Я не позволю

К концу дня чувствую себя как выжатый лимон. Ползу за Анютой, понимая, что готова расплакаться в любую секунду. То, что со мной обошлись несправедливо, жжет каленым железом изнутри. Но может со временем он утихомирится. Смирится. А еще я должна показать, на что действительно способна. Тогда начальник поймет, как был не прав. И если не признает, то хотя бы оставит в покое. Даст нормально работать. А не выслушивать целый день его брань.

– Мамочка! Мамочка! Прррривет! Тут так здоррррово!

Летит мне на встречу Анюта, а я зависаю. Бросаю удивленный взгляд на воспитательницу. Милую женщину лет под сорок. Очень опрятную. С идеальной прической. Будто она не детьми занималась, а в салоне красоты весь день провела. Завидую. Ведь у меня на голове настоящий тайфун. Хотя я ходила в туалет причесываться и умываться пару раз.

– Мы с Анечкой немного позанимались, – произносит она своим тихим приятным голос, – я ведь по специальности еще и логопед. И заметила, что у Ани есть проблема со многими звуками. Такое лучше не запускать. Вы ходите в логопедический садик?

– Нет, – признаюсь, – в обычный. Я как-то не думала.

Если честно, даже не знала, что такие существуют. Вдобавок к неудачам сегодняшнего дня добавляется еще и чувство вины. Я отвратительная мать. Слезы уже с трудом удается сдерживать.

– Вам должны были это на комиссии сказать. Но не волнуйтесь. У Ани идеальный возраст для занятий с логопедом. Если вы не против, я могу с ней заниматься.

– Знаете, у меня пока нет…

– Это совершенно бесплатно. Как говорится, все включено.

Она смеется. А мне не до смеха. Потому что это все слишком. Все сегодняшние события слишком. Поскорее бы добраться до дома, тихо порыдать в ванне под шум воды, чтобы дочь не услышала. Надеюсь, сегодня больше ничего не произойдет.

– Спасибо. Я подумаю, – благодарю милую женщину.

Она улыбается и прощается с нами. А мы наконец выходим в коридор. Замечаю, что у дочки липучка на одном ботинке не до конца застегнута. Упадет ведь. Наклоняюсь, чтобы поправить. Вожусь дольше обычного. Пальцы слегка дрожат.

– Мама, мама, кто этот дядя? – тянет ручки Анюта.

Отрываю взгляд и вижу, что рядом с нами и правда мужские ботинки. Давно он тут стоит? Если это Борис, решивший унизить меня при дочери… Кулаки на автомате сжимаются.

Я поднимаю голову и окунаюсь в пепельный водоворот глаз. Ненавижу их. Люблю до сих пор. А мужчина делает невероятное. Присаживается. Так что теперь наши глаза практически на одном уровне. Но смотрит он не на меня.

– Давид, – представляется он, не отрывая взгляда от ребенка.

А мое сердце холодеет. Догадался? Понял? Только не это?

Я уже застегнула липучку и хочу встать. Но ноги как ватные. И все тело окаменело.

– А кто вы такой? – не унимается дочка.

– Я очень хороший «друг» твоей мамы.

Он ловит мою горькую усмешку на слове «друг». А я вздрагиваю, настолько знакомо и пугает его выражение. Собираюсь с силами и поднимаюсь. Надо скорее уходить отсюда. Не знаю, что Давид тут забыл? И зачем судьба столкнула нас вновь? Но бежать прочь – единственно верное решение.

– Пойдем дочка, – тяну ее подальше, как можно дальше от этого страшного мужчины, – нам пора.

– Еще увидимся, О-ле-ся!

Его слова, как выстрел в спину. Но я даже не оборачиваюсь. Незачем нам больше видеться. Все в прошлом. Он в прошлом.

Глава 6

Я стараюсь не думать о Давиде. Стараюсь не искать в двух наших встречах ничего знакового. Ведь нет там этого. Простая случайность. Он за каким-то надом ходит в ту фирму. А я там работаю. Вот и видимся. Такое бывает в жизни. И вовсе это не судьба. Правда ведь?

– Мама! Больно!

– Прости! Я задумалась. Больше так не буду.

Оглаживаю детскую головку и заканчиваю плести косу. Сегодня все валится из рук. И даже с дочкой я не могу найти покоя. Давид видел ребенка. Понял, что Анюта моя дочь. И что подумал? Может решил, что я вышла замуж. Завела семью. Уверена, у него нет больше ко мне никакого интереса. Ведь прошло столько лет. Да и сам он давно и глубоко женат. Ждет сына или дочь.

Последнее острой правдой вонзается в сердце. Заставляет растирать грудь. Словно я ею ударилась. Словно это сделает боль меньше. А может и совсем от нее избавит. Только все не работает. Боль то не снаружи. Она внутри. Прожигает дыры. Разрушает броню, что строилась годами. Заставляет хотеть несбыточного.

Зачем он сказал последнюю фразу? Зачем разворошил улей, казалось, давно забытых воспоминаний? Чтобы там ни было наши дорожки разошлись.

С такой уверенностью выхожу из дома. Передаю дочь Анне Павловне. В детской комнате сегодня еще несколько ребят. Но удивительно, я даже не волнуюсь. Хотя в обычный садик отдавала Аню с трудом. И целый день страдала мыслями как она там. Но здесь почему-то уверена. Ничего плохого не произойдет.

Женщина производит настолько благоприятное впечатление, что для черных мыслей не остается причин. Да и дочка бежит к ней как маленький зайчик по полянке из кубиков и искусственного газона. И прыгает прямо на ручки.

С чистой совестью отправляюсь на работу. Но там уже ждет очередное испытание. Как я могла забыть? Мой новый начальник, возненавидевший меня с первых секунд. И остается только терпеть его несправедливые упреки. Стараться изо всех сил. Ведь эта работа нужна мне. Я не могу вылететь отсюда только потому, что не угодила одному бесячему мужчине.

– Завтра не опаздывай! – кидает мне вслед Борис, когда я наконец выхожу из офиса.

Наташа сочувствует и поджимает губы. А я молча киваю. Будто до этого опаздывала. Но ему обязательно надо напоследок макнуть меня в грязь лицом. Указать на то какой я некомпетентный, несостоявшийся сотрудник.

Плетусь к детской комнате и замираю, едва взгляд скользит по просторной площадке за стеклом. Сразу узнаю широкоплечую фигуру в темном деловом костюме. Давид. Столько лет прошло и только его я всегда узнаю из сотни. А рядом… маленькая пушистая головка с голубой лентой, что сегодня вплетала в дочкину косу.

Сердце ухает в пятки. Перед глазами темнеет и я делаю шаг. Словно по команде мужчина разворачивается. Обдает взглядом своих невероятно красивых пепельных глаз. Они смотрят не на меня. А проникают в самую душу. Выворачивают ее наизнанку. Напоминают о том, что было. О том чего навсегда лишилась.

Дочь так мило беседует с ним. А в моей душе буря поднимается. Зачем он пришел? Чего добивается? Что пытается выяснить? Или тоже случайно проходил мимо детской комнаты? И не слишком ли часто он здесь бывает для обычного клиента?

Все эти вопросы мелькают в голове, пока я направляюсь к воспитателю. Закатывать скандал на глазах у маленького ребенка не самое верное решение. Хотя ужасно хочется. Но я перебарываю себя. Подхожу к Анне Павловне и спрашиваю как можно тише:

– Скажите, пожалуйста, что в детской комнате делают посторонние?

Должна же она понять, что пренебрегла инструкциями. И выгнать взашей наглого мужика.

– Посторонние?! – удивляется женщина, – ах, вы о Давиде. Но он же брат Яны Сергеевны. И он пришел сегодня за Алисой. Это его племянница.

Она протягивает руку, и я вижу то, что сначала не заметила. Пропустила под натиском чувств и эмоций. Маленькую девочку рядом с ними. Примерно Анину ровесницу. В красивом розовом костюме и с огромным плюшевым волком в руках.

Дочь наконец замечает меня и с воплями «мама пришла!» несется навстречу. Я на автомате раскрываю свои объятия. На автомате прижимаю к себе маленькое тельце, а сама продолжаю сканировать неподвижную фигуру мужчины. Отслеживать каждое его движение. Словно готова в любую секунду дать стрекоча, унося с собой самое ценное. То, что никогда ему не отдам.

Но он не встает. Не пытается к нам подойти. И вообще теряет к любой интерес полностью переключаясь на племянницу. А я ощущаю себя мнительной бывшей женой не желающей, чтобы отец общался с собственным ребенком. Но по-другому поступить не могу. Да и как?

Сложно себе представить, что после стольких лет я подойду и скажу:

«Привет, Давид! Это твоя дочка.»

«Давид, как дела! У тебя дочка родилась.»

«Давид, помнишь меня? Я Олеся. И я родила тебе дочь.»

Бред какой-то. Самое вероятное – он пошлет меня куда подальше. А если нет… Вдруг он захочет забрать дочь себе. Ведь спустя столько лет я ему вряд ли нужна. А вот родной ребенок…

По телу пробегает озноб. Если Давид захочет, у него все получится. И никакой суд не поможет. Мне просто не хватит средств и связей отстоять свое. А у него все это есть. И я потеряю дочь. Не бывать такому!

– Мам, мам! Ты слишком сильно сжимаешь мою руку. Мне больно.

– Прости милая. Больше не буду.

– Мама! Мам! А я сегодня с девочкой познакомилась!

– И как ее зовут?

– М-м-м-м… Я не помню.

– Может Алиса.

– Да! Точно! А еще у нее есть папа. Он подарил ей волка. Он мягкий и пушистый. Волк в смысле. А не ее папа. Я тоже такого хочу. И папу хочу тоже, – мое сердце пропускает удар. – Мама! Мам! А у меня есть папа?

Я знала, что этот день однажды придет. Готовилась. У меня даже был план. Убедительный. Но сейчас все напрочь вылетает из головы. Стараюсь не оглядываться по сторонам, когда идем по парковке. Ведь наверняка его автомобиль где-то здесь. А мы поедем на автобусе. На свою машину я еще не скоро заработаю.

К счастью, дочь быстро переключается на другую тему. К несчастью, эта тема бьет наотмашь еще сильнее.

– А еще у нее есть дедушка и бабушка. И дяди. Двое. Один из них пришел забирать ее из садика, – тараторит ребенок пока я глотаю воздух в лихорадочных попытках успокоится.

Прошлое слишком внезапно свалилось на голову. Словно ливень, начавшийся среди ясного дня. А у меня нет зонта. И ни одного укрытия поблизости. Поэтому приходится стоять, пока безжалостные удары выбивают из тела дрожь. Пока его взгляд, его губы, один вид непослушных густых волос волнует сердце. Заставляет кровь внутри бежать быстрее. Вспоминать, что и я когда-то была счастлива. Счастлива рядом с тем, кто не любил.

Глава 7

– Мама! А дядя Давид обещал подарить мне тигра!

Анюта прыгает вокруг меня от радости, пока я трясущимися от злости руками пытаюсь всунуть ее ножки в ботиночки. Пытаюсь не смотреть. Игнорировать стоящего невдалеке мужчину. Он издевается! Не иначе.

На вид холодный и совершенно равнодушный. Отстраненно наблюдающий, как сама одевается его племянница. Интересно, а со своим ребенком он будет вести себя так же?

Очень хочется залезть к нему в голову. Прочитать все его мысли. Понять, что он думает о нас наконец. Но у меня это и раньше плохо получалось. А теперь, когда мы стали совершенно чужими, и подавно. Поэтому надо просто смириться. Умом понимаю. Но не сердцем. Оно доводы рассудка совершенно не слушает. И продолжает тянуться к этому недостойному меня человеку.

Пока он держится подальше, нет поводов для беспокойств. Возможно, он ничего не понял. Не понял, что Аня его дочь. А я для него не более чем досадный эпизод из прошлого. Ошибка. Которую давно забыли.

– Это слишком дорогой подарок, милая, – стараюсь, чтобы голос не дрожал. Но как вообще такое возможно рядом с этим мужчиной? – Мы не можем принять его от постороннего!

Делаю ударение на последнем слове. Глупая попытка задеть. Пустая. Бессмысленная. И мне только кажется, будто голова мужчины слегка поворачивается в нашу сторону. Нет такого. Всему виной мое неуспокоившееся сердце.

– Ну, мамочка! Ну, пожалуйста! – начинает хныкать дочь.

А я сержусь на Давида. За то что пообещал. За то что вообще приблизился к нам. За то что меня предал и теперь стоит тут такой невозмутимый. А я воспитываю его ребенка. Интересно, какое было бы выражение его лица, узнай он?

Удивление? Злость? Обида? Но точно не радость. Именно поэтому о нашей с ним дочери он никогда не узнает.

– Давай поговорим об этом дома.

Поднимаюсь и уже хочу направиться к выходу, как непонятно откуда взявшаяся фигура перегораживает путь.

– Может вас подвезти?

Голос как из моих самых жарких кошмаров. А все тело тут же колкими мурашками покрывается. Зачем он так смотрит? Ведь у него жена. Беременная!

И хочется крикнуть. Давид, не смотри так на меня! Давид, посмотри так вновь! Эти противоречивые чувства разрывают. Но я их прячу глубоко-глубоко. На самое дно темного, сырого колодца. Туда же где уже давно валяется мое разбитое сердце.

– Нет. Спасибо. Мы на…

– Мама, я не хочу ехать на автобусе, – опять начинает капризничать Анюта.

А у меня руки опускаются. Потому что устала. Потому что нет сил бороться. Впервые я начинаю злиться на Анюту. На своего маленького зайчика. Который все эти годы был светом в окошке. И всему виной мужчина стоящий прямо передо мной.

Не говорю больше ни слова. Просто беру дочь и утаскиваю за собой. Она хнычет. Извивается. Пытается даже меня ударить. А я чувствую себя самой ужасной матерью на свете. Но даже так ни за что ни при каких обстоятельствах не сяду с Давидом в одну машину. В его машину. В салон, который насквозь пропитался им самим.

На улице вызываю такси. Денег на него катастрофически нет. Но трястись с капризным ребенком в автобусе я просто не сдюжу. Моя нервная система такого не выдержит. И что еще хуже, сорвусь на дочь. А я не хочу этого. Не хочу кричать на маленького ребенка. Ведь она ни в чем не виновата. Во всем виноват только Давид!

Почему он ведет себя так странно? Или странная здесь только я? Возможно, он и правда хотел просто нас подвезти. Не имея никаких скрытых мотивов. В конце концов что ему скрывать? А может его вообще племянница попросила. Они с Аней вроде и правда успели подружиться. Может не хотела так быстро расставаться с подругой.

А я тут устроила настоящий детский сад. Напридумывала себе невесть что. Ну, что мне стоило пойти навстречу. Сесть в машину. Сэкономить нервы себе и дочке. Что стоило?

Дома объясняю Анюте, почему мы не будем брать игрушки и другие подарки от совершенно постороннего человека. Она все еще куксится. Но я обещаю с первой же зарплаты купить ей что-нибудь не очень дорогое. И только тогда она засыпает, оставив меня наедине с собственными мыслями. Ох, лучше бы их не было.

Завариваю крепкий горячий чай и усаживаюсь на кухне. Свет не включаю. Достаточно подсветки духовки. Руки сами тянутся к телефону, в котором до сих пор сохранен его номер. Уверена, он его давно сменил. Для этого не мало причин. Например, неудобный тариф.

А я почему-то продолжаю хранить. Беречь. Будто тоненький мостик до сих пор нас связывающий. Будто однажды наберусь смелости и позвоню. Будто…

Палец соскальзывает и вот уже гудки. Я слушаю их с широко открытыми глазами. Только сердце в груди стучит на всю нашу крохотную кухню. Надо сбросить. Надо скорее сбросить. Надо что-то сделать, пока не стало поздно.

– Слушаю.

Голос до дрожи знакомый. Заполняющий теплом все внутри. Таким забытым. О, как я по нему скучала. Как ждала, что придет. Найдет. К себе заберет. Не пришел. Наверно даже и не искал. Так горько и обидно становится.

– Говорите. Что вы хотели?

– Я ничего от тебя не хочу! – выкрикиваю и тут же губы закусываю.

Почему он не поменял номер? Почему ответил? Нужно скорее сбросить звонок!

– Олеся?! Почему ты звонишь? Что-то случилось? С тобой или… Аней?

Он так легко это произносит. Словно не было никаких долгих лет расставания. Словно он не предавал меня. Нас. Словно его не ждет дома законная жена с законным наследником. Наверняка мальчиком. Мужчины ведь любят, когда у них мальчики?

– Я случайно тебе позвонила. Палец соскользнул и…

Боже, как это глупо звучит. Хочу просто отключиться, но он опять мое имя произносит. Это действует как-то гипнотически. Вроде обычные буквы. Но в его устах магию приобретают.

– Олеся! Ты можешь ненавидеть меня. Это твое право. Наверное, то как я поступил… Впрочем, я ни в чем не раскаиваюсь. Я сделал то, что считал на тот момент правильным. И если ты меня наконец выслушаешь… Но речь сейчас не об этом. Ответь мне на один вопрос. Аня моя дочь?

Глава 8

– Нет! – слова вылетают быстрее, чем подумать успеваю. Но как иначе? Я никогда не признаюсь Давиду. Он предал нас. Меня. Он не заслуживает быть отцом. А я не хочу делить с ним дочку. – Это совершенно невозможно. Я уверена, что, когда… мы расстались, я еще не была беременна.

– А вот я не уверен. И хочу, чтобы мы сделали тест-Днк.

Теряюсь. Пугаюсь словно застигнутая на горяченьком. Как школьник, попавшийся со шпорой во время решающего экзамена. Но прямой отказ будет подозрителен. Давид не дурак и это, к сожалению, минус.

– Мне надо подумать. И, вообще, я не понимаю с чего тебя заботит твое возможное отцовство? Разве не ты говорил, что не хочешь от меня детей?

Слышится вздох. Такой, что меня озноб пробирает. И, кажется, будто я совершила самую большую ошибку в жизни. Но это ведь не так! Я все сделала правильно!

– Олеся, – измученно выдыхает Давид, – только не говори, что те слова были одной из причин твоего побега?

– То есть твоя свадьба – недостаточная причина!

Не выдерживаю. Да он шутит?! Ведет себя так, словно и не виноват вовсе. Словно и не ждет его жена дома с работы. Словно это я одна во всем виновата!

– Моя свадьба – отдельная тема.

– Действительно, – пожимаю плечами, – и ты тоже для нас отдельная тема, Давид. Мы теперь отдельно, – говорю так, чтобы понял. – И, знай, ребенок не твой! Если хочешь тест-ДНК. Будет тебе тест-ДНК!

Бросаю трубку в прямом смысле. Благо телефон падает на пол и не разбивается. Крепкая модель. Повезло. А мне надо быть осторожнее. Ведь позволить себе новый я пока не могу.

Чай уже остыл. В отличии от пожара, бушующего в моей душе.

Подбираю телефон. Проверяю его работоспособность. Небольшая трещина все же появилась. Но защитная пленка спасла экран. Качаю головой и уже заношу палец, чтобы удалить номер Давида с устройства. Но в последний момент останавливаюсь.

Может пора прекращать совершать импульсивные поступки. Удалить его номер я успею всегда. Но сначала нужно разобраться с тестом-ДНК, который я ему с дуру пообещала. Хотя вообще не обязана ничего подобного делать. Только боюсь, если откажусь, он может пойти своим путем. И тогда правда вскроется. А я должна избежать этого любым путем.

Прохожу в комнату. Пару секунд любуюсь, как дочка мирно спит в своей маленькой кроватке. Сердце в груди сжимается. Разве смогу ее отдать? Никогда? Она уже давно стала частью меня. И мы прекрасно все эти годы жили без Давида. Прекрасно ведь?

Сажусь на старенький купленный по объявлению диван. В этой комнате вся мебель такая. На большее просто нет средств. Ведь у меня даже родственников нет, кто мог бы позаботиться. Поддержать. Когда-то была бабушка. Единственный и самый родной человек на свете. Но ее не стало в мои двадцать. Невосполнимая утрата.

А потом встретился Давид. Решительный. Уверенный. Такой надежный на первый взгляд. Спрятаться за ним, как за каменной стеной, стало моей мечтой, которую я отчаянно хранила. Не позволяла даже взгляду неподобающему упасть на собственного начальника. И все его ухаживания принимала за обычную вежливость. Я была такой наивной.

Это потом поняла, что вежливым он никогда не был. Что Давид из тех мужчин, которые привыкли брать свое. Вот и меня он взял. Только я надеялась стать законной женой, а не позорной любовницей.

Не срослось. Бывает. В моей жизни часто так. Пора бы уже привыкнуть. Пора бы уже самой строить собственное счастье, не надеясь на помощь со стороны. Пора бы уже забыть все, что было.

Опускаю голову на подушку и закрываю глаза. Я справлюсь. Я со всем справлюсь. Я смогу!

– О-ле-ся! Звезда моя!

Я поддаюсь. Прогибаюсь под его ласками. Ощущаю его тепло каждой клеточкой своего организма. Хочется пить эту ласку, как изысканный нектар. Вбирать в себя полностью. Как солнечные лучики на летнем пляже. Купаться в ней, как в теплом безбрежном море. Море, которое не обидит. Которое не предаст. И никогда не разобьет мой маленький кораблик о рифы суровой реальности.

– Скажи мне! Аня ведь моя дочь? Девочке не место рядом с такой мамашей, как ты. Я заберу ее и обеспечу нормальную жизнь. Жизнь, которой достоин мой ребенок.

Я резко открываю глаза и просыпаюсь. Гулкие отголоски сна еще кружат вокруг. Пытаются причинить боль. Но разлетаются на мелкие осколки в свете утреннего солнца. Хватаю ртом воздух. Стараюсь привести чувства в порядок.

Все это сон. Просто дурацкий сон. Страшный кошмар, который никогда не сбудется. Я не позволю!

Дольше обычного привожу себя в порядок в ванне. Даже душ принимаю. Только чтобы смыть с себя липкие остатки страха и… Боже! Это всего лишь сон. Давид вслух ничего подобного не произносил. Да, даже если бы произнес. Разве меня должны волновать его слова? Теперь он мне совершенно чужой человек. Пускай думает, что хочет. Моя жизнь от этого не изменится.

Собираю дочь. Волосы свои в тугую гульку закручиваю. Настраиваюсь сегодня на бой. Наверняка Борис опять с меня не с лезет. Да и Давид… А что Давид? С ужасом понимаю, что жду встречи с ним. Хочу снова увидеть, как он забирает свою племянницу. Милую девчушку так не похожую на маму. Наверное, в отца. Тоже…

Да, блин! Хочется стукнуть себя по щеке. Ударить как следует. Выбить все глупые мысли. Воспринимать Давида Сулейманова, как одного из многих. Например, как моего начальника, Бориса, к которому я точно никогда не воспылаю желанием. Дай бог, сдерживать рвотные позывы при нем.

Но придя вечером за Анютой, едва не выпускаю вздох разочарования. Он не пришел. Давида сегодня нет. Девочку забирает другой мужчина. Большой, накаченный, с татуировками, спускающимися по оголенным рукам. Алиса кидается ему навстречу с визгами «папа». И сложно представить более неподходящую пару для Яны, чем этот суровый на вид мужчина.

Я собираю дочь и выхожу. Глупо было чего-то ждать. Надеяться, что после нашего разговора Давид пересмотрит свои взгляды. Разведется. Сделает мне предложение. Глупо и наивно. Все что его волнует это установление отцовства. Формальность, столь важная для их семьи.

Он не испытывает любви ни ко мне, ни к нашей дочери. Все решают жалкие бумажки. Родство. А если его нет, то и мы ему не нужны. И в этом кроется ключ к свободе.

Тест-Днк?! Что ж будет ему тест-Днк. Залезаю в интернет и вбиваю в поиск.

Ты не получишь нашу дочь, Давид. Я не позволю!

Глава 9

Всю следующую неделю Давид не показывается мне на глаза. И это должно меня радовать. Ведь я так и хотела. Никогда больше его не видеть. Не соблазняться красивым видом широких плеч. Жесткой линией губ. Длинными пальцами, которые…

Похоже мое воздержание плохо на меня влияет. Но и заводить любовника только, чтобы укротить физиологию, не собираюсь. Ведь постель для меня никогда не была на первом месте. Будь оно так, я бы не ушла от Давида. Довольствовалась бы малым – ролью любовницы. Только не хочу. Или все, или ничего.

– Соколенко, что это за ужас опять? Что за цвета? Сразу видно – дизайн не твое.

Я вздрагиваю, а Наташа кидает сочувствующий взгляд. Но я все равно поднимаюсь и иду к начальнику.

Борис окидывает меня взглядом, от которого холодок ползет по спине. И хочется забиться под стол. Или убежать. Этот мужчина похоже в совершенстве владеет искусством моральной порки. Нашел самое слабое звено в офисе и теперь издевается. Ведь что может противопоставить начальнику обычный стажер. Я здесь на птичьих правах и могу вылететь в любую минуту.

– Подойди сюда, – зовет к своему столу, и я слушаюсь, – исправь здесь и здесь. Надеюсь, как это сделать, тебе объяснять не надо.

Я киваю головой и замечаю, как его взгляд съезжает в мое декольте. Да быть такого не может! Это длится всего одну секунду. А может вообще лишь мне мерещится. Я слишком много последнее время думаю об озабоченном бывшем начальнике. Но ведь не все такие как Давид. Не все будут тянуть своих сотрудников сразу в койку.

– Я все исправлю в кратчайшие сроки.

– Хорошо. Выполняй.

Он откидывается на стуле. А мне пятую точку так и печет, когда обратно к своему месту возвращаюсь. С другой стороны подумаешь – мужик пялится на твою задницу. Нет в этом ничего криминального. Законом не запрещено. И, вообще, ничего не значит. Не все спят и видят, как затащить любую юбку в постель.

– И, кстати, во второй половине дня у нас выезд к заказчикам. Так что успевайте закончить все свои работы в офисе, – предупреждает грозное начальство.

Мы с Наташей переглядываемся и утыкаемся в мониторы. Светлана продолжает пить чай. Но ей никаких замечаний никто не делает. И вот правда я не хочу думать о плохом. Не хочу делать выводы по одному внешнему виду девушки.

Неприлично короткая юбка, из-под которой даже видно кружево чулок. И блузка с очень глубоким декольте на объемной груди. Так что даже пуговки трещат от натуги. И явно размер побольше бы не помешал.