Суперпозиция

Саша Регеда

Суперпозиция

Глава 1

Кристина проснулась рано утром с ощущением надвигающейся тревоги. В комнате стоял мрак. Сквозь длинные узкие щели в плотных тяжелых шторах пробивался тусклый утренний свет. За окном шумел дождь.

Она протянула руку, приподнялась и взяла с прикроватной тумбы стакан воды. Рядом на блюдце лежали капсулы с лекарством. Она сгребла их пальцами с выкрашенными в ярко-красный лак ногтями и опустила себе в рот, запивая водой. Снова опустилась на подушку, ощущая слабость во всем теле. Необходимо было вставать. Она ухмыльнулась своим мыслям. Ведь она знала, что уже не встанет никогда. Уже прошло больше года после несчастного случая. Бесконечная череда операций и восстановительные процедуры ничего не дали, у нее больше нет надежды. Какая она была самоуверенная! Считала, что ее силы воли хватит на то, чтобы победить перелом позвоночника и поднять себя из инвалидного кресла. Даже ее огромной жизненной энергии было недостаточно для этого!

За дверью послышались тихие шаги. Кристина прислушалась.

– Кто там? – спросила она громко.

Дверная ручка повернулась, и в открывающуюся дверь заглянул Стас, молодой мужчина, широкоплечий блондин-красавец.

– Я думал, ты еще спишь. Не хотел тебя будить, – сказал он, остановившись на пороге комнаты.

– Я уже проснулась, как видишь. С добрым утром! – рука Кристины машинально потянулась к волосам, чтобы поправить их, но она мгновенно одернула ее.

– Я ухожу. У нас сегодня съемки, – безразлично сказал Стас.

В темноте комнаты Кристина не видела его лица, и хотя его торс был направлен в ее сторону, она знала, что он не смотрит на нее.

– А где же «Доброе утро»? – спросила Кристина, приподнимаясь в кровати. – И прощального поцелуя тоже не будет?

Стас неуверенно двинулся к кровати, на которой лежала жена. Он склонился над ней и поцеловал ее в щеку, быстро, еле касаясь кожи.

– Доброе утро! – снова сказал он холодным тоном. – Я ухожу. Тебе позвать Анну?

– Когда вернешься? – спросила Кристина, держа себя в руках, хотя правый уголок ее губ дернулся, указывая на ее нервозность.

– Не знаю, – раздраженно ответил Стас, разглядывая белоснежный рукав своей модной рубашки, на котором блестела золотая запонка. – Я же сказал, у нас съемки.

Он развернулся и пошел в сторону входной двери по толстому темно-зеленому ковру, оставляя на нем вмятины от начищенных до блеска коричневых кожаных туфель.

– Так позвать тебе Анну? – повторил он более мягким голосом, прикладывая для этого определенные усилия.

– Я сама ее позову, – сказала Кристина ровным голосом, глядя ему в затылок. – Иди, развлекайся.

– Я не развлекаюсь, – голос Стаса зазвучал стальными нотами. Даже посреди полумрака было заметно, как напряглись его могучие плечи, – я работаю.

– Так иди, работай. Ноги только не истопчи в кровь, – с такими же нотами в голосе сказала Кристина.

Он даже не обернулся, хотя желание подойти к ней и ударить ее наотмашь было очень сильным. Стас вышел, хлопнув за собой дверью. Его трясла мелкая дрожь. С каждым разом ему приходилось все труднее находиться с ней рядом и изображать из себя любящего мужа в ответ на ее хлесткие уничижающие его фразы. Ничего! Он потерпит! Лишь бы она не догадалась о том, что он задумал.

Пройдя вдоль коридора по гладкому натертому паркету, он подошел к лестнице. Скользя ладонью по деревянным перилам, бегом спустился на первый этаж к входной двери и, выходя на лестничную площадку к лифту их элитного дома, хлопнул ею тоже.

«Тварь!» – прошептала Кристина, подняла с тумбы мобильный телефон и, набрав номер, приказала сиделке прийти к ней в спальню.

Анна зашла почти сразу, неся в руках поднос с чашкой. Это была крупная тяжеловесная деревенская женщина, с круглым, улыбчивым лицом. Она поздоровалась с Кристиной, поставила поднос с чашкой кофе на стол у окна, и стала раздвигать тяжелые шторы, впуская в комнату скудные потоки света пасмурного утра.

Кристина все еще лежала в кровати, пытаясь понять причину утренней тревоги: к Стасу это не имело никакого отношения – с ним все было решено. Она, наконец, покончит с ним. Указание юристу о подготовке документов на развод уже дано. И все же что-то ее тормозило. Обычно она не терпела отсрочек и всегда твердо и даже жестко требовала быстрых и четких действий от каждого, с кем имела дело, но юриста она подгонять не спешила. Документы уже были готовы, но Кристина медлила со следующим шагом .Наверное, она, глупышка, совсем расклеилась и теплила в себе надежду, что Стас еще видит в ней ту, которой она раньше казалась самой себе рядом с ним: молодую, нежную, любящую, страстную; а не ту, какой она была на самом деле: женщину, у которой было все, что она пожелает: мужчины, деньги, власть; женщину жесткую и расчетливую, ослепленную страстью и мстительную, женщину, которая всегда берет свое. Да, она была именно такой: она долго воспитывала в себе эти качества, стараясь хоть немного походить на отца, которым восхищалась в детстве – человека влиятельного и хладнокровного, любой ценой достигающего, поставленной перед собой цели. При любых обстоятельствах он всегда был спокоен и уверен в себе, всегда излучал живость ума и деловую хватку. Именно благодаря, этим взлелеянным в себе качествам Кристина всегда добивалась блестящих результатов в любом своем начинании. И теперь, когда отца не стало, а она заняла его место в Совете директоров, она с еще большим рвением пыталась походить на него.

Она знала, пусть Стас и не любил ее, но он восхищался ею, как восхищались все остальные, кто знал ее достаточно близко. Восхищались, возможно, не как женщиной, но как человеком, как дельцом, как лидером с бесконечной энергией, частичка которой доставалась каждому с позволения высокомерной хозяйки. Страсть, с которой она бралась за дело и стремилась к поставленной перед собой цели была всегда столь всеобъемлющей, что сомнения о неудаче даже не приходили никому в голову. Перфекционизм по отношению к окружающим и самой себе превращал результаты ее работы в шедевры, а саму ее в эталон совершенства. Этакая богиня войны – прекрасная и устрашающая!

Все это было так еще почти год назад, до того страшного момента, когда врачи огласили ей приговор – она больше никогда не будет ходить. С тех пор она замкнулась в себе, закрылась от окружающего ее мира, переехала с мужем из центра города на окраину в спальный район, и все для того, чтобы никто из знакомых не видел ее в инвалидном кресле, раздавленную и униженную. Она знала, что, как и всегда, придет в норму, освоится и будет снова рваться в бой, ведь это есть смысл жизни. Но пока этого не случилось, несмотря на силу воли, на твердый характер, на желание жить. И именно сейчас она чувствовала несвойственную ей слабость, именно сейчас ей хотелось быть любимой и нужной кому-то. Да не кому-то, а, конечно, Стасу, ее мужу; быть любимой особенно сейчас, когда она безнадежно прикована к инвалидной коляске, когда в первый раз в жизни после смерти отца ей очень страшно.

Анна раздвинула шторы на окнах и открыла боковую часть стеклопакета, впуская в комнату свежий влажный уличный воздух.

– Как вы себя чувствуете сегодня? – участливо спросила она, подходя к кровати, на которой лежала Кристина.

– Так же, как и вчера, – угрюмо ответила та, с усилием приподнимаясь в кровати.

– Давайте, я вам помогу. – Женщина подошла к кровати и крепкими руками усадила Кристину на ней, спустив ей ноги на пол.

– Давайте одеваться и завтракать, – сказала Анна, протягивая Кристине длинный шелковый халат с завязками на талии.

– Мне нужно в туалет. Помоги мне сесть в кресло. – Кристина злилась от бессилия, хотя уже привыкла к тому, что без помощи постороннего ей самой не справиться. Злость ей помогала бороться отчаянием, которого раньше она не знала. Для нее это было новое неизведанное чувство, которое к ее удивлению, оказалось настолько сильным, что изматывало ее стойкий непоколебимый дух. Она давила это чувство злостью: на себя, на отца, на Стаса, на Генерального директора Андрея, с которым работала много лет, даже на сиделку Анну. И от этой злости еще больше хотела жить и бороться, бороться со всеми и прежде всего с самой собой.

– Конечно, – сказала Анна, наклоняясь над Кристиной, – кладите мне руку на плечо.

Она приподняла Кристину с кровати, пересадила в кресло на колесах и осталась ждать хозяйку в комнате, тем временем заправляя кровать.

Вскоре дверь ванной комнаты распахнулась, стукнувшись о силиконовую накладку в полу, и хозяйка въехала в своем инвалидном кресле. Лицо ее было бледным.

– Я сама справлюсь, Анна, – сказала она, подъезжая к окну. – Иди пока. Я позову тебя, если мне что-нибудь понадобится.

Анна кивнула, забрала со стола поднос с чашкой кофе и направилась к двери.

– Постой, – окликнула ее Кристина, – зачем ты забрала кофе? Оставь, я выпью его.

Анна, казалось, смутилась.

– Это пустая чашка, Кристина Михайловна. Я забрала ее из комнаты Стаса Алексеевича, – сказала она, остановившись в дверях. – Вам принести кофе сюда?

– Во сколько он пришел вчера? – спросила ее Кристина.

– Я не знаю, – ответила Анна. – Я не видела его вчера.

– То есть, его вчера не было дома, когда ты уходила домой?

– Я не уверена, наверное, нет, – смущенно ответила прислуга.

– Ясно, иди, – отпустила ее Кристина. – Я потом спущусь.

Анна вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

«Значит, у него снова кто-то появился, – размышляла Кристина.

И значит, ей не показалось, что от него повеяло перегаром, когда он склонился, чтобы чмокнуть ее в щеку. – Интересно, кто на этот раз?»

Кристина сидела у окна, сложив руки на широкий подоконник, и смотрела, как косой дождь разрезает воздух тонкими струнами, навевая ей мелодию симфонического оркестра. Влажный воздух, просачивался в открытое окно и бил ей в лицо холодными волнами. Она закрыла глаза и подставила лицо ближе к окну, вбирая воздух большими глотками, чувствуя, как капли, отскочив от стекла, разлетаются на мелкие брызги и падают ей на кожу, свежие, холодные, бодрящие.

Тревожное ощущение не отпускало ее. И дело было не в Стасе. Они уже давно стали друг для друга чужими. До происшедшего с ней несчастного случая, несмотря на его бесчисленные измены, Стас еще играл роль любящего мужа, но когда она оказалась в инвалидном кресте, ей все стало ясно. Он – молодой, красивый, с амбициями, присущими быстро получившему известность актеру и она – зрелая женщина, Член Совета директоров, финансовый директор госкорпорации, привыкшая подчинять себе людей – пара сомнительно подходящая друг другу. Особенно если она явно не молода, а он младше нее на двенадцать долгих лет. О чем она тогда только думала, когда выходила за него замуж?!

О, тогда, когда Кристина была, как ей казалось, почти на вершине мира, она не задумывалась об этих очевидных любому смертному вещам! Тогда, если в ней и не вспыхнула любовь, то страсти раскачивался бесконечный бурлящий белой пеной океан. Она купалась в нем с жаждой изможденного засухой блуждающего в дикой прерии животного, внезапно наткнувшегося на сказочный оазис, изобилующий бесконечными не иссякающими водами.

Время шло, океан успокоился, волны разгладились, и вода, отхлынув, оголила острые рифы, о которые ей лишь чудом не удалось разбиться несколько лет назад. Теперь же они возвышались над гладью воды, огромные и опасные, а ей не хотелось уплывать из тех вод воспоминаний, и она уже привычно плавала среди рифов, тихонько, не спеша и осторожно оглядываясь, чтобы не наткнуться брюхом на каменное острие. Бесспорно, это был всего лишь мираж, но так он был пленителен для нее и реален!

Кристина открыла глаза и посмотрела вдаль сквозь стекло, обвела взглядом череду серых многоэтажных домов, окружающих элитный комплекс, в который они переехали несколько месяцев назад, и вернулась в глубину комнаты. На кровати лежал ее халат, аккуратно сложенный заботливой Анной. Кристина стянула с себя ночную рубашку и бросила ее рядом, шелковая ткань сбилась в складках. Накинув на себя халат, Кристина поехала по коридору к лестнице с вмонтированным передвижным устройством. Скатившись на нем на первый этаж в своем инвалидном кресле, она поехала в сторону кухни, где Анна готовила завтрак.

Кристина взяла за правило не есть у себя в спальне, а отправляться в гостиную, где раньше они со Стасом часто ужинали при свечах. Но последнее время она все чаще заглядывала на кухню и молча сидела там у окна, пока Анна занималась готовкой. Кристина уже довольно ловко справлялась с инвалидным креслом, и передвигалась по квартире совершенно свободно. Это, конечно, не пентхаус, в который они со Стасом переехали после свадьбы, но все же – это пятикомнатная квартира в двести шестьдесят квадратных метров, достаточно просторная, чтобы не чувствовать себя запертой в клетке.

Анна суетилась у передвижного стола с колесиками, на котором стоял изящный фарфоровый чайник с розовыми цветами, наполненный ароматным черным кофе и такая же чашечка на блюдце. Анна уставляла передвижной стол блюдцами и пиалами, наполненными фруктами, медом, джемом, сыром, пышными круассанами и тостами. Она так ловко и проворно двигалась по кухонному пространству, несмотря на свою тучность, что Кристина невольно задержала на женщине свой взгляд.

Анна работала у них уже год. Секретарша Андрея, нашла ее через кадровое агенство, когда Кристина только вернулась домой после аварии. Оглядев здоровую деревенскую бабу, Кристина поначалу повела носом, но Андрей, Генеральный директор энергетической компании, ее начальник и друг, сказал ей, как и всегда, прямо, без обиняков:

– Дорогая, – потер он пальцами кончик своего носа, – Стаса практически не бывает дома, а ты, извини, теперь, можно сказать без ног. Кто тебя таскать будет? Французский повар? Или ты по квартире ползком передвигаться будешь?

Кристина проглотила обиду, но, поразмыслив здраво, согласилась с ним. И спустя год, глядя, как Анна проворно орудует на кухне, она в очередной раз убедилась в том, что говорил ей некогда отец: «Никогда не переходи на личности, всегда мысли отвлеченно, полагаясь только на одни факты и логические выводы».

–Не нужно накрывать в гостиной, Анна, – сказала Кристина, я выпью кофе здесь.

Анна спросила:

– Посидите у окна?

– Да, – ответила Кристина, направляя свое кресло к окну, за которым шумела дождевая завеса.

Анна подкатила стол и закрепила колесики.

– Кушайте, Кристина Михайловна, – сказала она, – а я пока у Стаса Алексеевича в комнате приберу. – Приятного аппетита.

– Спасибо, – ответила Кристина, вглядываясь в серую даль дождливого дня.

Когда она вернулась в свою комнату, время на настенных часах показывало одиннадцать. Значит, она просидела на кухне у окна почти час. Тост, с клубничным джемом и чашка кофе – это все, что она смогла впихнуть в себя: аппетита давно не было.

На прикроватной тумбе зазвонил мобильный телефон. Кристина удивленно поглядела на мобильный и подъехала к кровати. Сегодня у нее был выходной, а в выходные дни по рабочим вопросам ей не звонили, если только не было экстренной ситуации. Больше ее уже давно никто не тревожил: никто не приглашал ее на званые ужины, на открытие выставок или премьер фильмов. Если у нее возникала необходимость решить какой-либо вопрос, она звонила сама. Значит, что-то случилось на работе.

Она взяла телефон и посмотрела на экран, номер был не определен. Интересно! Кристина нажала на зеленый кружок в экране и сказала в трубку: «Алло».

– Доброе утро, Кристина Михайловна, – услышала она приятный знакомый голос, но не могла вспомнить, кому он принадлежит. – Это Денис Корнеев, помните меня?

Конечно, она его помнила. Денис Корнеев – генеральный директор холдинга «Северный Альянс», большинство акций которого принадлежит его отцу, Максиму Корнееву, другу и компаньону отца Кристины. Перед глазами у нее всплыло лицо Максима Корнеева, вернее, Максима Павловича, как она называла его в детстве, когда он приходил к ним в гости, и они с отцом закрывались в его кабинете, часами обсуждая стратегию очередного стоящего дела. Максим Павлович был прямой противоположностью ее отца, но только внешне: красивый, стройный, подтянутый мужчина, с густыми черными, местами седеющими волосами, обаятельный и жизнерадостный женский угодник; он всегда перебрасывался парой фраз с Кристиной, прежде чем скрыться за тяжелой дверью в таинственной глубине кабинета отца. И, несмотря на ощущение ее собственного несовершенства в купе с неуверенностью, отчуждением и замкнутостью, свойственной подросткам, Максим Павлович без особого труда вызывал на лице Кристины радостную улыбку. Уходя, он галантно слегка касался губами ее руки и подмигивал озорными глазами, холодными и голубыми, как раннее апрельское небо.

Отец был ее кумиром, а Максим Корнеев – первой юношеской любовью, идеальным мужчиной по ее детским незрелым убеждениям.

У Дениса Корнеева были такие же глаза, как и у его отца, холодные, голубые, завораживающие, большего Кристина о нем не знала. В подростковом возрасте они встречались очень редко, в основном, на приемах или общественных мероприятиях, когда их отцы, появлялись на публике, сопровождаемые своими семействами. После школы Денис уехал учиться в Англию, а Кристина решила продолжить обучение в России, чтобы быть ближе к отцу. И только через шесть лет она услышала о возвращении Дениса и одновременном назначении на пост Генерального директора в компанию его отца. В деловых сферах их пути не пересекались, и соответственно, Кристина удалила Дениса из поля своего внимания.

– Доброе утро, Денис. Память у меня хорошая. Чем обязана твоему вниманию? – спросила Кристина прямо, как всегда, без излишних церемоний.

Она с удовольствием отметила, что Денис не смутился ее прямолинейности, и голос в трубке продолжал звучать ровно и уверенно.

– Я рад. Нам надо встретиться, Кристина. У меня есть деловое предложение от людей, которых я представляю.

– От твоего отца?

– Да, отчасти. Но это не телефонный разговор. Так что насчет встречи?

– Хорошо, – ответила Кристина, ни секунду не колеблясь. Как и ее отец, решения она принимала молниеносно.

– Тогда сегодня в «Бёрне» в два часа за обедом. Рад буду увидеть тебя снова, – его голос звучал чарующе.

– Хорошо, – повторила Кристина, отметив про себя, что Денис перенял у отца манеру общения. – Я тоже буду рада.

– Тогда до встречи, – попрощался он, – с нетерпением буду ждать.

– До свидания, – сказала Кристина в трубку и отключилась, прошептав в задумчивости. – Еще один дамский угодник.

Она посидела в кресле, обдумывая предшествующий звонок и разыгрывая в голове возможные варианты направления предстоящего за обедом разговора. Отбрасывая неподходящие линии развития в сторону, она так и не нашла вероятного сценария. И это было интересно, это было интригующе. В глубине души она почувствовала, что оживает вновь; волчица, спящая внутри нее, проснулась, голодная и злая, готовая преследовать свою добычу терпеливо и настойчиво. В голове прозвучал голос отца: «В тебе есть волчья хватка, детка!».

Не кладя телефон обратно на тумбу, Кристина набрала Анну.

– Зайди ко мне, – сказала она холодно, – и принеси еще чашку кофе.

Она подъехала к туалетному столику и посмотрела в зеркало. Серые выразительные глаза на красивом овале лица взглянули на нее с грустью. Высокий лоб обрамляли светло-русые волосы, уложенные на затылке в идеально гладкую «ракушку», ровный длинный нос придавал лицу аристократичность, четко очерченный рот говорил о силе характера обладательницы. Идеальная классическая красота, несколько поблекшая в силу возраста, но еще не увядшая.

Кристина вздохнула, взяла в руку пушистую кисточку и стала наносить макияж.

Ресторан «Бёрн» находился в центре города рядом с набережной, скрытый в уютном дворике между многоэтажными домами. На первый взгляд – ничего особенного – большие витражные окна на первом этаже одной из многоэтажек, даже вывеску не удосужились повесить. Но в этом и смысл тайного места, куда не зайдет человек со стороны, не потревожит узкий круг посетителей, которые знают, что именно в этом месте можно найти уединение от чужих глаз и ушей, чтобы насладиться завтраком в одиночестве, обедом в узком кругу семьи или деловым ужином с компаньоном.

Черный автомобиль представительского класса подъехал к концу переулка и въехал в невысокую арку между домами, развернувшись на стоянке, сдал задом и остановился, заглушив урчащий мотор.

Макс, личный водитель, вышел из машины и махнул рукой метрдотелю, встречающему гостей у входа. Тот скрылся в глубине ресторана и обернулся в мгновение ока с официантом, катящим перед собой инвалидную коляску. Макс тем временем открыл заднюю дверь автомобиля и наклонился к Кристине. Он поднял ее на руки с легкостью спортсмена-тяжеловеса, подождал, пока подвезут кресло, и усадил ее на него, аккуратно, словно драгоценную статую.

– Спасибо, Макс, – поблагодарила его Кристина, поправляя на себе легкий голубой пиджак.

– Добрый день, Кристина Михайловна, – поприветствовал ее метрдотель, седой худощавый мужчина с военной выправкой.

– Добрый день, – сказала Кристина, – меня ждет Денис Максимович.

– Конечно, разрешите вас проводить.

Кристина кивнула в ответ, и он покатил ее в ресторан на инвалидном кресле по серой мокрой брусчатке. Официант шел рядом, удерживая над ними большой черный зонт: дождь крупными звонкими каплями стучал о его поверхность.

Внутри было прохладно. Тишину полупустого зала нарушал гул работающего кондиционера. Денис сидел в середине помещения у окна, открывающего обзор на прилегающий двор и парковку. Значит, он видел ее появление. Чтож, ей не придется видеть на его лице смущенное выражение, когда она подъедет к нему в кресле на колесах, хотя он, бесспорно, подготовился и уже знал о произошедшей с ней трагедии.

Метрдотель катил ее кресло по дорожке между рядами столов, и Кристина краем глаза отмечала, как люди невольно устремляли на нее взгляд и тут же неловко отводили глаза в смущении. Только одно лицо имело иное выражение, лицо ее сестры, сидящей в конце зала в сопровождении незнакомого мужчины. Глаза сестер встретились и на мгновение замерли: одна в тревожном удивлении задавалась вопросом, другая – с надменным и непроницаемым видом, выражала абсолютное пренебрежение.

Денис поднялся из-за стола и приложился губами к протянутой Кристиной руке. Темно-синий костюм оттенял его голубые глаза, окаймленные темными густыми ресницами.

– Рад встрече, – сказал он, глядя на нее сверху вниз.

– Я тоже, – ответила Кристина, отводя взгляд от дальнего стола, где сидела ее младшая сестра.

Метрдотель установил ее кресло у стола и спросил:

– Подозвать официанта сейчас или попозже?

– Зовите сейчас, я голодна, – сказала Кристина и обратилась к Денису, – давай сначала пообедаем, а о делах поговорим потом.

– Я согласен, – ответил он, улыбаясь одними глазами.

Через минуту подошел официант и принял у них заказ.

Кристина сделала глоток из бокала с водой и спросила:

– Как отец поживает?

– Хорошо, он все тот же, не смотря на возраст, – сказал Денис, откинувшись на спинку стула. – Выражаю тебе соболезнования по поводу кончины Михаила Алексеевича. Хотя, наверное, уже поздно.

– Да, два года уже прошло. Мама как?

– Они с Лизой переехали в Англию три года назад. Теперь живут там. Лиза открыла свою галерею, теперь она бизнес-леди. Мама довольна, – Денис ухмыльнулся, – наконец, отпустила отца. Они решили не разводиться, но живут параллельными жизнями, практически не пересекаются.

– Жаль, лучше женщины для Максима Павловича не найти, – откровенно сказала Кристина, – она практически идеальна.

– Отец так не считает, – Денис улыбнулся уголком рта. – У него давно другая пассия.

Кристина знала – слухами земля полнится, – что у Максима Павловича в Испании имеется вторая семья: любовница и сын шести лет. Но с кем у него в Москве отношения, для нее было секретом.

– И кто же она? – поинтересовалась она вроде бы невзначай.

– Ты что серьезно не знаешь? – удивился Денис. – Теряешь хватку.

Кристина уколола его ледяным взглядом и сказала:

– Я никогда не теряю хватку, но последнее время я не гонялась за информацией из-за непредвиденных обстоятельств.

Денис перестал улыбаться.

– Извини, – сказал он, – я не это имел в виду.

– Я знаю, так кто она?

– Это Кира, подруга твоей сестры, – сказал Денис, глядя ей в глаза.

На мгновение Кристина растерялась. Взгляд ее невольно устремился в конец зала, где сидела Вероника. Сестра сидела, свободно откинувшись на спинку стула, и, закинув ногу на ногу, беседовала со своим спутником.

– По-моему мнению, это опрометчиво, – произнесла Кристина, – выражая свои мысли.