было ли между ними что-то. Дольше память отказывалась давать подсказки.

– Что у тебя с лицом?

Как же она достала! Ему и без того паршиво, так она еще и инквизиторский допрос устроила. Кнуд прикоснулся к лицу и скривился от боли. А это что такое? Кто это прошелся по его щеке чем-то острым? Лея? В голове что-то трепыхнулось, но очень слабо, почти незаметно.

– Ты выполнил супружеский долг?

Мать ждала ответа, которого у него не было. Но и не переспать с женой он тоже не мог, когда это он отказывал себе в таком удовольствии, да еще и с девственницей. Мало он их что ли перепортил среди рабынь?

– Конечно! – Кнуд гордо вскинул голову и посмотрел на мать.

– Приведи себя в порядок, мы едем к губернатору.

– Зачем?

– Заявить о похищении твоей жены и назначить награду за голову этого разбойника, – Кая подняла свиток с кровати и потрясла им перед лицом сына.

– А может, ну его?..

– Ты еще глупее, чем я думала, – скривилась Кая, с жалостью глядя на сына.

– Вот как? – обиделся он. – Только не я выбирал ее в жены, – пробубнил, вставая с кровати.

– Тебе ее выбрала великая Линн. Никто не может ослушаться духа семьи, и ты это знаешь.

– Ну конечно, крепость рода и все такое… – бубнил Кнуд, натягивая первое что попадалось под руку. – Из-за дурацкого предрассудка я должен жертвовать своей свободой…

– Предрассудка?! – появилась разъяренная Кая на пороге гардеробной. – Ты называешь предрассудком то, благодаря чему мы так богаты? Глупец! Людям не дано видеть будущего, они живут сегодняшним днем. И лишь духи на это способны. Они делают все ради укрепления рода. И если Линн велела тебе жениться на Лее и спасти ее семью от разорения, значит, так нужно было. Ты же ей за это обязан подарить наследника. Только так дух станет еще сильнее. Поторопись! – прикрикнула она. – Дорога каждая минута!

***

– Что ты собираешься делать дальше? Неужели правда сможешь убить ее?

Фрост наполнил две кружки элем и придвинул одну к Асмунду. Тот задумчиво сидел за столом и постукивал по нему пальцами, действуя другу на нервы.

– Хватит уже, а?! Как приехали, даже позы не изменил. Какие мысли тебя занимают? И давай выпьем, – поднял он свою кружку. – Ночка выдалась трудной.

Они еще с вечера проникли во вражеское поместье. Фрост смешался с толпой рабов, которые уже почти все были заметно навеселе. Сделать это оказалось не сложно, достаточно было одеться попроще да нацепить на лицо туповатое выражение. На него и внимания-то никто не обращал, разве что молоденькие рабыни, покоренные его внешностью. Но от этого Фрост даже удовольствие получил, жаль только, что не смог удовлетворить себя по полной.

Асмунду пришлось сложнее. Никакой плащ не способен был скрыть его мощную фигуру. Природа щедро одарила его, как исполинским ростом, так и шириной плеч. Да и походка с годами выработалась обманчиво мягкая и элегантная. Тем, кто его видел, казалось, что он лишь выжидает, выслеживает жертву, чтобы схватить ее в нужный момент, что, собственно, недалеко было от истины. Образ жизни в лесу и постоянная потребность скрываться сделали его таким.

Но еще хуже дело обстояло с лицом Асмунда. Всех, кто встречал его впервые, ждал шок от холодного пронизывающего взгляда и глубокого шрама от левого уха до ключичной впадины – воспоминания из детства, когда он напоролся на тесак в попытке помочь матери. Даже его приспешники, что стекались в его отряд с разных концов света, побаивались Асмунда и без надобности старались его не трогать. Лишь Фрост был на особом положении, поскольку дружили они с детства и вместе бежали из рабства, когда обоим было по десять лет.

Асмунд стряхнул оцепенение и пригладил черные волосы, что неровными прядями спадали на плечи. Он поднял кружку и стукнулся ее о кружку Фроста.

– Мы сделали это, – раздался его низкий голос. Даже в этом природа его выделила из остальных – кто однажды слышал его голос, запоминал его на всю жизнь. – Я долго ждал, когда этот поганец женится. Теперь моя мать будет отомщена.

– Ты не ответил на вопрос, – вновь заговорил Фрост, когда осушил свою кружку. – Ты на самом деле хочешь убить ее?

– Будь уверен, я бы не дрогнул, – задумчиво посмотрел на него Асмунд, припечатывая тяжестью взгляда. – Но случилось кое-что, что изменило мои планы.

– Вот как? И когда же это случилось? Почему ты передумал?

Фрост пытался замаскировать облегчение в голосе. Несмотря на все зверства, что приписывали другу, тот никогда не поднимал руку на женщин. Да и не было у него их никогда. Разве что на одну ночь, чтобы удовлетворить плоть. В поселении беженцев было много симпатичных беглых рабынь, но ни одной из них не удалось покорить его сердце. Он их попросту не замечал.

– И, кстати, где ты прятался, пока я терся среди пьяной прислуги?

– В их молельне. Лучшего места не найти…

– Так ты что же, там увидел что-то, что заставило тебя передумать?

– Именно, – Асмунд снова посмотрел на друга.

– Только не говори, что тебе показался их дух? – лицо Фроста вытянулось от изумления. – Или да?..

– Я и сам ничего не понимаю, – потер Асмунд лицо руками. – Так что не спрашивай больше ни о чем. Но убивать я ее не стану. Продам в рабство.

– Но как? Кто у тебя ее купит?

– Тут никто, да и высовываться опасно. Отвезу ее за ледники. Там ни меня, ни ее никто не знает. Там она и останется навечно.

– Сам повезешь? – прищурился Фрост.

– Сам. Такое дело я никому не могу поручить.

Он встал и размял затекшие мышцы. В просторной комнате, что служила столовой, сразу же стало тесно.

– Давай поспим немного, а утром приведешь ее, хочу посмотреть…

Глава 5

Проснулась Лея от промораживающего холода. Даже одеяло от него не спасало. Но голова прошла, и на том спасибо. Вива рядом мирно посапывала, и Лея решила ее пока не будить. Сильно захотелось по нужде, но она понятия не имела, где это можно сделать. В крохотном сарайчике не было даже завалящегося ведра, не на пол же ей справляться, честное слово. Оставалось надеяться, что долго их тут не продержат.