Правила поведения в пустоте. Секретный сотрудник, кн. 3

Я еще про воду хотел добавить. Сравнивать Цереру с Клондайком было бы некорректно, да и нелепо: не та эпоха, не тот случай, но что касается воды… Здесь ее видимо-невидимо. И никаких водопроводов. Подземные источники бьют в каждой квартире. Приходишь с работы, открываешь кран – идет горячая… Поворачиваешь другой – потекла холодная. Рай земной, то есть не совсем земной, церерский, но вы поняли. Везде хорошо, где нас, землян, нет. Вот и лезем во все щели как тараканы. Но и осуждать рука не поднимается: жить стало совсем невмоготу. Повсеместное падение нравов. Взяточничество и мздоимство чиновников. Откровенная тупость и некомпетентность Всемирного правительства. Что еще? Землетрясения, ураганы, пыльные бури, засухи, а тут еще озоновый слой истончился до невозможности, радиация зашкаливает… Вот и потянулись искать, где получше… Кто смог из молодых – в эмиграцию на Цереру отправился, кто не в силах был расстаться с родными пенатами – остался дни коротать на шести сотках до самой смерти, смирившись с неизбежным Злом и оставив всякую надежду на приход Мессии…

Космический корабль класса «Топтун» тем временем прокладывал свой путь в пространстве, повинуясь командам автопилота. Спешить было некуда. Тоска. Обычный рейс. Задание стандартное: доставить пакет по месту назначения и следить в оба… За кем? Разве не понятно? Естественно, за вражескими лазутчиками. За всем, что движется. В космосе случиться может всякое. Поэтому нужны мы, топтуны, смотрящие за порядком. Топтуны – они вроде рыб-прилипал, крутящихся возле акул. Акула настолько привыкает к их соседству, что просто не обращает на их внимания. Топтун, конечно, не рыба-прилипала, но объект слежки также ровным счетом не замечает его. Если, конечно, топтун не делает ошибок, а объект ничего не подозревает или состоит с ним в дружественных отношениях.

Работа топтуна сродни балансированию на лезвии бритвы. Быть незаметным, следовать тенью за объектом, предугадывать его поведение и предусматривать варианты на случай аварийного бегства, – задачка не из простых. Потому обычно слежку ведет группа, когда роль ведущего передается от одного офицера к другому. В космосе все иначе. Тебя видно за тридевять земель. Но и у космического наблюдателя есть свои маленькие секреты, которым обучали в специальном учебном центре под вывеской Департамента аномалий в глухом поселении, отгороженном от внешнего мира колючей проволокой под током, в лесной чащобе Рязанской губернии. Грязями то местечко зовут. В Грязи, понятно, никто не сунется по доброй воле, только по служебной надобности.

Мой помощник совсем молоденький робот. Младший лейтенант, недавний выпускник Московской Краснознаменной Робототехнической Академии, сидел в боевой рубке, наблюдая за экраном локатора. Нас на корабле всего двое, так что вахту приходится нести посменно. У меня нет претензий к своему помощнику. Впрочем, и происшествий никаких с ним, к счастью, не было, и неудобств он мне не причинял. По окончании обучения в МоКРА на него была составлена характеристика, как и на всех выпускников. Умственные способности посредственные, склонность к кабинетной работе, здоровье в норме, вредные привычки отсутствуют. Не курит и не пьет. С девушками не гуляет. Но курсанты-сокурсники отзывались о нем положительно. Но учеба – это одно, а служба – совсем другое… Помощник. Старпомом в табели значится, хотя ни младших, ни просто помощников моему «Топтуну» по штату не полагалось. Интересно, каким он меня видит, как я выгляжу – с его, разумеется, точки зрения, человеком или котом? Забавно, однако.

Что ж, пожалуй, пора вскрыть пакет с заданием… Да, но перед этим не мешало бы позавтракать. Кто знает, что они там в канцелярии понаписали? С них станется, весь аппетит пропадет. А на сытый желудок и приказ воспринимается по-другому. Кто я для них? Расходный материал. Будем исходить из этого. Что не так – вышлют робота на замену, поставят галочку: мол, импортозамещение успешно проведено. С людьми настоящими, я имею в виду, с кадровыми офицерами, сейчас напряженка, вот и объявили мобилизацию, Умные механизмы по домам шарят, улицы прочесывают, не прячутся ли где уклонисты. При малейшем подозрении гребут всех подряд, совершенствуют для этого функции наблюдения, сыска и задержания. О допросах и пытках и говорить нечего. Серийное производство роботов для хозяйственных, военных и специальных нужд было поставлено на поток, конкурировать с машинами становилось все труднее и себе дороже. Правовая же система была устроена до гениальности просто: правы оказывались всегда те, у кого больше денег и, соответственно, больше прав. Креслами, чинами и портфелями торговали без зазрения совести, как и наградами, и званиями, и должностями вплоть до инспектора-живодера экспедиции по утилизации и кастрации котов. Какая все же мерзость!.. Истинно, выгребная яма, навозная куча. Деловому человеку, чтобы получить стоящий, жирный заказ, нужны были надежные, проверенные связи в чиновничьих «верхах». Слава богу, их есть у меня, как говорили когда-то в Одессе, сейчас не знаю, давно там не был. Как там у Окуджавы? «Когда воротимся мы в Портленд, поделим золото, как братья. Поскольку денежки чужие мне достаются без труда…» Вернемся ли мы вообще, – это про нас, – вопрос отдельный, вроде гадания на кофейной гуще…

Настырное человечество меж тем метр за метром осваивало Солнечную систему. Флаги ООН уже были доставлены и водружены на Марсе, Луне, Венере, нескольких астероидах и так далее. Пояс Астероидов тоже уже начали было заселять, создавать плацдарм для полномасштабной оккупации, но вот здесь-то и возникли первые проблемы, что-то пошло не так. Местное население было категорически против нашествия пришельцев. Пришельцы – это, чтобы было понятно, – земляне, колонизаторы в пробковых шлемах, в маскировочных халатах и с карабином через плечо. Этих за версту было видно, так что дородные сельчанки все съестное успевали попрятать по погребам и схронам в соседнем лесу. Потом выходили за околицу и широко разводили руками в стороны с поднятым вверх средним пальцем: мол, нету ничего для вас, супостаты, ироды проклятые. Объясняться по-другому они не умели, а этот жест был включен в язык международного общения и всеми признавался: что на Земле, что на Церере. Нет – значит, нет… Конечно, роботам эти объяснения были «до лампочки», молоко, хлеб и куриное яйцо в их повседневное меню не входили, разве что побаловать себя по праздникам было можно, когда начальство далеко и не видело. А живым организмам, людям, перед дальней дорогой делали уколы и прививки, так что есть вообще не хотелось. В принципе. Для Директората одной проблемой меньше.

– Капитан! Сэр, вы должны это видеть!

До этого момента все у меня было хорошо, здоровьем своим клянусь, все под контролем, предвидение такое, что вернемся на базу, банковский счет пополнится записью кредитов этак сразу на единицу со многими нулями, – я еще недоумевал, вот счастье-то привалило получить такой богатый заказ, – и тут истошный крик, нет вопль помощника разом перечеркнул мою благостную мечтательную дремоту о предстоящей выпивке с красотками и прочими земными удовольствиями по возвращении с задания. Этого еще не хватало!.. Мне строго-настрого было указано под любым предлогом в случае чего пакет тот уничтожить. Сжечь? – так пожар на борту разгорится, а огнетушителей не завезли. Съесть? Под страхом четвертования не заставят меня проглотить комок бумаги с сургучом… Да и не успел я еще толком ознакомиться с инструкциями, только документ тот секретный особой важности развернул, как сморило меня… Вот ведь поставили перед выбором, нелегкая его принесла, почище, чем у буриданова осла. А может, пронесет? Очень я не любил делать выбор из двух плохих вариантов.

– Сколько раз тебе повторять: не называй меня «сэр»!

– Есть, сэр! Так точно, сэр!

Вот ведь бестолочь механическая. В одно ухо вошло, в другое вышло. Хоть кол на голове теши, все одно талдычит. Навязали на мою шею. И нельзя ничего сказать. Молчать надо. Наверняка чей-то любимчик из начальства, иначе как попал на «Топтун»? Чужие здесь не ходят. Легче верблюду пролезть сквозь игольное ушко. Роботы уже и в Департамент персональной ответственности проникли, своих всюду норовят пристроить. Стыдно признаться, как мы дошли до жизни такой…

– Откуда взялась эта штуковина? Что за…

– Не могу знать, сэр!

– Так узнай!

– Похоже на грузовик, сэр! Грузовой корабль, то есть.

– У тебя, что, глаза на затылке? Неопознанный летательный объект. Вот как надо отвечать… Помощник, называется. Чему вас только учили…

– Но, сэр…

– Никаких «но». Я сказал! Слово капитана – закон для подчиненного. Больше никого? Мы одни?

– Так точно, сэр! Признаю свою ошибку. Вы позволите стереть ее из оперативной памяти?

– Валяй, пока я добрый… Так что там у нас?

– Я попробую наладить контакт, с вашего позволения.

– Никаких контактов, дурень! У нас секретная миссия, забыл?

– Но он уже совсем близко, сэр… Мы стремительно сближаемся. Рекомендую объявить по команде режим ЧП.

– Объявляю режим ЧП. Расчехлить торпедный аппарат. По местам стоять! К бою готовсь!

– Есть, сэр, подготовить торпедный аппарат к бою.

– В боевых стрельбах приходилось участвовать, сынок?

– Сэр! Так точно, сэр! Однажды всем курсом выезжали на полигон, под Нижним Тагилом. Но стрелять не подпустили даже близко. Что, если, сказали, зацепит, а за вас отвечай. Вместо этого показали учебный фильм про полигон. Накормили обедом. А спали в каком-то старом сарае, на сене.

– Чтоб их… Жмоты несчастные… Нашли на чем экономить, на боевых стрельбах. Вы же будущие командиры!..

– Не могу знать, сэр!

– Ладно… Что будем делать, старпом? Избегать хорошей драки – это путь трусов, как говорили неандертальцы.

К этому я бы добавил житейское наблюдение от себя: когда все летит кувырком, доверяй своим инстинктам и никому больше.

– Полагаю, сэр, запросить их нацпринадлежность, а потом атаковать.

– Ух ты, атаковать… А если они терпят бедствие?

– Но, сэр, аварийный радиобуй молчит. Может, засада? Пираты…

– Скажешь тоже… пираты… Книжек, поди, начитался в Академии. Но, честно говоря, и мне не очень понятно: вроде как бы нас поджидают, но молчком. И это странно, старпом. Ты согласен?

– Страннее некуда, сэр…

– А пойду-ка я почитаю, что в той бумажке. Может, что и прояснится. А ты пока понаблюдай за обстановкой, понял?

– Так точно, сэр. Есть понаблюдать. И послать сигнал?

– И послать запрос.

– Хорошая работа, помощник.

Надо его подбодрить. Старается хлопец.

– Слушай, все хорошо. Ты замечательный старпом, каких еще поискать.

– Вы меня вгоняете в краску, сэр.

– Тебе не мешало бы усвоить одно простое правило: капитан всегда прав. Вернешься домой – считай, что ты герой. Появятся деньги, найдешь себе подружку. Не сомневайся, будут и новые контракты, и много денег. Купишь себе домик в деревне, свободу. Но сейчас ты нужен стране. Как твое имя, напомни-ка?

– Рафи. Рафи Надаль. Но почему вы решили, сэр, что мне нужен домик в деревне?

– Потому, что я бы сам с удовольствием купил домик в деревне, где-нибудь в графстве Корнуолл. Лучшее место для отдыха во всей Великобритании. Открыл бы турфирму… отель… яхту бы купил…

– Спасибо за совет, сэр. Непременно им воспользуюсь, сэр. Я ведь нигде еще не был после выпуска.

Что там не говори, а мне достался робот из разговорчивых. «Так точно, сэр!» Ишь ты… Вышколили. Может, оно и к лучшему. Дай им свободы, сколько хотят, хлопот потом не оберешься с ними. Мало ли что взбредет. Программку сами же себе в голове перепишут – и поминай, как звали. Независимость им подавай, суверенитет, права как у людей…

Глава II

Наш (или лучше сказать, мой?) «Топтун» – «челнок» совсем маленький, на двоих, какими бывают автомобили, представляете, наверное? Вроде карликовой инвалидной коляски, короче говоря, класса «мини». Такие есть даже в комплектации на трех колесах, чтобы можно было руками переносить с места на место. Удобно при парковке. На узких городских улочках Парижа в самый раз. Рядом с посудиной, к которой нас сейчас неумолимо влекло, это как бумажный кораблик в сравнении с авианосцем. Преувеличение, конечно, но для наглядности годится. Впрочем, мы остановились на том, что я взял, наконец, в руки пакет, что находился внутри, и распечатал его, хотя сделать это согласно правилам должен был сразу после взлета и выхода на орбиту. Так принято на борту лайнеров солидных авиакомпаний после набора высоты: разносить бодрящие пассажиров напитки, чтобы выпили «на посошок», может быть, в последний раз предались небольшим жизненным радостям, кто знает, всякое может случиться, статистику воздушных катастроф никто ведь не отменял, несмотря на прогресс. Многие не отказывались от даровых якобы щедрот и усердствовали настолько, что им уже было все равно: есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе…

– Что желаете? Вам красного вина, сухого? Или, быть может, виски Jack Daniel’s?

Отвратительное пойло, между нами. Поэтому я всегда в таких случаях предпочитал что-нибудь из австралийских вин. Они все хороши: и Merlot, и Кabernet-Sauvignon. А Chardonne!.. А Shiraz!.. Это просто сказка, праздник, который всегда с тобой. Старина Хэми знал в них толк.

Пакет, что поменьше, также был скреплен сургучной печатью, но черного цвета с оттиском черепа и снабжен грозной надписью: «Строго секретно! Конфиденциально! Посторонним не вскрывать! Передать по назначению!» Обилие восклицательных знаков кое о чем говорило, но что такое «передать по назначению»? Я был без понятия, о чем речь. В эти детали меня не посвятили. Смутное подозрение мелькнуло, когда я вернулся на пост. Помощник не отрывал глаз от экрана. Очень старательный, надо будет отметить в рапорте. Ба!.. Неужели нас здесь ждут, – ждут, чтобы заполучить пакет? Логика в этом рассуждении присутствовала: мы знать не знаем, ведать не ведаем, что творим, да и ни к чему нам это, с нас взятки гладки. Мы – простые перевозчики или извозчики, водители кобылы, в данном случае космического челнока. Какая разница? Но, насколько я был осведомлен, из книг, главным образом, нужно знать пароль, чтобы обменяться и не ошибиться, а то, неровен час, попадешь как кур в ощип. Мошенников да шарлатанов во все времена хватало, а уж нынче, в космический век… И миссия тайная к тому же. Обещали прилично заплатить по возвращении. Меньше знаешь, крепче спишь, – гласит народная молва.

Пароль?.. Смешно даже. В космической глуши, где-то на окраине Вселенной, вдали от коммерческих трасс, в темноте и пустоте – и пароль? «У вас продается славянский шкаф? Шкаф продан, но могу предложить никелированную кровать с тумбочкой». Не дурите мне голову, она и так идет кругом. Наверное, надо было прихватить с собой мою верную фляжку, она не раз меня выручала. Два-три глотка – будь здоров и не кашляй! Каюсь, не сообразил. Об этом человеке, как сказал бы в такой ситуации Марк Твен, известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел, неизвестно. Это он обо мне, как в воду глядел. В самую точку. Истины ради, впрочем, известно, поскольку в секретном досье хранится вся наша подноготная. Меня отправили в отставку, сохранив, правда, право на небольшое пособие, сказали, что еще легко отделался. Но я-то ни в чем не виноват! Мой сержант приторговывал оружием. Если конкретнее, четырехствольными аркебузами. Эка невидаль. Да на черном рынке… Ну, вы знаете, аркебуза – это тот же арбалет, но со стволом. Один умелец изобрел аркебузу аж с четырьмя. В спецназе, когда надо действовать без шума и пыли – то, что надо. А он таскал их с нашего склада и был моим подчиненным. Вот начальство и вкатило мне по полной… Типа, куда глядел, командир?.. Кампания шла тогда по борьбе то ли с коррупцией, то ли с терроризмом. На мне и отыгрались, отчитались, галочку в рапорте директору Департамента поставили: мол, аморальным личностям – бой!.. Сержанта под трибунал, а меня в отставку. И где справедливость, сами посудите? Вот я и покатился по наклонной. Пенсии, пособия, то есть, на жизнь хватало, в общем, а бар – он рядом: всегда можно заглянуть, стаканчик «Дикого Запада» пропустить. И пропускал, не реже шести вечеров в неделю. Один день – выходной, как полагается. А что? Пусть я и не родился в солнечной Мексике, но в душе я мачо. Романтик и сердцеед. Снимаю «напряженку» старым, проверенным дедовским способом.

В тот раз все и случилось.

– Ты его знаешь? – спросил я бармена Джо, кивнув в сторону вошедшего незнакомца. С Джо у меня с первого дня установились ровные дружеские отношения и не в последнюю очередь потому, что я никогда не устраивал скандалов, дебошей, не крушил мебель и не просил выпить в долг, не сидел у него в долговой яме.

Бар «Эль Дорадо» – он для местных, чужие сюда не заходят. И появление каждого нового лица как событие из ряда вон. Незнакомец меж тем неспешно подошел к стойке и заказал «Буканир», а «Буканир», доложу я вам, не из дешевых, не пойло для народа. Я как-то пробовал, – Джо угостил рюмочкой за счет заведения. Так себе. По мне, любая русская водка лучше. И голова после не болит. Бармен Джо, понятно, поспешил обслужить богатенького, судя по всему, клиента, подсевшего аккурат рядом со мной.

– Как самочувствие, Арчи? – начал тот, глядя в сторону от меня, будто только вчера с ним расстались после очередной попойки и потасовки. – Ты где пропадаешь? Чем занимаешься?

Я даже не очень удивился, что он знает меня по имени. Хотя и не припомню, чтобы где-то пересекались по службе. А что «по службе», это я сразу понял. По галстуку. Все такой же выдают, в полоску, как и в ту пору, что я работал на правительство, и он полагался мне задаром вместе с формой и талоном на обед как старшему офицеру. И по цветастому же платочку, Pocket Square, уголок которого небрежно выглядывал из верхнего кармашка пиджака. Уловка на уровне примитива: место для диктофона или переговорного устройства. Кстати говоря, платок-паше появился в аксессуаре мужского костюма при английском короле Ричарде II. Он подчеркивал высокий общественный статус его хозяина и входил в джентльменский набор XVI века. Как у французских мушкетеров шпага, к примеру. Злые языки, впрочем, утверждают, что платок служил в те далекие уже годы не столько для демонстрации манер при дворе, сколько для элементарного утирания физиономии после чихания. Как не покажется странным, но люди чихали с незапамятных времен и чихают до сих пор. Даже на заре человечества, когда понятия о пыли в домах и квартирах, как таковой, еще не существовало, мода на носовые платки воспринималась как временное явление. Однако привычка носить в нагрудном кармашке платочек разных оттенков и цветов сохранилась по сию пору. Как тут не восхититься мыслью о том, что нет ничего более постоянного, чем временное.

– Да все как-то так… Помаленьку. Ничего особенного. Безработный. Денег куры не клюют. Красотки местные проходу не дают. Одна проблема: я не знаю, насколько все плохо в этом прекрасном мире.

Как человек вежливый и воспитанный не мог же я сразу послать незнакомца куда подальше. Надо прежде человека выслушать: что и как… Обостренное чутье меня никогда еще не подводило: казенный галстук здесь неспроста, и похоже, имеет ко мне разговор.

– Отойдем?

Мы сели за столик и только тогда посмотрели друг другу в глаза. Рыбак рыбака, как известно, видит издалека, а разведчик разведчика за версту чует.

– Я тут мимо проходил… У нас говорили, что у тебя здесь дом родной, вот, решил заглянуть, спросить, как дела у старины Арчи. Легенда спецназа, как ни крути, а свободное время проводит в какой-то мышиной забегаловке.

– Неужели?

– Да ты послушай, не пори горячку…

– Весь внимание. Но на понимание можешь не рассчитывать, приятель.

– Не скучно живешь?

– Скучно? Да ты шутник, как я погляжу. Вокруг столько дураков… Я здесь как сыр в масле, как в раю с девственницами.

Часто спрашивают: почему, мол, именно 72 девственницы? Отвечаем: в Коране говорится о семидесяти. Вообще, цифра «7» – одна из любимых для мусульман. Но перевод надо понимать так, что правоверного ждут в раю «достаточное» число девственниц, то есть, не менее, чем 70… Кто-то взял и накрутил для верности еще парочку. Но исходя из своего небогатого опыта, я бы предостерег: за все в жизни надо платить, и в том числе, и не в последнюю очередь за удовольствия. И если ты к этому не готов, то лучше держись от удовольствий подальше. И еще одна закавыка: если ты по дороге в Рай, разве не нужно для порядка вначале умереть?

– Понимаю. Я бы тоже не отказался побыть с ними денек. Однако, служба… Дельце тут одно денежное вырисовывается.

– Мне хватает, знаешь ли. Шестьсот талеров в месяц на карманные расходы. С одной стороны, вроде как бедному подачка, а с другой – на выпивку всегда есть, в долг не беру и никому не должен.

– Шестьсот, говоришь? Охотник за головами и несколько сотен талеров – разве для тебя, а? А как насчет шестидесяти тысяч? В настоящих деньгах, в валюте, в кредитах? Неужели откажешься? От молодых, длинноногих и дорогих девочек? А виллу в Чили не желаете? Пуэрто-Варас подойдет? Фьорды, заснеженные вулканы, лесистые горы… Милый городок в немецком стиле на берегу озера Льянкиуэ, красивая природа, прекрасная кухня, морепродукты и лучшие чилийские вина… Ты же еще молодой. Пусть отставник, но у тебя потребности…

– Это уже интересно, про потребности в винах и женщинах, продолжай. Ты же вербовать пришел?

– Продолжаю. Тебя обидели, – согласен. Унизили, – опять согласен. Но черт возьми, вспомни, как ты хорош. Был… А если не растерял за пивной кружкой навыков, ты мог бы очень даже пригодиться.

– Убить кого-то нужно? Сами светиться не хотите, отставников на дело мокрое хотите подписать?

– И к этому добавь погоны с повышением, денежное довольствие… А как ты смотришь на межгалактическую «зеленую карту»?

– Нелимитированный кредит? Наш армейский «вездеход»? Все банки – наши, как раньше?

– Правда, отчитываться перед бухгалтерией все равно придется, но игра стоит свеч, как думаешь?

– Так в чем дело? Выкладывай уже, мяукни что-нибудь.

Про «мяукни» – это у меня вырвалось, сами понимаете, когда такая тягомотина, а выпить хочется, хоть на стенку лезь.

– Водила нам позарез нужен. Водитель с опытом, уж извини за жаргон. Свой, проверенный. Транспортер, чтобы было понятно.

– Почти уговорил. Это можно. Без вопросов. Но деньги вперед.

– Само собой. Для начала – половину. Всю сумму начислят по завершении задания. На твой личный счет, куда бы тебя не занесла судьба.

Намек на судьбу мне, откровенно говоря, не понравился. Чем-то нехорошим попахивало и мутным, как ручей Оккервиль, что на окраине города протекал и куда спускали сточные воды. Но назвался груздем – полезай в кузов.

– А что за задание?

– Узнаешь в свое время. Поверь, я не в курсе. А если бы и знал, то не сказал бы. Встретишься с полковником, он тебе все растолкует.

– Учти, для протокола: я не сказал «да». Ваше предложение требуется обдумать. На трезвую голову.

Если мужчина резко меняет свои планы, он ни на что не годен, – полинезийская мудрость.

– Идет. Думай. Я позвоню. Завтра же. Успеешь протрезветь?

– Постараюсь, приятель. Я даже имени твоего не спросил…

– Зови меня майором. Ну, пока, дружище. Надеюсь, еще увидимся.

Никогда не зарекайся от того, что тебе неведомо и чего не избежать. В этом мире далеко не пойдешь, не набравшись дурных манер. Эту нехитрую жизненную философию я усвоил крепко и навсегда. Сродни поговорке: от сумы и от тюрьмы… Да и от судьбы бегать не в моих правилах. Я решил, что хуже не будет, если пойду, повидаюсь с бывшими коллегами. Может, что и выгорит. Предложение и впрямь заманчивое, чтобы отмахнуться с порога. Да и накопления иссякли практически, – это надо честно признать. Провести лучшие годы жизни в компании с Джо, в обнимку с бутылкой?.. Ну уж, нет. Как майор сказал? Молодой… Надо встряхнуться, привести себя в порядок. Начальство привыкло по одежке встречать, по уму провожать. С ним-то, с котелком, все в порядке, а вот на одежду приличную, на костюм надо будет раскошелиться по такому случаю. Надеть сохранившийся парадный китель с аксельбантами, подпоясать кортик, пофорсить боевыми наградами. «Пурпурным сердцем»? – могут счесть за наглость. Не стоит рисковать, представ перед светлыми очами незнакомого мне полковника по фамилии Брокгауз, ставшего начальником отдела спецопераций в Департаменте аномалий после моего вынужденного и незапланированного ухода в отставку. Фридрих Брокгауз… это же надо же. Потомок, что ли, издателя той самой знаменитой энциклопедии, чем и сегодня студенты пользуются? Не исключено, конечно, но то, что немецких кровей – определенно, и к бабке не ходи. Да мне без разницы, что немец, был бы человек хороший.

Человек в начальственном кресле, однако, никак не походил на европейца. Скорее, багдадский вор, но без куфии, – я насмотрелся таких в цветных иллюстрированных журналах. Круглая, как блин, физиономия с тяжелым тройным подбородком. Пухлые мясистые губы. Широкий «негроидный» нос. Волосатые руки. Глаза… глаза, естественно, зеркало души. У полковника они казались черными маслинами, вдавленными в глазные впадины, бегающими туда-сюда, то есть, неспособными сосредоточиться на объекте даже на секунду. Они не внушали доверия. Впрочем, все искупала игравшая на его смуглом личике широкая и лучезарная улыбка, явно заранее заготовленная для вошедшего гостя, и непомерно большой живот. Улыбка – для меня, живот – для хозяина кабинета. Полковник не знал, – откуда же? – что я не просто «Арчи». Я еще и «Длинные Усы», и меня не проведешь, как воробья на мякине. Я сам готов сцапать воробья, если тот зазевается.