Влюбленные в Атлантиду

Татьяна Абиссин

Влюбленные в Атлантиду

Там, где волны бьются сумасбродно,

И меж скал проходят корабли,

Призрак Атлантиды неспокойный

В тайны жаждет окунуть свои.

Пусть давно уж затянулась рана

Город, что когда-то был живым,

Тенью зла, предательства, обмана,

Океаном скрыт от глаз людских.

Или, может, город тот скрывает,

Сила, что мы все зовем – Любовь?

В щепки уничтожено былое,

И добро, и зло смешалось в кровь…

Золото рассыплется однажды,

Серебро не сможет поддержать,

Новый Обручённый Атлантиды,

Проигрыш откажется признать.

Он придет сквозь время, между судеб,

Зачеркнут созвездья его путь.

Треснут в крошку рифы, храмы, люди,

Оставляя за собой лишь пены муть.

Белое крыло – спасет, укроет,

Черное крыло – подарит смерть.

Свет и благородство море смоет,

Ревность не желая одолеть.

Новый Обрученный слишком мягок,

Не его бы нужно призывать…

Легче с миром утонуть в пучине,

Чем историю навеки поменять.

Только песню дивную Влюбленных

Не под силу заглушить ничем.

Песня, что осталась лишь в легендах,

Снова прозвучит над миром всем!

26.12.2016 19:57 (с) Татьяна Абиссин

Пролог

Лейла Ло, которую еще при рождении назвали Обрученной Атлантиды,  остановилась перед зеркалом, придирчиво рассматривая свое отражение, и улыбнулась, не найдя в нем ни одного недостатка. Фиалковые глаза, большие и чуть приподнятые к вискам, сияли от внутреннего огня, нежный румянец на щеках был подобен лепестку розы, окрашенному лучом восходящего солнца. Лоб венчала тяжелая платиновая диадема – символ высшей власти.

Ветер, проникавший сквозь большое полукруглое окно, разметал длинные пряди волос, придав прическе очаровательную небрежность: по приказу Лейлы, часть волос были зачесаны наверх, остальные должны были спадать безупречно ровными прядями. Служанки потратили два часа, чтобы выпрямить локоны Обрученной, и заставить их лежать волосок к волоску, окутывая плечи подобно шелковому покрывалу.

Это был один из тех редких дней, когда Лейла позволяла себе побыть обычной женщиной, а не правительницей Атлантиды.

«Если бы люди знали, как мало счастья приносит титул Обрученной, они не стремились бы к трону с такой отчаянной страстью. Впрочем, некоторых ничто не исправит. Хронос Анх, например, готов продать весь Джотис, и свою дочь в придачу, лишь бы оказаться на моем месте».

 Заметив, что грустные мысли вызвали морщинки на её лбу, Лейла решительно отвернулась от зеркала. У неё вся жизнь впереди, чтобы думать о политических интригах. Или пусть об этом заботится Вальдарент. Старику,  занятому только древними свитками и ритуалами, будет полезно хоть ненадолго вернуться к  реальности. Иначе, зачем он входит в Совет Серебряных?

Лейла торопилась на свидание. После месяца, проведенного на границе  Атлантиды, где ей пришлось провести немало скучных, но важных встреч с  разными людьми, ей не терпелось вернуться домой.  Сейчас  она могла думать только о Марко. Ей грезилось скорее обнять его, поцеловать, прижаться как можно крепче. Лейла мечтала согреться теплом любви, хоть ненадолго отвлечься от тягостных мыслей и ответственности за чужие судьбы, и убедиться, что сердце ледяного воина бьется только ради нее.

Вот почему Лейла так долго и старательно выбирала наряд.  На  просторном ложе, занимавшем весь угол комнаты, уже громоздилась целая гора из платьев всех цветов и оттенков. Обрученная  велела убрать их позже, и  солнечные лучи,  заглянувшие в окно, отражались в ослепительном сиянии  драгоценных камней на оборках и переливах атласа и тонких кружев.

Солнце также осветило потемневшие от времени  портреты правителей, что когда-то управляли Атлантидой с куда большей серьезностью, чем последняя Обрученная. Казалось, они хмурились, глядя на нее со стен, предсказывая скорую расплату за беспечность, с которой Лейла отметала мысли о своих прямых обязанностях. Например, о том, что на границе с Золотыми снова неспокойно, а срок мирного договора с Джотисом почти истек. Или о том, сколько Лейле придется потратить  жизненных сил, если случится война или новое стихийное бедствие.

Хотя, порой, и смотреться в зеркало было не слишком  приятно. Например, сейчас, когда служанки  вышли, дав госпоже побыть одной, Лейла, на мгновение ослабив концентрацию,  увидела то, что направило  ее мысли, от предстоящего свидания, совсем в другую  сторону.

Обрученная знала, что в зеркале отражается ее душа, ее истинная суть. Никто, кроме самой Лейлы не мог увидеть ее настоящую, не спрятанную магией защищавшего ее шара. Но иногда в зеркале Всесильная наблюдала то, что не хотела. Часть лица, изуродованная при спасении жителей Дельфирея от наводнения, была ужасна. Сухая корка запекшейся крови,  нежная кожа, покрытая серыми пятнами…

Даже на минуту представив себя такой, лишенной красоты без силы шара, Лейла впадала в отчаяние. Как бы повел себя Марко, увидев насколько она изменилась?

Резко отшатнувшись от зеркала, правительница Атлантиса тоскливо обхватила себя руками за плечи. Нет, лучше не думать об этом. Все в жизни имеет цену, и Лейла знала, на что идет, согласившись стать Обрученной.

Пожалуй, лучше заняться украшениями. Выбрать что-то настолько  ослепительное, что заставит даже завистников преклониться  перед ней.

Лейла подошла к нефритовой шкатулке, стоявшей на столике, щелкнула крышкой и долго перебирала свои сокровища. К ее лимонному платью, отделанному темным кружевом, более всего подошли бы украшения из золота.

Женщина остановила свой выбор на ожерелье в виде переплетенных золотых роз.  Лепестки золотых бутонов тускло блестели  в лучах утреннего солнца. Подарок брата привлек ее внимание еще до поездки. Лейла улыбнулась, вспомнив, как впервые надела ожерелье на праздник в Атлантисе, и как Марко тогда восхищался ей.

Обрученная  щелкнула застежкой ожерелья, и в ту же секунду  почувствовала необъяснимую слабость. Руки задрожали, перед глазами поплыли красные пятна. Ноги подкосились, и Лейла упала на ложе. Она хотела позвать на помощь, но голос отказал. Вместо этого изо рта вырвался слабый, полузадушенный всхлип.

«Возможно ли это, Марко? Что я больше тебя не увижу? Что мое время пришло? Неужели шар уже забрал все мои силы?»

Лейла в ужасе смотрела, как желтые пятна расползаются по ее тонким рукам. Она сделала огромное усилие, попытавшись встать.

Золотое ожерелье, соскользнувшее с ее груди, со звоном упало на пол.

 Несколько часов спустя страшная весть разнеслась по городу:

– Горе Атлантису! Обрученная мертва.

Глава 1. Швейцария

Память избирательна. Вспоминая прошлое, люди в первую очередь думают о хорошем, светлом. При мысли о школе вспоминаются не длинные скучные уроки, требовательные учителя или проваленные контрольные, а забавные шутки, походы всем классом осенью и весной в лес, шумные праздники…

Сейчас все это казалось сном. Олег никогда прежде бы не подумал, что можно так скучать по самым простым вещам. Он чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Пока вокруг была вода, он не считал ее чем-то необходимым, важным, и совсем не ценил. И только лишившись привычного жизненного пространства, вдруг понял, что задыхается.

«Иногда рыбе везет больше, чем человеку. Она не понимает, что потеряла. Может набежать волна, и смыть ее обратно в море. Пусть шанс невелик, но он остается. А человек, который вроде бы должен сам выбирать свою судьбу, продолжает мириться с тем, что его не устраивает».

Хуже всего было то, что Олегу совершенно не с кем было поделиться мыслями. Отношения с одноклассниками были ровными, спокойными, но холодными. Здесь не принято раскрывать душу даже перед друзьями. Считается, что человек сам должен справляться со своими проблемами. Тем более, если ты молод, имеешь, дом, семью, деньги на карманные расходы – чего еще желать?

Олегу казалось, что все окружающие его люди носят маски – «я успешен, я счастлив, я здоров…»

При этом в клинике его отчима отделение психологической помощи никогда не пустовало. Пациенты спешили на очередной прием, чтобы получив порцию депрессантов и благостных бесед, вернуться в мир, который их не устраивал.

«Самый большой страх для современного человека – потерять лицо. Можно быть несчастным. Главное, чтобы об этом не узнали другие», – так говорил отчим во время редких совместных ужинов. Он уходил на работу рано, когда Олег еще спал, а возвращался, случалось, за полночь. Двойная нагрузка – хирурга и директора клиники – отнимали почти все его свободное время.

«Неужели и меня ждет такое же будущее? – часто думал Олег, и сердце сжималось от неприятных предчувствий. – Колледж, потом какой-то европейский университет, и работа, возможно, даже в клинике Эриха».

 Отчим не раз намекал, что ему нужен помощник, которому, со временем, он мог бы передать клинику. Мать обычно одобрительно кивала головой и многозначительно косилась в сторону Олега. То, что, у ее сына нет ни малейших склонностей к медицине, женщину не волновало.

«От такой жизни можно сбежать куда угодно», – думал Олег, даже не представляя, как скоро сбудется его пожелание.

Два дня назад, в воскресенье, проходя мимо гостиной, где отчим с матерью смотрели телевизор, он услышал негромкий разговор. Когда прозвучало его имя, Олег невольно остановился.

– Эрих, ты будешь свободен в следующую субботу?

Наступившую паузу прервал шелест бумаги – это отчим листал свой толстый ежедневник.

– Пожалуй, да. Никаких срочных операций нет. А что такое?

– Я бы хотела устроить небольшую вечеринку, для соседей и твоих коллег по работе. Мы давно не  проводили время вместе. Да и Олегу не помешало бы развеяться, скучный он ходит.

Раздалось негромкое покашливание, затем отчим произнес:

– Дорогая, вечеринки – это для тебя. Сомневаюсь, что Олегу будет приятно общаться с незнакомыми людьми, да еще и старше себя.

– То есть, ты, против? – в голосе матери послышалась обида. Олег вдруг подумал, что и ей тоже нелегко живется в доме, куда она без разрешения даже не может позвать гостей.

– Давай поступим так, – примирительно сказал Эрих. – Я возьму два дня за свой счет. Ты устроишь вечеринку в субботу, а перед этим, в пятницу, мы с Олегом отправимся на озеро. Мне очень нравилось рыбачить, когда я был мальчишкой.

Олег осторожно отошел от двери. Не слишком приятно, когда все решают за тебя. Хотя рыбалка, это, конечно, куда лучше торжественного приема.

***

Ряска коснулась пальцев. Олег то  набирал  горсть прозрачной воды с мелкими зелеными листочками, то кидал камешки в воду, пока отчим  цеплял  на удочки наживку.

Солнечный летний день, изумительное озеро и настоящая рыбалка. Только радости Олег не испытывал. Пожив немного  в Бриенце, он понял, что даже в раю можно стать несчастным, особенно, если  это место раем считаешь не ты, а другие люди. Давно, в детстве,  слово «заграница» казалось привлекательным.  Не имея возможности увидеть летом ничего, кроме подмосковной дачи в четырех километрах от Домодедово, он завидовал одноклассникам, которых родители отправляли отдыхать на море или по Европе.

«Бойтесь своих желаний, они могут сбыться», – хмуро усмехнулся парень.

 Бриенц казался таким же чужим, как и три месяца назад. Олег с грустью подумал, что, если бы его  отец по-прежнему жил с ними, им незачем было бы переезжать в Швейцарию. Но его родители «не сошлись характерами», и от развода семью не спасло даже  появление ребенка.                                                                                                                          Мать снова вышла замуж, и  теперь, благодаря хирургу Эрику Гриц, Олег жил в безопасной, красивой и невыносимо скучной европейской стране. Сначала его удивляли   идеально чистые улицы, парки, зеленеющие даже в ноябре, поручни с подогревом в автобусах. Потом начали раздражать равнодушие и холодность окружающих людей, занятых только своей жизнью, своими проблемами.

Там, в Москве, у него было неизмеримо больше, несмотря на отсутствие двухэтажного коттеджа и учебы в элитном колледже, – там были его друзья. А здесь… Даже улучшив свои познания в иностранных языках, он все также чувствовал себя чужим.

В глазах учителей читалась  насмешка. Казалось, им доставляло удовольствие исправлять случайные ошибки Олега.  А  одноклассники видели в нем только пасынка  знаменитого на всю страну  хирурга…

Полной грудью вдохнув свежий утренний воздух, Олег попытался расслабиться. Возможно, прошло еще слишком мало времени: потом  он  привыкнет, и станет чуточку легче. Например, его мать казалась вполне довольной новой жизнью, посвящая свободное время уходу за домом, работе в саду, шопингу.                                                                  Отчим оказался неплохим человеком, заботился о жене и даже пытался подружиться с Олегом. Единственным минусом было то, что парню запретили заводить домашних животных – Эрих страдал приступами аллергии.                                Если бы не здоровье отчима, Олег точно взял бы домой рыжего щенка, каждое утро  встречающего его на автобусной остановке. Он подкармливал пса уже пару месяцев. Именно «Дружок», как по-русски Олег назвал найденыша, стал самым близким существом для мальчишки в чужой стране. Жаль, что не говорил.

***

Солнце тем временем поднялось выше. Под его лучами быстро таяла завеса  тумана, скрывавшая  старый деревянный мост, по которому  давно никто не ездил. Городская автострада была специально проложена в стороне от озера: люди пытались сохранить  природную красоту этого места. Но даже утром здесь не было безлюдно.                         Олег напрягся  и помрачнел, заметив группу  из трех молодых людей, медленно идущих по старому мосту. На вид им было лет по двадцать. Шумно разбрасывая ругательства направо и налево, они являли собой отвратительное зрелище. Один из них то и дело смачно сплевывал на землю, и гремел мешком с бутылками. Местная гопота – ни больше, ни меньше.

Мысли Олега прервал жалобный визг, переходящий в хрип. Приглядевшись, он похолодел, заметив в руках одного из парней знакомого рыжего щенка.

***

– Ух, ты, смотри какая грязная! – прозвучал раскатистый голос Грэга.

Натан оглянулся, наблюдая, как слегка  пошатываясь, на мост ступил Тео, тащивший за шкирку лохматое создание, которое отчаянно скулило.

Тео ухмыльнулся:

– С чего ты решил, что это – баба? Мужик, как есть! Не веришь моему слову – сам посмотри,  –  он швырнул  пса наземь, прижав его к земле подошвой ботинка, чтобы тот не  мог даже пошевелиться.

Поморщившись, Натан присел на корточки рядом с животным:

– Да какая разница, Тео? Зачем притащил его? Может, вернешь, откуда взял? – спросил он, щелкнув пса по носу.            – Еще чего! Эти бродячие собаки только разносят заразу! Одной псиной меньше, одной больше… Я всего лишь очищаю город. Служба отлова за это мне должна еще спасибо сказать! – фыркнул в ответ Тео, не убирая ногу. В его тусклых чуть навыкате глазах мелькнула злоба.  Он с удовольствием пнул лежавшее перед ним тельце.

Грэг ожидаемо поддакнул:

– Твоя правда, друг. Слышь, Тео, как насчет того, чтобы доказать нашему слишком добросердечному приятелю, что, уничтожая таких блохастых зараз, мы делаем этот город чище? И, кстати,  совершенно бесплатно, – он подхватил оглушенного щенка и старательно обмотал его длинной железной цепью, снятой с собственного ремня.

Натан побледнел, почувствовав внезапно подступившую тошноту. Ему совершенно не понравилась затея собутыльников,  хотя вмешиваться в пьяные развлечения приятелей себе дороже:                                                                         – Да пошли вы, я иду домой, – пробормотал он себе под нос и, повернувшись,  медленно зашагал прочь.                                            Тео пренебрежительно плюнул ему вслед:

– Фу, крысы бегут с корабля.

Слабый плеск воды под колоннами моста привел щенка в чувство, и он протяжно заскулил.                                                            – Чует, – заржал Грэг, слегка его встряхнув.

– Шевелись уже, не хочу проблем,  – поторопил его Тео. Неясное беспокойство охватило его. Он заметил на противоположном берегу двух людей: мужчина стоял к ним спиной, держа в руках удочку, мальчишка сталкивал в воду лодку.

Парень собирался сказать об этом Грэгу, но тот уже разжал ладонь, и пес с визгом полетел вниз.                                          – Высота – восемь метров, – веселился Грэг, – не разобьется – утонет. Если, конечно, вдруг не научится плавать. Дело сделано, пошли к тебе.

– Идиот, смотри!

 Грэг протер глаза. Голова щенка уже скрылась под водой, когда к мосту подплыла лодка, и с нее, подняв тучу брызг, бросился в воду худощавый подросток.

 С берега донесся испуганный крик:

– Олег, куда ты,  твоя мама говорила, что ты не умеешь плавать!

То, что произошло дальше, было настолько невероятно, что Грэг судорожно прижал руки к груди, мысленно поклявшись, что больше не возьмет в рот ни капли алкоголя. Из-под толщи мутной воды, вырвался столп ослепительно-белого света, создав водоворот, в котором исчезла рыбацкая лодка. Ни мальчишка, ни щенок на поверхности больше не появились…

Глава 2. Гости Атлантиса

Выложенная белым мрамором пристань Атлантиса сияла в лучах заходящего солнца. По левую руку от  Серебряного храма пришвартовывались корабли высшей знати  и делегаций других государств, по правую – теснились небольшие торговые суда. Лиана мимолетно подумала, что если бы она прибыла сюда под своим настоящим именем, как одна из Форума Двенадцати, ее бы с почетом встретили на левой пристани.

Девушка не удержалась от смешка, представив изумленные лица моряков «Драцены», если б тем довелось узнать, кто на самом деле щуплый рыжеволосый паренек, подружившийся с ними за время пути. И тут же помрачнела, представив, в какую ярость пришел бы отец, узнав, что она провалила такое простое задание.

Слава Небесной Матери, её дорога подходит к концу. Она проведет несколько часов в городе, узнает последние новости и уже вечером отправится в горы. Домой. Жаль, конечно, что нельзя сорвать с головы парик, позволяя рассыпаться по плечам собственным иссиня-черным волосам, убрать стягивающие грудь бинты, и расслабиться, наслаждаясь завершением долгой поездки.

Зато самое время опустить ментальные щиты – как утверждал  отец, кое-кто из жителей Атлантиса обладает способностью читать мысли. Впрочем, вряд ли они могли сравниться в ментальной магии с наследницей Золотых.

На палубе кипела работа, слышались отрывистые команды капитана, моряки весело переговаривались, заканчивая последние приготовления перед швартовкой. Чтобы никому не мешать, она отошла в дальний угол под навесом и присела на большой, набитый шерстью, тюк. Ждать осталось совсем немного.

Сойдя на берег, Лиана затерялась в толпе, на всякий случай плотнее завернувшись в плащ, и накинув на голову капюшон. Кто знает, вдруг шпионы Серебряных окажутся   более внимательными, чем простодушные моряки? К счастью, близился вечер; из-за сильного ветра с моря стало гораздо прохладнее, и ее одежда не вызвала никаких подозрений.

Но больше, чем страх быть обнаруженной, Лиану беспокоило поведение людей. Отец был крайне доволен, отправляя её, и намекнул, что столица погрузится в смятение и траур. Но никаких признаков этого не наблюдалось. Напротив, нигде она не видела столько нарядно одетых людей, счастливых, улыбающихся. А те, с кем, девушка  решилась заговорить, были очень дружелюбны и готовы помочь.

После нескольких часов, проведенных в городе, у неё заболела голова. С детства Лиана  избегала скопления людей, предпочитая проводить свободное время за свитками в своей комнате, или тренируясь с лучшими мечниками отца. Вот почему сейчас девушка чувствовала себя очень неуютно.                                                  Лиана подумала,  что в этом городе как всегда слишком шумно и светло. В поисках  тихого и безлюдного местечка,  она сама не заметила, как снова оказалась на  берегу.

***

…Лиана окинула пустынный берег рассеянным взглядом. Монотонный шум волн успокаивал, влажный песок мягко пружинил под ее шагами. Цепочка маленьких, ровных следов почти сразу же исчезала, смытая накатившей волной.

На мгновение девушке подумалось, что человеческая жизнь, даже самого сильного из атлантов, такого, как Лейла, не более, чем следы на песке. Человек суетиться, что-то планирует, и ему кажется, что память о его действиях переживет века. Но достаточно одной слабой волны, чтобы стереть все.

«Что за странные мысли приходят в голову? Я не советник Хроноса, изучающий древние свитки. Мой удел – выполнять приказы».

В темной воде отражались первые звезды. Присев на гладкий, еще хранивший  тепло камень, девушка задумалась. Близится ночь, а значит, отец давно ждет от неё вестей. Что ж, придется просто рассказать ему о своих впечатлениях.

«Похоже, он все-таки просчитался», – Лиана Анх грустно улыбнулась. Но её глаза остались печальными, когда, подняв голову, девушка перевела взгляд на запад, где, среди туч, догорала полоска зари. Старики говорили, что  там, где небо смыкается с землей, находятся  врата в другой мир. Там, возможно, обрела покой душа её матери. Эта вера не позволяла ей чувствовать себя одинокой.

Вздохнув, она собралась мысленно позвать отца, но не успела. С севера  налетел резкий порыв ветра, едва не сбив ее с ног. Волна с шумом разбилась о прибрежные камни, оставив на песке клочья пены.

Лиана поморщилась от боли, обручем сдавившей  виски. Кто-то мысленно умолял ее о помощи, этот беззвучный крик был куда страшнее настоящего, он пронзил все ее существо с головы до ног, и заставил колени подкоситься.

Боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Распахнув глаза, Лиана увидела вспыхнувший над водой золотистый свет, такой же, как в старинных легендах о Древних, которые любила рассказывать мать. В голове  мелькнули воспоминания, что те умели общаться с животными, рассекать рукой волны и парить над землей.

Сама Лиана  – далекий потомок Древних – носила титул Золотой и почиталась в народе, хотя  не имела и четверти силы тех, первых, спустившихся с небес в земли Атлантиды  и породнившихся с местными жителями.

«О, Небесная Мать, что происходит?»

Девушка прищурилась. Таинственный свет исчез, морская гладь стала совершенно спокойной. Лиана облегченно перевела дыхание. Кажется, ночью будет шторм, и ей лучше переждать в безопасном месте.

Но взгляд неожиданно зацепился за темный предмет в морских водах. Приглядевшись, девушка рассмотрела покачивающийся на волнах деревянный обломок, судя по всему, от корабля или лодки. Тонкие  пальцы, вокруг которых была обернута цепь, из последних сил сжимали дерево.                                               Лиана вздрогнула, когда в сознание  ворвался тот же  плач. На этот раз она усилила мысленные щиты, и поэтому почувствовала лишь мягкое умоляющее прикосновение к своему разуму: «Спаси его. Мне одному не вытащить».

Девушка оглянулась: на берегу она одна, если не считать мокрого, чуть прихрамывающего щенка. Он жалобно скулил, то оглядываясь назад, в море, то умоляюще глядя на неё.

Лиана никогда раньше не слышала, чтобы собаки могли общаться с людьми, пусть даже мысленно. Древние однажды создали дельфинов, чей разум немногим уступал человеческому, но затем по неизвестной причине прекратили свои эксперименты.

Сама не понимая, что делает, девушка бросилась в море, прямо в плаще и сапогах. К счастью, плыть пришлось недалеко. Схватив за руку потерявшего сознание человека, она повернула к берегу, помогая себе плыть свободной рукой и сильными толчками ног. Слава Небесной Матери, ветер был в спину, иначе вряд ли бы она вытащила тяжелое от мокрой одежды тело на морской берег.

В изнеможении упав на песок, Лиана  попыталась отдышаться.

«Вот бы отец посмеялся, увидев меня сейчас. Одна из Золотых рискует жизнью ради утопленника из Атлантиса! А Шеппис, как всегда, презрительно скривил бы губы: «Это все, на что вы способны, сестрица? Спасать незнакомцев по просьбе первой попавшейся собаки?»

Глаза защипало от соленой  воды, мокрая блузка  прилипла к телу, неприятно холодя кожу. Девушка с трудом сдерживала нервную дрожь.

Встав на ноги, Лиана посмотрела на спасённого, сразу заметив его необычную одежду. На жителей Атлантиса он был не похож. Неужели кто-то из приезжих, как и она? Парень лежал неподвижно,  и Лиане  стало страшно. Неужели она рисковала всем ради трупа?