Маленькая хозяйка волшебной лавки

Единственное, о чем я точно не жалею – это о том, что притащила дочку в другой мир, потому что здесь нас точно не найдут. Ехать в деревню, в дом, оставленный мне бабушкой, было нельзя – Олег нашел бы нас там на следующий же день, а других вариантов у меня не было.

Мы вышли из ночлежки под хохот мужиков, сидящих за столом, и когда тяжелая дверь захлопнулась, вновь наступила тишина.

На улице было спокойно, порывистый ветер почти прекратился, и теперь в воздухе парили крупные снежные хлопья. Снежинок было так много, что из-за них сложно было разглядеть что-либо дальше носа, но я примерно помнила откуда мы пришли, и двинулась в ту сторону.

Продуктовая лавка Уланы к обеду заполнилась людьми. С утра мы были единственными посетителями, а сейчас пришлось ждать своей очереди на улице. Руки отнимались под весом ребенка, я дважды просила Соню немного постоять рядом, но потом во мне просыпалась жалость и я брала дочь на руки.

Когда из лавки вышли вышла последняя гостья, я поспешила внутрь прежде, чем нас опередила старушка в сиреневом пальто.

– Снова здравствуй, малыш, – жизнерадостно помахала Улана Соне, и дочка улыбнулась ей в ответ. Девушка переключила свое внимание на меня. – Что-то забыли купить?

– Не совсем, – я качнула головой. – Мы здесь всего один день. Приехали в гости, но нас не встретили. Уехать обратно не можем, и я не знаю к кому обратиться… Может быть, у вас есть какая-то работа для меня?

С миловидного личика Уланы сползла улыбка, и счастливое выражение лица сменилось печальным.

– Как же так? – девушка и правда расстроилась, не просто сделала вид. Я это чувствовала, и мне стало немного спокойнее. – К кому вы приехали?

– К Балдеру Нелу, может знаете его?

– К сожалению, нет, но я слышала о нем много хорошего, – Улана нахмурилась. – А вы кем ему приходитесь?

– Просто знакомая, – качнула я головой, не желая вдаваться в подробности.

– В лавке работы нет, я сама помогаю матери, потому что нам нечем платить рабочим. Но вы можете узнать у Дорана, он, кажется, совсем недавно искал помощницу на кухню.

– Отлично! – на душе стало светлее, и я даже смогла улыбнуться. – Где мне его найти?

– Пойдите налево, как выйдете из лавки, потом поворот налево, дальше через два перекрестка увидите постоялый двор “Ночлег”.

Я едва сдержалась, чтобы не скрипнуть зубами. Во-первых, работать у Дорана желания не было. Во-вторых, почему я сразу у него не спросила?

Я попрощалась с Уланой, и мы вышли на улицу. Соня изъявила желание идти самостоятельно, и до “Ночлега” мы добрались только минут через двадцать.

Мужики из бара все еще не ушли, вонючего дыма в помещении стало еще больше, а хохот еще громче. На столе перед посетителями скопилось несколько пустых кружек, и тощая девочка-официантка несла поднос с еще тремя полными мутной жидкости.

– Мне сказали, что вам на кухню нужна помощница, – я не стала юлить и задала вопрос хозяину ночлежки в лоб.

Доран молча кивнул. Меня стала раздражать его немногословность, но я постаралась говорить спокойно.

– Мне очень нужна работа! Я умею готовить, убирать, мыть посуду… что еще делает помощница по кухне?

– Жить ты где будешь? – громыхнул Доран, выплевывая спичку.

– Видимо, здесь, – я понуро опустила голову, вспоминая шум в соседних комнатах от нашей. Надеюсь, так будет не всегда.

– Я плачу два золотых в месяц, ни медяком больше. Проживание за три недели будет стоить полтора золотых. Времени на вторую работу у тебя не будет, только в выходные. Выходной один раз в неделю. Клиентов брать не позволю!

– Почему за три недели? – не поняла я. – Вы же сказали два золотых в месяц?

– А сколько по-твоему недель в месяце?

Я молчала. Что могла сказать? Что Доран не умеет считать, или что… В Молоте месяц – это всего три недели? Но сколько тогда дней в неделе?

У меня не было другого выбора. Если не соглашусь на работу, то нам негде будет ночевать, а если соглашусь… У меня есть еще несколько медяков и пакет продуктов. проживем. К тому же, я так понимаю, с зарплаты будет оставаться еще пол золотого. Я уже примерно поняла, что это пятьдесят серебряных монет. Вообще-то огромная сумма, надо сказать!

– Работникам положен горячий обед, дети не учитываются, – Доран бросил на Соню пренебрежительный взгляд, и я едва сдержалась, чтобы не плюнуть мужчине в лицо.

Впрочем, я сумею прокормить ребенка до первой зарплаты, а сама проживу на положенных мне горячих обедах.

– Я согласна.

Соня будет рядом, это главное. Как оставлять пятилетнего ребенка одного, пока я на работе, не представляла, поэтому вариант с проживанием в том же месте, где работа, был едва ли не идеальным.

Но как оказалось чуть позже – я была слишком наивна.

– Завтра в семь утра должны быть на кухне, – прорычал мне вслед Доран, и я захлопнула за собой дверь в коридор.

ГЛАВА 6

Все вроде складывалось неплохо. Работать в “Ночлеге” я долго не стану, только пока не найду вариант получше, и чтобы было где жить хотя бы несколько дней. Поэтому остаток сегодняшнего дня было решено провести в поисках более подходящих вакансий.

Но сначала Соне нужно отдохнуть. Я, с трудом, но смогла усыпить дочь, тихо напевая песенку прямо над ее ухом, чтобы заглушить крики из соседней комнаты.

Дочь мирно посапывала, а я долго наблюдала в окно за пролетающими снежными хлопьями, и все думала, куда исчез Балдер? Может быть Доран что-то знает о нем? Осторожно выпуталась из маленьких рук, стискивающих мою шею, и тихонько вышла из комнаты.

Доран глянул вопросительно, когда я подошла к стойке.

– Простите, – я мямлила, не могла говорить уверенно и четко, когда на тебя пристально смотрит человек размером со шкаф. – Вы не знаете, где может находиться Балдер Нел?

– Балдер? – Доран медленно поднялся с места, возвышаясь надо мной словно гора. Я икнула от испуга, но тут же взяла себя в руки… ровно до того момента, пока не увидела, что ладони Дорана сжались в кулаки. – Зачем он тебе?

Я не знала, что ответить. Подозреваю, скажи я, что приехала к нему в гости, и из ночлежки нас с Соней выкинут как котят. Не знаю, что плохого Путешественник сделал хозяину постоялого двора, но явно ничего хорошего. Поэтому я не придумала ничего лучше, кроме как ляпнуть:

– Он мне кое-что должен.

– Да, и что же? – хохотнул Доран.

Мужики, сидящие за столом, стали на нас посматривать с интересом.

– Неважно, кое-какую мелочь.

– Он всем тут должен, – зло выплюнул Доран.

– Ты ищешь Балдера? – крикнул один из мужиков. – Его лет двадцать никто не видел, но Доран прав – он в этом городке должен всем.

Я открыла и закрыла рот. В недоумении глянула на мужика, который со мной говорил, и решила, что мы говорим о разных Балдерах. Точно помню слова Уланы: “Я слышала о нем много хорошего”, что идет вразрез с тем, что я сейчас слышу.

– Вы о… Балдере-путешественнике? – все же решила уточнить, и не зря.

– О ком же еще? Хотя тебе-то откуда его знать? Ты поди еще совсем мелкой была, когда он исчез.

– Куда он мог исчезнуть? Может уехал куда?

– Он же Путешественник. Застрял поди в каком-то из миров, да и все. Или добровольно там остался, кто его знает.

– Он попросил золото у каждого из здесь присутствующих, – добавил Доран. – И после этого его никто не видел.

Я еле сдерживала слезы. Слушала мужиков, но почти не улавливала сути их разговора. Балдера нет здесь? Но даже не это беспокоило, а то что он… вор! Мошенник, разбойник, обманщик. Как назвать его еще?

– А много он тебе-то должен? – голос Дорана прозвучал прямо надо мной.

– Целую жизнь, – ответила тихо, едва сдерживая всхлип, и поскорее ушла в коридор. Когда дверь захлопнулась, из моих глаз брызнули слезы.

Последняя надежда испарилась словно дым. Тот, кто звал меня в Молот, сам в него не вернулся.

Я стояла напротив комнаты, не решаясь зайти. Только когда успокоилась, и слезы высохли, осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Соня все еще спала, но стоило мне войти, заворочалась и повернулась лицом ко мне.

– Ма… – он не смогла договорить, закашлялась.

Я испуганно подскочила к ней, опустилась на колени и прижалась губами ко лбу дочки. Простуды еще не хватало! У меня были жаропонижающие в чемодане, но ими не вылечить что-то серьезное. А какие виды вирусов бывают в Молоте – неизвестно!

– Ты как себя чувствуешь, м?

– Хорошо, – хриплым голосом ответила дочь, и попыталась улыбнуться, но снова закашлялась.

Лоб был горячий. Я попросила Соню открыть рот, но горло не было красным. Надеюсь, ничего страшного, обычная простуда. Все-таки ночь в холодном доме, потом еще прогулки на ветру… Я корила себя за то что мы вообще вышли из дома, но в то же время благодарила Вселенную за то, что она отправила нас гулять и мы не столкнулись с…

Теперь я понимала, что в дом Балдера залезли вовсе не воры. Люди пришли забрать свое. Видимо, увидели следы ведущие к дому, или свет в окнах, и решили, что Путешественник вернулся. Какое счастье, что мы были в городе!

Соня поднялась на постели, но тут же легла снова. Вяло приподняла ручку и погладила мою щеку.

– Мам, а печенье когда будем печь?

Я стиснула зубы, и растянула губы в улыбке. Держись, Алена. Теперь ты в этом мире совершенно точно одна, и тебе стоит быть сильной.

– Я сейчас вернусь, побудь одна пару минут, хорошо? – чмокнула дочь в щеку, и та заулыбалась.

Я выскочила за дверь, бегом преодолела коридор и, распахнув дверь, буквально врезалась в одного из тех мужиков, что сидели за столом.

– Куда мчишься? – недовольно зыркнул на меня и, отпихнув рукой, двинулся в конец коридора.

Мужика качало из стороны в сторону. Я следила за ним, пока он не вошел в одну из комнат, что была напротив нашей с Соней, и убедившись, что его не понесет в комнату под номером двенадцать, бросилась к стойке.

– Я могу воспользоваться печью? – спросила на выдохе, и замерла в ожидании ответа.

– Продукты тронешь – вычту с зарплаты, – рыкнул он.

– У меня свои есть. Спасибо!

Вот теперь я была почти счастлива. Вернувшись в комнату, достала чемодан из-под кровати, а из него вытащила пакет с продуктами.

– Пойдем печь печенье? – улыбнулась дочке, и та вместо ответа радостно подскочила. Но тут же закашлялась, зажмуриваясь.

Так. Выпечку откладывать нельзя, Соня расстроится, но потом сразу же постельный режим и много чая с лимоном. Надеюсь, здесь можно купить этот напиток.

Соня слезла с кровати, и принялась расстегивать пальто. Обычно она сама с этим быстро справлялась, но сейчас слабыми пальчиками долго возилась с одной пуговицей. Потом устало опустила руки и вздохнула. Я помогла ей раздеться. В комнате было холодно, но мы идем на кухню, а в верхней одежде туда нельзя. Да и рядом с печью должно быть тепло. Я тоже скинула свое пальто, подхватила пакет, и мы вышли из комнаты. Дверь заперла на ключ, а его спрятала в карман. На всякий случай дважды дернула ручку, чтобы убедиться, что дверь закрыта.

Кухня нашлась слева от камина в конце зала. Двустворчатые двери были в высоту всего метра полтора, они не доставали до пола, и сверху еще оставалось пространство. Из-за этого было слышно все, что происходит в зале, а из зала было слышно шум с кухни.

В помещении оказалось тепло, и это радовало. Дрова в большой печи, что стояла в углу, задорно трещали и шипели, пожираемые пламенем. За окном, которое было едва ли не во всю узкую стену, в воздухе кружились хлопья снега. Атмосфера была такой уютной и сказочной, что я даже забыла на миг о проблемах.

Соня восторженно распахнула глаза, и побежала к широкому подоконнику. Забралась на него, стала на колени и прилипла носом к стеклу.

Я осмотрелась. Печь была похожей на ту, которая была у бабушки. В ней тоже была сверху та часть, которая служила для выпекания хлеба. К моему стыду, я совершенно не помнила, как эта часть называется. Но к счастью, знала как ею пользоваться.

Деревянный длинный стол находился посреди кухни. Еще один вдоль стены, и на нем стояли тазы с водой. Тут же были свалены в одну кучу горшки, чашки, кружки. Уже вымытая посуда лежала рядом с грязной, и мне, наверное, следовало ее убрать в тумбы. Но сегодня еще не мой рабочий день, поэтому я поставила пакет на свободный стол, вытащила из него продукты и занялась тестом.

Завести его много времени не требовалось. Просто все ингредиенты ссыпать в миску, замесить, а потом раскатать с очень тонкий пласт. Я не стала заводить много теста, всего на десять печений. Дочке хватит на пару дней, а мне не нужно. Скалка нашлась в тумбе, там же я с удивлением нашла металлическую формочку. Она была одна и круглая, но совершенно точно для вырезки кружочков из теста. Жаль, что не было форм в виде елочек или зверушек, Соне нравится такое…

– Папа! – визг дочери заставил меня подпрыгнуть. Форма выпала из рук и со звоном покатилась по каменному полу.

Мне понадобилась доля секунды, чтобы оказаться возле окна. Я схватила Соню и, крепко стиснув в объятиях, оторвала от стекла. Чтобы не пугать, пыталась улыбаться и делать вид, что мне вдруг резко захотелось ее потискать.

– Мам, там был папа!

– Милая, папы здесь быть не может, понимаешь? – нарочито радостно проговорила, и чмокнула ребенка в щеку.

У самой же сердце билось словно сумасшедшее. Я точно знала, что Олег не мог сюда попасть, потому что на дороге в том лесу мы были одни, и Соне просто показалось. Ей пять лет, у нее богатая фантазия, и ей часто виделось то, чего вообще никто не видел. Когда вырастет, наверняка будет художником, или сценаристом, очень уж она любит выдумывать то, чего нет.

– Но я видела! Это был папа!

– Малыш, ты перепутала, понимаешь? – я снова вернула ребенка на подоконник. Не знаю, что на меня нашло, как-то машинально отдернула ее от окна, чтобы “папа” ее не увидел, и только потом я вспомнила, где мы находимся. За тысячи, а может быть, даже миллионы световых лет от Земли. Это я и попыталась объяснить дочери, но тихим-тихим голосом, чтобы в зале нас никто не услышал.

Соня, кажется, поняла. Она вновь прилипла к стеклу, и пока я вырезала печенья, почти не шевелилась. Я же держала формочку дрожащей рукой, крепко прижимала острые края к тесту, а получившиеся кружочки выкладывала на противень. Двенадцать коричневых печенек отправились в “духовку”, а я села на подоконник рядом с дочерью.

За окном веселились дети. Разного возраста, лет от трех до десяти. Они все были одеты почти одинаково, но кто-то носил пальто попроще, а кто-то поновее и покрасивее. Все детки были обуты в валенки, я же глянула на Сонины сапожки из заменителя кожи, и отметила себе, что нужно купить ей обувь потеплее. Сегодня мороз давил не сильно, погода была очень мокрой из-за снегопада, но воздух все равно обжигал нос и щеки. Ноги в таких дешевеньких сапожках замерзают через несколько минут, может быть, поэтому дочь и заболела. Или ее продуло, что еще хуже.

Соня становилась еще более вялой. Она села на свои ножки и водила пальчиком по запотевшему от ее дыхания стеклу. Рисовала какого-то зверька, которых лично я никогда не видела ни в одном мультике.

– Кто это? – спросила с улыбкой.

– Не знаю, я его видела вчера и запомнила.

– Где же?

– Во сне.

Сны ей снились с завидной периодичностью, и в отличие от моих, дочь видела красочные и интересные сновидения. Мне она взахлеб рассказывала каждое утро как летала на мышах, и плавала в озере с русалками. Я слушала, подтверждала, что все это и правда существует, только не в нашем мире, и довольная дочка шла завтракать в хорошем настроении.

Сейчас ее сны мне не казались какой-то выдумкой, и я стала относиться к ним с большей серьезностью и вниманием. Слушала Соню, запоминала ее рассказы, а потом пыталась собрать все истории в одну, логически построенную. Все указывало на то, что ей снятся другие миры, вот только я не могла понять, почему.

В ясновидение ребенка, конечно же, не верила, но вот в то, что она, как и я, обладает магией… возможно. Балдер говорил, что во мне скрывается какая-то сила, что мне нужно ее развивать, но сделать это получится, только прибыв в Молот. Я же не была готова рисковать сейчас, и выяснять у кого бы то ни было где обучаются магии. Мало ли как относятся здесь к одаренным, и что с ними делают.

Но дочь… ее я буду защищать, и до последнего беречь нашу маленькую тайну. Говорить людям о том, что мы с Земли, нельзя. Балдер предупреждал, что если кто-то узнает, меня тут же отправят к некоему Просветителю. Тот может помочь понять, что за сила во мне скрыта, но сразу после этого велика вероятность, что меня запрут в тюрьму.

Поэтому я молчала, и не говорила об этом даже дочери. Но теперь я начала бояться за нее. Пока Соне всего пять, и она полностью зависима от меня и моего мнения, но что будет когда она вырастет?

– Мам, печеньки готовы, – сказала она, не отрываясь от рисования.

Я прогнала ненужные мысли, еще раз обернулась к окну, и в ужасе едва не спрыгнула с подоконника.

ГЛАВА 7

У дома через дорогу стоял мужчина. Высокий, крепкого телосложения, с аккуратно уложенными волосами длиной до плеч. Он был одет в кожаный комбинезон, что в такую погоду совершенно нелогично, а сверху была накинута мантия. Но испугало меня то, что незнакомец стоял, засунув руки в карманы, и пристально, немигающим взглядом смотрел на наше окно.

– Сонь, пойдем посмотрим печенье?

– Кто это, мам?

– Просто прохожий.

И чего я так испугалась? Ну стоит и стоит, ничего плохого он не делает. Я еще раз взглянула в ту сторону, и перехватила взгляд мужчины. Меня словно парализовало. Я не могла двигаться, и дышала через раз. Все мое тело онемело, и от ужаса в жилах застыла кровь. Черные глаза незнакомца будто сканировали меня насквозь. Я могла смотреть в них, и тонуть, тонуть… Судорожно облизнула вмиг перосхшие губы. Мужчина отвернулся и быстро зашагал прочь, а я безвольно рухнула на пол.

– Мама!

Крошечные ладошки дочери трогали мои щеки, лоб, я же не могла собраться с силами, чтобы подняться.

– Все хорошо, просто голова закружилась, – ответила хрипло, и попыталась улыбнуться. Меня начало трясти, но в ту же секунду недомогание вдруг прошло и я сумела вдохнуть воздух полной грудью.

Видимо, происходит адаптация к другому миру. Сонька заболела, может и меня заразила. Я с трудом поднялась на ноги, улыбаясь дочке. Встревоженный ребенок полными страха глазами смотрел на меня, а я ничего не могла объяснить. Ужасное чувство беспомощности съедало изнутри, не давало ясно мыслить, и мне хотелось осыпать Балдера проклятиями вслух и с матами. Но я не могла.

Молча добрела до печи, с помощью полотенца вытащила противень и, поставив его на стол, достала посуду из шкафа. Печенья перекочевали в тарелку, и я отдала ее Соне. Собрала остатки продуктов в пакет.

– Идем в комнату? – позвала дочку за собой, и двинулась к двери.

Соня осторожно несла тарелку, делая маленькие шажки, из-за чего мне пришлось едва не плестись рядом с ней. Когда проходили через зал, то я услышала голоса за стойкой и что-то заставило меня остановиться.

– Не знаю, что он опять делает в городе, – ворчливо произнес незнакомый голос.

– Ищет кого-то, что ж еще, – ответил Доран.

Послышался звук, будто кто-то прихлебывает из кружки, и незнакомец вновь заговорил:

– Не нравится мне это. Совсем не нравится. Надо убираться из Вивлонда, пока не…

– Куда собрался? – хохотнул Доран. – Пока он здесь, ты из города не уедешь.

– С чего бы ему меня задерживать?

– С того что он ищет, и пока не найдет, все мы под его контролем.

Я перехватила пакет с продуктами поудобнее, потому что руки вдруг начали трястись, и зашагала к комнатам. Соня уже ждала меня у двери, смотря на печенья голодными глазами. Я затормозила у стойки и улыбнулась, будто ничего не слышала и вообще только что подошла.

– Доран, а подают ли у вас чай с лимоном? За деньги, разумеется.

Мужчина вскинул голову. Я скользнула взглядом по его собеседнику – простой мужичок в драных штанах. В пышной бороде застряли хлебные крошки, а бровь над левым глазом была рассечена и зашита. Любят в Вивлонде драки, я смотрю…

– Асья сделает, выйди через пять минут, – отмахнулся Доран.

В комнате на какое-то время стало тихо. Соседи через стену или заснули, или ушли, но я была рада, что хоть ненадолго, но крики и визги прекратились. Соня хотела радостно скакать по кровати, но из-за слабости могла только лениво ходить по ней туда-сюда, и ждать, когда я разрешу взять печенье.

– Кушай, милая, – проговорила я устало. Больше никаких запретов, по крайней мере, в ближайшее время. Дома Соне было не разрешено есть сладкое до обеда, а здесь обед будет еще нескоро. Таскать больного ребенка на улицу мне не хотелось, поэтому я дождалась, когда дочь съест половину печенья, и сходила за чаем.

Асья принесла и поставила на стойку огромную кружку. Доран взял с меня медную монетку, и я мысленно подсчитала остаток денег – двадцать семь медяшек. Огромную сумму съели сутки проживания в “Ночлеге”, но с завтрашнего дня мы будем жить здесь в счет моей заработной платы. Глупая я, нужно было сразу спросить про работу!

Соня заснула сразу, как только выпила чай, и я заперла ее в комнате, а сама вернулась на кухню. У меня еще оставалась мука, из которой я собиралась испечь лепешки, и сделать это нужно было как можно скорее, пока дочь спит.

Асья копошилась тут же. Со мной она не разговаривала, даже не пыталась познакомиться, а я хоть и была интровертом и не любила болтать попусту, сейчас остро нуждалась в новых знакомствах.

Раскатывая тесто, я исподлобья наблюдала за девушкой. Она вымыла остатки грязной посуды, поставила вновь наполненный чайник на плиту, и вернулась к столам с тряпкой, чтобы протереть их.

– Как тебя зовут? – решилась я на вопрос. Хоть и знала имя официантки, но не смогла придумать ничего другого.

Девушка глянула на меня без раздражения, скорее со скукой.

– Асья.

– А меня Алена, приятно познакомиться. Давно здесь работаешь?

Асья вздохнула, полоская тряпку в тазу.

– С детства, – бросив короткий ответ, девушка скривила губы. – Доран мой отец.

Я не удивилась. В моем родном мире устраивать к себе на работу собственных детей – распространенная практика. Асья не вела себя отталкивающе, поэтому я решила продолжить болтовню.

– Ты знаешь что-нибудь о том человеке, который кого-то ищет в Вивлонде? Я услышала краем уха, что он вновь вернулся, – я замолчала, обдумывая все ли верно говорю, и не кажется ли мой вопрос странным.

– Человеке? – грустно усмехнулась девушка. – Он никогда не был человеком.

Я в растерянности глянула на Асью. Мне-то казалось, что мы обсуждаем того мужчину, что я видела сегодня в окне, решила, что и Доран его видел, потому и завел разговор со своим другом. Но, видимо, я ошиблась.

– А кто же он?

– Дознаватель Мировой магистерии, – ответила девушка. Мне показалось, что в ее голосе мелькнуло восхищение, но она тут же скривилась в отвращении. – Он, конечно, выглядит как человек, но в душе является монстром.

– Он делает что-то плохое? – я отправила первые две лепешки в печь, и повернулась к девушке. – Убийца?

– Можно и так сказать. Он является тем, кто казнит Путешественников, когда те нарушают закон.

– Только Путешественников? – сердце екнуло. Что-то мне подсказывало, что я знаю кого ищет этот мужчина.

– Да, – Асья уверенно кивнула. – Погоди, ты разве не слышала историю о нем? Мне казалось, ее всем детям рассказывают на ночь вместо сказок.

– Не слышала.

– То есть ты вообще ничего о нем не знаешь? – Асья так удивилась, словно я была единственным в этом мире человеком, который никогда не слышал о дознавателе. Возможно, так оно и было, поэтому я решила во что бы то ни стало расспросить новую знакомую.

– Расскажи, пожалуйста. Мне правда интересно… Думаю, я его видела сегодня.

– О, тоже заметила? – хихикнула Асья. – Он заходил вон в ту лавку через дорогу, – девушка махнула рукой в сторону окна.

– Так чем он так знаменит? Только убийствами?

– Эйден Рэнольд… – задумчиво протянула Асья, глядя куда-то в пустоту. – Великий маг из другого мира. – Девушка отмерла, и дальше рассказывала уже бодрым веселым голосом с каплей восторга. – Его привели из Расстуина. Один из Путешественников отправился в тот мир, тогда еще не зная с какой периодичностью появляется портал. Прошло много времени, исследователя уже никто не ждал обратно, но он вернулся спустя семьдесят лет. Но не один. Господин Ниборг привел с собой двухлетнего мальчишку, сказал, что он необходим нашей магистерии. Просил беречь и обучать, но первым делом привел его к Просветителю. Там-то и выяснилось, что малыш Эйден обладает просто поразительной силой, и способностью видеть людей насквозь. Разумеется, такая сила Мировой магистерии была необходима, к тому же, дети Эйдена получат от отца его магию, и так же как и он станут дознавателями в магистерии.