Операция «Мальборо»

Это он, Гриффин, до поступления в военно-морскую академию в Аннаполисе закончил два курса Гарварда, чем очень гордился…

И заместитель командира базы высказал своё мнение:

– А насчёт законности предстоящей операции я могу сказать только одно; проныры из Лэнгли что-нибудь придумают.

– Слабое утешение, Гарри… – буркнул контр-адмирал, схватил со стола стакан своей широкой дланью и отправил остатки джина в щербатый рот.

На его столе запищало переговорное устройство. Билл Робертс ткнул в пульт толстым пальцем и недовольно прорычал:

Что там у тебя случилось, Джон?

– Сэр, к нам прибыл конгрессмен Тагер! – чётко доложил адъютант из «предбанника».

Где он сейчас?

– Конгрессмен находится на КПП.

– Джон, распорядись, чтобы через пять минут у выхода стоял мой джип.

– Слушаюсь, сэр! – прозвучало из пульта.

Контр-адмирал повернулся к своему заместителю и резво вскочил с кресла.

– Гарри, остаёшься в штабе за меня. Я привезу Тагера к себе на квартиру. Мы посидим с ним немного за бутылкой хорошей русской водки, поговорим.

– Вы, сэр, я слышал, хорошо знаете конгрессмена.

– Со школьной скамьи, Гарри.

Робертс, насколько позволяла ему тучность, стремительно вышел из кабинета.

«Да, дела пошли… – подумал коммодор и сделал смелое предположение, – не иначе, как из-за этих проклятых русских «котлов».

2

– Ты неплохо устроился, Билл, – сказал Тагер, присаживаясь на диван. – Уже двухзвёздный адмирал, командуешь стратегически важной морской базой за пределами Штатов.

Робертс плюхнулся в свое любимое кресло.

– Кто бы завидовал, но только не ты, конгрессмен великой страны, вхожий в самые высшие коридоры власти. Да и еще ты, Майкл, возглавляешь комитет по спецоперациям. Наверняка он не подотчётен бюджетной комиссии?

– Это, уж, как и положено… – самодовольно усмехнулся гость и наставительно произнёс: – Но я прибыл сюда за тысячи миль не для того, чтобы обсуждать бюджет моего комитета.

Контр-адмирал не стал произносить «а для чего?». Он отлично понимал, что такая крутая и важная «шишка», как Тагер, прилетел сюда не просто из любопытства: посмотреть, на что тратятся деньги налогоплательщиков на базе в тихой и смирной Германии. Конгрессмена явно интересовало другое.

И, Робертс готов был биться об заклад, интерес Майкла касался этой проклятой находки в России. И зачем только бог выдумал эту дрянную страну, которая испокон веков для Запада, как ноющая заноза в заднице?..

Друзья детства медленно потягивали водку «Президент», вспоминая благодатные школьные годы.

Майкл и Билл занимались в одном классе. Они уже тогда «попробовали» девочек, и из-за одной друзья даже подрались.

Тагер учился не очень хорошо, но уже в школьные годы проявил задатки организатора экскурсий, туристических походов. Не изменился он и в колледже, где уже вовсю развернулся по этой части.

Именно Майкл привел Билла Робертса в студенческое тайное общество, которое функционировало под патронажем масонского ордена. В дальнейшем, уже во «взрослом» обществе Тагер быстро выдвинулся на самый верх, оставив друга на нижних ступенях масонской иерархической лестницы.

Давний товарищ контр-адмирала с наслаждением раскурил гаванскую сигару и вытянул ноги. Он всем своим обликом напомнил Гарри облезлого и ленивого кота, который жил в доме Робертсов в его далеком детстве.

Насладившись несколькими затяжками, Тагер отложил сигару. Он уже не походил на кота, а больше был похож на борзую перед прыжком на зазевавшуюся дичь. Майкл даже втянул живот и раздвинул плечи. Как же, не старый друг, а целая человеческая глыба, готовая обрушиться на собеседника, хотя и не велик по размерам. Надо же: этот коротышка так может преображаться…

– Ты получил директиву насчёт находки в России? – напрямую спросил Тагер.

Да. Но в ней много неясностей.

– Каких именно, Билл?

– Ну, насчёт выделения корабля. Эту очень тяжелую бочку допустим, так легко на простое судно не затянуть. Да, у меня есть кабелеукладчик, имеющий мощную лебедку и аппарель, но он числится в штатном расписании. Это собственность не только базы, но и нашего Военно-морского флота, между прочим.

– Кабелеукладчик придётся списать, контр-адмирал Робертс! – жёстко ответил на тираду бравого командира базы его давний приятель. И на командира грозной военно-морской базы глянул настоящий «ястреб» из Конгресса, привыкший повелевать.

– Как это, списать? – Билл даже подпрыгнул в кресле. – Это тебе, Майкл, не партия просроченной армейской тушёнки!

– Списать при желании и возможностях можно всё, – конгрессмен ткнул толстым пальцем в направлении окна. – Даже эту, ржавую луну!

– Да, но… как мы здесь будем обходиться без кабелеукладчика? Мало ли что произойдёт? С меня тогда не только шкуру снимут, но и разжалуют до коммодора, а то и ниже.

– Не волнуйся, Билли, мой комитет уже продумал все последствия. К тебе через два месяца придёт на баланс новейший корабль, прямо с верфи! Правда, этот кабелеукладчик предназначался для базы в Гонолулу, и за него пришлось дать целое сражение. И, сознаюсь, не мой комитет нажал на ключевые кнопки, а – наша родная масонская ложа. Как ты, Билли, понимаешь, это налагает совсем другую ответственность.

– Ложа, в которой ты, Майкл, уже достиг высших степеней, – поддакнул, немного успокоенный, Робертс. «Масоны – всюду! Они вездесущи!

Они пристально наблюдают за тобой!» Это – не пустой лозунг, не какая-то примитивная страшилка…

– После успешно выполненной операции по доставке в Штаты бочки, и ты, Билл, поднимешься сразу на две масонские ступеньки. Это я тебе гарантирую.

Тут в кабинет главы семьи заглянула Джессика, жена Робертса и пропела:

– Мальчики! Мойте руки и – в столовую! Стол накрыт. Пора ужинать.

Постарела Джессика, погрузнела, совсем, как её муж-вояка. И чего это баб после пятидесяти лет так распирает? А ведь, когда-то он, Майкл, по-настоящему соперничал с Билли за благосклонность Джесси.

Правильно судьба распорядилась, отдав одну из самых красивых девушек Манхэттена Робертсу. Судьбу, известно, не переделать, не переиначить. И ему, Майклу досталась в спутницы жизни до сих пор молодящаяся женщина, но совсем другой породы.

Нэнси нет никакого дела: с кем по ночам развлекается её муж, как Майклу безразлична личная сфера жизни Нэнси. Абсолютное равноправие и свобода – так и полагается в Соединённых Штатах!..

С этими мыслями гость прошел в столовую Робертсов.

Глава 3

1

Ну, не люблю я неожиданные телефонные звонки! Никак! Особенно в неподходящий момент. Да и кто их любит, когда рядом лежит женщина? Тем более, когда «дело», как говорится, уже на мази. «Заправлены в планшеты космические карты…»

Ещё бы! Интимное общение с любимой женщиной сродни локальному совместному прорыву в космос, а тут…

Не мог Некто позвонить немного позже, хотя бы через полчасика, например? Так и хочется сказать неведомому абоненту, что сейчас раннее утро, а я – майор-спецназовец к тому же нахожусь в Резерве.

Нет, не в Резерве Главного Командования, а в особом, при Главном Разведывательном Управлении. О его существовании знают немногие, включая лишь кое-кого из высших чинов спецназа.

Резервисты должны «отлежаться», раствориться в общей массе российских граждан, короче, лечь на дно. А потом зазвучит звонок, подобный сегодняшнему, и… конец безмятежного отдыха. Вперед – и с песней! Видимо, таковой финал уготовлен и мне, стоит только протянуть руку к телефону.

Смелей, резервист! Может быть, тебе выпала великая честь спасать Родину! Ну, если не Россию, то хотя бы провести очередную нужную для ГРУ операцию? А большое, известно, зачастую начинается с малого…

Я решительно хватаю мобильник, лежащий на столе, нажимаю кнопку и вижу на экране знакомый номер, который, по вполне понятной причине отсутствует в моем каталоге телефонных абонентов.

– Да! Я слушаю вас очень даже внимательно, – произношу я условленную фразу.

– Будьте на старом месте ровно через полтора часа. – Откликается Некто, и аппарат отключается.

Началось…

Света ничего не говорит: она понимает, что я уже вышел из-под власти её чар.

И я, надевая брюки, деланно бодрым голосом сообщаю:

– Понимаешь, вызывают…

Подруга вяло цедит:

– Ничего, Дима, – но она слегка подкалывает. – Таков удел всех нас, женщин, ждать… – Света вздыхает, – особенно незамужних.

Упрёк заслужен.

Со Светланой я знаком давно, ещё с благословенной школьной поры, и мы даже пару раз исступлённо тогда целовались. Как принято было в то время говорить – «взасос». Правда, более близкие отношения у нас как-то не сложились. И тому было логичное объяснение.

Меня уже, будучи старшеклассником, давно влекло к занятиям восточными единоборствами и к настоящему, «взрослому» оружию. И поэтому два последних лета учёбы в школе я провел в военизированном подростковом лагере.

Ну, а потом судьба и вовсе развела нас подальше друг от друга. Света на втором курсе гуманитарного университета неожиданно выскочила замуж.

А я твердо шагал к своей заветной цели: новосибирское высшее военное командное училище спецназа ГРУ, затем после трёх лет службы, профильная академия.

Это потом, в перерывах между моими командировками, я стал встречаться со своей бывшей школьной подругой, естественно после того, как она окончательно развелась со своим мужем.

Вообще-то, наличие женщины в жизни таких людей, как я, значительно усложняет жизнь мужчины, занятого частым выполнением специфических заданий командования.

Помню, как Света, как-то еще в начале наших встреч попыталась выяснить, чем же я занимаюсь. Я засмеялся, но ответил вполне серьёзно:

– Если я расскажу всю правду о себе, мне придётся спрятать тебя в абсолютной глуши, так как ты станешь носительницей государственных секретов. И не факт, что тебе удастся там долго и безопасно отсидеться.

– Ясненько… – протянула Света, но все равно, сугубо по-бабьи поджала губы и продемонстрировала абсолютно женскую логику: – Теперь я понимаю, что ты никогда не женишься на мне.

– Разве что на пенсии! – вынужденно отшутился я тогда, хорошо понимая, что для любой женщины замужество – некий, очень важный рубеж. И если постоянно гасить надежду, то можно убить и более святое – любовь! А любовь – как путеводная звезда в жизни…

Но что ещё остается делать? Жёны, возлюбленные и малолетние дети – самое уязвимое звено. Именно через эту, ранимую людскую категорию, возможно давление на того, кто никогда не афиширует свой род деятельности.

Вот поэтому я постоянно меняю квартиры, где мы встречаемся со Светой. Да и на сами свидания я прихожу только тогда, когда окончательно буду уверен, что за мной нет слежки.

Я целую Светлану неторопливо, можно сказать, со вкусом. Женщины не любят, когда от них убегают, сломя голову, и с этим всегда приходится считаться.

Света отлично понимает правила игры, но все-таки как бы невзначай, спрашивает:

– Ты, Дима, надолго?..

Хороший вопрос! На него, естественно, нет точного ответа. Командировка из заявленной «на две недели» может затянуться на пару месяцев, а то и вовсе на полгода. Это уж, как ляжет карта, я её всего лишь стараюсь умело разыгрывать. А вот тасуют колоду совсем другие дяди, крупные начальники с большими звёздами на погонах.

И поэтому я лишь пожимаю неопределённо плечами, ещё раз целую Свету в губы и выхожу в подъезд дома.

Не люблю я долгие прощания, все эти слова, произносимые с надрывом, типа «ты меня не забывай». Ну, а если еще к этому прибавляются женские слезы…

Я вытаскиваю из мобильника sim-карту и вставляю новую.

Дело в том, что я не просто одиозный майор. Я, Дмитрий Павлович Быстров – глубоко законспирированный сотрудник. И моя основная деятельность – выполнение сугубо специальных заданий.

Вот поэтому меня постоянно и держат в Резерве, точнее, подальше от всяких там ненужных взглядов.

Оно и понятно, у нас в спецназе ГРУ, как и в легендарной СВР иногда бывают провалы. И случаются они, как говорится, из-за человеческого фактора, короче, из-за банальной жадности, и прочих, тщательно скрываемых дефектов психики индивидуумов. Именно такие носители секретов и становятся предателями. И, что самое страшное для разведчика, они легко «сдают» своих же собратьев-разведчиков.

Для того, чтобы полностью подстраховаться от подобной напасти, положено поменять симку сотового телефона. А всё потому, что сейчас техника позволяет запросто вычислить местонахождение индивидуума по sim-карте.

Мобила у меня кнопочная, без всяких там наворотов. Однажды, будучи под завалом после мощного взрыва, я умудрился вслепую вызвать помощь. Получилось бы такое сделать на крутом смартфоне, который, к тому же, еще и разряжается намного быстрее? Вряд ли…

Правда, в последнее время нам, спецназовцам, поголовно вручили телефоны отечественного производства, которые, как уверяют разработчики, невозможно засечь.

Что же, прогресс налицо…

2

Я выхожу во двор и привычно проверяю, нет ли за мной наблюдения.

Чисто.

На улице я ловлю такси и еду в район «старого места», куда мне совсем недавно указал Некто. Это район Ленинского проспекта.

Я вылезаю из таксёрки и произвожу медленный променад вдоль проспекта, делая вид, что изучаю магазинные витрины. Затем я захожу во двор десятиэтажки и сажусь на скамейку.

Хорошо-то как!.. Осень, но ещё тепло, птички поют…

Через пару минут ко мне подходит начальник Управления аналитики ГРУ. Генерал, естественно, одет в дорогой цивильный костюм с галстуком, который нанёс бы заметный ущерб моему майорскому окладу. Я встаю со скамейки.

– Привет, Дима! – говорит обладатель роскошного галстука от Кардена, среднего роста, кряжистый мужчина с седоватым ёжиком на голове.

– Добрый день, Сергей Петрович! – бодро откликаюсь я и с некоторой долей ехидства, делаю временную поправку, принижая тон голоса – Точнее, с добрым утром…

– Понимаю. Видимо оторвал молодца от утренних утех!

«Он, что, подглядывал сегодня за мной?..» – мелькает в моей головушке тихая мысль. Тихая – это потому, что я хорошо знаю умение своего визави слышать то, о чём думает его собеседник. Но и я не лыком шит…

Мы пожимаем друг другу руки. Рукопожатие генерала крепкое. Ещё бы, он является легендой спецназа! Один только эпизод сражения в одиночку против восьмерых, хорошо подготовленных боевиков во время второй чеченской кампании заслуживает попасть в учебники по рукопашному бою. Сергей Петрович Ларин не «паркетный» генерал, к тому же он и сейчас регулярно посещает спортзал при Главном Разведывательном Управлении.

Мы садимся.

– Знаешь, почему мне пришлось встретиться с тобой, как бы неофициально, оторвав тебя при этом от очень важных дел?

Не знаю, – сознаюсь я.

– Тут наметилось одно непростое дело. И моя интуиция подсказывает, что в дальнейшем мы с тобой будем иметь от него сплошные неприятности, – начинает разговор Сергей Петрович, затем делает разрядку негатива своих же слов: – Я заметил, ты на мой галстук косо посматривал, небось, осудил высокого руководителя за пижонский вид.

– Как я могу!.. Я лишь обратил внимание, что вы всегда держите марку.

– А как же? Это тебе, как майору, можно запросто представать перед своим непосредственным командиром в спортивной куртке. А я все-таки, генерал-майор. По статусу вхож, сам знаешь куда.

Я цепляю в пространной тираде своего собеседника тройку слов: «перед своим непосредственным командиром». Оно означает…

– Ты, Дима, не ослышался: именно я теперь твой прямой начальник. Ты также продолжишь числиться в своём родном батальоне, но получать задания будешь от меня лично.

Я не переспрашиваю. Сергей Петрович этого не любит. Настоящий спецназовец доложен на лету схватывать все указания руководства, беспрекословно и умело проводить их в жизнь. Это аксиома для каждого из нас, имеющего развитую интуицию, которая и обеспечивает это самое «схватывание». Да, иначе и нельзя.

Наша «контора» не терпит неумех и нежелающих быстро и качественно обучаться. И такие парни, понимая свою бесперспективность в гэрэушных стройных рядах, переходят в организации несколько иного плана, например, в спецназ ВДВ… У нас голова ценится не за разбивание о неё пустых бутылок…

Я склоняю этот, очень важный для спецназовца ГРУ атрибут, в почтительном полупоклоне:

– Спасибо за доверие.

– Кушай на здоровье! – смеётся генерал-майор. – Для того, чтобы ты, Дмитрий, понял важность грядущего задания, тебе придётся выслушать моё долгое и пространное введение в тему. Идёт?

– У меня, что, есть выбор, Сергей Петрович? – ухмыляюсь я и добавляю. – Я – человек подневольный. Поэтому, слушаю и повинуюсь.

– Хорошо, тогда начинаем с некоторых азов.

Из того, что собирался поведать генерал, мне многое знакомо. Но, как говорит народная мудрость: «повторение – мать учения». К тому же, против мнения столь высокого начальника не попрёшь. Это чревато разными там ущемлениями по службе. И поэтому, хочешь или не хочешь, а придётся терпеть грядущее «долгое и пространное введение».

– Наша, многострадальная Россия с давних времён является «костью в горле» Запада. И этому есть очень существенная причина. Нас умышленно заставили забыть свою славную древнюю историю.

Ларин «сел на своего любимого конька», и я тут же подкидываю давнему другу моего погибшего отца словесный «хворост»:

– Наши далекие предки, арии, с южного Урала и из Сибири дошли до юга Индии, Ирана. В Европе они продвинулись до Пиренеев, завоевали Ирландию и Британию. Так?

– Ты, знаешь? – вскидывает седые брови генерал.

– С кем поведёшься…

– Но-но!.. Знай, майор Быстров, дистанцию.

Итак, палеоевропейцы, предки которых имели кровь неандертальцев, вынуждены были под натиском ведических ариев прятаться в горах Кавказа, в Родопских горах, на Балканах, Альпах и Пиренеях. А нахлынувшие людские лавины Востока, суть – варвары!.. Однако, сейчас учеными доказано, что Чингиз-хан и Тамерлан имели именно европейские черты лица!

Так, например, нашего известного антрополога-скульптора Герасимова прямо-таки заставили вылепить голову Тамерлана в виде монголоида, европеоид нарушал бы общепринятую концепцию лживой западной науки.

А вот современные горцы в основе сохранили гены своего хищного предка. Отсюда и их свирепость, выдаваемая апологетами за мужественность.

– Видал я пресловутую храбрость чеченцев, дагестанцев и ингушей, – поддакиваю я. – Они храбры только, когда минимум трое на одного. А про жестокость обращения с пленными вы, Сергей Петрович, лучше меня знаете: вам отовсюду во время чеченской войны приходили сводки.

– Знаю… кивает тяжёлым подбородком мой собеседник. – Ты, Дима, когда-нибудь задумывался, почему очень многие топонимы Сибири, Восточной и Западной Европы произошли из древнерусского языка? Современные индийцы его называют пракритом.

– Задумывался, хотя я и не очень силён в топонимике, собственно, и в других вопросах, не относящихся к моей профессии спецназовца.

– А ты думаешь, наши генералы в ней вот так запросто разбираются? У них в основном, как говорит народная мудрость, в мозгах одна извилина, и то, от фуражки.

– Некоторые разбираются! – подкидываю я «леща» Сергею Петровичу. – Небось, в перерывах между командировками вы перечитали массу книг, о существовании которых я и не слышал.

– Книги!.. – фыркает Ларин. – Есть и другие источники знаний, кроме современных писательских изысканий. Кстати, эти источники сейчас очень даже востребованы, так как пришли из самой глубины времён. И существует особое сообщество тех, кто не только в полной мере получает эти знания, но и старается исподволь, но всё же распространять их. А также тебе и мне нельзя запираться в своей важной, спецназовской профессии. Именно мы с тобой и ещё кое-кто из единомышленников в ответе за всё, происходящее в современном мире.

В ответе за тех, кого приручили.

– А вот шутки, когда дело серьёзное, совсем не уместны! – шея Ларина багровеет.

Я тут же стараюсь сгладить «острые углы»:

– Извините, Сергей Петрович. Я весь – внимание!

– Извинение принимается. Если бы я так давно не знал тебя… Ладно, продолжим наш разговор.

Вся Европа всегда считала именно себя колыбелью мировой цивилизации. Так европейцам внушили, мол, вы – потомки античных гордых эллинов, могучих римлян и чванливых византийцев. А все остальные народы – дикари.

И все эти орды: скифы, сарматы, гунны, татаро-монголы и прочие волнами, оказывается, накатывали на просвещенную Европу, чтобы грабить, разрушать и убивать.

Им невдомёк, что именно «орды» народов потомков древних ариев, имеющих разные названия, несли из просторов Южного Урала и Сибири своё, ведическое, прекрасно встроенное в повседневную жизнь, мировоззрение, обладающее подлинным космизмом.

– Да, но разве буддизм, христианство и классический ислам не обладают необходимым космизмом?

– Обладают, друг мой, Дима. Но все они вторичны по отношению к изначальному древнеславянскому ведизму и… контролируемы!

Кем?

– Истинными хозяевами планеты!

Конечно, будучи довольно продвинутым «воякой», я немного разбирался в всех хитросплетениях современной исторической лженауки, стоящей на страже «превосходства» Запада над «убогой» Россией.

Но в изложении генерал-майора, человека, обладающего превосходным даром аналитика, все эти сведения – бесценный подарок! И поэтому я, как и положено одиозному майору, навострил уши и изображаю на своем лице безбрежное внимание.

Сергей Петрович, однако, сразу же замечает искусственность в этом моём действе.

– Что-то у тебя вид довольно хитрющий, – говорит он. – Небось, втайне посмеиваешься над стариком, мол, у него очередной приступ конспирологии?

– Как можно? – отнекиваюсь я и вворачиваю в окончание своей фразы неплохой по задумке термин: – Сейчас конспирология – модный тренд.

Но мой собеседник тёртый калач, и он тут же проходится по моей манере оригинальничать:

– Тренд, бренд… как мы стали любить всю иностранщину, даже в речи со своим непосредственным начальником. А если бы я оказался несведущим? Выходит, я бы в твоих глазах выглядел форменным балбесом?

Я давлюсь от смеха и выдавливаю, наконец:

Сергей Петрович, можно слегка похулиганить?

Валяй… – машет рукой генерал.

– А если поменять местами два последних слова?

– Балбес форменный… может, он… в форме это ты имел в виду? Нет, Димка, ты стал совсем несносен. Представь, а если бы я обиделся? Генералы – обидчивый народ, особенно, когда задета честь их мундира, в котором на брюках – лампасы, возносящие их носителей на очень высокую ступень!

– Извините, Сергей Петрович, больше такое не повторится. – Чистосердечно каюсь я и вполне невинно добавляю. – К тому же, вы без мундира, то есть, не в форме.

– Ладно, посмеялись, – демократично произносит мой начальник и спрашивает. – Ты готов дальше слушать?

– Готов как пионер, – откликаюсь я.

Начальник Управления аналитики относится ко мне очень даже хорошо. И дело тут не в том, что Ларин и мой, три года назад погибший отец, были друзьями.

Генерал-майор в бытность тогда ещё полковником, командиром бригады спецназа, куда я попал после окончания академии, заметил мою неуёмную тягу к книгам. Мы с ним часто беседовали на темы, довольно далекие от нашей военной специализации.

«В мире все взаимосвязано: день – ночь, мужчина – женщина, знание и его реализация, – часто повторял мне полковник и утверждал. – Ты, Дима, должен постоянно развивать, совершенствовать свой интеллект. Я рад, что ты в этом направлении идешь по стопам Паши».

Павел Иванович – мой отец, шесть лет возглавлял Управление аналитики ГРУ. Он вот-вот, как и Сергей Петрович, должен был стать генералом…

– Соберись! – одергивает меня Ларин. – И на такого ротозея я попусту трачу своё начальственное время.

Упрёк заслужен. Как бы ни были дороги воспоминания, я не имею права отвлекаться на них, когда впереди «маячит» важное и ответственное задание. Делаю лицо виноватым, полным умиления от грядущих архиважных слов Сергея Петровича.

Но пока из уст генерал-майора лишь следует продолжение его витиеватого пролога к конкретному заданию:

– Итак, христианство и ислам были навязаны предкам древних ариям, зачастую силой.

А буддизм?

– Буддизм, майор Быстров, это в большей степени философско-этическая система, где почти начисто отсутствует понятие Бога, как Абсолюта.

– Ну, а наш древний ведизм, разве не религия? – наседаю я.

– Ведизм – мировоззрение! Древние русичи поклонялись силам природы и жили в гармонии с ней, как раньше говаривали, «по правде», а не уповали на безусловное прощение своих грехов, стоит только помолиться или исповедоваться. К тому же, майор, все религии созданы искусственно и управляемы. И православие этому не исключение, хотя и зависимо от, так называемого «мирового правительства», в меньшей мере, так как в некотором роде смыкается с ведизмом. Точнее, православие опирается на то, что церковники называют язычеством. Ну не изжили мы ещё в себе все древние обряды и обычаи!.. Против Христа, заметь, отрок, я ничего не имею. Это грандиозная личность ведического, первозданного плана.