9 Этажей

Бзик.

*Теперь ты часть социума, раздробленного, но объединённого одним бременем. Бременем бесконечных плясок на огромном космическом шаре, в нескончаемых попытках осмыслить и познать своё существование, каждый раз придавая смысл любому действию, в надежде всегда подстроить бытие под своё сознание, и не наоборот. Постарайся не думать об этом, тащи камень в гору и не думай ни о чём*

Момент падения. Пролетел девятый этаж. От этого массивного потока воспоминаний веет тоской и меланхолией. Обрывочные, но заставляющие вспомнить, с чего всё началось. Быстро, молниеносно, воспоминание за воспоминанием, фрагмент за фрагментом. Процесс продолжается, а впереди ещё восемь этажей отчаяния. Вот и восьмой на подходе, наполненный сладострастием и похотью.

Глава 2. Восьмой этаж

Сладострастие

Алкоголь. Улицы. Грязь. Монета. Неон. Клуб. Минос. Экстаз. Влечение. Похоть. Страсть. Забвение.

1,001 секунд с момента падения. Я помню вкус и запах наслаждения. Я помню страсть и мрак забвения.

Сделал выдох и открыл глаза.

Помещение было заполнено немного тусклым, но уютным для восприятия светом раскалённых ламп. Перед взором предстала следующая картина: прямо напротив меня, на полках, в ряд стояли бутылки различного по вкусам и уровню крепости спирта алкогольные напитки, а также бармен, умиротворённо и с воздушной лёгкостью протирающий стеклянные стаканы сухой тряпкой. Он смотрел на меня с безразличием в глазах, но немного наклонившись вперёд поинтересовался, буду ли я что-то ещё заказывать. Выдав отрицательный ответ и протерев свои очи, я оглянулся по сторонам.

Это был пивной паб, обустроенный под стиль средневековой таверны. Всё пространство было заполнено джазовой композицией Льюиса Армстронга, что так же придавало уютную мягкость общей атмосфере вечера. Я сидел у барной стойки, а в правой руке держал ещё холодную бутылку пива. В воздухе витал запах пива, сигарет, а так же намокшей древесины, судя по всему, специфический запах этого заведения.

Справа от меня сидел бомжеватого вида мужчина, с неопрятной, седой как пепел бородой, и сморщенным от выпитого алкоголя лицом, точно античный философ, готовый поделиться сокровенным. Мать бы назвала его жертвой, поддавшейся влиянию демона-искусителя. Сделав протяжный выдох, он рефлекторно поднёс стопку водки к потрескавшимся губам и залпом, буквально за секунду, вылил внутрь себя содержимое.

Бзик.

*Поглотил. Переварил. Впитал. Завладел*

Войдя в синтез с выпитой спиртной жидкостью, он неспешно повернул голову в мою сторону. Смотрит на меня в ответ. Кажется, прямо в душу. Уголки его рта медленно разрезали нижнюю часть морщинистого лица, образуя безжизненную, наполненную отчаянием улыбку. Сухую и тонкую, подобно чёрной линии улыбку. Кривая и неровная, как мне показалось, выдавала всю боль и горесть за многолетнюю, неоправдавшеюся в ожиданиях жизнь.

Бзик.

*Посмотри на меня внимательнее, я опробовал всё, что казалось мне важным, а теперь у меня только прошлое на дне бутылки*

В горле свело, а внутри всё будто сжалось. Отвращение. Не желая больше видеть эту улыбку, я посмотрел в левую часть паба, где увидел несколько деревянных столов, за которыми сидели мужчины среднего возраста. Лица у них были ничуть не лучше чем у бородатого господина, сидящего справа от меня. Усталые, желающие хотя бы на время забыть о том кто они, откуда пришли, что здесь делают, и как им быть.

От того что я увидел, на меня накатила меланхолия. Попытавшись вспомнить вчерашний и сегодняшний день, я ненавязчиво спросил у бармена, какое сейчас время. «19:09 по местному времени», – спокойно ответил он.

Меня вдруг прошибло внезапным раскатом ужаса. Я вспомнил. Я вспомнил весь временной отрезок последних четырёх лет, от завершения учёбы в университете, до сегодняшнего дня.

А ужас заключался в том, что все четыре в слепую прожитых года, пронеслись сквозь меня, как мимолётное дуновенье ветра, смешивающее всё, что со мной происходило за этот период, безжалостно перемалывающий каждое событие, происходившее со мной. Уничтоженные серостью бытия воспоминания. Той самой серостью, которую имею счастье лицезреть по утрам, приходя на работу, и уподобленным им вечерам, возвращаясь с работы в пристанище. Обращённые в повседневную и унылую пыль фрагменты памяти.

Бзик.

*Ты достоин этой скоротечности. Один из множества погасших, волочащих свой бренный сосуд из плоти по грубой земле*

Стряхнув голову от внезапно нависшей мысли, я поднял горлышко бутылки с пивом к губам. Последовал долгий глоток. Опустив бутылку на барную стойку, и ощутив, как выпитый только что алкоголь рьяно плескается в желудке, засунул руку в карман чёрных штанов, с целью нащупать денежную купюру для оплаты. Нащупав заветный свёрток зелёной бумаги, протянул его по стойке прямиком к бармену. Произнеся непроизвольно выскочившую из уст фразу «Сдачи не надо», встал из-за стойки, и скрипя по деревянному полу лакированными туфлями, направился в сторону выхода.

Уже подходя к столь желанному выходу на свежий воздух, ощутил неожиданный хват черствых пальцев на правом плече. Обернувшись, встретился взглядом с седым бородатым господином, ранее сидевшим справа от меня за барной стойкой. От него разило тухлятиной и кошачьей мочой. Улыбки у него на лице уже не было. Взгляд был проникновеннее, чем пару минут назад, а дёргающаяся из стороны в сторону челюсть, через секунду обнажила ряд гнилых и почерневших обломков, когда-то служивших зубами. Показалось, что он вот-вот выпустит струю пожелтевшей струи мне в лицо.

Бзик.

*Он хочет что-то сказать. Что-то важное. Незаменимое знание или опыт, пропущенный через алкогольный фильтр мыслительного процесса, длинною в жизнь*

–Вот, держи, – скрипя сквозь зубы проговаривает он, доставая свободной рукой из кармана сальной коричневой куртки что-то.

–Эй, мне ничего не нужно от тебя муж… – не успеваю я договорить из-за подобравшейся к лицу руки седого старца.

Внимательнее рассмотрев его протянутую ко мне руку, я увидел маленький округлённый объект посередине ладони, сделанный из металла. Монета. Он хотел дать мне монету.

–Мужик, оставь свою монету себе, мне она не нужна.

–Это ты сейчас так думаешь, а дай ей время, и она проявит себя, – с мудростью в голосе вымолвил он, будто с насмешкой.

–Мне бы себя проявить, – моментально ответил я, – отдай эту монету кому-нибудь другому в этом пабе, или на улицу выйди и цыганёнку вручи, мне она нахер не сдалась.

–Проявишь.

–Что?

–Проявишь, говорю, проявишь и ты себя скоро, не переживай, а она подсобит тебе в этом деле.

–Так, всё мужик, руку убери и отвяжись от меня, – с раздражением в голосе сказал я, отводя в сторону его руку с плеча своей рукой, затем добавил, – помойся лучше, а не монетами людям в лицо тычь.

Сказав это, развернулся лицом к двери, дабы покинуть это гнездо мужских жалоб и сплетен, как сразу услышал за спиной грубый, скрипучий вой:

–Я выйду за тобой след в след и буду ходить по пятам, пока ты не нападёшь на меня в порыве гнева, и нас обоих не заберут на бело-синей карете в участок для выяснения обстоятельств, – в полу крике прорычал он, словно заранее заучил, – не легче ли просто взять монету из рук повидавшего жизнь старика?

–Так что мне мешает просто сдать тебя ментам, если ты начнёшь ходить по пятам? Думаешь, не сдам?

–Нет, не сдашь.

–Ладно, возьму я твою чёртову монету. Но только если отвяжешься, и больше не будешь приставать, договорились?

–Договорились, – улыбчиво ответил он, вновь протягивая монету.

Взяв монету в руку, я отчётливо ощутил её тепло, сохранившееся после предыдущего хозяина. Вдоволь покрывшаяся ржавой копотью, она была жёсткой, я бы даже сказал, острой, в особенности по краям. Но не это бросалось в глаза больше всего, а то, что на одной стороне было выгравирована цифра «6», а на обратной – «9».

При этом не было указано что это: копейка или рубль. В тот момент, по телу проплыла холодная волна мурашек, однако значения я этому не придал, сославшись на своеобразную бутафорию.

Пока я увлечённо рассматривал монету, седой старик в коричневой куртке куда-то исчез. Ускользнул из-под носа. Посреди бара, забитого людьми. Я начал резко оглядываться по сторонам, с надеждой найти и спросить, что за древний артефакт племени Майя он достал из кармана своей куртки.

Бзик.

*Испарился. Разошёлся на атомы. Тебе его уже никогда не найти. Сам ведь просил его об этом*

–Он в туалет пошёл, – спокойным тоном сказал мне бармен, указывая пальцем в сторону уборной.

Поняв всю глупость ситуации, что сейчас произошла со мной, я, положив монету в карман, направился к выходу и вышел из паба.

Снаружи я ощутил всю ласковость городского вечернего бриза, что, однако, не мешало выхлопным парам автомобилей проникать во все закутки и щели каждого переулка. Неоновая подвеска с названием паба, сине-зелёным цветом освещала протоптанную лестницу, дорогу впереди, по которой, сидя за рулём железных гробов на колёсах, неистово гнали любящие своих детей папочки. Грунтовая тропинка, ведущая к пешеходному тротуару, была усыпана мутными водными дырами, окурками оплёванных семечек, сигаретных бычков, одноразовыми пластиковыми пакетами, гоняемые ветром, бумажными объявлениями о продаже гаража и другими издержками городской жизни. Алкоголь всё так же оседал на дне желудка, но эффект опьянения был слабый.

Разминая суставы в нелепых телодвижениях, я непроизвольно посмотрел вверх, на небо. На часах должно быть уже «19:30», а оно всё такое же серое, с приливом ночной черноты и Луной, постепенно обнажающей свои заострённые контуры. Поглядев на небо ещё с минуту, зашагал по направлению к дому. Вернее, пристанищу, как я сам называл свою холостятскую обитель. Я не знал, как проведу оставшуюся ночь, но предполагал, что она вряд ли будет отличаться от множества предыдущих ночей перед новым рабочим днём.

Отец так и не позвонил за все эти годы. Его старый номер был недействителен, а нового я не знал. Я уже и позабыл как он выглядел, но помню его навязанный шаблон нормальной жизни.

Дом-работа, работа-дом, и иногда посиделки в пабах с бутылём спиртного. Так, пока не накопишь через кредит на собственное жильё, машину, а если повезёт и дачу, чтобы потом за тебя этот кредит выплачивали твои дети, которых ты заведёшь после помолвки на сестре коллеги по работе, с которой вы будете терпеть друг друга на протяжении двух лет, а затем расстанетесь с криками и перебитой фарфоровой посудой, которую ты подарил ей год назад на юбилей, со словами «Я люблю тебя» или « Я не смогу жить без тебя». А всё потому, что наобещали радужных дворцов, не узнав друг друга как следует. Да, всё по заветам университетских наставников и их схем жизни настоящего мужчины, с посаженным на заднем дворе дачи деревом в качестве эпилога. Нахер эту конченную схему жизни.

Мать тоже не пыталась никак связаться со мной, хотя, как по мне, это и к лучшему.

Подходя к перекрёстку, начал всматриваться в проходящих мимо людей, замедлив шаг. Одеты были по-разному: кто-то, в чёрное с джинсами и шарфом да шапкой; кто-то, укутавшись в пёстрое, нёс за спиной огромную спортивную сумку.

Тоже касалось и лиц. У кого-то на лице была отпечатана привычная уже моему взору тоска, у кого-то злоба, у кого-то нервная растерянность, а у парня, нежно прижимающего к себе девушку пониже – влюблённость.

Три мигранта из Средней Азии, стоя у пункта остановки автобуса, выпрашивали у прохожего телефон, чтобы позвонить несуществующему другу.

Лысый мужчина в чёрной кожанке, потягивающий сигарету, и выпускающий клубящиеся струйки дыма прямо из ноздрей, аки заправский бык с родео.

Две собаки среди мусорных ящиков и пакетов грызли что-то вязкое и резиновое, а неподалёку, полицаи остановили водителя, который начал активно жестикулировать и казалось, убеждать в чём-то.

В целом, ничего необычного, чего-бы я не видел раньше. То же и касается удушливого состояния, которое, кажется, испытывает каждый в этом городе, хотя бы на пару минут увидевший, услышавший или учуявший внутренний трепет этого места.

Этого Места. Концентрированный залп тоски в душу.

Я любил разглядывать окружающую меня обстановку. События и ситуации, происходившие вокруг, уже не могли поджечь пламя интереса во мне и остановить тело. Но этой привычке я не изменил до сих пор, и вряд ли когда-нибудь обменяю её на что-либо другое. В данный момент, пытаясь эмпатически проанализировать чувства сородичей, я вспомнил учебник по философии, прочитанный в университете, а именно Эммануила Канта.

Бзик.

*Сознание порождает Бытие, ведь Сознание – это и есть Мы. Наша Воля. Наш разум. Наша личность, воспринимающая окружающую нас действительность через призму самого факта своего существования и способная сконструировать окружение под стать своим запросам*

–М-да, это отчасти действительно так, но…

Бзик.

*Бытие порождает Сознание, ведь Бытие формирует уровень практического жизненного опыта, которое получает Сознание, находясь в той или иной среде обитания, вынужденное подстроиться под критерии жизни Бытия*

Я задался вопросом: какого бы мнения придерживались эти люди, столь рьяно спешащие на работу чтобы прокормить семью, и возвращающиеся назад с желанием безбольно умереть? Кто-то, возможно, ответил бы что «Сознание образует Бытие». Кто-то, наоборот, представил бы себя в густой непроглядной чаще, и отринувшим в этот же час все свои принципы гуманности, ради выживания. Ну а я бы сказал, что всё понимание о мире в целом субъективно, вплоть даже о представлении жизни как бесконечного сна.

–И всё же, зачем он дал мне эту монету? – произнёс я вслух, достав монету из кармана.

В момент разглядывания металлического кругляша в руке, жёлтые лучи от фар разрезали надвое полумрак закутка улицы, где я стоял как вкопанный, покрывая ярко-жёлтым светом мусорные сугробы и магазин эротических принадлежностей сзади меня. Желтизна била в самую радужку глаз, стало некомфортно.

Машина, которая затормозила в трёх метрах от меня, ещё была заведена – гудел мотор. Это не вызвало во мне чувства беспокойства, и уже только я собирался пойти дальше, как вдруг из машины вышел тёмный силуэт. Он приблизился к свету фар, и я увидел его лицо. Влад. Улыбнувшись, он подошёл почти вплотную:

–Хэй! Здорова, бедолага! – воскликнул он, пожимая мне руку.

–И тебе не хворать.

–Давай в машину, подвезу куда надо.

После этих слов мы сели в недешёвого вида машину. Внутри мы продолжили диалог:

–Как поживаешь? Видок у тебя, потрёпанный какой-то.

–За то у тебя смотрю всё гладко пошло по жизни, – ответил я, без насмешки и упрёка.

–Да это отец подсобил, устроил на хорошую должность в агентстве недвижимости, познакомил в нужными людьми.

Почему-то, слово «нужные» порезало мне слух.

–Ну а у тебя как? Чё такой побитый то? – добавил он.

–Издержки бытия, – ответил я сухо, словно констатировал давно известный факт.

–Всё так же философствуешь?

–Ага, ни дня без грусти.

–Однако по барам всё же ходишь.

–Надо же иногда забыться о том, где нахожусь.

–Да ладно тебе, не так уж и плохо всё.

Бзик.

*Ты знаешь, что ему на это ответить*

–Не так всё плохо? Люди будто в лимбе застряли, работают до изнеможения, прогибая спины, и уничтожая физическое и ментальное здоровье, для того чтобы жирный дядька 90% дохода положил в свой карман, а оставшуюся поделил между теми, кто выполнял всю работу, дабы они умудрились на эти гроши выжить, заработав в следующем месяце ему ещё больше, а он смог написать очередную пустышку по саморазвитию, уверяя всех прочих, что деньги пойдут в благотворительные фонды для больных раком детей и других «счастливчиков», до которых не дотянулась рука Господа.

–Мда чувак, не понимаю я твою тягу к пессимизму…

–Думаешь, пора начать изучать стоицизм? – ответил я, с сарказмом в голосе.

–Да куда там стоицизм чувак. Я говорю о способности получать удовольствие от обычных вещей. Гедонистом побудь хоть недельку, – улыбаясь, сказал он.

–Гедонизм значит…

–Да шучу я, просто будь оптимистичнее, а то смотреть на тебя больно.

–Куда мы едем?

–Изначально, я хотел с тобой поговорить о всяком, ну и подвезти заодно. Но теперь я поменял решение. Мы едем в клуб к моему очень хорошему другу, возражения не принимаются.

–Ответь, пожалуйста, НАХРЕНА мне туда ехать? Что я там потерял?

–Счастье, – выдержав паузу, ответил он, со странным расслаблением в лице, доставая из кармана пиджака что-то.

–Вот, держи конфетку, – говорит он, протягивая свободной от «баранки» рукой маленькую розовую таблетку.

–Что это? – спросил я озадаченно, понимая, что для конфеты она чересчур мала.

–Экстази. Концентрированное счастье и радость, проглотив которое ты получишь экстаз. Большое наслаждение в маленькой таблетке. Удобно не правда ли? Попробуй.

–Ты чё, головой ударился?! Не собираюсь я это глотать.

–Ну как хочешь, сам потом будешь выпрашивать, дай мне бутылку воды из бардачка.

Бзик.

*Может всё-таки стоило попробовать? Ты бы мог поглотить эту малышку без усилий, получив бурный заряд блаженства по телу и драйва в мозгу. На всю ночь*

Затормозив у светофора на красном, Влад одним махом руки проглотил таблетку, после чего запил водой. Обернувшись в мою сторону сказал что эффект от неё придёт через полчаса, а до клуба ехать всего-то пять минут. Всю оставшуюся дорогу ехали молча.

Спустя пять минут молчаливой езды машина была пристроена на одном из немногих свободных мест парковки у самого клуба. Лобовое стекло автомобиля покрылось фиолетовой пеленой неонового света, источающегося из огромной вывески клуба и светодиодных ламп, расположенных под козырьком у входа. На вывеске клуба, красным по фиолетовому было написано «Минос».

Вокруг туда-сюда сновали люди, воздух заполнял приглушённый звук музыки, сочащийся из стен клуба, из-за чего казалось, что здание вот-вот развалится, как цветастый карточный домик. Вскоре над нами пролетала громадная стая ворон, каркающих в след друг другу.

Выйдя из машины, мы направились ко входу в клуб, у которого собрался немалый строй из желающих выпустить своих внутренних демонов, разрываясь в диком танце ночи. Влад сразу предупредил меня, что с верзилой в строгом смокинге и короткой стрижкой у входа, кем являлся охранник, будет разговаривать он. Пройдя вдоль людской очереди, он юрким жестом поздоровался с охранником так, будто знает того с самого детства. Спустя минуту разговора, охранник, бросив на меня холодный, оценивающий взгляд, отодвинулся в сторону, параллельно с этим смотря, чтобы никто из стоящих у входа не проскочил внутрь.

В коридоре клуба, где стояла полутьма, частично залитая красным неоном, выпирающим из под картин на стенах, огромными буквами была нарисована чёрная надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». От такого сочетания чёрного с красным закружилась голова. У небольшого лестничного подъёма в зал, сидел, а точнее сказать, лежал мужчина со сломанным носом.

В зале клуба бушевала музыка, пробивая обе барабанные перепонки. Прямо от нас, в середине зала был расположен танцпол, на котором бесновалась толпа людей разных возрастов. Их всех объединяло желание сбросить с себя оковы будничных и рутинных процессов, напиться как в последний раз и отдаться этой ночи, этому месту под безумный вой электронной музыки.

Слева был расположен бар, креативно обставленный под стиль жерла вулкана, где тусовщики могли «подзарядиться» перед очередным заходом в водоворот плотской радости телодвижений. Там же находились и стеклянные столы с кожаными диванами, на которых восседали делового вида мужчины. У их ног ползали девушки, в обтягивающих латексных костюмах, то цепляясь за колени, то за шею и локти, словно речные пиявки. Справа был широкий вход в туалетные комнаты, а также лестница, ведущая в VIP-отдел и комнату администрации клуба.

Сквозь шум музыки, прислонившись к моему уху, Влад сказал, чтобы я подождал у бара и заказал себе что-нибудь выпить, предварительно сказав бармену кодовую комбинацию цифр для друзей администратора, пока он поднимется наверх, к директору клуба.

Подойдя к бармену, я высказал кодовую комбинацию из трёх цифр «621», после чего он дал мне карту алкогольных коктейлей. Уловив на себе чужой взгляд, краем глаза заметил справа сидящую девушку лет двадцати пяти, которой пару секунд назад здесь не было. Она смотрела на меня искрящимися глазами, цвета лазурного озера, так великолепно сочетавшимся с локонами рыжих волос и светло-чёрным вечерним платье с блёстками, под стать заведению. Я без особого интереса смотрел в ответ. Мгновенье, и на её лице образовалась улыбка. Мгновенье, и вот она уже сидит вплотную ко мне, пытаясь начать разговор.

Из всех колонок на полную всё ещё протекала музыка, но я смог уловить: «Приветствую, парниша. Не окажешь мне компанию?». Я ответил, что не нуждаюсь в компании уже подвыпившей клубной дамы, а также жду приятеля, направившегося в комнату администрации, выпью один бокал алкогольного коктейля и мы уедем. В этот момент бармен принёс нам по бокалу алкогольного коктейля. Спросив, что за друг, медленно втянула содержимое бокала через пластиковую трубочку, как сделал и я.

Из зала раздались крики, кто-то явно переборщил с ночным одухотворением. Назвав имя своего приятеля, она будто загорелась ещё сильнее: «Так я тоже его знаю, тот ещё любитель поразвлечься и раскидывать деньги на ветер.

Бзик.

*Не все женщины несут угрозу, может, стоит познакомиться с ней? Или хотя бы поговорить до возвращения Влада?*

–И давно вы с ним знакомы?

–С университета.

–Странно, он обычно рассказывает о всех кого знает, а о тебе я не слышала.

–Наверное, потому что я из не нужных людей, – полушёпотом сказал я, усмехаясь.

Сзади нас раздался какой-то вопль и через секунду о барную стойку облокотился пьяный увалень в спортивном костюме. Рыча и фыркая как раненый зверь, он заказал стакан виски, затем уставился на рыжую девушку. Встав между нами, начал подкатывать шары к ней, козыряя обещаниями устроить ей счастливую ночь. Она грубо ответила отказом, и посылая куда подальше, оттолкнула его. Реакция «казановы» последовала незамедлительно: «Ты чё сучка е****я, страх дома оставила, а?!».

После этой фразы я почувствовал сильную головную боль. Не столько от грубого общения сопряжённых матом, сколько от всей непривычной для меня ситуации. В ушах раздался противный звон, вески словно пробило гвоздями. Всё усугублял чёрт в спортивном костюме, вопящий под ухом. Поднявшись из за стойки и встав между ним и девушкой, направил полный боли и тошноты взгляд в его сторону:

–Ну и чё ты встал тут, отойди н**уй, е**ан.

–Только после того как ты успокоишься и пойдёшь туда, откуда пришёл.

–Тебя чё у***ть? Ладно, ща у*бу, – с агрессией выпалил он, шагнув в мою сторону.

Бзик.

*Сейчас нападёт. Готовься защищаться. Он или ты, третьего не дано*

Внутри всё сжалось, будто проглотил острый камень. Дыхание участилось. Рефлекторно поднялась одна рука, в попытке выстроить дистанцию и не попасть под удар.

Вдруг плечи этого парня охватили в замок массивные руки одного из охранников, и тут же вывели в этой позе из зала. Всё обошлось. К нам подходили Влад с, как я предположил, директором клуба, хотя и по виду не скажешь. Одет он был в повседневную уличную одежду, на белой футболке показалась надпись «Минос», как в названии клуба. На шее была татуировка вьющегося вокруг змея, а сам он был больше похож на сорокалетнего семьянина с кучей детей. «Я прошу прощения за поведение этого товарища», – сказал директор клуба, – «Он у нас постоянный клиент, хороший парень, но порой его заносит, особенно когда выпьет».

–Всё нормально? – поинтересовался Влад.

–Да, всё превосходно, – ответила девушка, кокетливо поглядывая на меня, – спасибо за то, что заступился.

–Я не…

–О, так вы уже знакомы? Замечательно, – воскликнул Влад.

–Тогда погнали уже обратно в VIP-зал, – сказал директор клуба, – и ты тоже София.

Мы поднялись в VIP-зал, полностью залитый мягким синим светом, где находился отдельный бар, с ещё более роскошными столами и диванами, с отличным видом на танцпол. Сев за стол, «Минос» начал разговор:

–Ну как тебе мой клуб? Нравиться? – обратился он ко мне.

–Вполне не дурно, наверное. Я не разбираюсь в клубах.

–В этом то и проблема, чувак. Влад рассказал про твою любовь к пессимистическому образу жизни, и сегодня мы это исправим.

–Если ты о наркоте, то нет, я не собираюсь ничего употреблять.

–Видишь, я же тебе г… – произнёс Влад, так и не договорив.

–Погоди Влад. Я вижу что он хочет, но из за моральных установок не может позволить себе оттянуться этой ночью. А знаешь, что ещё я вижу… – прищуриваясь говорить он, – я вижу наглядный пример, что с человеком делает строгий рабочий график и шестьдесят часов труда в неделю, мысли о туманном будущем без перспектив и чувством отрешённости ото всех.