Шоколадное убийство. Рукопашная с Мендельсоном

Майя вытянула шею. В самом деле – вокруг металлических вешалок торчали неровные куски полиэтилена.

– Кто-то оборвал пакеты, – констатировала она.

– Возможно, Андрюша выбирал рубашку и просто избавился от них. Выбросил в мусорное ведро, – предположила Вера Витальевна.

– Майя, – тотчас приказал Сильвестр. – Подойди сюда. Предположим, ты решила надеть чистую одежду. Как ты это сделаешь? Давай. Смелее!

Его помощница молча приблизилась к шкафу.

– Будь естественной. Представь, что это твой собственный гардероб.

Майя протянула руку, сняла одну из вешалок, вытащила из шкафа и, держа ее в одной руке, довольно ловко сняла пакет, подцепив его снизу.

Пакет остался целым и приятно зашелестел, опадая на пол.

– А теперь попробуй сорвать его грубо, чтобы остались куски, как здесь.

Сильвестр подал ей следующую вешалку и отступил назад, сложив руки перед грудью и приготовившись к роли зрителя.

Представление длилось всего несколько секунд. Майя резко рванула пакет в сторону, мягкая пленка потянулась, но не порвалась. Только с третьей попытки девушке удалось справиться с ней. Пленка уступила, оставив за собой длинный рваный хвост, свесившийся с воротника рубашки.

– Видели? – торжествующе обратился к Вере Витальевне Сильвестр. – Расправляться с пакетами подобным образом чертовски неудобно. Полиэтилен трудно разрывать, зато он довольно легко соскальзывает с вешалки, если обращаться с ним нежно.

– И о чем это говорит? – спросила та, насупившись. Роль недогадливой помощницы детектива ей не нравилась.

– Как – о чем? О том, что пакеты срывали в спешке. Не думая о том, удобно это или нет.

– Возможно, Лида собирала свои пожитки. Если они, например, поссорились с Андрюшей. Или пакеты ей потребовались для чего-то еще. Мой племянник славился своей аккуратностью. Он никогда не оставил бы эти клочья в своем шкафу.

– Возможно, к тому времени он был уже мертв, – возразил Сильвестр.

Однако Лида о пакетах ничего не знала. Это выяснилось довольно быстро. Когда Вера Витальевна позвонила ей и рассказала, что находится сейчас в квартире Андрея вместе с… хм… ну… частным сыщиком, та выразила желание с ним переговорить. Работала она мастером в соседней парикмахерской, и Томилин наверняка приходил к ней делать стрижку. Она брала его голову своими ловкими руками, и он таял от нежных прикосновений. Сильвестр всегда считал, что парикмахер может вить из вас веревки, а вы лишь покоряетесь его воле.

– У меня как раз обед, – торопливо сообщила Лида. – Я скоро буду.

Сильвестр двумя руками проголосовал за встречу с девушкой погибшего друга. Ему было важно задать ей несколько вопросов. Несмотря на то что Вера Витальевна поддерживала с племянником довольно тесные отношения, все же жила она отдельно и о многих вещах могла просто не знать или неверно их истолковывать.

– Мне нужно позвонить, – неожиданно заявил Сильвестр. – В прачечную.

В руках он держал квитанцию и, сверяясь по ней, набрал номер телефона. Майя и Вера Витальевна молча слушали его разговор. Дело оказалось минутным. Сильвестр желал знать, сдавал ли заказчик номер такой-то в недавнем времени белье для стирки.

– Жена уехала в отпуск, – виновато заметил он. – И не сказала, нужно ли забирать…

Оказалось, забирать ничего не нужно. Нового заказа от клиента под указанным номером не поступало.

– Хм, – задумчиво пробормотал Сильвестр, повесив трубку. – Пакеты из чистки и отсутствующее белье в прачечной…

– Не понимаю я, какое значение имеют эти самые пакеты, – проворчала Вера Витальевна. – Ну допустим, с вешалок их сорвал убийца. И что из этого? Пакетов в мусорном ведре нет, следов нет, так что нам за дело до того, каким способом их извлекали из шкафа?!

Когда ей что-то не нравилось, вид у нее становился брезгливым, как у кошки, которую заставляют служить за кусок сосиски.

Говоря по правде, Майя тоже не могла сообразить, чем могут помочь в расследовании обрывки пакетов из химчистки. Не совладав с любопытством, она спросила:

– Они имеют большое значение?

– Сами по себе нет, – неохотно пояснил босс. – Если бы не простыня. Смотрите, – предложил он, направляясь к кровати. – Постель застелена странно. На пододеяльнике и обеих подушках белое белье в желтый цветочек. А простыня синяя, явно от другого комплекта. Простыни же в желтый цветочек нигде нет – ни в стопках из прачечной, ни в самой прачечной, ни в корзине с грязным бельем, я проверил. Ее вообще нет в доме. Понимаете?

Его спутницы по очереди кивнули. Некоторое время в комнате царила тишина, нарушаемая лишь шагами Сильвестра, который расхаживал взад и вперед, глядя себе под ноги.

– Возможно, Андрей пил в постели какао и пролил жидкость на простыню, – наконец высказала робкое предположение Вера Витальевна. – Ну, или вино – от него тоже остаются безобразные пятна.

– Пролил вино на простыню и сразу выбросил испачканную вещь? – с сомнением спросил Сильвестр. – Если сдаешь белье в прачечную, почему бы и эту простыню тоже не сдать? Вдруг пятно отойдет?

– А что, если он прожег ее сигаретой? Мужчины обожают курить в постели, – авторитетным тоном заявила Майя.

– Полагаю, эту ценную информацию ты почерпнула не из личного опыта, а из фильмов с Бельмондо, – заметил Сильвестр, почесав бровь. – Ерунда все это. Сдается мне, дело совсем в другом. – Он подошел к окну и проверил, как открываются и закрываются жалюзи, пробормотав: – Простыня от другого комплекта и сорванные с вешалок пакеты…

– Дались ему эти пакеты, – шепотом сказала Вера Витальевна, приблизившись к Майе. – Не вижу никакой логики.

Она привыкла докапываться до сути вещей и, когда чего-нибудь не понимала, против воли начинала раздражаться. Уже было открыла рот для того, чтобы высказать очередное ценное замечание, когда раздался звонок.

Вера Витальевна немедленно устремилась к двери, подобно курице, привлеченной горстью пшена.

– Это Лида! – крикнула она на ходу. – Сейчас вы сами все поймете!

Какие выводы они должны были сделать, встретившись с Лидой лицом к лицу, было не очень понятно. Вероятно, Вера Витальевна имела в виду, что эта женщина ну никак не подходила ее обожаемому племяннику.

Лида оказалась невысокой женщиной с томными глазами. Рыжие волосы, небрежно заколотые на макушке, открывали высокие скулы и крепкую шею. Ногти на руках и ногах были покрыты ярко-красным лаком. Между джинсами и короткой майкой виднелась загорелая полоска тела с блестящей висюлькой на пупке. Разговаривала Лида хриплым тягучим голосом и бросала на Сильвестра долгие взгляды, что задевало не только его помощницу, но и Веру Витальевну.

– Интересно, о чем думает человек, когда ему протыкают пупок? – шепотом спросила она, наклонившись к Майе.

Та непроизвольно потерла собственный живот. Она всегда с подозрением относилась к женщинам, которые выставляли напоказ свою сексуальность. Ей казалось это нечестной игрой. Такие женщины, конечно, имели право на существование, но лишь в фильмах, которые ее босс смотрел десятками. Именно там была их стихия, их законное место.

После того как Вера Витальевна познакомила присутствующих друг с другом, Лида немедленно сосредоточила свое внимание на единственном представителе сильного пола.

– Неужели Андрея действительно убили? – спросила она, устроившись на стуле с высокой спинкой.

Остальные тоже сели, исключая Сильвестра, который остался на ногах. Он отошел к окну и встал к нему спиной, скрестив руки на груди. Взгляд его время от времени убегал от женщин, продолжая путешествовать по комнате.

– Убили? Не могу сказать ничего определенного, – почти равнодушно ответил он, пожав плечами.

– Но зачем тогда вы пришли сюда? Зачем продолжаете… упорствовать? – удивилась Лида и вопросительно поглядела на Веру Витальевну.

В сущности, она верно определила эпицентр этого упорства. Эпицентр сидел смирно, скрестив ножки в кедах, шнурки которых были завязаны целомудренными бантиками. Лицо у него было вредным.

– Решили убедиться в том, что это несчастный случай, – спокойно продолжал Сильвестр. – А вы разве не хотели ничем со мной поделиться? Что-то рассказать?

– Я? Да нет, я не знаю, что рассказывать. В тот день я вообще уезжала из города. У меня даже алиби проверяли – так было неприятно…

– Но вот только что, когда вы узнали, что в квартире Андрея находится частный детектив, то немедленно загорелись прийти, – не отставал Сильвестр.

Лида открыла и закрыла рот, явно медля с ответом.

– Просто мне хотелось узнать, что вы тут нашли, – наконец сказала она. – Вдруг обнаружили что-нибудь такое…

– Мы обнаружили, что из квартиры пропала простыня! – неожиданно заявила Вера Витальевна мрачным тоном. – Хорошая прочная простыня в желтый цветочек. Спрашивается – где она?

– Простыня в желтый цветочек? – изумленно повторила за ней Лида.

– Вот именно. Все комплекты постельного белья – целые. И только одной простыни недостает. Как-то это подозрительно… Если ее прожгли сигаретой, так и скажите!

– Я ничего не прожигала, – возмущенно отозвалась Лида, глядя на Веру Витальевну с неудовольствием. – И ничего из этой квартиры не выносила. Если вы намекаете…

– Зачем мне намекать? Я просто спрашиваю, нет ли у вас дома нашей простыни, – продолжала наступать та.

– Да у меня даже ключей от квартиры Андрея никогда не было! Мы любили друг друга, но Андрей ни разу не предлагал жить одним домом.

– При осмотре я не заметил ничего женского, – заметил Сильвестр безо всякого выражения.

– Я не оставляла в квартире Андрея даже мелочей, – надменно ответила Лида. – Не чувствовала себя хозяйкой.

– Хозяйка хозяйке рознь, – вставила Вера Витальевна. – Одной, для того чтобы чистоту навести, нужен пылесос последней модели, а другой и веника хватает.

– Вы упрекаете меня в том, что Андрею было со мной плохо? – Лида задохнулась от нахлынувших чувств.

– По-моему, здесь довольно чисто, – поспешно сказала Майя, решив, что ссора ни к чему хорошему не приведет.

Однако остановить Веру Витальевну оказалось не так-то просто.

– Не верю я в это, – снова встряла она. – Ни одной личной вещи? Какой-никакой халат, мягкие тапочки, фен… Быть того не может, чтоб в чем пришла, в том ушла! Не по-человечески это.

– Полагаю, вы забрали все свои мелочи, когда поссорились с Андреем, – заметил Сильвестр.

Он говорил мягко, но смотрел при этом таким проницательным взглядом, что Лида против воли разволновалась. Щеки ее вспыхнули, и она нервно поправила юбку, проведя двумя руками по бедрам.

– A-а! Так вы с Андрюшей все-таки ссорились! – воскликнула Вера Витальевна с таким азартом, как будто билась об заклад и неожиданно выиграла. – Я так и думала.

– Мы не ссорились!

– Не выдумывайте, – непререкаемым тоном заметил Сильвестр. – Вы разругались в дым. В спешке собирали свои пожитки. Нервничали, кричали.

– Наверняка простыня так и уплыла, – поддакнула Вера Витальевна. – Хватала все что ни попадя…

– Вам могли понадобиться пакеты. Вы брали из шкафа пакеты?

– Там следы остались, – злорадно заметила Вера Витальевна. – Клочья полиэтилена. На них наверняка найдутся отпечатки пальцев!

Майя ждала, что Лида просто не выдержит и разразится гневной тирадой. Или вообще выскочит из квартиры, хлопнув дверью. Однако та и не подумала сбегать.

– Клочья полиэтилена? – удивленно переспросила она. – Отпечатки пальцев? Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

– Пойдемте, – приказал Сильвестр, широко махнув рукой.

Лида послушно встала и отправилась вслед за ним в маленькую комнату. Вера Витальевна хвостом увязалась за ними. Майя тоже пошла – не сидеть же одной на диване как бедной родственнице. Сильвестр приблизился к шкафу и распахнул дверцы, после чего продемонстрировал Лиде рубашки со следами оборванной пленки.

– Вам могла понадобиться тара для того, чтобы уложить свои вещи, – пояснил он. – Вероятно, вы сорвали упаковку с этих рубашек – просто чтобы не тратить время. Это так?

– Нет, не так! – воскликнула Лида. Она вытянулась в струнку и выглядела теперь весьма воинственно. – Ну, допустим, кое-что в этом доме действительно принадлежало мне… В шкафу стоял чемоданчик, в который я сложила вещи. Не понимаю, как вы узнали. Я не хотела, чтобы вы думали, будто я отсюда что-то взяла.

– Господи, почему бы сразу не сказать? – удивился Сильвестр.

– Потому что она унесла простыню, – тотчас высказала свое мнение Вера Витальевна.

Лида обернулась к ней и резко бросила:

– Да зачем мне постельное белье?! У меня своего полно. В самом-то деле! И пакеты с вешалок я не срывала. Все в чемоданчик поместилось.

– А в коридоре были ваши вещи? – Сильвестр неожиданно вспомнил о пустой полке. – Были?

– Только летний плащ. Он висел на вешалке. Больше я ничего из квартиры не выносила. Клянусь.

– И как давно это было? – нахмурился Сильвестр. – Когда вы поссорились?

– За неделю до того, как… За неделю до Андрюшиной смерти.

– По вашему мнению, он мог свести счеты с жизнью?

– Никогда! – выпалила Вера Витальевна, сделав шаг вперед и ударив себя кулаком в грудь. – Он любил жизнь и всяческие излишества. А человек, любящий излишества, добровольно ни за что от них не откажется.

– Я Лиду спрашиваю, – едва заметно улыбнулся Сильвестр, а Майя завела глаза к потолку.

На его месте она уже давно дала бы тете Вере по башке.

– Нет, Андрей не специально это сделал, – энергично помотала головой Лида, и ее волосы взметнулись рыжим костром. – Наверное, заснул в теплой воде. Если думаете, что он из-за меня переживал, то зря. Мы несколько раз после ссоры разговаривали по телефону – вполне мирно. Ничего душераздирающего. И он не хотел, чтобы я вернулась. А я тоже не очень-то хотела!

– Это почему же? – с недоверием спросила Вера Витальевна. – Может быть, на горизонте уже другой замаячил?

Сказав это, она внезапно вся подобралась, глаза ее загорелись фанатичным огнем, и она схватила Сильвестра за рукав.

– Точно! Новый ухажер мог ревновать. Это ж надо же, как я не подумала раньше? Вот вам и подозреваемый! Что это за тип? – обернулась она к Лиде и сдвинула брови так, будто та уже находилась на скамье подсудимых.

– Боже мой, оставьте человека в покое! – простонала Лида и сжала пальцами виски, как это делают актрисы в мелодрамах, показывая, что находятся на грани срыва. – Его милиция допрашивала! Он уважаемый человек, профессор…

– Какой у него рост, у вашего профессора? – тотчас спросил Сильвестр, явно заинтересовавшись новым персонажем.

Майя только головой покачала. С ее точки зрения, никакой логики в вопросах, занимавших ее босса, не было. Вот и старший лейтенант Половцев тоже обычно поражался логике Сильвестра. Половцев, которого она так давно не видела…

Лида тем временем отняла руки от лица и неожиданно застенчиво ответила:

– Рост профессора? Метр шестьдесят семь. Он на два сантиметра выше меня, а что? Разве это важно?

– Возможно, и нет, – задумчиво ответил Сильвестр. – А возможно, и да. Я пока не решил.

– Можно, я пойду? – спросила Лида, нервно поведя плечами, и посмотрела на него снизу вверх. Никакого кокетства в ее взгляде уже не было и в помине.

– Идите, – разрешил он. – Если что, я вам позвоню. Или вот Майя…

– А вы простыню точно не забирали? – уточнила Вера Витальевна, отправляясь провожать Лиду до двери. – Я это спрашиваю не в смысле за руку схватить, а для порядка, чтобы мы попусту не искали.

– У меня нет простыни!!!

– Вы могли случайно прихватить. Может, заворачивали в нее свои платья, нельзя же исключать такой момент…

– Господи, какая же вы зануда! – выпалила невидимая уже Лида где-то в глубине коридора.

– Ведь вы наверняка утащили из Андрюшиной квартиры что-нибудь себе на память. Вы кажетесь такой жадной, Лида!

Майя и Сильвестр озадаченно посмотрели друг на друга.

– Вероятно, набивать сумки любовными письмами гораздо легче, чем любить людей, так сказать, непосредственно, – заметил Сильвестр. – Блестящие теоретики поголовно терпят фиаско, когда дело доходит до реальной жизни. Вот и тетя Вера туда же.

Тетя Вера возвратилась обратно вполне довольная собой.

– Как вы узнали? – спросила она Сильвестра, потирая руки.

– Узнал – что?

– Что они поссорились и Лида собрала манатки?

– Я всего лишь предположил. Я видел сотни фильмов и сотни сцен расставания. Обычно мужчина выходит из дому, сжимая в зубах сигарету. Женщина либо убегает босиком по снегу, либо, завывая, как корабельный ревун, укладывает пожитки. В пакете с мусором я нашел целых три сломанных ногтя. Для женщины, которая следит за своими руками – а она следит, я сразу заметил! – Лида что-то слишком разошлась. Вопрос: каким образом женщина может переломать ногти? Ответ: она не в себе, она торопится, ей в данный момент не до красоты. Она хватает вещи, не задумываясь о том, что может испортить маникюр.

– Вон оно что…

– А милиция разве не видела обломки ногтей в мусоре? – с недоверием спросила Майя.

– Наверняка видела, – пожал плечами босс. – Ну и что из того? Если бы на теле Андрея нашли царапины, тогда другое дело. А так… Кого это могло заинтересовать, подумай сама?

– А какое значение имеет рост профессора? – продолжала упорствовать Майя. – Вот вы даже фамилии его не спросили…

– Зачем мне его фамилия? Я с ним детей крестить не собираюсь. Меня интересует картина, так сказать, в целом. Пока что я рисую ее крупными мазками…

– Эта Лида мне не понравилась! – внезапно сообщила Вера Витальевна, заложив руки за спину и пожевывая нижнюю губу. – Женщины, которые ставят в шкаф любимого мужчины чемоданчик на всякий случай…

– Я хочу увидеть фотографию, – неожиданно заявил Сильвестр.

Вера Витальевна, готовившаяся изречь очередную сентенцию, замолчала на полуслове.

– Какую фотографию? – изумленно спросила она.

И Майя тоже удивилась вслед за ней:

– Какую фотографию?

– Ту, которую использовали для изготовления футболки. Майя, поищи ее. Вера Витальевна, вы знаете, где Андрей хранил свои архивы?

– Ну… да. В книжном шкафу, внизу. На каждый год по отдельному альбому. Я уже предавалась воспоминаниям, листая те самые, где Андрюша еще молодой, в военной форме.

Она тяжело вздохнула.

– Как вы думаете, в альбоме за какой год следует искать снимки с той дружеской вечеринки? – уточнила Майя.

– Судя по запаху краски, футболка была сделана недавно. Просмотри этот год и прошлый. Ищи Андрея с двумя приятелями.

– Витей Мережкиным и Костей Василенко. Это его школьные друзья. А правильнее сказать – дворовые, – пустилась в объяснения Вера Витальевна. – Такие шпанюги! Окна камнями били, прохожих по ночам пугали, терроризировали владельцев личных автомобилей. Я грешным делом думала – сопьются и в тюрьму загремят. Ан нет, все в люди вышли. Василенко строительную бригаду сколотил, а Мережкин шофером работает, на машине грузы возит. Сам себе хозяин. И Андрей мой так хорошо начинал! И вот – нате вам. Скатился до поддельных часов.

Она горестно вздохнула. Тем временем Майя уже приступила к поискам. Она устроилась прямо на ковре, обложившись фотоальбомами.

– Мне нужна или та самая фотография, или похожие, но с той же вечеринки, – напутствовал ее Сильвестр.

– А что? – тотчас заинтересовалась Вера Витальевна. – Что в ней такого? Я и рассмотреть-то толком не успела.

– Там фон необычный, – признался Сильвестр. – Очень странное место. Похоже на какую-то пустыню.

– Ерунда! – возразила Вера Витальевна, подключаясь к поискам и тоже усаживаясь на ковер. – В пустыне не может быть копченой колбасы, которую держал в руках Андрей. Откуда?

– Вы наблюдательны.

– Еще бы! Как только тебе переваливает за шестьдесят, сердце становится зорче глаз. Я всегда знаю, на что обратить внимание.

Майя молча листала страницы альбома за прошлый год. Здесь было очень много фотографий Лиды. Позируя, она кокетничала и выглядела очень хорошенькой. Секси – как сказала бы подруга Майи, помешанная одновременно на блинчиках и похудании.

Когда Майя перешла к более ранним альбомам, Лида исчезла, уступив место целой череде милых мордашек, сменявших одна другую с довольно высокой скоростью. Девушки призывно улыбались в объектив.

– На обороте они обычно пишут всякие глупости, – заметила Вера Витальевна, занятая параллельным поиском. – Что-нибудь типа: «Мое горячее сердце согреет тебя холодными ночами».

– Вы же собираете любовные письма, – удивилась Майя. – Там наверняка те же самые глупости.

– Разве можно сравнить любовь и все эти сюси-пуси?

Фотографий, хотя бы отдаленно напоминающих ту, которая была переведена на футболку, в архиве Томилина не обнаружилось.

– Очень странно, – пробормотала Вера Витальевна. – Андрюша был таким педантом…

– Возможно, снимки делал не он, – сказала Майя. – А футболку ему друзья подарили.

И Сильвестр тут же заметил:

– Мне нужно будет встретиться с друзьями.

– Если Вера Витальевна попросит, думаю, они смогут заехать к нам на чашку чая.

– Вы попросите, Вера Витальевна? – уточнил он, продолжая кружить по комнате и осматривать вещи. – Заодно спросите про фотографию. У кого-то из них должен быть оригинал. Я хочу взглянуть на него.

– Спрошу, хотя и не улавливаю смысла, – откликнулась та. – Пакеты, простыня, фотография, рост профессора… Жутко странный набор. И вообще. Я люблю, когда мне все растолковывают. А ты держишь меня в неведении. Мое любопытство уже раздулось до размеров дирижабля.

– И мое, – поддакнула Майя, хотя точно знала, что босс ничего объяснять не станет. До последнего момента он всегда темнит. И настаивать бессмысленно.

Как она и думала, Сильвестр проигнорировал женское любопытство. Он повертел в руках памятный флажок, на котором было написано «Фонд поддержки малых народов Америки», и сказал:

– Думаю, стоит узнать поточнее, почему Андрей уволился из этой организации. Судя по некоторым признакам, работой своей он дорожил и даже гордился. Я тут просмотрел бумаги в столе… Записки, заметки, напоминания. Что-то там должно было случиться серьезное, если он внезапно ушел. Майя, ты сегодня же должна собрать информацию об этом фонде. И попробуй найти там человека, который согласится поговорить о Томилине, хорошо?

Глава 6В Мексику, по делу. Если фонды создаются, значит, это кому-нибудь нужно

Было уже глубоко за полночь, но Аленочкин все расхаживал по квартире с чашкой кофе в руке и пытался собраться с мыслями – возникло слишком много вопросов, на которые он при всем желании не мог дать немедленного ответа. Труп Томилина в остывшей воде… История как минимум подозрительная. Утопленник мог быть посланцем конкурентов и чем-то им не угодил, за что поплатился жизнью. А мог – одиноким рассеянным книжным червем, который имел несчастье поскользнуться в собственной ванне.

Вячеслав прекратил свои перемещения в пространстве и приземлился за письменный стол, под уютный свет настольной лампы.

– Ну, представим, что он искал именно мое какао и был за это убит, – рассуждал Аленочкин, мысленно уже считавший таинственные бобы своими.

– Хотя, собственно, за что «за это»? Мне же технологи на фабрике рассказывали – новые сорта постоянно находят, и шоколад из них делают, и все живы-здоровы… Нет, тут что-то другое.

Еще немного поразмыслив, Аленочкин решил не забивать голову нерешенными загадками, а сосредоточиться на организации мексиканского вояжа. Сегодня это было гораздо важнее проблемных трупов.

– Время, время поджимает, – бормотал он, словно старик, которому не с кем поговорить, кроме как с самим собой. – Надо срочно лететь в Мексику и уже на месте разбираться. Если найдем зерна – посмотрим, как поступить дальше. Другое дело – найдем ли? Почему раньше никто не нашел? Какие-нибудь ушлые американские кондитеры?

Представители крупных корпораций так и шастали по всему миру, добывая информацию для своих щедрых хозяев. Куда они только не проникали! Какими только способами не добивались своих целей – хитрость, подкуп, лжесвидетельство, убийство…

Стряхнув навалившуюся сонливость, Аленочкин достал большой рабочий блокнот, снял с подставки ручку и принялся составлять план действий на ближайшие дни. Работал с энтузиазмом – в случае успеха он мог эффектно выйти на рынок со свежим оригинальным продуктом и превратить свое новое приобретение – кондитерскую фабрику – в современное высокодоходное предприятие.

Была и еще одна причина. С детства Вячеслав мечтал о приключениях в непроходимых лесах и болотах, воображал себя пиратом, индейцем, охотником на диких зверей. Долгое время его кумиром был Индиана Джонс. С годами мальчишеская восторженность и жажда экзотических приключений уступили место иным страстям и эмоциям. Но в нем по-прежнему, как в детстве, настойчиво пульсировала жилка романтического авантюризма. Именно благодаря ей прагматик Аленочкин вдруг кидался в рискованные предприятия, как будто пренебрегая трезвым расчетом. Правда, всегда выходил победителем – даже его авантюризм нес в себе конструктивное начало.