Кровь Ангелов

– Дядя сказал, вы из Следственного комитета, – скорее пропела, нежели проговорила колоритная дама.

– Верно, – подтвердила Лера. – Я хотела спросить…

– О дае[2], – перебила Рада.

– Нет, о вашей…

– О маме, все правильно. Дядя объяснил по телефону, но, как он и сказал, ее нет дома. Она не появлялась пару дней.

– Вот как! И вас это не удивляет?

– С чего бы? – передернула плечами цыганка. – Дае часто остается в офисе на ночь, иногда может и неделю дома не появляться.

– И она не звонила?

– Зачем?

– Ну, не знаю… вы что, совсем за нее не волнуетесь?

– А почему я должна волноваться? Дае здорова, никакая помощь ей не требуется. Если бы что-то было нужно, она бы, разумеется, позвонила и сказала, а так…

– Выходит, вам не известно об угрозах в адрес вашей матери?

– Об… угрозах?

– Ей кто-нибудь угрожал – по телефону или в письменном виде?

– Да нет… ну, знаете, всякое случается, конечно, ведь иногда клиенты не довольны колдовством дае…

– Колдовством?

– Дае не просто какая-то драбаровкиня[3], она – настоящая шувани![4] Если бы ей грозило что-то серьезное, она бы легко сумела это предотвратить.

Разговор принимал странный оборот: Лера была не готова рассуждать о ведьмовстве!

– Дадите мне адрес офиса? – попросила она.

– Да пожалуйста!

Рада удалилась в комнату, из которой недавно вышла, и почти сразу же вернулась с визитной карточкой в руках – золотого цвета и блестящей, словно начищенная монета!

Что ж, похоже, семейство Малы спокойно, а значит, скорее всего, с ней все в порядке. Надо, конечно, заглянуть в офис, но Лера почти не сомневалась, что найдет цыганскую «ведьму» там.

Она покинула дом и прошла по дорожке к выходу. Брата Малы нигде не было видно, и она заметила, что ворота приоткрыты. Оказавшись на улице, Лера огляделась: ни души. Она уже собиралась открыть дверь машины, как вдруг ее кто-то кликнул:

– Тетенька, погодите!

Леру редко называли тетенькой – разве что малолетние детишки, а девочка, обратившаяся к ней, выглядела лет на шестнадцать, не меньше. Одета она была в джинсы и свободную блузку ярко-красного цвета, а в ее круглом лице проглядывали знакомые Лере черты: определенно, она имеет отношение к Раде. Еще одна дочь или внучка?

– Вы же по поводу мамьи[5] приходили, верно? – продолжила незнакомка, теребя край блузки.

– Нет, по поводу Малы, на самом деле…

– Ну да, бабушки, – перебила девушка. – Я очень волнуюсь за нее!

– Почему? Твоя мама сказала…

– Я в курсе, что она сказала, – подслушивала. Это все – вранье!

– Расскажи, что знаешь!

– Три дня назад мамья пришла домой до обеда – обычно такого не случается, ведь у нее полно клиентов и она работает допоздна.

– Она объяснила свое раннее возвращение?

– Нет, но она была напугана!

– В самом деле?

– Да. Я ее никогда такой не видела! Она собрала вещи в спортивную сумку, а на все наши вопросы отвечала, что ей срочно нужно спрятаться и что это ненадолго.

– То есть она не сказала, в чем проблема?

Девушка мотнула головой.

– Вы ее найдете? – спросила она, с надеждой глядя на Леру.

– Постараюсь… Скажи-ка, а где твоя бабушка могла спрятаться, если считала, что находится в опасности?

– Ну, я не знаю… Все наши родичи живут в этом поселке! Правда, у нее есть несколько квартир в городе.

– Странно, у меня почему-то нет об этом информации, – пробормотала Лера.

– Насколько мне известно, они оформлены не на нее, а на меня и на брата. Она их сдает, но одну держит просто на всякий случай.

– Адрес знаешь?

– Да, записывайте!

Девушка продиктовала адрес, а Лера записала его в телефон.

– Вы ведь ее разыщите, правда? – снова спросила она. – Бабушка не стала бы исчезать без повода!

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала Лера.

Через пять минут она уже выезжала на кольцевую дорогу.

* * *

Сестра покойного Гагина, Анна Романова, оказалась худой, как палка от швабры, и столь же малопривлекательной. Казалось, жизнь вытянула из нее все соки, оставив одну лишь оболочку. На вид ей было чуть за пятьдесят, но не факт.

– Я не представляю, как Митя мог поступить настолько безответственно! – воскликнула она, когда Шеин объяснил ей причину своего визита.

– Не совсем понимаю… – начал было он, но женщина перебила:

– Когда имеешь хроническое заболевание, которым страдаешь с детства, невозможно забыть, что у тебя закончились лекарства!

– Мы тоже так считаем, – согласился Антон. – Поэтому смерть вашего брата сейчас квалифицируется как убийство.

– У…бийство? пробормотала потрясенная женщина. – Но… он же… просто…

– Задохнулся?

– У него была астма…

– Мы в курсе. Вы обнаружили тело?

– Нет, соседка. Она заметила, что дверь приоткрыта, а такого раньше не случалось!

Антон отлично знал, как все произошло, но ему было важно услышать это от сестры Гагина, чтобы составить о ней верное представление.

– И соседка вошла? – задал он очередной вопрос.

– Нет, она вызвала полицию.

– Странная реакция!

– Нет, – возразила Романова, – вы просто не знали моего брата: он никогда и никого не впускал в свой дом, кроме домработницы.

– Прям-таки никого?

– В прямом смысле.

– А вас?

– Я не являлась исключением.

– А какова причина такой, гм… скрытности?

– Дурной характер, я полагаю.

– Может, ваш покойный брат занимался чем-то незаконным?

– Чего не знаю, того не знаю, – покачала головой Романова. – Все, что мне известно, – Митя сдавал квартиры, и это был его основной источник дохода. Может, он и вел какой-то бизнес, но, так как мы не общались, я не в курсе.

– Так у вас с братом были плохие отношения?

– Точнее сказать, никаких отношений.

– И давно?

– У нас большая разница в возрасте, и, в сущности, мы никогда не ладили, но после смерти родителей наши пути и вовсе разошлись. Так что о его смерти я узнала от полиции!

– А скажите, пожалуйста, почему так вышло, что ваш племянник и брат жили вместе?

– Вы нашли Илью? – вместо ответа спросила Романова.

– Почему вы спросили – он что, потерялся?

– Так вы ничего не знаете, выходит?

– Не знаю чего?

Романова со вздохом опустилась в кресло: до этого она стояла, прямая, как шпала, словно боясь расслабить мышцы спины.

– Илья вел нормальную жизнь до того, как ему исполнилось двадцать шесть лет. Он женился, а потом… В общем, все изменилось.

– Что же произошло, когда ему стукнуло двадцать шесть? – Антон был не на шутку заинтригован.

– Его укусил клещ.

– Прошу прощения?

– Энцефалитный.

– Илью укусил энцефалитный клещ… и что?

– Вы знаете, что такое энцефалит?

– Э-э… ну…

– Воспаление мозга. Илья с женой и друзьями пошли в поход на байдарках в Ленобласти. Был конец мая, самый разгар нашествия клещей. Он даже ничего не почувствовал, потом место укуса начало чесаться, и клеща обнаружили, вытащили и благополучно забыли об этом. Требовалось срочно ехать в больницу, делать анализ и незамедлительно начинать лечение, но вместо этого ребята провели в походе еще несколько дней и вернулись, только когда у Ильи началась сильная лихорадка. Поначалу думали, что он простудился, но все оказалось гораздо серьезнее. Илья попал в больницу слишком поздно… Короче, все закончилось плохо: мой племянник впал в кому, частично потерял память, у него нарушилась координация, в мозге произошли дегенеративные изменения, и он превратился в совершенно другого человека.

– В чем это выражалось?

– Он стал как ребенок. Как будто он не взрослый мужчина, а в лучшем случае подросток. Жена от него ушла практически сразу, да и кто бы ее упрекнул? Если бы его, к примеру, разбил паралич или он лишился конечности – это одно, но когда дело касается мозга… ну, вы понимаете.

Антон с трудом мог представить себе подобное – слишком страшно. Романова права: можно потерять ногу, руку, способность самостоятельно передвигаться, и все это ужасно, никому не пожелаешь. А вот если ты исчезаешь как личность… нет, думать об этом не хотелось!

– Илья может сам себя обслуживать? – спросил он, чтобы продолжить разговор. – Он способен найти дорогу домой?

– О да, конечно – Илья не настолько беспомощен! Он просто не может жить самостоятельно, его легко обмануть, сбить с толку, поэтому Митя взял его под свое крыло, а не поселил в одной из своих квартир. Так они и жили вместе, два мужика.

– Но ведь Дмитрий был дважды женат, – напомнил Шеин.

– Верно, но второй брак не сложился – думаю, в основном благодаря присутствию Ильи.

– А где его мать?

– Она умерла, когда племяннику было лет двадцать.

– От чего?

– У нее было больное сердце, насколько я знаю. Митя долго не женился и решился на второй брак только лет через десять… Мне не известно, как они жили со второй женой, ведь брат практически выкинул меня из своей жизни!

– Вы почти не общались с братом, но вам известно о ситуации с племянником, – заметил опер.

– Ну в то время все было еще более или менее… Просто чтоб вы знали: в разрыве отношений нет моей вины – так решил брат. Он всегда был скрытным, прижимистым и малообщительным, а после несчастья с сыном стал прямо-таки нелюдимым. К ним в дом была вхожа только домработница.

– Как ее зовут?

– Понятия не имею, – пожала плечами Романова. – Про нее соседка рассказала, они общались. Может, она сумеет вам что-то еще поведать о делах Мити?

– Мы обязательно ее разыщем, – пообещал опер. – Анна Сергеевна, вы сказали, что не знаете, занимался ли ваш брат бизнесом, но ведь как-то он заработал на недвижимость, которую потом начал сдавать?

– Боюсь, об этом мне тоже ничего не известно. У брата было два высших образования – в сфере экономики и искусствоведения.

– Надо же, какие разные специальности!

– Митя всегда интересовался искусством, но отец считал, что этим на жизнь не заработаешь, поэтому брат поступил на экономический. Второе образование он получил уже в сознательном возрасте, когда сумел его оплатить… Я могу еще чем-то быть вам полезна?

– У меня остался всего один вопрос. Анна Сергеевна, кто наследует вашему брату?

– Илья, видимо, – ответила она.

– А он был признан недееспособным?

– Не знаю. Может, и нет, ведь Митя вряд ли рассчитывал умереть так рано!

– То есть вы не в курсе, составлял ли он завещание?

– Нет, – развела руками Романова. – Думаю, в любом случае нетрудно это выяснить!

* * *

– Вы уверены, что это Камиль Шарипов?

Лера стояла в морге и разглядывала тело, помещенное на каталку.

– Его опознала его девушка, – пожал плечами патологоанатом.

– Как же ее нашли? – удивилась Лера. – При нем обнаружили документы?

– Дознаватель сказал, что у него ничего не забрали и даже, похоже, не слишком-то старались спрятать тело.

– Почему оно в таком состоянии?

– Судя по всему, парня пытали.

– Вы серьезно?

– Сами посмотрите, – предложил патолог и откинул край простыни.

Зрелище было не из приятных. В морге вряд ли можно ожидать чего-то хорошего, но некоторые трупы выглядят более или менее умиротворенными, если их настигла быстрая и неожиданная смерть. Шарипову оставалось лишь посочувствовать: его гибель явно была мучительной, а страдания – долгими. Об этом говорили синюшность лица, губ и ногтей, а также недвусмысленные отметины на шее «экстрасенса».

– Видите, сколько странгуляционных борозд? – сказал патологоанатом, указывая пальцем в перчатке на следы на шее покойного. – Это говорит о том, что злодей периодически затягивал орудие убийства, лишая жертву доступа воздуха, но после снова ослаблял, возвращая способность дышать. Причиной смерти стала вот эта борозда, – врач указал на самую глубокую.

– Чем его задушили? – спросила Лера.

– Тут все банально – обычной веревкой, достаточно прочной и ворсистой. Судмедэксперты уже взяли на анализ волокна, но, думается мне, их исследование вряд ли что-то даст!

– А почему вы решили, что Шарипова пытали?

– Считаете, кто-то просто так развлекался? Если да, то мы говорим о человеке, совершенно больном на голову!

– Жертва называла себя экстрасенсом, – пояснила Лера. – Кому могло понадобиться пытать его – что у него хотели узнать?

Патолог лишь плечами пожал, давая понять, что Лера спрашивает не того человека.

– А это что? – поинтересовалась она, указывая на несколько точек у основания шеи трупа. – След от электрошокера?

– Верно. Видимо, так его обездвижили.

– Последний вопрос, – сказала она. – Как зовут дознавателя?

* * *

– Валерия Юрьевна, вы ведь в курсе, как начальство не любит, когда следователи сами находят себе дела?

Только что Лера изложила Алле Сурковой все, что удалось узнать на данный момент о смерти Камиля Шарипова, и рассказала об опасениях продюсера телешоу «Третий глаз». Начальница смотрела на Леру в упор, и девушка чувствовала себя неуютно под ее испытующим взглядом.

– Вам что, больше нечем заняться? Сколько у вас дел в производстве?

– Хватает, Алла Гурьевна, но…

– Или вы мечтаете попасть в СМИ? – не дослушав, продолжала Суркова. – Это неизбежно, если вы решите связаться с телевизионщиками!

– Но, Алла Гурьевна, дело о гибели Камиля Шарипова, как мне кажется, расследуется неправильно: его нужно квалифицировать не как отдельное убийство, а как…

– Серию? – снова перебила начальница. – Вы с ума сошли?! Нет ничего страшнее для них, – она указала пальцем на потолок, – чем серия! Кроме того, что заставляет вас так думать – разве есть еще жертвы?

– Одна возможная жертва, полагаю.

– Неужели? – насторожилась Суркова. – И кто же?

– Некая Мала Радова, она же Блаженная Марианна.

– Боже мой, какая ерунда… И что с этой… блаженной?

– Она пропала. Не уверена, что ее нет в живых, – возможно, просто скрывается, но родственники заметили, что Радова сильно напугана.

– По причине?

– Этого они не знают – она с ними не поделилась.

– Ясно… что ничего не ясно! Ну и как прикажете докладывать Де… то есть Кириенко о вашей версии? Мы понятия не имеем, что случилось с этой Марианной – да и вообще случилось ли! Может, ее бегство не связано с угрозами? Вдруг ее преследуют кредиторы или недовольные клиенты, с которых она снимала порчу или делала по их просьбе приворот… господи, о чем мы говорим вообще?!

– Алла Гурьевна, я понимаю, как все это звучит, но дело ведь не в том, верим мы в существование людей со сверхъестественными способностями или нет, а в том, что кто-то может пострадать! Я бы не стала волноваться, если бы речь шла только об угрозах, – в конце концов, в медийной среде полно хейтеров, которые считают себя вправе писать всякую чушь. Однако Камиль Шарипов мертв, а он был одним из участников шоу. И не просто мертв, а убит с особой жестокостью! Конечно, можно предположить, что это случайность, но…

– Но мы с вами в случайности не верим, – пробормотала Суркова, теребя в руках карандаш. – Давайте сделаем так: найдите цыганку! В зависимости от того, в каком состоянии вы ее обнаружите, будем действовать дальше.

– А может, объявим ее в розыск?

– С какой стати? Даже ее родственники не признаются, что она сбежала, – у вас есть только слова ее внучки, а она – ребенок! Нет, раз уж вы взялись за это, Лера, вам и заниматься поисками. Если «колдунья» жива, разговорите ее – пусть расскажет, почему сбежала и кого боится, договорились? А еще надо бы проследить за другими конкурсантами… но как, черт подери, это сделать? Мы не сможем отрядить в съемочную группу оперативника, даже если дело будет возбуждено по тем основаниям, о которых вы говорите!

У Леры имелись собственные мысли на этот счет, но пока что она не собиралась делиться ими с начальницей. Она безмерно уважала Аллу Суркову, женщину-следователя, сумевшую добиться почти немыслимых для своего пола высот, дослужившись до звания подполковника юстиции и став заместителем Деда, – Лера могла лишь мечтать о такой карьере. Правда, с личной жизнью у Сурковой все не слишком благополучно – возможно, это побочный эффект успеха на службе. Не то чтобы Лера была в курсе всего, что происходит в жизни начальницы, однако она знала, что та никогда не была замужем. Может, Суркова и не стремится к семейной жизни? Лере казалось, что службу и семью вполне можно совмещать, но и она отказывалась задумываться над этой проблемой до знакомства с Алексом. Даже когда они начали встречаться и отношения дошли до определенной стадии, она не хотела верить, что он – ее судьба. Когда Алекс подарил ей кольцо, она не была уверена, что согласится на его предложение, но потом кое-что произошло. Лера оказалась на волосок от гибели и с внезапной ясностью осознала, что всем ее планам, видимо, не суждено сбыться! А что останется после нее? Чего, собственно, она добилась к двадцати восьми годам? Каждый день она возвращалась в свою квартиру, где ее никто не ждал, ела ужин, приготовленный заботливыми руками матери, и шла спать, чтобы следующим утром снова видеть трупы, бандитов и убитых горем родственников жертв!

В тот момент, когда дуло пистолета уперлось в нее, Лера испугалась, что никогда не испытает того, к чему стремится большинство женщин: выйти замуж, родить детей – всего этого могло просто-напросто не случиться![6] Правда, когда опасность миновала, Лера почувствовала, что ее решимость уже не так сильна, но идти на попятную было поздно. В конце концов, карьера никуда от нее не убежит, а Алекс – любящий, надежный мужчина, который понимает ее и всегда готов поддержать… Во всяком случае, ей так кажется. А дело «Третьего глаза» вполне может оказаться хорошим трамплином, способным забросить Леру на следующую ступеньку карьеры, – если, конечно, оно будет возбуждено. Значит, она должна сделать все, чтобы это произошло!

* * *

Алла договорилась встретиться со своей подругой, адвокатом Мариной Бондаренко, в их обычном месте – кондитерской, которую они облюбовали много лет назад. В тот раз женщины оказались по разные стороны процесса и Алла, работавшая тогда в прокуратуре, проиграла. Марина сделала первый шаг, предложив отметить окончание суда, и с тех пор они дружили. Бондаренко за это время стала одним из самых знаменитых юристов Санкт-Петербурга и получила право выбирать, за какие дела браться, а от каких отказываться. По большей части она работала с состоятельными людьми, хоть и бралась время от времени за дела pro bono – в основном когда ее просила подруга. Алла с тех пор, как начала худеть, старалась обходить стороной заведения типа того, которое посетила сегодня: теперь в ее рацион прочно вошли овощи, рыба и фрукты, заменив собой плюшки и колбасные изделия. Однако вот уже почти десять лет подруги не изменяли привычке встречаться именно здесь, поэтому Алла решила, что то, о чем не знает ее диетолог, никому не повредит, а следующие пару дней можно и на тертой морковке посидеть!

Как обычно, Алла пришла раньше и в ожидании подруги заказала кофе. Адвокатесса появилась десять минут спустя, благоухая своими любимыми духами «Елисейские поля», закутанная в розово-лиловое облако некоего подобия индийского сари – только Марина могла одеваться настолько экстравагантно и при этом выглядеть органично!

– Тебя становится все меньше, – пропела она, чмокая Аллу в щеку и усаживаясь напротив. – Скоро я войду и не обнаружу тебя!

– Я стану кричать и махать руками, и ты меня заметишь, – рассмеялась Алла.

– Ага – в уголке, за шваброй! Хватит уже дурью маяться… С другой стороны, выглядишь ты отлично, вынуждена признать сквозь зубы!

– Как продвигается подготовка к свадьбе?

– Бог с тобой, какая подготовка – нам же с Иваном уже полтинник скоро! – отмахнулась адвокатесса.

– Не преувеличивай!

– Неважно. Мы решили, что распишемся в загсе – и дело с концом!

– Тогда чего же вы тянете, не пойму?

– Мы оба чертовски заняты, – пожаловалась Марина. – Никак не выкроим время даже для такой простой церемонии!

– Значит, свадьбы не будет?

– Тебя я, разумеется, позову отпраздновать – ну, может, еще парочку человек… Иван наверняка захочет позвать Мономаха?

– Скорее всего, – согласилась Алла. При упоминании этого имени – вернее, прозвища – она ощутила приятное тепло внутри: доктор Владимир Князев по прозвищу Мономах давно будоражил ее воображение, но Алла ни на что не рассчитывала, ведь он ни разу не дал ей понять, что тоже заинтересован в чем-то большем, нежели просто дружба.

– А потом мы поедем на Гоа, – продолжала между тем Марина.

– Ты уже все распланировала?

– А как же – ты же меня знаешь!

– Почему именно Гоа?

– Я была там десять лет назад – отличное место для медового месяца. И потом ты же знаешь, как я люблю экзотику!

Марина, не стесняясь, заказала себе шесть разных пирожных и большой капучино: ее не смущал собственный внушительный вес. Несмотря на то что Иван Гурнов был худым как жердь, вместе они смотрелись на удивление гармонично. Алла скромно взяла еще один кофе и пирожное «Картошку», любимое с детства.

– Чем сейчас занимаешься? – поинтересовалась она в ожидании заказа.

– Как обычно, – скривилась Марина. – Отмазываю очередного сынка банкира от дебоша с тяжкими телесными в ночном клубе.

– Получится?

– А то! Компания была большая, половина камер в клубе не работает, секьюрити в подсобке нюхали кокс вместо того, чтобы разнимать дерущихся… короче, доказать, что именно мой клиент нанес тяжкие, почти невозможно, а адвокат противной стороны – плюнуть и растереть: она вообще ничего не соображает! В общем, дело яйца выеденного не стоит. Только ты, Аллусик, подбрасываешь мне хоть что-то интересное! Кстати, у тебя нет для меня на примете ничего «вкусненького», а? – с надеждой спросила адвокатесса.

– Боюсь, что нет, – покачала головой Алла. – Все довольно банально, за исключением, пожалуй, одного дела.

– Поделишься?

– Запросто! Несколько дней назад в своей квартире был убит некий гражданин Гагин.

– Гагин?

– Тебе знакомо это имя?

– Что-то такое слышала, кажется, но ты продолжай.

И Алла вкратце поведала подруге о том, что произошло.

– Ты уверена, что это убийство? – спросила Марина, когда она закончила.

– Абсолютно!

– Прикинь, если бы Дед не попросил тебя перепроверить факты, все квалифицировали бы это как несчастный случай и благополучно закрыли!

– Вот это-то меня и смущает, – вздохнула Алла.

– Не совсем тебя понимаю.

– Даже Дед не знает, что представлял из себя Гагин!

– В смысле?

– Ну, чем он занимался – тайна, покрытая мраком. Официальная версия состоит в том, что Гагин был рантье и жил за счет сдачи нескольких принадлежавших ему квартир, однако я изучила его банковские счета и заметила, что денежные поступления шли на них не только от жильцов – их имена у нас есть, и сейчас коллеги их опрашивают. Суммы приличные!

– Может, и квартиры элитные?

– Это мы, само собой, выясним, но многие вливания носили нерегулярный характер, и, как я уже сказала, отправители денежных переводов не жильцы.

– Так надо узнать, кто они, – вдруг окажется, что это наркодилеры!

– Тогда они платили бы наличкой: ты когда-нибудь слышала о преступниках, которые переводят деньги от продажи оружия и наркотиков на счета, чтобы их легко можно было отследить? Для таких процедур существует обналичка, и комар носа не подточит!

– То есть ты полагаешь, Гагин получал свои бабки легально?

– Похоже на то.

– И налоги платил?

– Это мы проверим, хотя не думаю, что данный факт имеет значение.

– Выходит, тебе требуется выяснить род деятельности Гагина? Считаешь, его смерть связана с этим?

– Это не единственная версия, но одна из возможных. Знаешь, я терпеть не могу секретов, а у Гагина, судя по всему, их было немало!

– Слушай, – сказал Марина после короткой паузы, – я попробую что-нибудь разузнать по своим каналам, лады?

– Уверена, что я тебя не напрягаю?

– Да что за чушь – мне самой интересно! Я заинтригована, а когда я в таком состоянии, то ни за что не отступлю! А теперь расскажи мне о Мономахе…

* * *

– Премьера через три дня, а я до сих пор не знаю, как быть!

Лера видела, что Наталья в отчаянии: она только что узнала о смерти одного потенциального участника и об исчезновении другой.

– Это ведь может быть совпадение? – неожиданно спросила продюсер, глядя на собеседницу глазами, полными надежды. – Ну, в смысле, Шарипова могли убить по причинам, не связанным с шоу, а Марианна… ну, она ведь, может, и не сбегала, верно? Вдруг у нее образовались какие-то проблемы, и ей пришлось уехать…

– Вы сами-то в это верите? – с сомнением спросила Лера.

Наталья промолчала и отвела глаза: стало кристально ясно, что она сама себя успокаивала, придумывая объяснения случившемуся, пытаясь отгородиться от беды.

– Что же делать? – беспомощно разведя руками, спросила продюсер. – Я не могу отменить программу, ведь столько денег вложено, столько труда… А еще призовой фонд: в истории шоу еще не было такого крупного приза!