Музыкантша

В таборе их встретил пожилой дородный цыган, на шее которого болталась толстая золотая цепь. Он хмуро посмотрел на Романа и Анжелу.

– Кто это? Кого ты привел? Зачем она здесь? Ты хоть разрешения спросил?

– Я ее в лесу нашел. Это моя невеста. Она на скрипке играет… У нее отец сгорел, мать убил… ее бил. Пусть с нами будет… Гляди, красивая какая…

– Дурак ты, да может врет все она? А потом искать ее начнут… скажут, украли… Я в тюрьму не хочу… Оставь ее, пусть идет своей дорогой.

Но Роман заупрямился.

– Сегодня останется пусть. Она голодная. Ты зверь или человек? Что с одного дня будет? Найдут, так отдадим. Еще спасибо скажут, что не бросили. А может, и вознаграждение дадут какое…

Барон задумался.

– Я не подумал. Награда, это хорошо… Ладно, пусть сегодня побудет. Я Сашко пошлю проверить. Где ты, девочка, жила?

– В Осиновке…

– А зовут как?

– Ангелина. Акулова. Дом наш вчера сгорел…

– Ладно, иди накорми ее. – Златан махнул рукой в сторону палаток. Скрипку дай, пусть покажет!

Роман радостно закивал, и увлек за собой Анжелу.

Гомон цыганской стоянки подействовал на Анжелу успокаивающе. Цыганки в пестрых нарядах суетились возле костра, ржали лошади, и Анжела умиротворенно подумала, что теперь наконец все позади и человек в бейсболке вряд ли сюда сунется…

Она поела того, что принес ей Роман, почти не чувствуя вкуса пищи, разве что ощущая то, что она была горячей. Роман что – то рассказывал на своем языке тем, кто задавал вопросы. Анжела понимала, что это о ней, но ее охватило полное безразличие. Она думала только о том, что скрипка снова нашла ее и скоро они будут вместе…

Когда Роман принес ей инструмент, она ласково погладила его по полированной поверхности и взяла в руки смычок. Скрипка была старой и расстроенной, но Анжела не замечала этого. Она извлекала давно забытые, как ей казалось звуки, и наслаждалась, зажмурив от счастья глаза. Роман стоял, приоткрыв рот. Вокруг юной скрипачки собралась толпа, все тихо слушали, а когда она закончила, начали одобрительно гудеть.

– Какая умница! Она много денег нам заработает! Надо же, как играет! Да она слезу у любого вышибет! Молодец, Роман, хорошая невеста у тебя!

Роман раздувался от гордости, будто Анжела была его творением, а ее безупречная игра – его личной заслугой.

Сашко вернулся под вечер, и что – то сказал Златану. Тот кликнул сына.

– Ну, не врет девка… Был пожар в той деревне. Семья сгорела. Акуловы. Муж пил, жена гуляла. Муж и дом поджег. Девчонку Анжелой звали. Все так. Только говорят они там, что и девчонка сгорела с родителями… И еще… было это не вчера, а три дня назад… Так что давненько твоя подруга в лесу гуляет…

Роман обнял отца.

– Спасибо! А что до того, что давно… так заблудилась, не помнит ничего… она и как спаслась не помнит…

– Спаслась ли? Не верю я ей что – то. Ну да ладно, посели ее с женщинами. Пока… Пусть пообвыкнется… Та Анжела на скрипке играла, так что может, и спаслась… Странно все это… мутно… а я мути не люблю.

– Да брось ты, пап. Ей всего лет 10. Зачем ей врать? И так видно, как напугана.

– Ну все, иди. Завтра все равно уходим. Играет она хорошо. Если искать не будут, я ей паспорт потом сделаю.

Роман обнял отца и прижался к нему щекой, потом крутнулся на месте и побежал, насвистывая, к Анжеле, которая сидела в одиночестве у костра.

– Отец разрешил тебе остаться. Завтра уходим. Иди спать, к девчонкам в палатку. – Он потянул Анжелу за руку, и она покорно пошла за ним.

В палатке, куда ее привел Роман, было тепло. Пол был застелен пестрыми одеялами, отчего Анжеле показалось, что она попала в кукольный домик. Анжела легла на одеяло, Роман заботливо укрыл ее и вышел на улицу. Возле палатки стояла девчонка лет 8 – 9. Она хмуро взирала на Романа. Он погрозил ей пальцем.

– Ляля, обидишь ее – убью! Она моя невеста. Только попробуй с ней плохо обращаться. Поняла?

Ляля нехотя кивнула.

– Вот и славно. Смотри у меня! – Ляля показала ему язык. Роман схватил ее за ухо, девчонка завизжала. – Я не шучу!

Ляля потирала ставшее красным ухо. Анжела не слышала этой перепалки, она крепко спала, убаюканная своей относительной безопасностью и чудесным спасением. Во сне ей приснился человек в бейсболке, он прижимал палец ко рту, призывая Анжелу молчать. В его облике не было ничего особенно угрожающего, но Анжела боялась его. Во сне она знала, что если нарушит этот негласно данный обет, ей совсем не поздоровиться. Человек словно прочитал ее мысли, убрал палец ото рта, улыбнулся и похлопал Анжелу по плечу, а затем исчез, словно растворился в воздухе. Анжела в страхе открыла глаза, но увидев себя завернутой в пестрое одеяло, снова уснула.

Наутро табор собрался и тронулся с места, увлекая за собой Анжелу. До места назначения была неделя ходу. По пути табор заходил в города и поселки, занимаясь торговлей и гаданиями. Мужчины приходили и уходили, шептались о чем – то, к ним захаживали гости, тайная жизнь кипела. Роман опекал Анжелу от нападок сверстниц, и потихоньку все от нее отстали. В городах Анжела играла на скрипке прямо на улице, и те, кто останавливался и прислушивался к ее игре, были зачарованы и охотно бросали деньги в ее коробку. Анжела была втянута в общий водоворот цыганских заработков, внося посильную лепту в общий котел.

Через неделю табор достиг места назначения. Им оказались несколько внушительного размера домов из красного кирпича на окраине большого города. У Златана с Романом был отдельный дом, огороженный высоким забором. Анжелу они взяли с собой. Ей выделили комнату на втором этаже рядом с комнатой Романа. Златан жил на первом. Комната была просторной и светлой, с красивыми гардинами на окнах, но весьма скудно меблированной. Кроме кровати, туалетного столика и потертого ковра на полу там ничего не было. Пожилая цыганка, родственница Златана, застелила постель и смахнула пыль с подоконника и туалетного столика, посчитав обязанности домработницы на этом законченными. Роман принес Анжеле новую одежду, такую же как и у цыганок, и она стала почти неотличима от них. Несмотря на статус невесты сына барона, работу Анжела не бросила. Утром Роман отвозил ее на машине в переход, где она стояла до вечера, а потом забирал с выручкой. Златан успокоился, Анжелу не искали.

Как – то вечером Роман зашел в комнату Анжелы. Она сидела на кровати и причесывала волосы, каскадом струящиеся по ее плечам. Роман сел рядом.

– Как твои дела?

Анжела пожала плечами. Жизнь в таборе была немного однообразной. Несколько раз Роман с отцом и еще несколькими цыганами уезжали, оставляя Анжелу на попечение старой родственницы.

– Тебе уже 12… Я могу взять тебя в жены. Я подумал, что хватит тебе играть в переходах. Мы поженимся и заведем детей. Тебе нужно будет за ними присматривать. Я сам буду зарабатывать. Ты не будешь ни в чем нуждаться.

Анжела удивленно посмотрела на Романа.

– Я не хочу замуж. Я хочу играть.

– Я отберу у тебя скрипку и разобью ее. Ты должна меня слушать. Я мужчина. Я нашел тебя.

Анжела молчала. Роман не был ей противен, но то, что он говорил, было неприятно. Таинственное слово «замуж» и притягивало и пугало Анжелу. Ссоры отца с матерью оставили не самое благоприятное воспоминания о семейной жизни. А слова о том, что ей нужно прекратить играть и завести детей и вовсе повергли Анжелу в панику. Роман обнял ее и повалил на кровать, просунув руку Анжеле под юбку. Она вздрогнула, когда рука коснулась живота, и укусила Романа в плечо. От неожиданности он вскрикнул и отпустил ее. Анжела вскочила с кровати и выбежала из комнаты, пулей пролетев мимо стоящего в дверях Златана.

– Роман, что там у вас? Чего ты орешь, как резаный? – Златан окликнул сына.

– Ничего. Эта дрянь меня укусила!

– Так тебе и надо! Хо – хо! – Златан веселился от души. – Не лезь, куда не просят!

– Она моя невеста! Я хочу ее!

– Ишь какой прыткий! А у нее спросил? Девчонка – то с норовом оказалась! Как степная кобылка! Такую оседлать не просто! Не бегай за ней, сама придет. Пусть остынет. Тебе баб мало? Любую бери, не откажут.

Роман махнул рукой.

– Ладно. Все равно никуда не денется. Моей будет, стерва! – Он плюнул себе под ноги. – Пойду с Веркой развлекусь, она безотказная.

– Вот это дело, молодец. А Анжелку пока не трожь, вижу, не простая она. Не за нее боюсь, за тебя, дурень. Пропадешь через нее, совсем пропадешь! Сходи к Раде, погадай, посоветуйся…

– Еще чего! Это вы городским головы дурите, а мне не надо! Как я сказал, так и будет!

– Совсем у тебя башню снесло! Не видишь – другая она! Другая! Не нашего поля ягода. Не пара она тебе.

– Оставь отец, сам разберусь! Не было бабы, которая мне не покорилась!

– Ох, и глуп ты по молодости лет, самоуверен дюже! Как бы зубы не поломал…

– Хватит пугать, не маленький! Анжелка моя, и точка! Все равно добьюсь своего. Родит парочку спиногрызов, так уж и не денется никуда.

– Ну ты мои слова еще попомнишь, слезами кровавыми умоешься, поверь старому цыгану. У меня глаз наметан. Ладно, ужинать давай… Эй, Соня! Ужин где?!

На его крик выбежала старая цыганка и принялась хлопотать, накрывая на стол. Поужинали молча, без Анжелы. Она же вернулась глубоко за полночь, тихо прокралась в свою комнату и, свернувшись клубочком на кровати, заснула.

Утром Роман отвез ее на работу, ни словом не обмолвившись о вчерашнем. Но с того момента он оставил Анжелу в покое аж до самого лета.

Лето выдалось знойным, без дождей и почти без ветра. Люди изнывали от жары, становясь злыми и раздражительными. В воздухе витала нервозность, неуловимая, словно призрак. Златан собрался уезжать. Он долго давал наставления сыну, тот молча кивал. Анжела почувствовала в этом отъезде недоброе, но все ее усилия понять, что именно были обречены на неудачу.

В первый же день после отъезда отца Роман отправил старую Соню домой, заявив что убирать дом и готовить теперь будет Анжела. Старуха бросила на Романа злобный взгляд, но Роман сделал вид, что ничего не заметил. Вечером, когда Анжела вернулась, он спокойно вошел к ней в комнату:

– Как дела?

– Хорошо.

– Вот и славно. Теперь я не позволю тебе так просто убежать от меня. Завтра в ночное пойдем, коней купать, и тебя возьму с собой, чтобы не скучала здесь одна. А сейчас мы с тобой обручимся.

Анжела вздрогнула. Роман грубо притянул ее к себе и поцеловал в губы. Анжела не сопротивлялась, она словно одеревенела и утратила способность соображать. Ласки Романа стали откровенней, он рывком сорвал с Анжелы юбку. Анжеле стало стыдно, и она закрыла глаза, чтобы не видеть своего позора. Роман шарил руками по ее телу, мял еще не сформировавшиеся груди, отчего Анжела испытывала боль. Она не видела что именно он делал, слыша только сопение и тяжелое дыхание навалившейся на ее плоти. Роман что – то жарко шептал Анжеле на ухо, но она совершенно не разбирала слов. Что – то ткнулось ей между ног, горячее и влажное, и Анжела вздрогнула. Роман крепче прижал ее к себе, дернулся вперед, и Анжела почувствовала как что – то большое и бесцеремонное вошло в нее, разорвав ей внутренности и вызвав яркую вспышку боли. Анжела закричала. Роман, не обращая на ее крики внимания, лихорадочно задвигался. Нечто внутри Анжелы тоже задвигалось, отчего боль притупилась и стала почти неосязаемой. Анжеле показалось, что все это действо длилось несколько часов, причиняя невыносимые страдания, которые то накатывали, как волна, то отступали. Она качалась на волнах этой боли, как бабочка, пойманная в сети кровожадного паука, не имея сил сопротивляться и сознавая, что ей больше никогда не выбраться на свободу. Теперь только от паука зависело, продлить ее мучения, или убить сразу, а бабочке оставалось только смириться со своей незавидной участью. И когда Анжела уже смирилась, Роман отпустил ее и откинулся рядом на подушку. Анжела отвернулась к стене, по щекам текли соленые слезы. Роман взял ее за плечи и повернул к себе. Анжела с ужасом заметила, что на нем кроме рубашки ничего нет, и нечто, похожее на кусок вареного мяса, красное и мокрое, лежит прямо на его ноге. Ее чуть не стошнило от отвращения. Очевидно Роман заметил это и прикрылся одеялом.

– Ты сладенькая. Маленькая такая… И крови немного… Моя, моя девочка… никому не отдам… – он гладил Анжелу по животу, пытаясь сбросить одеяло, но она упорно натягивала его на себя, – не стесняйся, ты такая красивая, милая моя… покажи животик, покажи же… ну, дай же посмотреть… – с силой он оторвал руки Анжела от одеяла и откинул его. Анжела лежала перед ним совершенно голая. В пылу любовной страсти Роман стащил с нее всю одежду, и ей совершенно не чем было прикрыть наготу, кроме одеяла. Роман жадно гладил ее по шелковистой коже, готовый снова проделать с ней то же самое.

От бессилия Анжела расплакалась. Ей было больно, шла кровь, хотелось помыться и уснуть, чтобы назавтра забыть весь этот ужас и стыд. Но Роман еще час терзал ее, пока сам не обессилел. Анжела находилась в полуобморочном состоянии. Она уже с трудом понимала, где она и что происходит. Внизу живота все болело и горело, и она вдруг дико закричала, а потом провалилась в глубокий обморок. Когда очнулась, Роман сидел рядом на стуле, а она была укрыта одеялом. Он улыбался.

– Ты теперь моя жена. Как отец приедет, будет свадьба по нашим обычаям.

Анжела беззвучно плакала. Роман похлопал ее по плечу.

– Завтра в ночное, не забудь. А сегодня полежи, отдохни. Я Соню сейчас позову, пусть обед приготовит. Поешь, поспи. И хватит недотрогу из себя корчить. – Он ушел, оставив Анжелу одну.

Она хотела выпрыгнуть из окна и разбиться насмерть, но подумала, что скрипка тогда останется одна, и отбросила эту мысль. Тело ничто, все его страдания тоже. Все в конце концов выходят замуж, так почему же она исключение? Правда, то что называется замужеством, причинило ей боль и моральную и физическую, но это можно стерпеть. Так устроен мир, и когда она пришла в него, то приняла все его законы. Боль и страдания ниспосланы свыше, и нужно переносить их стойко. Разлившаяся внизу живота боль стала отступать, превратившись в тянущую и ноющую, и Анжела немного успокоилась. Почему мужчины так жестоки к женщинам? Почему они взяли на себя роль хозяев? Этого она пока не знала, но чувствовала несправедливость подобного мироустройства и в то же время смирение и чисто женскую покорность своей нелегкой судьбе.

Вошла Соня и принесла Анжеле суп. Анжела покраснела до корней волос, будто то, что с ней произошло было написано красными буквами у нее на лбу. Сама с собой она готова была пережить свой позор, но мысль о том, что об этом узнают все, была ей непереносима. Она отвернулась к стене, чтобы не смотреть Соне в глаза, но старуха не уходила. Она села на кровать и погладила Анжелу по голове.

– Ты, деточка, не плачь. У нас в таборе почитай все девки старше 10 лет уже порченные… ты не первая… что ж тут стыдиться? Да тебе завидовать будут, Роман у нас первый жених. Счастливая будешь, хозяйка. Подумаешь, всего и потерпеть пришлось… забудется потом, от счастья кричать будешь, сама просить станешь…

Анжела не отзывалась, и Соня, повздыхав еще немного, ушла, прикрыв за собой дверь.

В постели Анжела пролежала весь следующий день, до самого ночного. Чтобы Роман не застал ее врасплох, она встала и оделась заранее, боясь, что он увидит ее голой. Романа не было в таборе, и Анжела втайне надеялась, что поход не состоится. Но надежды были напрасны. Пропадая где – то весь день, к вечеру Роман вернулся и велел Анжеле спускаться вниз, где уже ждали лошади. С ними поехали еще несколько парней и девушек, и степь огласилась топотом лошадей и смехом. Темнело быстро. Лошадей отправили пастись, чтобы на рассвете искупать, и развели костер. Посидели немного, поговорили, потом парочками разошлись по степи.

Какое – то время Анжела еще слышала тихий девичий смех и хохот парней, а потом и они стихли, уступив место звукам ночной степи и редкому ржанию лошадей. Анжела и Роман остались у костра одни. Роман расстелил одеяла, набросал на них подушки. Схватил Анжелу за запястья и притянул к себе. Ни слова не говоря, стал жадно целовать, одновременно торопливо сдирая с нее одежду. Анжела стояла, будто кукла. Роман повалил ее на одеяла, быстро проник в нее, ввинтившись словно червь в яблоко, и постанывал, совершая колебательные движения, стремясь продлить удовольствие. Анжела оставалась безучастна. Боль ушла, но появилась пустота, внутри которой Анжела плавала, смотря на себя будто со стороны. Когда все закончилось, Роман быстро уснул. Анжела же, повинуясь внезапному порыву избавиться хоть ненадолго от мучившего ее тела, тихо вылезла из – под руки своего жениха и подошла к костру, зябко ежась. Она завернулась в шаль, и так и села возле костра, подбрасывая в него ветки, чтобы не потух. Она так увлеклась этим, что не заметила, как рядом с ней очутилась женщина. Когда Анжела подняла глаза, почувствовав, что не одна, женщина улыбнулась ей. На вид ей было не больше 20, и она была необыкновенной красоты. Женщина обняла Анжелу и поцеловала ее, отчего та слегка оцепенела и потеряла способность двигаться.

– Не бойся, милая, – прошептала женщина Анжеле на ухо, пахнув на нее терпким ароматом луговых трав, – я тебя не обижу. Здесь посиди, а я с женихом твоим поговорю… Не обидишься?

Анжела отрицательно покачала головой.

– Вот и умница… – женщина легко поднялась, отчего браслеты на ее руках тихо зазвенели, и начала танцевать, подбираясь к ложу, где лежал Роман. Он проснулся, и во все глаза уставился на женщину. Она тихо засмеялась, словно зазвенел серебряный колокольчик, и подошла к парню. Тот встал и пристально посмотрел на танцовщицу, извивающуюся в танце, словно змея. Женщина поманила его пальцем, и он покорно подошел. Она обвила его руками за шею, и прижалась к его губам страстным поцелуем. Роман подхватил ее на руки и отнес на одеяла. Анжелу он будто и не видел, зачарованный ночной красавицей.

Анжела испытывала к ней благодарность за свое избавление. Она сидела в тени, и Роман не мог ее видеть со своего места. Вскоре Анжела услышала звуки поцелуев и тихие стоны. Она сильнее укуталась в шаль и стала всматриваться в темноту, вдруг заинтересовавшись, что там происходит среди груды одеял. Вскоре возня стихла, и Анжела увидела, что Роман и незнакомка поднялись с земли и, взявшись за руки, пошли к реке. Незнакомка льнула к Роману словно кошка. Повинуясь внезапному порыву, Анжела встала с бревна и пошла за ними. На берегу они разделись, и девушка первая вошла в воду, маня за собой Романа. Он пошел за ней, но она удалялась все дальше, пока Анжела не перестала ее видеть.

Роман доплыл до девушки, и она обняла его одной рукой за шею. Роман прижал ее к себе под водой, и вдруг почувствовал острую боль в районе живота, будто от укуса гигантского насекомого. Потом насекомое ужалило еще и еще. Роман почувствовал, как что – то горячее потекло из него прямо в воду, и заклубилось в ней причудливыми завитками. У него закружилась голова, и потемнело в глазах… Анжела услышала сдавленный крик жениха, и беспорядочные шлепки по воде.

А потом все стихло… Анжела осталась стоять, думая, что Роман и девушка скоро выйдут. Но девушка вышла одна, с бледным, бескровным лицом, словно русалка, и совершенно нагая пошла, не обращая внимания на Анжелу, в ночную степь. Когда ее силуэт скрылся из виду, Анжеле стало страшно. От ужаса ее затрясло, и она бросилась бежать как была, в одной шали, наброшенной на голое тело.

На рассвете цыгане нашли на берегу одежду Романа и цыганские юбку и кофту. Они подумали, что это Анжелы. Самих молодоженов нигде не было, и по табору мгновенно разнеслась весть о том, что они утонули. Златан прервал поездку и вернулся, чтобы похоронить сына, но тела не нашли. Не нашли и Анжелу. Златан обезумел от горя, подозревая, что чертова девка опять вывернулась, перешагнув через очередной труп. Его утешали, выражали соболезнования, понимая, что теперь ему нужно только время… Поговаривали, что недалеко от места трагедии видели Веру, бывшую возлюбленную Романа, которую он бросил ради Анжелы. Вера клялась и божилась, что ничего не знает, и не видела Романа в ту ночь, хотя и ходила в ночное. К чести Златана, он ей поверил, и не стал ее судить. Сердце подсказывало ему, что Вера тут ни при чем, но таборные думали иначе, затаив на Веру зло.

Анжела бродила по степи несколько дней. Ночами она шла, а днем пряталась и отсыпалась. Наконец она дошла до небольшого городка, голодная и грязная, и зашла на вокзал. Там ее и нашел дежурный милиционер. Девочка выглядела более чем странно – в одной шали, без обуви, с горящими глазами. Он отправил ее приемник, где ее накормили одели, и расспросили. Она рассказала, что в детстве ее украли цыгане, заставив работать на них. Цыгане били ее и всячески издевались, но ей удалось убежать. О себе она помнит только то, что ее зовут Анжела, и больше ничего. Работницы приемника, молодые женщины, только охали, слушая сбивчивый рассказ худенькой девчушки. Они уложили Анжелу спать, а потом переправили ее в детский дом, расположенный далеко от того города, где жил табор, так как в близлежащих не оказалось мест. Потому как Анжела не захотела вспомнить ничего, кроме того, что уже сказала, ей дали фамилию Цыганова и оставили жить в доме.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.