Ты не умрешь

Надо было совершить парочку нехитрых действий: встать на перекресток и сказать определенную фразу на все четыре стороны света. И все ради встречи с человеком, которого загадала. Я выполнила все указания подруги, и мы, хихикая, погнали дальше на своих роликах. Не успели доехать до следующего перекрестка, как я увидела Санька на противоположной стороне улицы. Мы с Настей от восторга, что ритуал сработал всего за пару-тройку минут, чуть не свалились. Хватаясь друг за друга в попытке восстановить равновесие, переехали дорогу в неположенном месте и догнали Санька.

– Привет! – с нескрываемым восторгом крикнула я ему, промчавшись мимо.

– Чтоб ты упала, – промямлил Санек, жуя яблоко. Он не так уж был впечатлен нашей случайной встречей.

А я была счастлива.

Справедливости ради, стоит отметить, что мы жили в одном районе и учились в соседних школах. Однако ни до, ни после этого случая, на протяжении девяти лет мы более не пересекались на улице случайным образом.

Момент, когда я понравилась Саньку, точно определить не удалось. На мой вопрос, заданный много позже рождения наших детей по SMS, пришел следующий ответ: “Где-то в прошлом году”. Однако первые незначительные знаки внимания в свою сторону я отметила спустя три года после нашей первой встречи. Увы, они продлились недолго. Все это время я вздыхала по-своему, как мне казалось, суженному, без какой бы то ни было надежды на взаимность. Он был на вершине танцевального Олимпа, а я плелась в хвосте, сменяя одного непутевого партнера на другого. О моих чувствах знал весь клуб, включая самого Санька.

Когда еще спустя год мы впервые поехали в летний лагерь всем коллективом, меня ждал первый серьезный удар. Санек закрутил роман с одной девицей – Кариной. Они бесконечно танцевали медляки на дискотеках, а я сидела и смотрела, как он на меня в тот первый день, за тем лишь исключением, что я не смеялась, а плакала. Хорошо, что темнота дискотеки скрыла мои позорные слезы от посторонних глаз. Ходили даже слухи, что они целовались. В этот период мы сдружились с его партнершей Тамарой на почве ненависти к фаворитке. Тогда-то я и узнала, что она так же сохнет по нему, как и я.

Все любовные перипетии в то время происходили в нашей танцевальной тусовке исключительно летом, во время сборов. С началом сезона только что зародившиеся отношения мгновенно и бесследно рассеивались, подобно туману во время наших утренних пробежек в летних лагерях. Так же случилось и у Санька с Кариной, чему мы с его партнершей были несказанно рады. Сердце нашего героя вновь освободилось, а мы с Тамарой из союзниц превратились в соперниц.

К несчастью для меня, у нее была очевидная фора, и не одна. Они проводили с Саньком вместе по несколько часов в день пять-семь раз в неделю, ездили на турниры в другие города. Она без конца хохотала над его шутками во время тренировок, а я наблюдала со стороны и возненавидела ее, честно признаться, заразительный смех. Мне же оставались лишь жалкие полтора часа тренировок три раза в неделю, редкие взгляды мельком, случайные прикосновения на паркете, если повезет. Ко всему прочему, мы еще и не пересекались на соревнованиях, потому как я, по-прежнему, далеко отставала от него по уровню танцевального мастерства.

Сашина мама, ко всему прочему, души не чаяла в Тамарочке, была лучшей подружкой с ее мамой, а также периодически приставала к Саньку с рассказами о том, какая замечательная у него партнерша и не нравится ли она ему как девушка. На что Санек отвечал:

– Мам, ну ты что? Она для меня как рука, например, ну или нога! Вот тебе нужна рука? Вот так и мне нужна партнерша.

Об этих разговорах я узнала много позже, после свадьбы, от свекрови. Но в те времена я понятия не имела о том, что Санек к своей партнерше абсолютно безразличен.

Ветер перемен подул в мою сторону уже следующим летним лагерем – фавориткой нашего Дон Жуана стала я…

Теперь мне были подарены все медляки дискотек. У нас даже появилась своя песня–Aisha, Khaled. В дневное время я также была удостоена внимания.

Вся ненависть Тамары обрушилась на меня с удвоенной силой. Ее можно было понять. Еще год назад мы вместе страдали из-за Сашиных свиданий с Кариной, а теперь из нас двоих он выбрал меня. Она была старше меня на год, как и Санек. Год в подростковом возрасте – это пропасть. У нее был авторитет в коллективе, не забываем – лучшая пара, многократные чемпионы клуба… Она издевалась надо мной всяческими изощренными подростковыми методами, но в итоге, даже самые преданные подруги не поддержали ее в этой борьбе. Всем было очевидно, что ее пакостные поступки продиктованы лишь дикой ревностью. Я не зацикливалась на ее выходках, поскольку купалась во внимании Санька, и это обстоятельство с лихвой окупало все прочие неудобства.

Однако, вместе с летними каникулами закончилась и моя любовная сказка. С приходом осенних холодов, чувства Санька остыли. Его будто подменили. Он даже перестал смотреть в мою сторону, словно не было никакого лагеря. Со мной случилась та же история, что и с Кариной: забыта и вычеркнута из жизни.

Тогда я решила, что с меня хватит. Я запретила себе о нем думать, и вообще смотреть в его сторону во время наших редких встреч. И к моему удивлению, довольно скоро я смогла освободиться и даже переключила свое внимание на мальчика из другого танцевального клуба. Эта информация, естественно, дошла до Санька, и ему не особенно понравилась.

Земля сделала оборот вокруг солнца, и опять наступило лето, а мы отправились в лагерь. Мое сердце свободно, оно больше не замирает, когда Санек проходит рядом. Мы поменялись ролями, теперь он сохнет по мне, а я отвечаю ему полным безразличием.

Полдень. Солнце жарит со страшной силой – редкость для Ленинградской области, даже в августе.

– Я ударила по мячу, и он улетел в лес.

– Сбегаешь? – прошу я стройного высокого парня.

– Да, конечно.

– Боже, какая преданность, – понизив голос шепчет Лиза.

– Да брось, простая вежливость.

– Ага, как же.

Мы с Лизой – единственные девчонки, игравшие в футбол с парнями в свободное от тренировок время. Моя тактика заключалась в том, чтобы стоять возле ворот противника, отвлекая вратаря болтовней и своими короткими шортами, забивая голы при удачном стечении обстоятельств. Метод приносил свои плоды, один раз даже удалось забить головой под восторженные аплодисменты всей команды.

Высоким светловолосым парнем, отправившимся в лес за мячом по моей просьбе, был Санек. Все три недели я замечала, как он увивается за мной хвостиком, но мне это не доставляло никакого удовольствия. Казалось, мои чувства прошли безвозвратно. Я стала симпатичной стройной миниатюрной девушкой, веселой и жизнерадостной. Я нравилась мальчишкам, и, наконец, это осознала, как и то, что свет не сошелся клином на одном человеке, из-за которого я пролила столько слез, по которому страдала столько лет.

Тамара, к слову, тоже остыла к Саньку и закрутила этим же летом роман с Сережей. Теперь ее смех меня не бесил, в наших с ней сложных отношениях даже почувствовалась оттепель. Больше не было причин для взаимной неприязни.

– Вы заметили, что Санек все время тусит в нашей комнате? – спросила однажды Маруся, тщательно прокрашивая лаком ногти на ногах.

– Да-а-а-а, точно! Я заметила, – согласилась Света, жуя сникерс.

Был тихий час. Каждый стремился провести его максимально плодотворно. Вечером предстояло отправиться на вторую тренировку.

– Как думаете, к кому он приходит? – не унималась Маруся.

– Видимо к тебе, он же все время садится на твою кровать! – подключилась я к разговору, не скрывая раздражения. Мне было неприятно говорить на эту тему, тем более я пыталась вздремнуть.

– Пф, конечно же нет! Он приходит к тебе, а садится ко мне, чтобы не палить контору. Это было бы слишком очевидно.

– Что было бы слишком очевидно?

– Что он в тебя влюблен, глупая.

Я это понимала и без Марусиных умозаключений. Просто не хотелось признавать очевидный факт публично. Я закрыла эту дверь и не желала снова быть связанной с Саньком.

Последняя ночь в лагере носит название королевской. Это время, когда каждый уважающий себя постоялец не должен спать. Самая распространенная традиция королевской ночи – мазать всех спящих зубной пастой, чем мы и занимались в прошлые годы. На этот раз, большинство ребят достаточно повзрослели, чтобы заниматься подобной ерундой. Кое-кто раздобыл алкогольные коктейли в ближайшем ларьке и даже выбрался за территорию лагеря проводить закат на живописном пляже Финского залива. Все это, конечно, было строго запрещено и каралось мытьем полов в туалете, но в королевскую ночь по негласной традиции запреты снимались. Тренер закрывался в своей комнате и делал вид, что крепко спит, хотя весь этаж стоял на ушах.

Я выходила из комнаты Лизы, когда на пороге возник Санек. Он легонько меня толкнул и закрыл за собой дверь. Мы просидели пару часов в уединении. Уходить мне не разрешалось. Декоративную железную цепочку на моих штанах Санек прицепил к своей ноге, так что даже бросок кобры не помог бы мне сбежать.

Когда кто-то заглядывал в комнату, то с многозначительным “ууу, все понятно”, сразу же скрывался. Все решили, что у нас свидание. И никто не подозревал, что мне хотелось уйти.

В основном говорил Санек. Он был немного пьян. Рассказывал, как прошел его выпускной – он закончил девятый класс. Про своих школьных друзей и поездки на турниры. Иногда было даже интересно. Однако, я безумно устала и очень хотела спать, да и романтические чувства к Саньку не вернулись, несмотря на располагающую к этому атмосферу.

Я воспользовалась мгновением, когда кто-то гораздо более пьяный, вломился в комнату и начал делать обход, что-то напевая на ходу. Бросив вежливое: “мне пора”, я отцепила цепочку и вылетела из комнаты. Идти в свою кровать было нельзя, там он бы сразу меня нашел и не дал бы спать. Поэтому я пошла к Насте – маленькой девочке лет десяти, которая веселилась вместе со всеми. Когда я попросила у нее укрытия, Настя тут же решила, что пора и честь знать, ранний подъем никто не отменял. Мы с ней еле-еле устроились в ее кровати, о комфорте речи и быть не могло. Тем не менее, обе быстро вырубились – сказалась усталость и позднее время.

Моя хитрость сработала, Санек долго не мог понять, куда я делась. Мне удалось спокойно выспаться за остаток ночи.

– Доброе утро! – первое, что я услышала. Повернувшись на знакомый голос, я обнаружила довольно бодрого и свежего Санька, который стоял и ждал, пока я проснусь.

Настя уже куда-то делась. Что было дальше – не помню. Видимо я пошла собирать вещи. Последний раз, спеша к выходу из здания по блинному коридору, я услышала полный надежды голос Санька:

– Когда встретимся в следующий раз?

– Как когда? Первого сентября на тренировке.

– Я надеялся, что раньше…

Я только пожала плечами и упорхнула, подхватив свой увесистый чемодан. Пришел черед его надежд быть разрушенными.

Начался танцевальный сезон. Санек продолжал искать со мной встреч, но уже не так настойчиво. Это и понятно, виделись мы на тренировках редко, да и времени на беседы особо не было.

Потихоньку я начала оттаивать, его настойчивость располагала к себе. Королевскую ночь я то и дело вспоминала с теплом. Прежнее раздражение стерлось из памяти, остались лишь факты, которые свидетельствовали о том, что чувства у Санька ко мне довольно серьезные, настроен он решительно, а прошлогодняя история не должна повториться. К слову, она уже не повторилась: с началом сезона Санек продолжал проявлять ко мне интерес.

Технический прогресс внес свою лепту в развитие наших зарождавшихся отношений. В этот год у нас появились мобильные телефоны. Санек раздобыл мой номер и периодически писал SMS, на которые я вежливо отвечала, будучи воспитанным человеком.

Только к февралю он решил взять все в свои руки и больше не спрашивал, можно ли меня провести до дома после тренировки. Он просто пошел со мной. Каждый раз на его предложение прогуляться, я отвечала решительным “нет”. Сейчас я не могу вспомнить, почему оказывала такое сопротивление. Возможно потому, что не хотела быть вновь отвергнутой, не хотела в очередной раз остаться с разбитым сердцем. А может просто боялась. Но когда мы пошли вместе по заваленным снегом дворам в сторону моего дома, когда он взял меня за руку, когда пушистые снежинки медленно опускались на землю в свете уличных фонарей, я поняла, что счастлива. Поняла, что больше не стану говорить “нет”. Да он больше и не станет спрашивать. Многое стерлось из памяти, только не этот вечер.

Мы остановились недалеко от моего дома.

– Дальше я сама. Спасибо, что проводил. Мне понравилось.

Я уже хотела было уйти, но он придержал меня за руку.

– Может, поцелуешь на прощание?

– Давай в следующий раз.

Он не отпускал моих рук.

– Ну ладно, только в щечку, – неохотно согласилась я.

Я чмокнула его в щеку, она была такая холодная и такая мягкая.

В этот момент он обнял меня крепче и не дал отстраниться. Я не стала сопротивляться. Его губы потянулись к моим. Так случился наш первый поцелуй.

– Вот, теперь пока! – довольный, как мартовский кот, промурлыкал Санек.

Пока я вприпрыжку неслась к парадной, телефон звякнул, оповестив о полученном сообщении. Я открыла SMS и прочла, не веря своему счастью: “Я люблю тебя!”.

“Я тоже тебя люблю!” – набрала я в ответ без промедления. Это была правда, которая неожиданно открылась передо мной. Правда, которую я всегда знала, но предпочла забыть, затолкав ее поглубже, не давая выбраться наружу и вздохнуть полной грудью. До этого самого момента.

С тех пор мы отмечаем 4 февраля, как дату начала наших отношений. В этом году уже в восемнадцатый раз.

Глава 5. Неизвестность

15 января 2022

Провожая мужа в больницу, про себя твердила: “только вернись, только вернись”. Когда за ним закрылась входная дверь, больше не могла себя сдерживать и позволила потоку слез вырваться наружу. Я закрылась в ванной и включила воду, села на пол. Когда сложно было удерживать тело в вертикальном положении, легла на бок, сотрясаясь от непрекращающихся рыданий. Воображение сразу подкинуло самые страшные картины. Не было сил сопротивляться.

Все это время в доме находились дети. Они понимали, что папа заболел и испугались, когда его забирали в больницу. Я быстро нашла способ их отвлечь и закрыла в детской комнате подальше от взрослых разговоров и маминых слез.

Каким-то невероятным усилием воли, выпустив из глаз несколько литров жидкости, я собрала себя в кучу, утерла слезы и заставила делать дела. Во мне проснулась решимость действовать, предпринять хоть что-то, чтобы помочь мужу выбраться. На ум пришли сразу несколько вариантов.

Первое, что я сделала – позвонила маме и написала SMS свекрови. Рассказать ей о диагнозе сына у меня не хватило духа. Она позвонила мне сама.

– Ты не должна сдаваться! Врачи ошибаются, этот диагноз еще необходимо перепроверить в онкоцентре. Только там смогут точно его поставить, а пока это лишь предварительное заключение, – твердым уверенным голосом проговорила она в трубку.

Я не смогла сдержать слез в очередной раз и разрыдалась прямо во время разговора. Ее слова подарили мне надежду, которой практически не было минуту назад.

Оказалось, не так давно с ней приключилась история с ложным диагнозом, который опровергли в онкоцентре, проведя необходимые исследования. Неделю она лежала в больнице и считала, что больна раком. Опухоль оказалась доброкачественной, требовала наблюдения, но не более того.

Я поразилась мужеству этой сильной женщины, которая так храбро восприняла беспощадную новость и подбадривала меня, вместо того чтобы расклеиться самой. Я знаю, что она тоже пролила немало слез, но только наедине с собой. В разговорах со мной была только поддержка и ни капли слабости или сомнения.

По совету свекрови я продолжала убеждать себя в том, что это предварительное заключение. Я даже придумала себе легенду, в которую мгновенно поверила и ухватилась за нее, как за спасительную соломинку. Легенда звучала следующим образом: “Это все COVID, он коварный и непредсказуемый, дал такую картину, его вылечат и все пройдет”. Звучало не очень убедительно, но мне это было необходимо: верить в то, что еще не все потеряно.

Однако, в пользу того, что я еще не совсем выжила из ума в своей слепой надежде, свидетельствовали несколько фактов, в которые я сразу же вцепилась мертвой хваткой.

Человек в таком состоянии, как показывало КТ, а именно в четвертой стадии рака с метастазами по всему организму, должен был давно почувствовать себя плохо. Онкобольные люди стремительно теряют вес, испытывают боли и проблемы с пищеварением или сном, быстро утомляются. Санек же всего неделю назад катался на ватрушках и был полностью здоров, имел отменный аппетит и даже избыточный вес, шутил свои шуточки и спал, как младенец. Как можно было всего за неделю превратиться из абсолютно здорового внешне в человека буквально при смерти? Это не укладывалось в голове, и было истолковано мною, как неопровержимое доказательство ошибочности заключения специалистов, проводивших КТ.

Придя в себя, я решила отвести Федю на кружок по робототехнике, несмотря на то что занятия уже начались пятнадцать минут назад. Пока он занимался, мы с Тасей поехали в церковь. По пути я опять ревела. Даже присутствие шестилетней дочери не помогло сдержаться.

– Мамочка, почему ты плачешь?

– Я просто переживаю за папу.

– Все будет хорошо. Его подлечат и вернут домой, как новенького, – утешала меня крошка-дочь. Очень хотелось ей верить.

Раздался звонок мобильного телефона. Это была мама – предложила забрать детей к себе и посоветовала специальные молитвы при болезни родных людей и даже онкобольных. Я и не знала, что такие существуют.

Когда я вернулась в пустую квартиру, гремучая смесь боли, горя, страха и отчаяния обрушилась на меня с невероятной силой, словно волна, сбивающая с ног во время шторма. Я глотала воду, задыхалась и кувыркалась в соленой пучине, обдирая кожу об острые камни, пытаясь выбраться из водоворота. Меня накрыла настоящая истерика, это больше не были тихие слезы, я рыдала взахлеб и металась по квартире, как умалишенная. Неожиданно для самой себя стала кричать: “Не забирай! Не забирай! Не забирай!”. Так продолжалось минут двадцать. Текст повторялся снова и снова, менялась только интонация: от жесткого требования к жалкой еле слышной мольбе. Я, как будто, двигалась по синусоиде. В верхних точках орала, в нижних шептала, но остановиться не могла.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Осталось только внутреннее опустошение и физическая усталость.

Обессилев от безумной истерики и метаний по пустой квартире, я вновь вернулась к необходимости практических действий и позвонила своей подруге Жанне. Мы работали вместе в одной компании. Она общалась с огромным количеством наших общих коллег, и я попросила расспросить, не знает ли кто из них хорошего онколога. Повторить ошибку и обратиться к первому попавшемуся дежурному врачу, надеясь на его компетентность, мы больше не могли себе позволить.

– Ася, я даже не знаю, что сказать!

– Не надо ничего говорить, слова не помогут.

Жанна не подвела, через полчаса она уже попросила прислать ей результаты КТ, которые сразу же были направлены проверенному врачу.

“Рак поджелудочной железы” – был вердикт.

Моя и без того хиленькая теория о том, что никакого рака нет, и это все коварный COVID играет с нами в свои злые игры, трещала по швам, но продолжала жить в моей голове. Тогда я еще не знала, что невозможно определить разновидность опухоли только по результатам КТ, для этого необходимо проводить биопсию, поэтому полезла в интернет искать информацию об этой болезни.

С удивлением обнаружила, что рак поджелудочной железы – не самое распространенное явление с низким процентом выживаемости, в основном поражающий людей в возрасте старше шестидесяти лет.

Низкий процент выживаемости, без лишних волнений, я сразу же связала с возрастом пациентов. Но ведь Санек молодой и крепкий, ему всего лишь тридцать два года, он обязательно попадет в тот самый процент людей, победивших болезнь. Подбадривать себя было все сложнее.

Тем временем накатила новая волна истерики с криками “Не забирай!”. В этот день она случалась со мной довольно часто и каждый раз в неизменном виде, как по заранее прописанному сценарию. Когда меня в очередной раз отпустило, я вспомнила о молитвах, которые советовала мама. Часть из них была у меня в печатном виде в специальной книжечке, другие – нашла в интернете.

Незаметно день подошел к концу. Дикие истерики сменялись спокойным и умиротворенным чтением текстов на не очень понятном языке, свойственном православным молитвам.

Никаких новостей о состоянии Санька и положении дел не было – в реанимацию не разрешают брать мобильные телефоны. Единственным источником информации служила справочная служба, в которую следовало звонить утром следующего дня. Об этом меня предупредили сотрудники скорой помощи. Я находилась в томительном ожидании и гнетущем состоянии неизвестности.

Около двадцати трех часов вечера я отправилась в пустую холодную постель и обняла подушку мужа, все еще хранящую его запах. Что, если эта подушка и этот запах – единственное, что у меня от него осталось? Что, если я больше его никогда не увижу? Жуткие мысли-паразиты проникли в мое сознание, вцепившись клещами. И опять слезы хлынули безудержным потоком. Так я и заснула беспробудным пустым забвеньем в луже собственных слез и безнадеги.

Глава 6. Вера

В детстве мне часто снился один и тот же кошмар в двух вариациях. Чаще всего это случалось при высокой температуре во время болезни. Он даже не был похож на сон в понятном всем смысле. Это были не картинки, а скорее чувства или ощущения, сопровождавшиеся звуковыми эффектами.

Первая вариация была про клубок ниток. Сижу я себе спокойненько, разматываю, петля за петлей. И тут вдруг налетает вихрь, в ушах – шум. Нитки спутываются сами собой, а я в этот момент нахожусь в паническом состоянии ужаса и страха, будто от этих проклятых ниток зависит вся моя жизнь. Потом вихрь стихает, шум проходит, и все начинается сначала: я сижу и распутываю клубок, и, по мере приближения к концу процесса, мне становится все спокойнее и спокойнее. В итоге я чувствую умиротворение от того, что клубок распутан. Но тут все повторяется, вихрь возвращается, как и мое ощущение ужаса. И так, раз за разом, эти два состояния сменяют друг друга, пока не заканчиваются пробуждением.

Вторую вариацию я назвала “Война и мир”. Все ощущения во сне повторяются. Меняется только сюжет. Спутанные нитки – война, распутанный клубок – мирное время. Быть может, это был один и тот же сон. А нитки и ощущение войны и мира мерещились мне одновременно, сейчас уже и не вспомнить.

Подобные кошмары больше не тревожат меня по ночам, они пришли в реальную жизнь. Я будто все время разматываю этот клубок, чувствую себя в безопасности, а потом что-то гадкое врывается в мою жизнь, спутывает мои аккуратно разложенные нити, приводит меня в ужас. А я послушно начинаю все сначала, не имея никаких гарантий, что на этот раз клубок удастся распутать до конца.

16 января 2022

Я проснулась около девяти часов утра. Первые счастливые мгновения после пробуждения еще не помнила, что случилось накануне. Пара секунд и боль так резко ворвалась в мою душу, что перехватило дыхание и скрутило живот. Я вспомнила, что вчера ничего не ела весь день. То, к чему успела привыкнуть вчера, сегодня, как будто, пришлось проживать заново. Хотелось уснуть и больше не просыпаться, вернуться в безмятежность забытья.

Я встала, умылась, выпила воды и приступила к чтению молитв в поисках душевного равновесия. Стоя возле окна в спальне, обращаясь к небу.

Солнце не показывалось уже несколько дней. Я попыталась вспомнить, когда видела его в прошлый раз, и не смогла. Низкие тучи давили своей тяжестью, намекая на то, что я в западне. В глаза бросились провода – натянутые струны на фоне серого неба. Раньше я их не замечала.

По мере приближения к десяти часам волнение нарастало. Предстоял звонок в справочное отделение больницы, в которой находился Санек.

Как ни странно, вчерашние истерики больше не повторялись. Сегодня я больше была похожа на зомби, выжатая и опустошенная, бездельно слоняющаяся из комнаты в комнату, пытаясь скоротать время до долгожданного звонка в больницу.

– Состояние стабильно тяжелое, пока в реанимации, температуры нет, – отчеканила женщина из справочного после того, как я дозвонилась примерно с пятнадцатой попытки.

Больше ничего узнать не удалось: ни что с ним делали в реанимации, ни подробностей состояния. Посоветовали только звонить в понедельник сразу лечащему врачу по телефону, указанному на сайте в обозначенное время.