Комендант некромантской общаги 2

Глава 9. Странности множатся…

В зимнем парке на академической территории хорошо размышлялось. Размышлять дракон любил и за прожитые тысячелетия находил в этом своеобразный признак хорошего вкуса. Ведь существо, способное и любящее думать и анализировать, достаточно высокоинтеллектуально и точно хороший собеседник. По его мнению, лучшего собеседника для него, чем он сам, не существовало. Интересующая его женщина гостила у демонов, причем гостила по личному приглашению лорда третьего советника.

Конечно, дочь не сообщила ему об этом факте в надежде, что он, не найдя нужное, отправится восвояси и потом вовсе отменит свои планы. Видимо, общение со студентами не отучило ее от подростковой наивности, хоть она и смогла добиться поста ректора МАСМ.

Ожидание – это прекрасное время для продумывания стратегии. Медленно и вдумчиво, шаг за шагом, составляя план и узнавая нужные сведения.

Внезапно из плавных размышлений его вывел странный немелодичный, хрипло-гортанный повторяющийся звук и аромат цветов, не вписывающийся в картину заснеженного парка. Повернувшись, ящер увидел странное зрелище.

По аллее, бодро притоптывая босыми ногами по снегу, шел тролль. Одной рукой он прижимал к груди ящик с закрытыми магическим куполом цветами, в другой нес некромантскую лопату, бодро помахивая ей в такт немелодичным звукам, издаваемым им же.

Дракон озадачился.

Возможно, цветы для девушки? Свидание? Но тогда зачем лопата? А звуки – заклинание? Тогда лопата понятна, но зачем цветы? И вообще каникулы! Какие заклинания и лопаты? Это тролль, его в такое время может волновать только что бы поесть и выпить! И на свидание он скорее букет колбасы принесет!

Тролль попытался обойти возникшего на пути незнакомца. У него было важное дело, а еще подмерзали на снегу голые пятки.

– Простите, вы студент? – Дракон решил не мучить свое любопытство и заодно наладить контакт с местными студентами-некромантами. Форма явно давала понять принадлежность к факультету.

– Угу.

– А могу я задать вам несколько вопросов?

– Зачем? – Любопытных незнакомцев Винни не любил.

Дракон же не любил лаконичные ответы, особенно если они вопросы. Видимо, стоило представиться.

– Я Тионизон Д'азфир, отец вашего ректора и, возможно, на какое-то время ваш преподаватель.

Тролль остановился и оперся на лопату. Чуйка ему подсказывала, что с таким товарищем лучше не конфликтовать. По крайней мере сразу. Пока тот еще ничего не сделал.

– Ну?

– ?

– Вы, – Винни решил быть вежливым, – вопросы хотели задать. – Он поворошил снег пальцами голых ног.

Дракон проследил за этим действием и спросил совсем не то, что собирался:

– А почему вы без обуви?

– Так я и без носков.

– Да. Почему вы босой?

– Виолетта Дифинбахиевна сказала, что так лучше приживется.

Тионизон понял, что ответы на вопросы только больше его запутывают, троллья логика им не изучалась, и, похоже, зря. Ход мыслей данной расы, оказалось, был способен поставить в тупик дракона. Спрашивать, что не приживется, он не стал и решил зайти с другого конца.

– А вот ваши… м-м-м… звуки – это заклинание?

– Не. Это песня. Отличная! Наши поют, группа «Тролль гнёт ель». Вам понравилось?

– Э-э-э… Колоритненько так. Необычно.

– Вот! Виолетта Дифинбахиевна сказала, что надо петь, иначе не приживется! Только не так, как обычно тролли поют, ну вы понимаете? А тут как раз такая группа, и песни необычные.

– А Виолетта Дифинбахиевна – это кто?

– Так декан природников.

Наконец-то мозаика начала складываться. Декан природников, не приживется, цветы и лопата! Но тролль-некромант?

– А почему природники сами не сажают?

– Так я напортил, я и сажаю. Наказание профессор Рорх назначил, я же его клумбу оборвал.

Странная тяга тролля к цветам тоже являлась загадкой. Винни же уже демонстративно притоптывал замерзшими ногами. На клумбе-то, поди, у Рорха тепло.

– Ты не возражаешь, если я пойду с тобой и помогу? Заодно поговорим. Мне же надо понять, что тут и как у вас делается.

Винни, конечно, согласился. Ноги замерзли, да и похвастать посадкой цветов с настоящим древним драконом, приходящимся отцом самой Эртонизе… Лисовские от зависти помрут.

Так клумба на кладбище приняла прежний шикарный вид, а дракон обзавелся множеством разрозненных и противоречивых сведений и слухов. Троллья логика всё же требовала изучения, поскольку некоторые вещи дракон не понял совсем. Как например:

– И это не дух, и не бабуля. А синий прозрачный мужик-комендант, а комендант – бабуля, а он не бабуля, а вообще привидение!

Но были там и нужные сведения. О том, что бабушка исчезала и вернулась младенцем. И сейчас она у демонов второй раз, и не как в первый, бабушкой, а маленькой девочкой. И про мутации тоже. И почти всех доченька послала подальше к его приезду. И целителя, и Кронова, а распрашивать Рорха просто так не получится. Впрочем, где-то еще есть домовой… Дракон усмехнулся про себя.

– Пока ничья, доча. Пока ничья. И ты об этом не знаешь!

Упомянутый драконом Рорх в это время сидел в целительской лаборатории и педантично, как и обещал профессору Бяо, заносил наблюдения о своем состоянии в журнал.

– Стал испытывать ностальгию по годам учебы на целительском. Полчаса играл на арфе и понял, что скучаю по прапраправнучке. Пять минут разглядывал вышитую ей подушку, присланную на прошлые праздники. Решил пригласить в гости. После разговора по сфере глаза стали влажные, собрал влагу на анализ. Образец 358, шкаф С.

Рорх захлопнул журнал и решил прогуляться до кладбища. Виолетта говорила, что ей прислали наконец-то рассаду, и сегодня тщательно проинструктированный тролль должен вернуть клумбе ее первозданный вид.

Подходя к кладбищу, он заметил вышедшие из него и удаляющиеся две фигуры. Одной был студент-тролль, а вот во второй лич с удивлением узнал Д'азфира. Ректор не говорила, что ждет родителя. Значит, дракон прилетел неофициально. Зачем? Зная этого вечно скучающего старого интригана, точно не просто так! Надо быть настороже и спросить тролля, о чем они говорили. Ну не о цветах же и кладбище!

Проводив их взглядом, пока не скрылись из виду, Рорх пошел проверять клумбу.

А в замке наши искатели сокровищ уже целенаправленно подошли к двери первого помещения с замковыми раритетами, сложенными там за ненадобностью.

И тут Марья испытала одно из счастливейших переживаний, которое может ощутить только взрослая женщина. Пока они шли, она весело обсуждала с остальными, что там может быть интересного. Но стоило взяться за дверную ручку, как моментально включился житейский опыт. Там же пыли, наверное, по колено! А может, и света нет! Однако отступать было поздно, и компания вошла в помещение. Счастье – это когда чисто! Пыли не было, свет был. Кайф! Можно рыться в грудах восхитительного старья и не думать о последующей уборке и стирке.

Чего там не было, так это порядка. Повсюду громоздилась поломанная мебель, валялись кучи одежды, посуда и игрушки. Из-под какого-то жуткого балахона с рюшками цвета гнилой ботвы Марья откопала изумительный секретер с изящной инкрустацией перламутром на ящичках. На одном ящичке потерялась ручка, и еще в трех местах недоставало кусочков перламутра. И из-за этого вещь отбраковали как старый хлам!

Ниле вцепилась в кукольную мебель.

– Такой мебели даже у нас на Зачарованной поляне не было! Смотрите, она расписная!

Видимо, мастеру не хотелось вырезать тончайшие узоры на крошечных шкафах и он, подойдя к делу творчески, вывел на створках замысловатые изящные завитки серебряной краской.

Эм с Тимоном пытались вытащить из-под наваленного барахла старинное зеркало. Мария Спиридоновна пришла на помощь, и зеркало достали. Большое, почти с маленькую Машу, в резной раме, на которой посверкивали гранями разноцветные камешки. Они-то и привлекли хозяйственного скелетика. Зеркало прислонили к стоящему рядом сундуку без крышки, и Марья, конечно, не удержалась:

– Свет мой, зеркальце, скажи…

– Чего, бабуля, совсем в детство впала?! – Сквозь пол, сундук и зеркало просочился призрак и не упустил момента поязвить. А уж вылезти из центра зеркальной поверхности – это вообще было святое.

Петр Егорович был крайне раздражен своим состоянием никчемности и ненужности. Конечно, оно и раньше накатывало на него временами, но прекрасно топилось в напитках разной степени градусности. А в периоды просветления он считал, что вот-вот придумает себе занятие, которое перевернет всю жизнь, и о нем еще заговорят и зауважают. Теперь он точно был уверен, что нет. Его никчемность окончательная. И поэтому все окружающие его сильно раздражали, всё, что он мог, это поязвить и поплеваться ядом в слишком довольных, по его мнению, индивидуумов.

– Лети отсюда, синева! – Тимон, конечно, не мог смолчать в этой ситуации.

Фейки же закружили вокруг призрака, своим поведением напоминая голодных акул, только с крыльями и в микроформате.

– Я бы попросил… – После неудачи в винном погребе Егорычу уже всё было трын-трава. – Ты бы за своей дамой сердца лучше следил, костлявый. От тебя же тоже, как от меня, толку нет, а женщины – они… такие… – он многозначительно закатил глаза, – непостоянные. Она там так мило щебечет о моде и стиле с каким-то франтом… И заметь, он высокий, и кости у него наружу не торчат.

Призрак изобразил злодейский хохот и успел нырнуть в пол прямо через сундук, спасаясь от атакующих фей. Несомненно, это подняло ему настроение. А еще где-то в замке есть дамские будуары…

Тимон со всех ног и крыльев рвался наверх, туда, где какой-то легкомысленный франт задурил голову его трепетной Азалии. О том, что Азалия сама заговорит кого угодно и ей, в силу возраста и жизненного опыта, сложно вскружить голову разговорами в сфере, где она профи, он даже не думал. В его представлении она была не только его мечтой, но и большинства окружающих мужчин. Наивная и хрупкая, в окружении вероломных и злобных ловеласов, способных только разбить ей сердце. Поэтому Тимон, оставив далеко позади не успевающую за ним компанию, влетел в музыкальную гостиную, откуда из-за полуприкрытой двери доносился голос дриады.

Этот нахал целовал ей руку! Ревность застит глаза и ослепляет не хуже яркой вспышки.

– Да как ты смеешь! – Взмах, слава богу, не тяжелой трости – и «соперник» с криком хватается за подбитый глаз, с ужасом разглядывая здоровым злобно глядящего на него скелетика с крыльями.

– С ума сошел! – от Азалии.

– Тимон, он женат! Вот рядом его жена! – от наконец прибежавшей и запыхавшейся Марьи.

– Ах! – от незнакомой Тимону дамы, которую он не заметил и которая осела в кресло, лишившись чувств.

– Дурдом, палата номер 6, – от довольного и хохочущего призрака, который специально за ними следил.

И сдвоенный залп фейской артиллерии, с пролетом призрака насквозь и рассыпанием пыльцы.

В этот раз Беспалова закрутило калачиком. Пятки приклеились к макушке, и висел он, махая в воздухе руками. Зачем – неясно, но махал весьма энергично и, пытаясь скрыть свой испуг, так же энергично вспоминал идиоматические фольклорно-матерные выражения родного языка. Вопя таким образом, призрак скрылся в ближайшей стене, и к еще слышным ругательствам прибавился дамский визг.

Спустя минут десять удалось во всем разобраться и навести порядок.

Люсьер – а это, конечно, был он, кто же еще из мужчин заинтересуется дамской модой? – сидел с подбитым глазом. Фингал вокруг него принимал весьма символическую форму черепа. Пришедшая в себя Линда хлопотала вокруг мужа и с опаской косилась на Тимона. А сам виновник удрученно выслушивал нотации от женщины мечты и бабушки Маши. Фейки, довольные собой, наблюдали за этим спектаклем.

О косяк бабахнула дверь, и в комнату ворвался взъерошенный алхимик. Обмотанный странными трубками и проводками, с летающими вокруг квадратного ящичка за спиной светящимися сферами, с чем-то вроде большой букашки с длинными подвижными усами в одной руке и каким-то кубиком в другой. Лихорадочно водя «насекомым» во все стороны, он обшаривал глазами помещение.

– Опять не успел!

Опыта у первого в мире охотника за привидениями пока было маловато.

Глава 10. Пока одни едят, другие рожают

Для всех не особо знакомых со светским этикетом торжественный обед – это пытка. Чинно и благородно сидящие гости, куча столовых приборов и перемены блюд.

Марию Спиридоновну разодели как куколку, и чувствовала она себя соответственно, сидя под прицелом многочисленных любопытных глаз на высоком удобном стульчике в красивом, но страшно неудобном платье из шелка и пены кружев. Азалия творила прекрасные вещи, но ткани стрейч для таких торжественных обедов в этом мире не существовало. Поэтому Марья грустно ковырялась в тарелке, тем более любопытство окружающих, буквально смотревших ей в рот, тоже не лучшим образом сказывалось на аппетите. Слева расположилась невозмутимая кикимора, ее удовольствие от поглощения пищи ничто не могло испортить: Манефа была уже в том прекрасном возрасте и статусе, когда общественное мнение абсолютно неважно. А возможность эпатировать рафинированную публику прекрасно сойдет за развлечение.

На крепких зубах хрустнула кость отлично прожаренной дичи – ну а что? Леди изволит любить костный мозг. Сидящая напротив дамочка с пышно взбитыми в прическе кудрями и умопомрачительным декольте брезгливо передернулась. Она повернулась к сидящему рядом Кронову и, демонстрируя товар лицом, слегка наклонилась. Изящная ручка указала на стоявшее рядом с вампиром блюдо с овощным гарниром, напомаженный ротик мило защебетал:

– Вы не могли бы?.. Благодарю вас…

И только она хотела закрепить перспективное знакомство, начав светскую беседу, как вампир, видимо отметив ее реакцию на манеры кикиморы, спокойно подцепил с блюда тушку мелкой птички и, проигнорировав нож, разорвал ее руками пополам.

Дама вздрогнула от такого варварства, но отступать не хотела. Судя по некоторым украшениям на парадном костюме, вампир был из знати и довольно состоятелен. Тем более муж-вампир – это так интересно и необычно. Она снова сделала попытку начать разговор:

– А вы к нам надолго с визитом? – И мило захлопала ресничками.

Вампир ругнулся про себя и, схватив половинку тушки, смачно принялся жевать вместе с костями. При этом он соизволил повернуться к даме, старательно игнорируя декольте, и буркнул между энергичными движениями челюстей:

– Нет.

Тут вдруг активизировались другая дама, весьма эксцентричного вида, в бордовом платье, практически идентичном цвету ее волос. Волосы были накручены на странную конструкцию зигзагообразной формы. Казалось, что голову дамы проткнула волосатая бордовая молния.

– А где та старушка, которая обещала нам драгоценности за какой-то хлам? – надменно-писклявым тоном осведомилось это чудо дизайнерской мысли.

– За победу в игре, леди Кло, – спокойно ответила леди Серина. – Игра скоро состоится, советую внимательно прочитать выданные вам правила. А Мария Спиридоновна вот, правда, она немного… приболела и лечить пришлось по новому методу. Через омоложение. – Заметив загоревшиеся на слове «омоложение» глаза дам, она добавила: – Специально разработанному для людей.

Столько хищных взглядов, направленных на нее, Мария Спиридоновна не ощущала никогда в жизни. Такое впечатление, что приз находился у нее внутри и дамы приглядывались, как половчее начать потрошить. Жуткие ощущения, она всем своим организмом впервые ощутила нечеловеческую природу этой расы.

– А она сможет провести игру? Ведь она такая маленькая? – Мурлыкающий голос стройной брюнетки в золотистом намекал, судя по взгляду, не на рост и возраст, а на умственные способности.

Впрочем, Марию Спиридоновну это даже не задело: она не собиралась мотать себе нервы в этой битве с «серпентарием», а хотела спокойно и весело провести время в замке.

– А игру будут проводить мои подруги. – Она мило улыбнулась. – Манефа Ауховна и Азалия.

Девочек она заранее не предупредила, но надеялась, что они ее поймут и даже смогут повеселиться.

Кикимора приветливо замахала дамам полуобглоданой косточкой и улыбнулась, обнажая желтоватые клыки, демонессы впечатлились. На такую судью в игре ни надавить, ни повлиять. Про Азалию в этом плане речи вообще не шло, и так чуть не лишились нарядов на праздники.

Общество принялось обсуждать предстоящее событие, но тут в зале появился бледный главный повар и, бочком прокравшись к советнику, что-то сказал ему на ухо. По мере рассказа за выражением лица лорда следили все присутствующие.

Сначала он сверкнул взглядом и нахмурился, потом недоуменно поднял одну бровь и скептически сощурился, затем его глаза то округлялись, то вновь щурились, уже обе брови шевелились, словно выполняли танцевальные па. В итоге он гневно покраснел и указал повару глазами на дверь.

Сообщив присутствующим, что ненадолго оставит их, дела требуют, он вышел из зала.

Может быть, ужин так и закончился бы спокойной беседой и никто ничего бы не узнал, если бы не вездесущий злорадствующий пролетающий сквозь зал Петр Егорович.

У привидения пятки от головы отклеились. Алхимика со снаряжением он еще не встретил, а вот на кухню заглянул, навещая любимый винный погреб, и ему было что сказать разряженной жующей публике.

– А десертики-то у вас сперли! Остались вы без сладкого, дамы и господа! Или у вас поработала банда Винни-Пухов, или ловите на крыше нелегального эмигранта Карлсона! – он радостно заржал над собственной шуткой, которую никто не понял, кроме Марьи, и с воплем: «Сахар – белая смерть!» – взлетел вверх, просочившись сквозь потолок.

Пантелеймон несся по парку с несвойственной ему прытью. Обычно он ходил степенно, важно опираясь на трость или помахивая ей в периоды прекрасного настроения. Сейчас домовой был без трости, взлохмаченный и нервный. В общежитии природников, куда он сначала прибежал, никого не было. Виолетта Дифинбахиевна ушла по своим делам в город, а Манефа уехала с Марьей. Бедный домовик не знал, у кого просить помощи, и со всех ног бежал к главному зданию в надежде найти хоть кого-то.

У общежития бытовиков, сурово хмуря брови, комендант Пыжик разговаривал с незнакомым драконом. Расу выдавала шевелюра: только у драконов в гуманоидной ипостаси была такая структура волос. В отчаянии Пантелеймон кинулся к Петру Семеновичу, все-таки бывший военный мог хоть совет дать.

– Помогите! Выусни! Нюша… – Он остановился и пытался отдышаться, переводя дух. – Что-то случилось. Она в гостиной за диваном, и ей больно. Она так пищит и стонет, Василий скулит и нервничает. Я ее вытащить не смог. Нет, она не застряла. Ее всю трясет. Помогите. Виолетты Дифинбахиевны нет, и Манефы Ауховны тоже.

– Бяо тоже уехал, но должны быть и другие целители. Хотя бы декан, идемте. Извините, господин Д'азфир, ситуация требует моего вмешательства. Разговаривать с вами о делах академии я буду в случае прямого распоряжения ректора или после назначения вас на должность, как с коллегой. С посторонними, извините, я о происходящем в нашем учебном заведении беседовать не намерен. – Пыжику не понравились расспросы дракона, представившегося отцом ректора. Знакомы они не были, ректор их не представляла, и вопросы были крайне подозрительные.

Просивший о помощи домовой был отличным поводом достаточно вежливо закончить неудобный разговор.

Дракон был весьма раздосадован, но кивнул. Свою помощь тоже не стал предлагать, решив, что это чересчур. Да и животных он особо не любил, не видел в их присутствии рядом никакого смысла.

До целителей комендант и домовой дойти не успели. Почти у главного корпуса гоблин-завхоз спорил с Рорхом об оплате рассады для клумбы на кладбище.

– Имейте совесть, Марк Радимирович, мы вам сажали рассаду, платили деньги. Ну тролль ее оборвал, и стало некрасиво, но зачем требовать с академии новую рассаду? А если ее еще кто-то оборвет? Так и будет круговорот денег и рассады? Это замкнутый круг, который ведет к банкротству!

– Пафнутий Саврасович, Виолетта Дифинбахиевна уже заказала цветы, и их даже высадили. Заявку ректор подписала, надо оплатить счета. Клумба является украшением кладбища при академии, академической собственностью, и расход по уходу несет академия.

Прижимистому завхозу явно не нравились расходы на клумбы среди зимы, но резон в словах лича имелся, как и подписанная ректором заявка у него в руке.

Едва Пыжик и домовик приблизились, Рорх резко повернулся к Пантелеймону. Глаза стали заполняться зеленым свечением, а руки – окутываться туманной дымкой.

– Пантелеймон, что происходит?

Рассказ домового занял пару минут. Лич вспомнил, когда видел парочку выусней в последний раз, и сообщил всем причину:

– У Нюши просто начались роды, но надо всё же присмотреть на всякий случай. Я, конечно, давно уже не целитель, но знания по целительству всегда со мной.

– Да как же роды? – Растерянный домовой не мог никак уложить в голове такую новость. – Она разве была беременна? Я же должен был заметить!

– А то, что она стала как меховой шар, в два раза толще Василия, ты не заметил?

– Так питалась хорошо.

– Вот-вот, и питалась хорошо, и за диваном в гостиной себе место обустроила.

– Я думал, что им с Васей в разных комнатах неудобно, то у Марьи, то у Си'лэ, вот они и решили в общей гостиной поселиться.

Так, за разговорами, они подошли к общежитию некромантов.

Нюша за диваном напоминала гигантский помпон. Она дышала тяжело и пищала сиплым плачущим голосом. Рядом поскуливал растерянный Василий.

Лич вспомнил всё, чему его учили на целительском, когда он был еще молодым и вполне живым человеком. И решил для начала просто провести осмотр и с помощью способностей лича поглотить у животного страх как эмоцию, чтобы Нюше стало легче. Но едва он положил ладони на пушистый шар живота, как с рук исчез туман и высушенные кисти лича засветились ярким белым светом. Так выглядела только целительская магия! Единственная не доступная личам после смерти!

Марк Радимирович, несмотря на шок, быстро пришел в себя. Все-таки опыт и возраст – это две составляющие, помогающие быстро принимать решения в большинстве случаев, если вы не в маразме. А у личей маразмов не бывало никогда.

Руки работали, память послушно подсказывала нужные действия, магия заполняла пространство, помогая, успокаивая, обезболивая и направляя схватки.

В итоге рядом с изрядно схуднувшей молодой мамашей копошились четыре крупных пушистых светло-серых комка с черной полоской вдоль спины и редкими густо-фиолетовыми крапинами.

Пол у новорожденных выусней, как важно сказал Пантелеймон, проявляется на второй неделе. Мех на хвостах начинает распушаться по-разному. У самцов – равномерно по всему хвосту, а у самок только на конце в виде помпона. Книга про выусней была у домового настольной и зачитана чуть ли не до дыр, но вот ввиду отсутствия каких-то характерных особенностей в период беременности саму беременность он прошляпил.

Профессор Рорх сидел на полу, оперевшись спиной на диван, и задумчиво разглядывал свои руки. Ему было что завтра записать в целительский журнал для Бяо. А еще надо было пересканировать магический спектр на разных частотах и провести углубленный анализ.

Лич-целитель? Возможно ли такое?

Глава 11. Игра и преступление

Уже после обеда был объявлен старт игры. Дамам раздали списки и объявили срок – до завтрашнего вечера. Завтра вечером состоится бал, открывающий череду праздничных мероприятий, и на нем огласят имя победительницы. Соответственно и приз вручат. Сжатые сроки были обусловлены тем, что все опасались за целостность замка. Вошедшие в азарт дамы во время поисков вполне могли разобрать его по кирпичикам, да и разрешение грабить соперниц при длительных сроках могло перерасти в масштабные битвы.

Абрахам был доволен, что удалось замять пропажу десертов во время обеда. Дамы были заняты поиском предметов по спискам, а мужчины не сочли это особо важным событием. Вместе со сладостями пропал один из поварят, и все закономерно решили, что он и виновен. Хотя кража пятнадцати килограммов разных десертов была донельзя нелепым поступком. Беспокоил советника и еще один момент: на работнике кухни была клятва служения, и за пределы замка он не выходил. Тем не менее домовые утверждали, что его нет ни в одном помещении замка.

Мария Спиридоновна и феи решили сами посмотреть, что случилось на кухне. Советник на вопросы ответил уклончиво и разговор не поддержал. Если бабушка Маша не особенно переживала об отсутствии сладкого на обеде, то крылатые малявки были в ужасе.

– Как не будет сладкого? Совсем-совсем? А наша магия?

Феям сладкое было необходимо, оно помогало вырабатывать магию. А магия им была нужна, чтобы уберечь свое главное сокровище – семью!

– Ну пойдем попросим на кухне сахару, это тоже сладкое.

Вот под таким предлогом они решили навестить царство горшков и кастрюль и заодно узнать всё из первых уст.