Камчатка. Прогулки рука об руку

Камчатка

Прогулки рука об руку

Дмитрий Кругляков

Надежда Давыдова

© Дмитрий Кругляков, 2024

© Надежда Давыдова, 2024

ISBN 978-5-0062-1084-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предвкушение

Все началось с выставки, а точнее, совершенной мной ошибки, когда, пребывая в полной уверенности, что иду не на какой-то там междусобойчик, а на самое что ни на есть престижное и к тому же профессиональное мероприятие под названием MITT, где в былые времена можно было не только найти нужную информацию, но и бесплатно получить красочные путеводители и карты местности, меня, продвинутого туриста, занесло на тянущийся к международному статусу Интурмаркет. Интрига с обещанием лучшего отдыха от надежных турфирм, на сей раз представляющих преимущественно регионы России, осталась, к сожалению, всего лишь заманчивой надписью на рекламном баннере, на большее организаторов, видимо, не хватило, как и многих участников.

Одни, уклоняясь от поставленных вопросов, спешили сунуть мне в руки раздаточный материал с ничего не значащей общей информацией. Другие, не вдаваясь в подробности, ограничивались обменом визиток либо тщательно, каллиграфическим подчерком, вписывали мои контактные данные в свои амбарные книжки, обещая со мной позже обязательно связаться, правда, непонятно зачем. Кто-то разводил руками, ссылаясь на собственную занятость или отсутствие на местах знающих специалистов, но были и те, кто вместо рассказа о достоинствах своего края и вариантах его посещения, неизменно просили сперва озвучить им сумму денег, которую мне бы хотелось потратить, чтобы, исходя из нее, составить соизмеримую по цене программу моего отдыха.

Не знаю, долго ли мне бы еще пришлось слоняться по этой выставке, сетуя на ее никчемность и зря потраченное время, если бы не встреча с Анной Румянцевой из компании «Лендкамтур» (Landkamtour). Сейчас уже сложно сказать, что меня в ней больше всего зацепило: блеск наполненных счастьем глаз при рассказе о красотах родной Камчатки; незатейливый разговор по душам, вылившийся в бурный диалог и обмен мнениями; ее искренность без намека на позерство; упор на безопасность при работе с туристами; профессионализм проводников, так или иначе связанных с МЧС; а может, все вместе взятое. Но это было именно то, чего так не хватало моим предыдущим собеседникам: затравки для души, искорки надежды, пробуждающей подзабытое чувство жажды приключений.

И если у меня в начале разговора и помыслов не было о поездке на Камчатку, а лишь практический интерес, то после общения с Анной мои мысли вихрем понеслись вскачь, прикидывая возможные локации и наши с Надеждой возможности, а то, что жена меня в этом вопросе поддержит, у меня и тени сомнения не было. Об этом регионе мы мечтали давно, но каждый раз свои намерения откладывали на потом. И тут такое предложение подвернулось! В общем, через пару дней созвонились, нужные моменты обговорили и в начале апреля, пока цены не взлетели, авиабилеты купили. Осталось забронировать апартаменты, составить программу, подобрать нужную одежду с обувью и утрясти прочие мелочи. За работой и заботами время пронеслось незаметно, а там и отпуск подошел.

Петропавловск-Камчатский

Аэропорт в Елизово встретил нас легкой моросью и сумрачным небом, затянутым тяжелыми свинцовыми тучами. Перед самым нашим прилетом в Петропавловске прошел сильный дождь и теперь налетающие порывы холодного ветра подхватывали срывающиеся с веток прозрачные капли, рисуя ими разбегающиеся в лужах круги и выбивая по крышам автомобилей незатейливый мотивчик. Капель, сбившись с такта, то фальшивила и затихала, то, взяв ноту повыше, нарастала с новой силой, пугая своим непостоянством прохожих, то разлеталась во все стороны мокрыми брызгами, норовя ткнуться в лицо и пробраться за шиворот. Только оказавшись в маленьком, но уютном салоне Аниной машинки, мы наконец-то смогли укрыться от непогоды и перевести дух. Впереди нас ждал короткий переезд в Петропавловск, заброска вещей в апартаменты и совместная с Анной прогулка по городу, знакомство с которым началось с жанровой скульптуры медведицы с медвежонком и надписями «Камчатка» и «Здесь начинается Россия».

А ведь действительно «существуют два неопровержимых доказательства тому, что Камчатка была открыта пытливыми русскими первопроходцами еще в середине XVII в. Во-первых, река Камчатка стала постоянно изображаться на тобольских географических чертежах еще с 1667 г. Во-вторых, на рубеже двух веков – XVII и XVIII – русские сборщики ясака (натуральной подати. – Д.К.) на верхней Камчатке на ее притоке Никул (Николке) обнаружили развалины двух русских изб-зимовий, построенных еще в середине XVII в.»1. При этом первенство открытия Камчатки, по мнению доктора исторических наук Бориса Петровича Полевого, принадлежит все же известному русскому землепроходцу Михаилу Васильевичу Стадухину, первооткрывателю Колымы и района современного Магадана, а не, как принято считать, якутскому казаку Владимиру Васильевичу Атласову, благодаря чьим усилиям этот благодатных край был присоединен к Государству Российскому и «которого по праву Степан Крашенинников назвал „обретателем Камчатки“, а Александр Пушкин – „Камчатским Ермаком“»2.

Меж тем ошибкой является и расхожее ныне мнение, что впервые Авачинскую бухту русские казаки посетили аж в 1697 году, заложив на берегу рядом с камчадальским селением Аушин не только лабаз для хранения ясака, но и острог – эдакую огороженную деревянной стеной маленькую крепость. Опровергая сие утверждение, Борис Полевой пишет, что «из дошедших до нас документов ясно видно, что участники камчатских походов Л. С. Мороско Старицына – Ивана Енисейского (1695—1696 гг.) и В. В. Атласова (1697—1699 гг.) сами не бывали в районе Авачи, и каких-либо сведений об этой реке на основании сообщений местных жителей не доставляли»3.

Жанровая скульптура медведицы с медвежонком

Авачинская бухта, вид на Вилючинский вулкан

Лилия ланцетолистная (Lilium lancifolium)

Надежда с Анной Румянцевой из «Лендкамтур»

Сопка Мишенная, вид на Авачинскую бухту

Каменные березы на сопке Мишенная

Часовня над Братской могилой защитников города

Дом с контрфорсами (ул. Горького, 15/2)

Смолевка обыкновенная (Silene vulgaris)

Этно-деревня «Кутха», картинная галерея

Памятник святым апостолам Петру и Павлу

Участницы эвенского ансамбля «Нулгур»

Другое дело – найденная в загашниках Российского государственного архива древних актов подробная камчатская ясачная книга Тимофея Кобелева 1703 года, описывающая пройденные им и его сподвижниками маршруты по Камчатке. «Тогда же русские впервые открыли лучшую гавань Камчатки – Авачинскую губу»4, а первыми там «смогли побывать Родион Преснецов и его 22 товарища, отправленные из Верхне-Камчатского острожка на Берингово море приказным Тимофеем Кобелевым осенью 1703 г. Судя по „скаске“ Родиона Преснецова, первые русские землепроходцы смогли дойти до Авачинской губы скорее всего в сентябре 1703 г. По этому пути, главным образом, с верховьев р. Большой, и начали к Аваче („Ваваче“) ходить другие казаки»5.

И вот теперь, когда исторические пазлы начали складываться в понятную картинку, можно и об истории возникновения Петропавловска поведать, который своим возникновением во многом обязан простому русскому морскому офицеру Ивану Фомичу Елагину. Как пишет в своих воспоминаниях участник Второй Камчатской экспедиции Свен Ларссон Ваксель, по национальности швед, но русский духом, «о существовании (Авачинской. – Д.К.) бухты нам было известно, конечно, и ранее, однако мы не знали, имеются ли там такие места, в которых возможна зимовка. Для выяснения всех этих вопросов в 1739 году был послан на разведку Иван Елагин, в то время штурман, ныне капитан-лейтенант, – толковый моряк и храбрый офицер. К нашей радости, он привез нам оттуда очень подробное донесение. Он построил там дома и склады, в которых мы могли на время зимовки разместиться со всей нашей командой»6.

Тем временем «в июне 1740 года в Охотске были закончены постройкой и спущены на воду два пакетбота, „Св. Петр“ и „Св. Павел“, каждый по 80 футов длиною, двухмачтовые, подымавшие по 6000 пудов. На каждом было по 14 небольших пушек. <…> Только 8 сентября суда могли выйти в море. Пакетботом „Св. Петр“ командовал сам Беринг. В половине сентября суда пришли в Большерецк»7, откуда направились в Авачинскую бухту. «Миновав мыс Лопатки, „Св. Петр“ и „Св. Павел“ 27 сентября подошли к Авачинской бухте, но войти в нее не смогли. Густой туман и сильный шторм помешали найти место входа в бухту, и суда повернули в море, где им пришлось выдержать многодневный шторм. Наконец, трудный переход был закончен. 6 октября 1740 года корабли вошли в Авачинскую бухту, где решено было остаться на зимовку. В то время в Авачинской гавани был заложен порт, который в честь первых русских судов, посетивших его, был назван Петропавловским»8. В XX веке или, если быть точнее, 18 февраля 1924 года название города дополнили вторым словом «Камчатский»9, чтобы не путать с аналогичным населенным пунктом, являвшимся в ту пору административным центром Акмолинской губернии Киргизской АССР (теперь это Республика Казахстан).

Побывавший в здешних местах русский географ, этнограф и путешественник Степан Петрович Крашенинников Авачинскую бухту назвал губой, как принято именовать схожие географические объекты в Карелии и северо-западных районах России. В его описании она «видом кругловата, длиной и шириною верст на 14, и со всех почти сторон окружена высокими каменными горами»10, а также имеет три гавани, одна из которых, некогда Ниакина губа, а ныне Петропавловская, «лежит к северу, и так узка, что суда на берегах прикреплять можно, но так глубока, что в ней способно стоять и таким судам, которые Пакетботов больше: ибо глубиной от 14 до 18 футов. При сей губе построены Офицерские светлицы, казармы, магазины и <…> заведен новый Российский острог, в который жители переведены из других острогов»11.

Кстати, в своих записках Степан Крашенинников чуть ли не первым упоминает о набившем сегодня оскомину в интернет-изданиях камчатском поселении Аушин, возле которого был заложен град Петропавловск, величая его уменьшительно-ласкательным словом «острожка». «Под именем острожка разумеется на Камчатке всякое Камчатское жилище, состоящее из одной или нескольких земляных юрт и из балаганов. По-камчатски такие жилища называются Атынум, а казаки прозвали их острожками, без сомнения оттого, что по приходе их на Камчатку укреплены были оные земляным валом или палисадником, как у сидячих Коряков в севере и поныне укрепляются»12. На самом деле острожков было два: Аушин, который по-камчатски назывался «Анкомпо» и находился на северной стороне Авачинской губы близ российского поселения, и Тарсин, лежащий на юго-западе, оба в версте с небольшим от устья Авачи.

Но это так, к слову, пока одно, другое да переезд, дабы переодеться, к месту ночлега на улице Автомобилистов, где у нас была забронирована небольшая, чистенькая и в меру уютная квартирка с прекрасным видом на Авачинскую бухту и Вилючинский вулкан. Однако впоследствии минусов оказалось больше, чем плюсов: дом стоял на отшибе в окружении таких же пятиэтажных построек; магазинов, окромя пивного ларька, рядом не было; да и смотреть особо было нечего, разве что по ночам устраиваемые соседями концерты слушать, прерываемые в антракте топотом ног по коридору, душераздирающими криками и стуком кулака в дверь.

Но если на это не обращать внимания и на буйство маргиналов не реагировать, то жить можно, хотя, на наш взгляд, лучше все же ближе к центру селиться. Высоток вы там, конечно, не встретите, разве что мазками, их в Петропавловске пока еще мало, зато будет где прогуляться и куда сходить. А так в городе в основном пятиэтажки преобладают. Оно и понятно, здесь частенько трясет не по-детски. По этой причине, возможно, стены некоторых домов укреплены рядами мощных контрфорсов, «тянущихся» по фасаду до самой крыши, где плавно переходят в ложные печные трубы-завершения, издали придавая зданию вид небольшой крепости.

На Петропавловск можно взглянуть и с высоты птичьего полета, если в след за нами на сопку Мишенная отправиться. Там весь город как на ладони лежит. Правда, взбираться на вершину придется по грунтовому серпантину, зато одолевших подъем ждет незабываемая прогулка под сводами густых раскидистых крон каменных берез, возраст которых, по оценке исследователей, может достигать 350 лет13. Такого березняка на Камчатке много, но из него, как пишет Степан Крашенинников, кроме санок и принадлежностей к ним, ничего не делают, так как ствол каменной березы «крив и неугоден, а издали перевозить великая трудность»14. Зато «корка его в большем употреблении: ибо жители оскобля у сырого дерева корку, рубят оную топориками как лапшу мелко, и едят с сушеною икрою с таким удовольствием, что в зимнее время не минуешь камчатского острожка, в котором бы бабы не сидели около березового сырого кряжа, и не крошили объявленной лапши каменными или костяными топориками своими. Квасят же Камчадалы оною коркой и березовый сок, и от того бывает он кислее и приятнее»15.

В завершение скромной обзорной прогулки, щедро презентованной нам Анной, мы немного прогулялись по Озерновской косе, где в тот вечер у стелы «Город воинской славы» проводилось открытие молодежного экологического форума «Экосистема. Заповедный край», а также добрались до памятника-часовни, где «на перешейке между Петровой и Никольской горами, у подножия последней, круто возвышающейся над Авачинской бухтой, покоится прах воинов в виде двух могильных курганов»16. «В правой погребены русские воины, в левой – англичане и французы, тела которых были подобраны после заключительного сражения… <…> … при отражении англо-французского десанта 24 августа 1854 г.»17. Воздав должное защитникам города, отстоявшим его в неравной схватке с неприятельской эскадрой в составе шести кораблей, и милосердию благодарных жителей, создавших этот монумент, мы поспешили обратно, теперь уже с твердым намерением вернуться в свое временное прибежище, дабы наконец-то отдохнуть и набраться сил перед предстоящей на следующий день вылазкой.

Авачинский перевал

Искажение реальности, вследствие длительного перелета и смены часового пояса, когда по идее ты должен еще спать, а твое тело уже вовсю бодрствует, очень докучало нас первое время, пока мы не попривыкли да не обтесались. Как-никак разница с Москвой целых девять часов, поэтому если накануне мы, уставшие, валились в кровать без задних ног около семи-восьми вечера, то неизменно утром следующего дня вскакивали ни свет ни заря и бесцельно слонялись по квартире, не зная, чем заняться. Завтракать было слишком рано, а рюкзак с учетом обговоренных с Анной до мелочей нюансов по одежде и обуви собирался на удивление быстро. Каждый вечер она присылала нам программу предстоящей поездки и уточняла детали, если таковые имелись. От нас требовалось лишь учесть ее рекомендации да выйти из подъезда в назначенное время. Так вышло и в этот раз, за одним исключением – Надежда осталась дома. Ей сложно дался перелет, и она нуждалась в передышке. А меня ждал увлекательный тур и знакомство с удивительными людьми: нашим водителем, гидом и проводником Дмитрием Титовым и моими попутчиками, семейной парой из Москвы, Юрием и Татьяной.

День обещался быть солнечным, а поездка насыщенной приключениями. За окном проносились поля, лесистые участки, деревушки и развилки. Дмитрий попутно давал пояснения, подробно рассказывая историю своего родного края, прерываясь лишь на остановки, чтобы мы могли запечатлеть на память понравившиеся пейзажи, да отвечая на возникающие у нас вопросы. А гладкая лента шоссе тем временем уносила нас все дальше и дальше в край вулканических сопок, вытянувшихся перед нашим взором своеобразной грядой, увенчанной заснеженными конусовидно-покатыми шапками.

В Авачинско-Корякской группе18 вулканов пять, но если полуразрушенные вулканические массивы19 Арик, самый меньший из них, и расположенный рядом Ааг сегодня никто практически не вспоминает, то три остальных, по словам геолога, этнографа и исследователя Камчатки Карла фон Дитмара, образуют «великолепный вулканический трезубец: Коряка, Авача и Козел»20. И центром этой троицы является Авачинская сопка или Авача, которая, по убеждению русского путешественника, этнографа и писателя Владимира Клавдиевича Арсеньева, находится в действии с отдаленнейших времен и принадлежит к типу Везувия21, а следовательно, могла быть выше Коряки, на что как раз и указывал Карл фон Дитмар. В своей работе он пишет, что «если по линиям падения самых древних основных частей Авачи реставрировать весь древний конус, каким он являлся вероятно первоначально, то получается горный исполин, далеко превышающий высоту Коряцкой сопки. С этим вполне согласуются также показания старика Машигина. <…> Авачинская сопка, прежде гораздо более высокая чем Коряцкая, внезапно провалилась при страшнейшем треске и сильных подземных толчках. Солнце затмилось, на обширном пространстве выпал сильнейший дождь пепла, образовавший такие мощные слои, что всю траву засыпало, кусты прогнуло к земле, а ветви дерев сломились. Огненные столбы поднимались высоко к небу и изливались колоссальные потоки лавы»22, превратив внешний вид сопки в сахарную голову23.

«Те, кому довелось видеть этот вулкан, наверное обратили внимание на его странную форму. Он состоит из двух конусов. На нижнем, широком, усеченном конусе, располагается правильный конус меньшего размера, на вершине которого находится современный действующий кратер. Нижний усеченный конус является остатком когда-то существовавшего большого вулкана. Во время одного из извержений верхняя часть этого вулкана была уничтожена взрывом. На месте вершины образовался огромный кратер. Во время последующих извержений излившиеся лавы и выброшенные рыхлые продукты, постепенно скапливаясь, образовали новый вулканический конус, расположенный внутри этого кратера. Таким образом, современный Авачинский вулкан состоит из двух вулканов – древнего и молодого, причем молодой (верхний) вулкан размещается внутри кратера древнего вулкана. Такие вулканы называются двойными»24.

Как в свое время отмечал Степан Крашенинников, «помянутая гора из давних лет курится безперестанно, но огнем горит временно. Самое страшное ее возгорание было в 1737 году, по объявлению Камчадалов в летнее время, а в котором месяце и числе, того они сказать не умели: однако ж оное продолжалось несколько суток, а окончилось извержением великой тучи пеплу, которым около лежащие места на вершок покрыты были»25. Это подтверждают и ученые, считая Авачинский вулкан одним из самых активных и опасных на Камчатке, к тому же по числу извержений он занимает одно из первых мест. Только в XVIII и XIX веках их фиксировалось по 10—11 в столетие, а в прошлом веке были «зарегистрированы извержения в 1901, 1909, 1926—1927, 1937—1938 и 1945 гг. В периоды покоя вулкан находится в состоянии сольфатарной деятельности, выделяя пары и газы, главным образом сернистый газ и сероводород, к которым примешивается также хлористый водород»26.

Тем не менее в 1991 году произошло еще одно извержение Авачинского вулкана, которое, по счастливой случайности, ограничилось лишь переполнением кратерной чаши и небольшим выплеском излишек. Однако и этого хватило с лихвой, чтобы жерло вулкана «оказалось закупорено лавовой пробкой, вследствие чего следующее прогнозируемое извержение, возможно, будет реализовываться в условиях, близких к историческим извержениям 1737 и 1827 гг.»27. О первом нам поведал Крашенинников, а второй завершился десятикилометровым сходом пирокластического потока28 и сильным пеплопадом, затронувшим обширную, богатую пастбищами, территорию. И хотя с 1991 года прошло уже немало лет, будущее этой части Камчатки не такое уж и безоблачное: над верхушкой Авачи в ясную погоду все еще легко различима курящаяся дымка, в то время как длительный период покоя, по убеждению ученых, рано или поздно закончится мощным по силе извержением.

А вот стоящую рядом Козельскую сопку, самый восточный и самый маленький вулкан триады, именуемый Карлом фон Дитмаром «Козел», сия участь может и миновать. Этот вулкан представляет собой массив «слившихся экструзий и центров преимущественно лавовых излияний»29 с изборожденными глубокими барранкосами30 краями и считается потухшим, в том числе по той причине, что относится к остатку первоначального конуса Авачинского вулкана31. С этим согласен и Карл фон Дитмар, ссылаясь на воспоминания тайона (старосты) Старого Острога Машигина, опытного знатока местности и охоты в восточных краях32.

Тем не менее самым крупным вулканом группы является все же Коряка или Корякский вулкан, он же Стрелочная сопка, названная так первым европейским исследователем Камчатки, немецким натуралистом и путешественником Георгом Вильгельмом Стеллером (Georg Wilhelm Steller)33, поскольку «у ее подошвы находят те стекловидные камни, напоминающие зеленоватый сплав, из которого камчадалы делают стрелы»34. Тем не менее многие исследователи это название ошибочно приписывают Степану Крашенинникову, а все потому, что у обоих авторов есть свой собственный труд, имеющий одно и то же название – «Описание земли Камчатки». Это и вводит всех в заблуждение.

Корякский вулкан считается спящим, а извержения в послеледниковый период, сопровождаемые излиянием коротких лавовых потоков, если и были, то происходили крайне редко, вследствие чего на его верхушке сохранились видимые издали шлаковые конусы, вкупе напоминающие по форме корону или едва распустившийся бутон сказочного цветка. Правда, в конце XIX века и уже в наше время, в 1956—1957 годах, он пытался активничать, но, к счастью, вновь ограничился только выбросом газа и пепла. Размеры Корякского вулкана сильно контрастируют на фоне расположенных рядом сопок и одновременно рождают иллюзию своей недосягаемости, потому как долгое время, пока мы пытались приблизиться к Коряке, он все время находился от нас на одном и том же расстоянии. Конечно, это была лишь игра нашего воображения, вызванная петляющей дорогой, которая то приближала нас к его громаде, то стремительно уводила прочь, но впечатление осталось незабываемое.

Меж тем наш путь лежал к Авачинскому перевалу, расположенному между Корякской и Авачинской сопками, но попасть к нему можно только по руслу Сухой реки. И тут главное не перепутать, так как склоны Авачинского вулкана являются родиной двух рек со схожим названием, поэтому ученые мужи в своих научных трудах, во избежание путаницы, делят их по месту расположения устья на «Сухую Елизовскую» и «Сухую Халактырскую»35. Что же касается «сухости» рек, то, по мнению вулканолога и исследователя Камчатки Тамары Семеновны Краевой, такому названию они обязаны «основной особенности их стока – его эпизодичности. Последняя объясняется… очень высокой водопроницаемостью рыхлых пород, слагающих стратовулканы36. По этой причине уровень грунтовых вод в пределах таких вулканических сооружений лежит очень низко; водоток в руслах сухих рек является как бы подвешенным по отношению к данному уровню и в силу этого чрезвычайно быстро фильтруется в рыхлую толщу вулкана. <…> Поэтому большую часть года, особенно зимой, русла многих рек полностью лишены воды»37, становясь полноводными только во время весеннего снеготаяния.