Тридцать одна сказка обо всём на свете

Игорь Шиповских

Тридцать одна сказка обо всём на свете

Сказка о юном кузнечике Кузьке и его невероятных приключениях

1

Когда-то давно в одном чудесном лесу, возле широкой речки, под сенью раскидистых дубов находилась ни с чем не сравнимая по красоте и благодати зелёная поляна. Хотя скорее это была очаровательная лужайка или лужок. Но как бы ни называть это прелестное место, хуже от этого оно не стало бы, а потому различного рода обитателей на этой поляне водилось несметное множество. Всяких жучков, паучков, бабочек, червячков, стрекоз, гусениц и даже муравьёв имелось здесь в широком ассортименте, каких только видов и семейств тут не проживало.

Любой энтомолог, ученый, изучающий насекомых, был бы просто счастлив сюда попасть. Однако этому не суждено было осуществиться никогда, ведь это райское место располагалось далеко от человеческих глаз, уж так распорядилась матушка-природа. И такая оторванность от людей давала свои преимущества. На свежем воздухе и чистой воде природа беспрестанно творила свои опыты по выведению новых форм и видов здешних насекомых. Отчего на свет порой появлялись до сих пор невиданные создания с непредсказуемыми признаками.

Например, у бабочек менялась окраска крылышек, жучки отращивали дополнительные рожки, паучки иначе плели паутины, полевые цветы начинали бурно цвести и источать невероятные по соблазнительности ароматы, муравьи вдруг приобретали ещё более мощную силу, а стрекозы ухитрялись летать по особенным траекториям, выписывая в воздухе немыслимые кульбиты; и так можно перечислять до бесконечности.

Впрочем, многие виды жили спокойно и размеренно, вроде вокруг ничего особенного и не происходило. В частности, такой размеренный образ жизни вело и небольшое, скромное семейство кузнечиков, состоящие всего-то из пары особей, папы и мамы. Они по-прежнему неспешно вели своё хозяйство, оберегали свои владения, разводили живность, охотились, работали, растили потомство, обучали его и выпускали в мир. В общем, всё как всегда, обычное явление, привычная жизнь.

2

И вот однажды папа этого семейства, старший кузнечик, как и каждый день, собрался пойти погулять по поляне. Попрыгать, поскакать, размять косточки, насобирать еды, одним словом исполнить повседневный моцион. Но не надо забывать, что поляна эта располагалась в чудесном лесу, иначе говоря, в сказочном, волшебном месте, а значит, здесь всё и было как в сказке. То есть, у кузнечиков имелся свой дом, своё жилище, свой район, своя улица, даже школа и магазины. Разумеется, то же самое имелось и у всех прочих обитателей лужайки; и у бабочек, и у стрекоз, и у жучков, и у червячков. А что уж говорить про муравьёв, всякий знает, что их муравейники это вообще целые города, только в миниатюре.

Проще говоря, всё тут было, как и положено в волшебных историях. А потому нет ничего удивительного в том, что поляна представляла собой, по сути, огромный мегаполис, настоящий мир насекомых. Ну а папа-кузнечик как раз и любил гулять по этому миру, притом всегда с пользой. Не было такого дня, чтоб он не нашёл что-нибудь очень нужное в хозяйстве; то какую дощечку домой сыщет, то пыльцы с цветков для аромата соберёт, то питательные зёрнышки на обед принесёт, то свежей росинки напиться возьмёт. Вот и на этот раз, гуляет он, гуляет, да всё приговаривает.

– Эх, как же хорошо на нашей поляне жить,… всего-то у нас вдоволь: и цветков, и семян, и ягод, и грибов,… еды навалом, а если хочется, то можно и мошек наловить,… вон они, словно дичь повсюду кружат!… Ну а как же свежо дышится,… какой аромат кругом,… куда не пойдёшь, везде благодать,… хоть направо прыгай, хоть налево скачи, всюду хорошо… – идёт он и по сторонам поглядывает, район свой нахваливает. И тут видит в кустах зелёной травки сидит совсем крошечный кузнечик, прямо только-только вылупился, на свет появился. Глазами своими большими на мир смотрит и понять не может, что это с ним происходит. Откуда всё взялось, ведь вроде только что в уютном коконе сидел, а тут раз, и снаружи оказался. Ну и конечно папа-кузнечик сразу к нему ринулся.

– Ты чей, малыш?… где твои родители?… как ты тут оказался?… – подскочил к крохе и спрашивает его, а тот ничего разобрать не может, но все же ответить пытается.

– Я пока ничего не знаю,… и вас плохо понимаю,… никого здесь не видел,… никаких родителей,… зато разговаривать умею… – удивлённо глядя на папу-кузнечика, пролепетал он.

– Ах ты, малютка,… горе-то, какое,… да ты никак сирота, брошенный!… Кто-то снёс яичко, да так и оставил, не позаботился,… один ты, без родителей!… Ох, бедняжка,… погибнешь ведь ты так,… замёрзнешь или с голоду помрёшь,… что-то надо с тобой делать… – задумчиво произнёс папа-кузнечик, а малыш тем временем инстинктивно потянулся и прижался к нему всем своим крохотным тельцем. Естественно от такого прикосновения папа-кузнечик просто-таки растаял в нежных чувствах.

– Ах, ты маленькое создание,… ой, как прижался-то, словно родного признал!… Ну, тут уж ничего не поделаешь, ты сам свою судьбу выбрал,… возьму-ка я тебя к себе домой,… у нас с женой сейчас как раз никого нет,… наши-то дети уже подросли и разъехались, а ты на их место придёшь!… Уж мы тебя воспитаем,… не впервой нам с ребятишками-то возится… – великодушно заключил папа-кузнечик и повёл малыша к себе. Разумеется, жена кузнечика приняла малыша душевно, по-матерински, с женской любовью, и сразу взялась хлопотать: устраивать ему комнатку, знакомить с домом и с порядками в нём заведёнными. Так в семье кузнечиков случился прибыток, у них поселился маленький найдёныш.

3

Не прошло и пары дней, как кроха кузнечик быстро обжился и стал называть приютивших его кузнечиков по-простому, по-семейному, папа и мама. А уж это им очень понравилось, они вновь почувствовали себя родителями и проявили к сиротке максимум доброты и участия, даже имя ему дали – Кузька, так им показалось милее. И жизнь у них сразу началась весёлая с шутками прибаутками и с ненавязчивыми нравоучениями, ведь именно так в непринуждённой форме легче всего воспитывать детей. Однако по-прошествии недели, когда Кузька уже достаточно подрос, мама решила к такому воспитанию добавить ещё и музыкальные навыки.

– Вот что, мой милый Кузенька,… у нас все детки получили начальное музыкальное образование,… и девочки, и мальчики в нашей семье умели весьма прилично играть на скрипке!… Так что мы и тебя этому обучим,… а ты уж постарайся, учись, и прими это, как должное… – настоятельно предложила она, и передала приёмному сыночку скрипку, оставшуюся от старших детей.

– Ой, мамочка, спасибо тебе!… я приложу всё своё старание, чтоб стать известным скрипачом и оправдать твои надежды!… Да и папе докажу, что он не зря меня нашёл и привёл домой,… он будет мной доволен!… – радостно заявил Кузька, и сходу принялся водить смычком по струнам. Так сказать, не теряя времени зря, взялся за учёбу. Ну а как же иначе, ведь он кузнечик, и уж так у них принято, что все дети умеют играть на скрипке. Впрочем, тут ничего удивительного нет, ведь об этом даже в сказках сказано и в песнях пропето, а стихи про кузнечиков вообще всякий знает. Стрекочут они в травке, словно струнный симфонический оркестр.

Вот и маленький Кузька проявил недюжее усердие, чтоб освоить такой сложный и капризный инструмент, как скрипка. С утра и до ночи он всё пиликал и пиликал, стараясь освоить музыкальные азы. Меж тем время шло, день сменялся днём, неделя неделей. Кузька заметно подрос, возмужал, и у него стали проявляться абсолютно не характерные для простых кузнечиков черты. На лапках и ножках образовались колючие шипы очень похожие на бойцовые шпоры. А голова над глазами покрылась плотной коркой хитина, словно забрало рыцарского шлема. И всё это вместе сильно удивляло его приёмных родителей.

– Как-то ты странно изменился,… уж не степная ли ты дыбка,… мы-то простые кузнечики, мирные обитатели поляны, а ты вон какой особенный растёшь,… на наш взгляд чудной, и даже несуразный… – однажды подметил папа, а Кузька только отшутился.

– Да все эти шипы и шпоры у меня выросли лишь только для того, чтоб удобней было скрипку держать,… я ведь теперь могу и так её зажать, и этак,… мне даже так больше нравится… – усмехаясь, подметил он и продемонстрировал родителям, как это у него получается. Но надо признаться, что все его старания были тщетны, овладеть скрипкой у него плохо выходило. Ну, никак он не мог научиться играть на ней. Другие-то кузнечики уже вовсю пиликали. Такие трели выводили, что стрёкот на всю поляну стоял. А Кузьке наоборот шипы только мешали играть. Притом с каждым днём их добавлялось только ещё больше.

И вскоре Кузька стал походить на какого-то монстра. Скорей на колючего ниндзю или самурая, чем на кузнечика-скрипача. Да и характер у него тоже стал меняться, а вместо мягкого покладистого тона в разговорах у него вдруг начал превалировать грубый, горловой тембр. Хотя ростом он пока особо не вытянулся, даже отца не догнал. А потому папа-кузнечик всё ещё имел на него влияние и постоянно делал ему замечания.

– Кузька, ты бы уж хоть маме не грубил, а то она жалуется, что ты стал на неё покрикивать да перечить,… что это за манеры такие?… разве мы тебя так воспитывали?… – как-то вечерком высказался он, и тут же получил ответ.

– Ну нет, это никуда не годится,… хватит делать мне замечания,… я уже совсем взрослый кузнечик, а ты меня всё воспитываешь и воспитываешь, поучаешь и поучаешь, пилишь и пилишь, словно я какой-то сверчок недоделанный!… Да и мама тоже без умолку меня поучает,… и то ей не нравится, и это не подходит,… постоянно требует, чтоб я на скрипке играл,… а она мне уже надоела, ну не получается у меня с ней!… Да и вообще мне всё надоело,… не могу я больше с вами жить!… замучили вы меня своими поучениями!… хватит, кончено!… – вновь грубо вскричал Кузька, и, не раздумывая, выскочил прочь из дома, сиганул в траву, и нет его. Разумеется, папа и мама, сразу стали кричать ему вслед.

– Сыночек!… милый!… вернись!… прости нас!… мы погорячились!… – чуть ли не в голос взмолились они, и уже было хотели броситься за ним вдогонку, как из кустов показался их сосед, вполне себе степенный кузнечик-старичок с большим жизненным опытом.

– Вот что я вам скажу соседи,… я давно наблюдаю за вашим сыночком-найдёнышем,… с тех самых пор как вы его привели,… и он мне ещё тогда показался подозрительным,… голова слишком большая, лапки длинные, кривые, а сам приземистый!… По-моему это помесь стрекозы и богомола,… только пока не летает, потому что ещё крылья не сформировались,… ну а как полетит, так проявит себя в полной мере!… Так что вы за ним лучше не бегите, пусть себе идёт куда хочет,… прогуляется, остынет, может сам вернётся,… а коли нет, то и так не пропадёт,… вы его вырастили, дали навыки, уже и этому радуйтесь!… И, кстати, он прав, скрипач-то из него никудышный,… ему бы больше пошло солдатом быть… – сделал он веское замечание, чем ввёл родителей Кузьки в ступор. Они действительно задумались: а кого же они вырастили? что за кузнечик у них получился? кто он вообще такой?

4

А тем временем сам Кузька безостановочно скакал и прыгал по поляне. Он, наверное, первый раз в жизни почувствовал себя таким свободным. Куда хотел туда и скакал, никто его не останавливал, не поучал. А, как известно, поляна это огромный мегаполис с различными обитателями, их нравами, и, конечно же, множествами всяких соблазнов и неприятностей. И вот, вдоволь напрыгавшись, Кузька вдруг почувствовал приятную истому и сильный голод, а куда же без него-то, прыжки прыжками, свобода свободой, а кушать хочется всегда.

И тут Кузьке на глаза, благо они у него были большие и зоркие, попался земляной запасник шмеля. Хотя вернее будет сказать не запасник, а этакий придорожный кабачок в траве, где каждый желающий или прохожий мог бы испить кружечку сладкого нектара и закусить приятной пыльцой. По человеческим меркам, то была скромная закусочная. И, несомненно, так оно и было, ведь все мы знаем, что шмели большие труженики, они постоянно собирают с цветков пыльцу, нектар и запасают их в своих погребах. Ну а в этом случае шмель выставлял излишки ещё и на продажу. Притом надо помнить, что это был не простой, а сказочный шмель. И конечно Кузька кинулся к нему подкрепиться. Он был настолько голоден, что сходу без спросу набросился на один из бочонков с нектаром, который стоял недалеко от входа в углу кабачка. Отчего шмель пришёл в искреннее недоумение.

– Эй, юноша!… что это ты тут устроил!?… Ворвался ко мне без стука, без повода и на мои запасы покушаешься!… На каком это основании ты пьёшь мой нектар!?… – уже более возмущённо вскричал он, на что Кузька с набитым ртом парировал.

– Ха-ха,… а основание у меня одно,… просто я голоден и хочу пить!… Дома я всегда так делаю, когда мне приспичит поесть,… мама и папа кормят меня без лишних вопросов,… не то что ты, жадный шмель!… – резко ответил Кузька, и было продолжил утолять голод, но шмель не дал ему это сделать.

– А ну прекрати немедленно!… Здесь тебе не дом,… и ты правильно заметил, я тебе не папа с мамой,… и вовсе я не жадный, а просто справедливый, ведь у меня здесь закусочная, и каждый, кто пользуется моими услугами, должен заплатить,… уж так устроен мир!… Мне ведь тоже всё задаром не достаётся,… мне приходится много трудиться, прежде чем наполнить бочонки нектаром, а ларцы и сусеки пыльцой!… Попробуй-ка, пойди, полетай по поляне, да пособирай нектар с цветков,… тогда поймёшь, что любой труд достоин оплаты!… А ты накинулся на мои запасы, даже не спросив разрешения,… так что не обессудь, придётся мне тебя проучить за наглость!… – слегка обозлившись, отозвался шмель и, обнажив своё жало словно шпагу, с размаху шлёпнул Кузьку по спине, но не сильно, а лишь для острастки, да ещё и добавил.

– Вот, получил, шельмец!… сейчас я тебе ещё врежу!… Уж высеку тебя, так высеку!… будешь помнить мою науку!… – прикрикнул он, и уже было собрался вновь хлестнуть Кузьку, как тот воспрял и оказал отпор. Подставил свою большую лапку с острыми шипами под удар шмеля, дабы отразить атаку. Отчего, вполне естественно, завязалась схватка, разгорелся конфликт. Они с таким усердием замахали своим оружием, что чуть не перевернули всё верх дном. Однако вскоре сила, опыт и возраст, взяли верх над юной самонадеянностью, и Кузька был повержен. Могучий шмель зажал его в углу и приставил острие своего жала прямо к кузькиному горлу.

– Ещё одно движение и я просто проткну тебя!… И это засчитается, как самооборона!… Не хочешь, чтоб я высек тебя, как наглого вора, так отработай, что потратил!… Возмести ущерб, ведь вылакал-то ты немало… – резко потребовал шмель поверженному и пристыженному Кузьке.

– Ну, хорошо, шмель,… сразу видно ты бывалый воин,… вон как ты ловко меня смял,… теперь придётся отработать!… Говори, что делать,… можешь дать самую тяжёлую работу, я всё выполню… – запыхавшись, отозвался Кузька, и приготовился к любому наказанию, даже самому страшному. Но старый шмель был мудр и не стал наказывать его слишком сурово, а лишь попросил помочь ему прибраться в закусочной, ведь они устроили в ней настоящий погром, пока выясняли кто прав.

Впрочем, Кузьке и уборки хватило, дабы понять, что за всё надо отвечать и просто так полакомиться больше не получится. Шмель был прав, здесь на свободе, вне домашнего очага, где нет ни папы, ни мамы, за все свои прихоти придётся платить. Ну а после того, как они прибрались, шмель подобрел, и попросил Кузьку, ещё и помочь принести из подвала бочонки с нектаром. А Кузька и не отказался, за что шмель угостил его вкусной пыльцой. Так они, в общем-то, и помирились. Затем Кузька, сытно перекусив, попрощался со шмелём, и отправился дальше, ему не терпелось изучить окружающий его мир.

5

Дальнейший путь Кузьки лежал в новую, непознанную часть поляны. Оказалось там и трава погуще растёт, да и обитателей побольше живёт. То тут, то там Кузьке навстречу попадались всё новые и незнакомые ему странники. Все они куда-то спешили, все что-то несли, катили. У Кузьки складывалось такое впечатление, что он попал на большую дорогу, которой пользовались абсолютно все представители сообщества поляны.

Кого здесь только не было: и жучки-бегунцы на длинных лапках, и муравьишки с поклажей в клешнях, и какие-то паучки с выводком-мелюзгой на спине, и даже гусеницы всевозможных размеров и цветов выхаживали здесь, словно на прогулке. А что уж говорить о сороконожках, те семенили по дороге с такой скоростью, что пыль поднималась столбом. Движение шумело, будто в час пик на главной улице большого города. Впрочем, так и было на самом деле, ведь поляна это огромный мегаполис, а эта дорога являлась одной из его наикрупнейших артерий. Однако ближе к окраине темп несколько снизился, и Кузька смог спокойно вздохнуть.

– Ну, надо же,… вот я попал в переплёт,… столько всякого народа повидал,… и что интересно нет никакой возможности остановиться, иначе просто затопчут. А так хочется показать им всем, какой я сильный и храбрый, ведь я не побоялся схватиться с матёрым шмелём!… Но им всё равно, они несутся по своим делам и не замечают меня,… хотя я тоже хорош, так же несусь непонятно куда,… ладно ещё поток чуть утих, а то бы совсем запыхался. Нет, хватит этой гонки, надо бы где-нибудь остановиться и перевести дух… – на ходу подумал он, поглядывая по сторонам, ища место для отдыха.

И тут вдруг ему навстречу прямо из-за очередного поворота вываливает громадная гусеница вся в каких-то острых колючках. Утыкана иголками, словно ёжик. Притом колючки у неё ничуть не меньше, чем шипы и шпоры у самого Кузьки. Отчего он даже оторопел, встал как вкопанный, а гусеница на него так и прёт, никакого внимания на него не обращает. Ну, тут Кузьку опять ретивое взяло: как это так, его замечать не хотят, будто он блоха безродная. А он-то хоть и юный, но кузнечик, притом с грозными шпорами и шипами. И теперь он уже с дороги уходить не собирается. Занял стойку и озлобился, а гусеница к нему подползает и с высоты своего роста говорит.

– Эй ты, кузнечик мелкотня, не видишь что ли, кто перед тобой!?… А ну-ка прочь, уступи дорогу, не то смету вместе с потрохами!… – этак нагло заявляет, но и Кузька тоже дерзить умеет.

– Как это я не вижу, кто передо мной?… конечно, вижу,… шерстяной носок ползёт!… Да только я его пропустить не хочу, всю спесь с него спущу, а то уж больно он раздулся!… Так что это ты смотри, на кого ползёшь,… не видишь что ли, у меня тоже шипы есть!… берегись, разорву!… – не менее вызывающе откликнулся он, на что гусеница аж присела на своих коротких ножках, хотя и не хотела этого.

– Да ты что, не знаешь что ли, кто я!?… Эх, молодость, вот чему вас только родители учат!?… Да будет тебе известно, что я самая ядовитая гусеница в лесу!… мои-то шипы пострашней твоих будут!… Всего один укол, и ты уже на небесах!… Да меня тут все боятся,… ты только посмотри вокруг, все разбежались, едва заметив меня,… это лишь ты не знаешь, что со мной лучше не связываться,… а уж они-то знают!… Да из меня потом получится самый большой мотылёк на свете, и самого высокого полёта!… Я буду наводить ужас на такую мелочь, как ты,… меня даже птицы станут избегать, мой яд страшен и для них,… а потому прочь с дороги!… – мигом насупившись, злобно заверещала гусеница.

Отчего Кузька напряг мышцы на своих задних лапках и резко скаканул на противника. Отступать он не собирался: подумаешь, какая-то гусеница воображает, да ещё и угрожает. Кузька тоже не из ваты сделан, на нём непробиваемое хитиновое покрытие, почти броня, и шлем на голове, к тому же крепкие шпоры на ногах. Налетев на гусеницу, он сходу переломал ей с десяток шерстяных шипов, и никакой яд его не взял. Кузька просто не коснулся его, зато вмиг изловчился и сильно царапнул гусеницу за бок. Отчего та взвыла, словно ошпаренная и взмолилась о пощаде.

– Ой-ё-ёй!… что ты делаешь!?… ты так действительно порвёшь меня, и я вся вытеку, даже не успею окуклиться!… Всё-всё, хватит, перестань!… ты победил!… Уж вижу-вижу, ты необыкновенный кузнечик,… у тебя в роду наверняка были боевые стрекозы,… а они отъявленные разбойники и хищники!… Отпусти меня,… я сдаюсь и уползаю прочь!… – испуганно запросила гусеница, быстрей убираясь с дороги.

– Ага!… поняла, что со мной шутки плохи!… Думала, что раз когда-нибудь станешь большим мотыльком, то тебе всё позволено!?… ан нет, шалишь,… и на тебя молодцы найдутся!… Ползи-ползи отсюда, шерстяной носок,… мне твой яд нестрашен, я сам пострашней любого яда!… Так-то!… – прокричал Кузька вслед поверженной гусенице, а она так быстро улепётывала, что через пару секунд от неё и следа не осталось. Зато Кузька, вдохновлённый своей такой победой, важно пошагал дальше уже по освобождённому пути. Все кто видел его схватку с ядовитой гусеницей, теперь учтиво уступали ему дорогу, а весть о нём моментально облетела всю округу.

6

Меж тем настал вечер, стемнело, и пришла ночь. Кузька впервые провёл её вне дома. Переночевав под кустом, завернувшись в какой-то опавший лист, совершенно по-походному, утром он снова отправился в дорогу. Теперь его путь лежал в сторону, где хозяйничали муравьи. Да-да, в этом большом мегаполисе нашлось место и муравейнику, а как же без него, ведь поляна огромна. Впрочем, Кузька пока ещё не знал, что направляется в район муравьёв, этих чёрно-красных воинов леса. Он ведь пока вообще мало что знал, и только знакомился со всем, что его окружало. Шел он себе так, шёл, да по сторонам поглядывал.

И тут вдруг ему навстречу опять выползает что-то незнакомое, а именно какой-то непонятный жук средних размеров со странной окраской; весь красный, а на хитиновых надкрыльях чёрные круглые пятна горошком. Да и сам-то жук тоже больше на круглый шар похож, вернее на полушарие, не такой как все прочие продолговатые жуки. Бежит прямо на Кузьку и при этом в жвалах тлю несёт. А надо сказать, что тли в муравьином хозяйстве играют важную роль, они там что-то навроде коров. Муравьи их подкармливают, пасут, а те им сладкие капельки молочка выдают.

Но Кузька-то этого тоже не знал, и опять встал как вкопанный, жуку дорогу уступать не собирается. Но жуку абсолютно всё равно, он прёт напролом, словно броневик и сходу на Кузьку несётся. И быть бы катастрофе, да только у Кузьки реакция хорошая, он в самый последний миг всё же успел отскочить, а жук мимо него пролетел. И в ту же секунду следом за жуком из кустов раздались нарастающие крики.

– Лови вора!… Хватай его, супостата!… – это кричали муравьи, устроившие за жуком погоню, ведь он у них тлю-коровку украл. А их там целая толпа бежит, и тут им на дороге Кузька попался. Разумеется, они на него с упрёками набросились.

– Ты что, не слышал что ли, мы кричали, лови вора!?… мог бы и задержать его!… Ах ты, ротозей!… – загалдели они, отчего Кузька поспешил оправдаться.

– Да вы чего так кричите-то?… упрекаете меня,… а ведь я пытался его остановить, но он меня чуть не снёс,… вот вы сами его упустили, теперь сами и ловите,… я здесь ни при чём!… – протараторил он, но муравьи только ещё больше загалдели.

– Ах ты, хитрец, да ты с ним заодно!… Ты специально ловить его не стал!… Тебе лишь бы нас задержать!… А ну братцы хватайте его!… Потащим в муравейник!… Там с ним разберёмся,… будет знать, как нашим врагам помогать!… – вдруг вскричал их главный муравей, и цапнул Кузьку за лапу, остальные мураши, следуя его примеру, тоже накинулись на Кузьку.

– Стойте-стойте!… что вы делаете!?… Я ни в чём не виноват!… Отпустите меня, я вам сейчас докажу, что тоже не терплю воров!… – завопил Кузька, пытаясь освободится. И надо же такому быть, муравьи послушались его.

– И как же ты нам докажешь!?… А ну говори, почему мы должны тебе верить?… – отпрянув от Кузькиной лапы, потребовал главный муравей.

– Да я же кузнечик,… прыгаю высоко, вижу далеко, и если надо, то вмиг догоню вам этого жука,… опережу и задержу!… Но только уж и вы не зевайте, догоняйте и хватайте его, а не меня!… – тут же отозвался Кузька.

– Ах, так вот как,… ты нам его поймаешь!… Ну, это же хорошо,… лови, да только смотри, не пытайся сам сбежать, иначе мы тебя всё равно выследим и поймаем!… Вон ты, какой приметный, не ошибёмся, по всему лесу бегаем, найдём, и тогда уж не отпустим, отомстим за обман!… Ну, давай, лови нам жука!… – затребовал главный муравей, и жестом дал команду своим подчинённым отпустить Кузьку, а те так и поступили, слезли с бедняги.

– Вот это другое дело!… сейчас я его вам мигом поймаю!… – расправив плечи, отозвался Кузька и ринулся в погоню за жуком. С его-то ногами-скороходами это ему быстро удалось, сначала в два прыжка выяснил с высоты своего полета, где сейчас бежит жук, а уже затем, третьим прыжком настиг его. Вновь очутился впереди его, но только теперь чуть сбоку и слёту поставил ему подножку, жук как раз пробегал мимо. Нога-то у Кузьки крепкая, мощная, жук об неё и споткнулся, не удержался на своих коротких лапках и полетел носом в пыль. А пока падал, выпустил тлю из жвал. А она голубушка от радости аж запрыгала, почуяла свободу-то. Меж тем Кузька тоже не сплоховал, и прижал упавшего жука всем телом к земле.