Шпионка в Академии Драконов

Анна Фирсова

Шпионка в Академии Драконов

Глава I

– Пляши и пой, моя дорогая племянница!

Звучный голос дядюшки Руфуса с первого этажа вывел меня из дремоты. А когда его кирзовые сапоги загремели по лестнице, всю сонливость сняло, как рукой. Я вскочила с кресла, отложила книгу на столик в раскрытом виде, понадеявшись, что ветер не возьмётся переворачивать страницы вместо меня, и отряхнула старое ситцевое платье.

Ах, как приятно с утра пораньше распахнуть все ставни в тихом стареньком доме и, наслаждаясь ветренной свежестью, усесться с книгой в просторное кресло. Можно закинуть ноги прямо на спинку и утонуть телом в сиденье, а самой отправиться в иные миры, причём даже не покидая комнаты. Сегодня мой выбор пал на "Поющие ветра" Альфонсо Рубея1. Хоть писал мужчина, он с невероятной точностью передал зарождающиеся чувства юной влюблённой девушки. Хотя у меня такого опыта никогда не было, я всем нутром сопереживала героине и захлёбывалась эмоциями.

Когда коренастый дядюшка появился в моей комнате, весь такой запыхавшийся, ещё не сняв верхнюю одежду, пригладил свою эспаньолку, я постаралась накинуть на себя самый серьёзный вид.

– Все спишь, соня? Лавку давно уже пора открывать!

– Но дядюшка, сегодня выходной, – я закатила глаза. – Будет мало посетителей.

– Дак всё равно будут. Покупатели – это кто?

– Кто? Люди.

– Балда! Покупатели – это деньги. А деньги – это что?

– Что? Доход?

– Деньги – это новые сапоги твоему дядюшке. И тебе новое платье. А то это трещит по швам, особенно во всяких… причинных местах.

Дядюшка был прав. Это платье я носила уже лет семь, и с тех пор успела превратиться из нескладной девочки в женщину. Такую же, как героини моих любимых книг.

– Но да ладно унывать. У меня хорошие новости! – он хлопнул в ладоши и потёр их друг о друга.

Я не удержалась и закатила глаза. Когда дядя делал так, это означало только одно – он что-то задумал. Притом что-то незаконное.

В нашей волшебной лавке продавались не только товары, добытые честным путём. Дядя либо спекулировал перекупленными артефактами, либо иногда воровал какие-нибудь безделушки, которые потом выставлял на продажу. Сам он сделать не мог ни единого артефакта, так как вообще не обладал волшебной силой. А зачаровать даже простенькое колечко у городского мага или полевого шамана стоило – ого-го сколько!

– Я нашёл для тебя работу, Рене. Да погоди ты глаза закатывать! Хорошая работа. В столицу поедешь!

– В сам Рамблтаун? – я не смогла скрыть своего удивления. Что у них там, в столице, своих замкнутых девчонок в ветхих платьях не хватает?

Но удивилась я не только поэтому. Мне не хотелось работать. Последним моим местом была придорожная таверна в нескольких часах на телеге отсюда, на въезде в Эйзермод – ближайшем к нам городе, что славился своими химиками. Я работала там официанткой, обслуживая этих учёных-снобов, обсуждающих свои открытия и только, и так выбивалась из сил, что спала на обратной дороге, пока извозчик вёз меня вместе с сеном назад к дядюшке. Если вёз вообще. Возвращаться домой затемно пешком было ещё хуже, но случалось гораздо чаще. Вот был бы у нас паровой автомобиль! Об таком мечтают все деревенские. Какая скорость! И лошадь не требуется – чудо, не иначе.

Однажды я уснула, прямо принимая заказ у какого-то пьянчуги. И когда он шлёпнул меня по заднице, то спросонья я подняла такой визг, что меня уволили и потом ещё долго судачили по всей деревне. С тех пор найти работу где-то поблизости не представлялось возможным. Зато я могла целыми днями читать книги, не выползая наружу, под предлогом присматривать за лавкой, пока дядюшка решал важные делишки.

– Ну в самом деле, Рене, чего моську такую скорчила? Я же тебя не бурлачкой отправляю работать и не прачкой. Хорошее место. Архивариусом в Академию Драконов Альтрегос. Будешь свои книжки читать днями и ночами напролёт, сколько влезет. Работа не пыльная, ну… не в буквальном смысле. Пыль-то там, конечно, будет. Зато жалование получишь хорошее. Двадцать серебряных в месяц.

Это очень много! Очень! В хороший месяц наша лавка приносила нам до десяти серебряников. А средняя зарплата жителя нашей деревни, Нижних Высок, была в пределах пяти серебряных. А я получу в несколько раз больше за что? За то, что буду приглядывать за книгами в библиотеке. Немыслимо! Им там, в Рамблтауне что, денег некуда девать? Или книги какие ценные…

– Академия Альтрегос? В столице? Как же ты это устроил?

– А вот так вот! Ну-ка, поцелуй своего дядюшку в обе щеки. Вот так вот, молодчина. А взамен за работу, я попрошу тебя об одной услуге.

Ну вот, как я и говорила! Что-то задумал. С этого и надо было начинать.

– В Академии спрятан очень редкий артефакт. Его тщательно охраняют, так что придётся постараться, чтобы его найти. Я его пообещал одному важному человеку! Так что надеюсь, ты меня не подведешь, дорогая Рене.

Он хлопнул меня по плечу, и я ссутулилась.

– Если артефакт так охраняется, то как же я его достану? Я же не вор, в отличие от тебя, – киваю на его покалеченную руку – лишнее напоминание о кражах.

В нашей республике Кёртингтон за воровство человека не сажают в темницу. Ему отрубают палец. И чем больше краж человек совершил, тем меньше пальцев у него остаётся. Когда пальцев на руках уже нет, то принимаются за ноги, потом кисти, стопы, уши, нос, язык. И так пока человек не останется калекой. Конечный путь такого человека, если он сам не наложит на себя руки – вернее, то, что от них осталось – мадам гильотина. У дядюшки Руфуса не было трёх пальцев на левой руке и двух на правой. Но если бы его ловили на каждой краже, он давно бы уже покинул этот мир, лишившись головы.

– Легко и непринуждённо, – весело отвечает дядя, пока мы спускаемся по лестнице на первый этаж.

Здесь дядюшка сперва надевает бордовые перчатки из кожи – дорогая в наших краях вещь, чтобы маскировать дефекты рук, а затем снимает драпировки со стеллажей, на которых под стеклом лежат наши сокровища – магические артефакты на продажу. Каменья кулонов и подвесок, колец и тиар блестят в свете керосиновых ламп – тоже заслуга дяди, выкрал для нас, чтобы не только свечами и лампадами пользоваться. На стенах висят другие трофеи: кинжалы, одежда и броня, а также красивый нефритовый посох – зелёный, точно молодая поросль. Дядя говорит, что в бою для паладинов это бесполезное оружие, но вот как зачарованный предмет он очень силён. Продавались у нас и зелья, сушёные травы и другие ингредиенты для эликсиров – наследие моей покойной матушки. После смерти она оставила маленький ключ и карту, которая привела к хорошо спрятанной землянке, где и обнаружилось всё это добро.

В отличие от мамы у меня магических способностей тоже не имелось. Когда мне было лет десять, она попыталась научить меня парочке трюков, но моим максимумом было поднять листок с земли, и я с завистью смотрела на то, как мои одноклассники вовсю левитируют, пускают молнии, вызывают дождь и чинят разбитые вдребезги предметы. От моих "способностей", если их вообще можно так назвать, не было никакой пользы. Сильным волшебникам гораздо проще найти работу – нынче магический труд хорошо ценится. Людям же приходится довольствоваться работой прислуги.

– На твоём месте я бы уже начал собирать шмотки в дорогу, отбываем завтра.

– Ты поедешь со мной?

– Нет, конечно, балда! Как я оставлю лавку?

Дядя почти любовно погладил какой-то позолоченный шлем с красивыми драгоценными вставками на висках. Жадный до денег, он сам никогда не служил и не бывал на поле битвы, но отчего-то был уверен, что именно оружие и броня будут в ходу у простого народа. В чём, как я смогла заметить за это время, он ошибся. Люди приходили за сиропами от кашля, отварами против ломоты в суставах, в редких случаях за ножами и ещё реже – за украшениями. Наша мирная деревня Нижние Выски едва ли за всю свою историю потерпела хотя бы один набег. Простые люди обрабатывали землю и торговали продукцией, а не размахивали мечами и щитами. Но бытовых артефактов у нас было очень мало, а зелья понемногу стали заканчиваться.

Я могла бы попробовать что-то приготовить, но мама не оставила после себя каких-либо записей. Прошло пять лет с того момента, как её унесла рихия – страшная зараза, к счастью, пока не столь распространённая в Кёртингтоне. В эпидемию превратиться не успела, но мама, как врачевательница, умудрилась подцепить от какого-то приезжего из Мушавастана на приёме и слегла. Сперва она ходила в «тумане», точно напилась макового сока, постоянно бредила, затем слегла и очень долго кашляла. Кашель был таким мучительным, что она не могла говорить, а потом отказалась от еды и пищи и умерла от истощения. В последний день своей жизни у неё были жёлтые, точно лютики весной, глаза, и тёмно-серая кожа, покрывшаяся небольшими язвами. Рихия страшна, от неё никому не удалось выздороветь, а лекарства от неё никто не изобрёл. Те, кто столкнулся с этим лично, становились осторожными и подозрительными. Как я: лишний раз носа из дома не высуну. Другие же, наоборот, считали рихию выдумкой, способом манипуляции Совета2.

Что до меня, то я видела это воочию, и никакой выдумкой назвать это точно не могла. О маме я помнила каждый день и каждый день молилась за упокоение её души, хотя официально религию в Кёртингтоне запретили пятьдесят лет назад. Светская революция прошлась по всем населённым пунктам, заглянув даже в Нижние Выски. Публично сжигали идолов древних богов на единственной площади в нашей деревне. Ни меня, ни мамы, ни дядюшки Руфуса тогда ещё и на свете не было.

– А как я буду туда добираться? Опять позаимствуем телегу у Дэрби?

– Да, но только до Эйзермода. А там ты сядешь на паровоз и отправишься в Рамблтаун.

Паровоз. Ух, ну и страшная же машина! Гудит, грохочет по рельсам, дым чёрный валит отовсюду, воняет. С одной стороны, меня всегда пугали паровозы, даже издали, когда мы бывали с дядюшкой в Эйзермоде на ярмарках. С другой стороны, когда ещё удастся прокатиться на настоящем паровом транспорте? Это, конечно, не автомобиль, но для меня, не прельщённой роскошью девушке из деревни, было настоящим чудом.

– На-ка вот, – Дядюшка выудил из ящика холщовый мешочек, в котором что-то бряцало. – Это тебе на билет и, возможно, на первое время для пропитания. В Альтрегосе, вообще-то харчи должны быть, – почесал он затылок. – Но мало ли… не могу я племянницу в беде оставить, всё-таки не чужая кровь.

Дядюшка… родная душа моя. Каким бы жуликом он не был, какие бы грубые словечки не использовал, для меня он прекраснейший человек на свете. Без лишних слов я прижалась к нему, крепко стиснув в объятиях. Глаза заслезились, но не от горя, а от счастья иметь кого-то близкого и дорого рядом, кто заботится и понимает тебя лучше всех.

Глава II

Этот паровоз угольный. Я помню ещё со школы, чем все они различаются. Трубами. Если поезд движется за счёт горючей жидкости, то на трубе есть крышка. Если сетка, то отопление дровяное. Но в последнее время жители Кёртингтона испытывают недостаток в собственной древесине, а закупать за океаном довольно дорого. Поэтому сейчас большая часть поездов заправляется углём, который добывают в местных шахтах. Недалеко от нашей деревни тоже есть шахта, правда, заброшенная, и вместе с одноклассниками в детстве мы просто лазили туда и пугали друг друга.

Золотистые вагоны замедлили свой ход, поравнявшись со мной. К сожалению, это вагоны первого класса, в окошках которых виднеются кружевные занавесочки, фарфоровые чашки с ароматным кофе, шёлковые подушки. Там сидят почтенные граждане, едущие в столицу после отдыха или по делам. Среди них много драконов и магов. Меня же как простушку ждал зелёный вагончик с кожаными диванами и железными столиками. И я тоже этому была рада. Пробив у проводницы билет, я залезла по ступенькам в вагон, села у окна, и с этого момента началась моя новая жизнь.

Мы ехали около двух дней до Рамблтауна мимо полей, на которых вовсю велась жатва, крошечных деревенек – ещё меньше, чем Нижние Выски. В моём вагоне было полно людей, несмотря на купленные билеты, сидячих мест хватало не всем, и я впервые задумалась о том, какова же численность Кёртингтона, какова его протяжённость. Сколько вообще населённых пунктов, и ведь везде же люди живут! И все такие разные. Пассажиры постоянно приходили и выходили, сходя с паровоза в разных местах, сменяли друг друга.

Кто-то сидел или разлёгся прямо в проходе, кто-то упрямо нависал над тобой, недвусмысленно намекая, чтобы ему уступили. В этом плане с местом у окна мне повезло – никто почти не трогал, разве что соседи напротив периодически слишком далеко выставляли свои ноги, задремав. Еду нам, в отличие от господ из высокого класса, никто не подносил, но в саквояж я положила себе несколько кусков свежего хлеба, два варёных яйца и яблоко – этого должно было хватить на дорогу.

Смотреть на проносившиеся за окном пейзажи интересно, и я периодически прерывала своё чтение на то, чтобы просто поглазеть. Во второй половине суток через несколько дней мы пересекли реку Кертин, в честь которой и назван город. Паровоз мчался полным ходом по каменному мосту прямо над широким рвом, окружавшим стены Рамблтауна. Внизу, по течению плыли грузовые пароходы, и я не смогла сдержать вздоха восхищения, когда увидела эти гигантские суда с эмалевыми корпусами и дымящимися трубами. Им не нужен был ветер, чтобы нестись вперёд, внутри них двигатель – поистине уникальное и незаменимое изобретение в истории человечества.

Но ещё больше моё внимание привлёк чёрный, как уголь, дракон, пронёсшийся прямо над железной дорогой. Он пролетел так стремительно и низко, загнал ветра внутрь душных вагонов, растрепал причёски дамам. Кто-то закричал, а я припала к стеклу, раскрыв глаза от удивления. Дракон был гигантской извивающейся ящерицей в двумя когтистыми лапами и блестящей на солнце чешуёй. Он был так близко, что, казалось, высуни я руку в нужный момент, смогла бы ухватиться за длинный мощный хвост.

Я никогда не видела драконов настолько близко. А теперь мне предстоит работать с ними в одном помещении? Не могу даже представить, как это будет.

Уже на въезде в Рамблтаун паровоз сильно замедлил свой ход. В какой-то момент он просто остановился. Парилка внутри вагона сделала моё тело противно липким, и никакой веер не помогал. Внутри золотых вагонов для господ имелись охладительные компрессоры. Я не выдержала и открыла форточку, потянув за рычаг. И тут же услышала гомон снаружи. Толпа людей едва не окружили железную дорогу, и их голоса слились в единую какофонию неразборчивых ругательств и требований. Один из близко стоящих подростков выкрикнул какую-то гадость и кинул горстью камешков прямо в паровоз. Ни один из них не попал внутрь, но я инстинктивно пригнулась, закрывая лицо.

– Что ж вы, юная мисс, не оценили каменный дождик в этот жаркий полдень? – услышала я над собой насмешливый голос.

Отняв руки от лица, я увидела, что это был мой попутчик напротив – молодой мужчина приятной наружности. Поверх рубашки он носил кожаную безрукавку, из кармана которой виднелась медная цепь часов. На его светлой голове возвышался цилиндр с декоративной шнуровкой, а умные голубые глаза скрывались за очками с оранжевыми стёклами. Гладкое лицо без единого намёка на щетину настолько редко попадалось мне в Нижних Высках, что я невольно поймала себя на том, что смотрю на этого парня чуть дольше дозволенного.

– А что они кидаются? Праздник какой-то?

Мужчина беззлобно усмехнулся и потянулся к рычагу с моей стороны.

– Закрыли бы вы окно, мисс, а то сейчас прилетит ещё что-нибудь похуже гальки с мостовой, какие-нибудь тухлые овощи.

Мысль о том, что мы почти не двигаемся вперёд в этой духоте, сводила с ума.

– Мы так сваримся в этой жестяной банке!

– Никак нет, мисс. Данный паровоз оснащён испарительными охладителями, я в этом лично убедился.

Я решила, что этот парень шутит, пытается разбавить обстановку, поэтому весело рассмеялась, вновь доставая веер из саквояжа. Гонять горячий воздух перед лицом всё же лучше, чем совсем ничего.

– Вам известно, почему мы встали? И что это за столпотворение?

– Разумеется, мне это известно. Это маги Рамблтауна устроили забастовку. На самом деле, не только коренные жители столицы, но и приезжие решили в этом поучаствовать, – нахмурился мой собеседник.

Я поглядела на толпу ещё раз. Никогда не смогу научиться отличать людей от магов. Внешне ничем не отличаются от обычных ремесленников. Та же рабочая форма из хлопковых и кожаных вещей, обычные черты лица и причёски. Пока не проявят силу и не узнаешь, что то были маги.

– А в честь чего забастовка? Требуют лучшие условия труда? Больше зарплаты?

Я слышала про забастовки, и мы проходили о них в школе, но знала, что происходят подобные «мероприятия» исключительно из-за недовольства граждан своей работой и в крупных городах. Представить, чтобы обычный фермер из Нижних Высок вдруг поднял бунт, невозможно.

– О, вы верно не слушаете детекторный приёмник! А зря, очень зря, иначе бы точно знали, что буквально на днях некий Джош О’Дейл изобрёл паровой тучеразгонитель.

Приёмник имелся только у старосты деревни. Он слушал его время от времени и передавал основные новости через громкоговоритель, если считал необходимым. Так-то вообще большую часть новостей мы узнавали из газет. Запоздало, когда те доезжали до нас из Эйзермода дня через три, но всё же это был основной источник информации.

– Паровой тучеразгонитель? – переспросила я. – А как маги с этим связаны?

– Ну как же, мисс! Активное воздействие на гидрометеорологические процессы – это прерогатива магов, управляющих воздухом. А теперь они лишатся работы.

Надо же! И всё из-за какой-то очередной машины. Прогресс не стоит на месте, он делает нашу жизнь проще и лучше, но всё ли проходит так гладко, как хотелось бы? Ведь теперь действительно многие маги будут вынуждены искать себе новое пристанище, а это не так-то просто в крупном многонаселённом городе. Особенно, если ты вообще больше ничего не умел, кроме как нагонять и разгонять облака.

– А кто такой этот Джош О’Дейл?

– Так вы, стало быть, и газет не читаете, юная мисс. – Он приподнял свой цилиндр и нарочито показушно поклонился, не вставая. – Ваш покорный слуга Джошуа О’Дейл прямо перед вами.

Я не знала, что сказать. Прямо передо мной сидел настоящий великий изобретатель? С ума сойти! Вероятно, всё удивление отразилось у меня на лице, потому что Джош сам взял мою повисшую плетью руку и прижался к тыльной стороне кисти губами. Его тёплое дыхание щекотало кожу и вызвало череду мурашек на плече.

– Приятно познакомиться с вами мисс…

– Зовите меня просто Рене.

– Рене? – он удивлённо вскинул брови. – Без фамилии?

– Фамилия у меня есть, но вам её знать не обязательно.

– Боитесь, что я завалю вас письмами по пневмопочте, когда узнаю, кто вы такая? Не переживайте, я сделаю это и без знания вашей фамилии.

– И каким же образом, позвольте полюбопытствовать?

– Я узнаю, где вы живёте, и уже утром вы обнаружите приятный сюрприз на пороге вашего дома.

– Ха-ха, – я не смогла удержаться от смеха. – Да будет вам известно, Джош, что живу я не здесь и приехала в Рамблтаун на заработки.

– Какое совпадение! И как прекрасно звучит моё имя, произнесённое вашим нежным голоском, Рене. А кем вы работаете?

– Так я вам сразу и сказала.

– Тогда попробую угадать, – он приподнял взгляд к потолку, делая вид, что усиленно думает. – Гувернантка? Швея? Плакальщица? Неужели торговка телесностями?

Я стукнула его веером прямо по макушке. Зря, ох зря он не надел своё цилиндр. На всякий случай, стукнула его не один раз и не два, а целых пять. Кто-то из попутчиков засмеялся.

– Страшна женщина в гневе: может и убить ненароком, – рассмеялся Джош.

– Извинитесь.

– А не то что?

– Встретимся в суде.

– Блефуете, Рене?

Я опустила глаза. Выдержать проницательный взгляд Джоша оказалось не так-то просто. Когда я успела стать такой робкой?

– Так я и думал. Знаете, а я ведь на минуту так и поверил, будто вы нанялись в няньки к дочери городского судьи. Тогда не сошёл бы я с этого паровоза живой. Вы рассержены, Рене?

– Ещё как! – на самом деле глупо обижаться на шутки от всяких дураков, хоть изобретателя и сложно дураком назвать, но мне хотелось немножко пококетничать.

– Что ж, от всего сердца, мисс, прошу прощения за свой острый язык, который мелет что ни попадя, стоит мне увидеть прелестную девушку.

Я чувствовала, как краснеют щёки. Это от жары или смущения?

Спустя несколько секунд я увидела на подоле своего платья карманную книжицу, на обложке которой было написано «Как завести золотого жука?» Осторожно, боясь порвать маленькие странички, я полистала книжку. На каждой странице были рисунки, даже целые схемы о том, как собрать простую механическую игрушку с заводом. Почти у каждого ребёнка имелся хотя бы один такой жучок в детстве. Я подняла взгляд на Джоша.

– Когда вы смотрите на меня так, я таю.

– Это от жары, – парировала я. – Что это?

– Это небольшая инструкция по сборке. Я знаю, что вы любите книги, Рене.

– Как…

– О, несложно догадаться! Большую часть времени в пути вы были погружены в роман. А когда дочитали, то сразу приступили к следующему.

Я смутилась. Получается, он наблюдал за мной уже больше дня.

– Я должна пройти собеседование на библиотекаря в Академию Альтрегос, – решила я всё-таки раскрыться.

Джош присвистнул, а потом сразу извинился.

– Хорошая работа, вам очень подходит, – улыбнулся он. – Драконы, конечно, серьёзные ребята, но что касается работы – они лучшие начальники.

– А вы, получается, изобретатель?

– Так и есть. А что, не похож? По-вашему, изобретателям следует быть старыми, седыми и сумасшедшими? Правило трёх «С» – звучит неплохо.

Я засмеялась от очередной шутки, и Джошуа его подхватил.

– Над чем вы сейчас работаете?

– О, это сверхсекретный проект, я не могу раскрыть вам деталей.

– Ну, пожалуйста, хотя бы немного.

– Раз вы просите, я не могу отказать, – он приложил руку к сердцу и выждал паузу, хитро сощурившись. Затем понизив голос, продолжил: – Я хочу создать автономный очень мощный источник энергии.

– Автономный? Не подпитываемый топливом? Невозможно!

– Возможно. Сейчас я и мой друг изучаем свойств некоторых земных организмов, биологические свойства которых позволяют им генерировать некоторые импульсы. Но надо как-то приумножить масштаб.

– Есть идеи?

– Пока нет. Но на то мне и дан изобретательский разум, что однажды я придумаю, как всё устроить.

– А что ещё изобрели вы? Ну, что-то такое, что используется каждым!

К моему удивлению, Джош вдруг покраснел, как рак, и, помахав рукой, сказал:

– Что-то тут душновато, действительно.

– Вы увиливаете от ответа.

– А вы ведёте себя неэтично.

– Почему вы стесняетесь рассказывать о своих изобретениях?

– Потому что… ай, да потому что я изобрёл паровую швабру! – сказал он громким шёпотом. Несколько людей на соседних сиденьях снова засмеялись.

– А чего вы все смеётесь? – обернулась я вокруг. – Это очень полезное изобретение. Я вот ненавижу убираться, ползать на коленках с тряпкой, возиться с щёлоком, чтобы всё отмыть. Потом руки болят. Паровая швабра – одно из самых полезных изобретений человечества!

– Спасибо, Рене, – Джош растянул губы в улыбке, обнажив белоснежные зубы. – Если мне потребуется рекламщик, я буду знать, к кому обратиться.

Глава III

Медленно, но верно мы, как улитки, доползли до вокзала уже ближе к вечеру. Разумеется, на ночь глядя ни о каком собеседовании речи и не шло, и я порадовалась, что добрый дядюшка Руфус снабдил меня деньгами. Теперь нужно было искать какую-нибудь гостиницу для ночлега.

– Джош, не могли бы вы быть любезным…

– А я что, не любезный?

Мой взгляд исподлобья заставил его заткнуться раньше всех колкостей, которые он, наверное, хотел мне высказать. Сейчас мне уже не хотелось шутить и смеяться, как в паровозе.

– Мне нужно снять комнату на одну ночь. Вы случайно не знаете какие-нибудь хорошие гостиницы?

– Знаю, – он хитро сощурился, и его цветные очки сверкнули в свете заходящего солнца. – Но сперва хотел спросить у вас, не хотите ли вы хорошо перекусить?

– О, это было бы очень кстати! Вы знаете недорогое место?

– Лучше. Я знаю место, где можно поесть совершенно бесплатно.

– Неужели такое бывает?

– Ещё как. Приглашаю вас на ужин в мою скромную обитель.

– Ой, – только и смогла ответить я.

– Не пугайтесь, Рене, мы будем не одни, так что вас никто не тронет. Я не похож не только на изобретателя, но ещё и на маньяка.

– Для маньяков тоже действует правило трёх «С»?