Семь безликих святых

3. Роз

Россана Ласертоза терпеть не могла толпу.

Она ненавидела возникавшее, пока ты пробираешься сквозь потоки людей, раздражающее чувство полнейшей безликости и потому хорошенько пихала каждого, кто недостаточно резво убирался с ее пути. Толпа двигалась до ужаса медленно, а для Роз неторопливый темп был неприемлем.

Она разглядывала красочный ночной рынок, который раскинулся от пьяццы[3] до боковых улочек. Последователи передвигались между прилавками группами, возбужденные голоса пронизывали ночной воздух. Меркато проводился каждые выходные, от заката до рассвета, и был одним из многих мероприятий в Омбразии, которые предназначались исключительно для последователей. Здесь продавали множество магических товаров: мантии, зачарованные для отражения пламени; ножи, никогда не требовавшие заточки; замки, которые открывались от прикосновения лишь определенного человека. Над последним изобретением Роз на протяжении нескольких недель с перерывами трудилась сама. Учитывая недавнюю деятельность мятежников, замки пользовались большим спросом, и, чтобы удовлетворить его, им с другими последователями Терпения пришлось снизить темп выпуска военных запасов.

По мнению Роз, самым неприятным в том, чтобы быть последователем, была необходимость тратить уйму времени на создание магических предметов. Ей было неинтересно использовать свою склонность к металлу для поддержки и без того процветающей экономики Омбразии. Да и в целом ее мало волновала экономика. Тем более та, которая приносила пользу лишь части населения.

Стиснув челюсти, она проталкивалась сквозь очередную группу людей. В Меркато встречались не только магические товары, но и обычные предметы: оружие и дорогие ковры, статуэтки ручной работы и травяные эликсиры. Все то, что последователи могли создать за половину времени, требуемого тому, кто не обладает магическими способностями. Все те вещи, которые при экспорте приносили неплохие деньги.

Эта часть Омбразии отличалась красотой: здесь лунный свет золотил брусчатку там, куда не падал свет фонаря. Здесь потомки святых могли делать вид, что менее привлекательных мест в городе не существует.

Тут через дорогу Роз заметила последовательницу Хитрости, стоявшую за прилавком с пузырьками, в которых бурлила непрозрачная черная жидкость. До нее долетел сильный аромат сахара и железа. Поддавшись ему, она приблизилась, стуча каблуками сапог по булыжникам, и коротко улыбнулась продавщице.

– Мне как обычно.

Взгляд рыжеволосой последовательницы метнулся к нахмурившемуся мужчине, перед которым встала Роз, – сейчас подошла его очередь. Тем не менее спорить она не стала и полезла под прилавок, доставая пузырек с мерцающей жидкостью. Роз взяла его и передала оплату.

– Спасибо. – А потом, хлопая ресницами, обратилась к мужчине позади нее, молча закипавшему от злости: – Прошу прощения, signore. Я спешу.

На самом деле это было не так. Однако прямое обращение заставило его выпрямиться и немного смягчить гнев.

– Ничего страшного.

Наверное, мужчина надеялся услышать от нее что-то еще, но Роз лишь одарила его очередной рассеянной улыбкой и развернулась на каблуках. Она сунула пузырек в карман куртки, скользнув большим пальцем по восковой пробке.

Краем глаза девушка заметила всполох огня, минуя прилавок с некоторыми ее знакомыми последователями Терпения. Их окружал привычный металлический аромат магии, и Роз, чтобы ее не узнали, ускорила шаг. Притормозила, лишь когда на краю пьяццы обнаружила двух стражников, и притворилась, будто с интересом разглядывает витрину с шелковыми халатами. Пока она старалась изо всех сил подслушать их разговор, к первым двум офицерам присоединился третий, который тащил за собой какого-то мальчишку. Парень был ровесником Роз, с копной рыжих волос и вздернутым носом. Его одежду покрывал такой толстый слой пыли, что она казалась серой. Он сыпал проклятиями, пытаясь освободиться из наручников, изготовленных гильдией Терпения, но стражники не обращали на это внимания.

«Дурак», – тягостно подумала Роз. Ему должно быть прекрасно известно, что наручники способен открыть только тот офицер, кому они были выданы.

– Даю тебе пять секунд, чтобы ответить на мой вопрос, – рявкнул третий стражник. Роз украдкой посмотрела на него. Это был высокий мужчина с неулыбчивым лицом и шапкой черных волос. Без сомнения, бывший солдат. Как и большинство стражников в Палаццо.

И все же это не он – при этой мысли Роз внутренне расслабилась.

Она знала, что Дамиан Вентури где-то рядом – за последний год не раз видела его издалека, – но сама мысль наткнуться на него здесь заставляла ее сердце биться чаще. Интересно, что другие офицеры думали о Дамиане как о командире? Боялись ли они его так же, как люди боялись его отца? Она не сомневалась, что ее друг детства пошел по кровавым стопам Баттисты Вентури.

Покрытый пылью мальчишка выдернул свои скованные запястья из рук офицеров.

– А как же хороший стражник и плохой стражник?

Роз ухмыльнулась, уткнувшись в халаты, в то время как стражники, не снизойдя до ответа, злобно прорычали:

– Ты зачем шнырял по Меркато?

– Я не шнырял!

– А по мне – все выглядело именно так. – Стражник замолчал, кивнув проходившему мимо последователю Милосердия, а после вновь обернулся к мальчишке: – Нет кольца – нет входа.

Роз машинально глянула на тонкий ободок на указательном пальце, обозначавший ее принадлежность к последователям. Как и всегда, при виде него она поморщилась. Свои способности она обнаружила позже остальных: когда их с Дамианом тестировали в возрасте тринадцати лет, никто из них не выказал признаков магии. Ее взаимосвязь с металлом проявилась лишь три года спустя. К тому времени Дамиан уже ушел на фронт, а ее отца убили за дезертирство. Возможно, Роз и могла бы скрывать свою истинную сущность, но без скромного военного пособия Якопо Ласертозы у нее оставался только один вариант – гильдия Терпения. Пусть она и ненавидела то, кем была, зато таким образом могла поддержать себя и свою мать. Однажды став последователем, даже если твой отец – предатель, тебе никогда не придется голодать.

Голос стражника, обратившийся к парнишке, вновь привлек ее внимание:

– Что тебе известно о мятеже?

А вот это что-то новенькое. Роз неестественно замерла, адреналин хлынул в кровь. Насколько ей было известно, главный магистрат и Палаццо не воспринимали угрозу мятежа всерьез.

– Я ничего не знаю, – огрызнулся парень.

Офицер, прищурив глаза до щелочек, смерил его долгим взглядом.

– Хм-м. – Затем, в конце концов, смягчился: – Плати штраф и можешь идти.

Но мальчишка, вместо того чтобы испытать облегчение, напрягся еще сильнее.

– У меня… у меня нет денег.

Не успел стражник ему ответить, как Роз развернулась и неторопливо подошла к ним, откинув с головы капюшон куртки. Ее темный хвост рассыпался по груди. Она улыбнулась трем офицерам своей самой обезоруживающей улыбкой.

– Я невольно подслушала ваш разговор. И с радостью заплачу штраф, если вы избавитесь от него. – Она демонстративно сморщила нос в надежде, что парень не воспримет этот жест на свой счет. Как будто ей это было не впервой. – Сколько?

Хмурое выражение лица стражника сменилось льстивой улыбкой, и он отступил от мальчишки, как только его взгляд упал на руку Роз.

– Ничего страшного, синьора. Вам не стоит беспокоиться об этом.

Его слова, скорее всего, должны были выражать вежливость, однако он как будто пытался успокоить ее – Роз это не понравилось. Она склонила голову, глядя на мужчину с презрением.

– Он ведь сказал, что у него нет денег. Либо примите мое предложение, либо отпустите его.

Должно быть, ее тон оказался убедительным, потому что стражник снял с мальчишки наручники и чуть ли не вытолкал с пьяццы.

Роз снова улыбнулась, на этот раз не столь любезно.

– Я слышала, прощение – благородная черта. – Она не стала упоминать о том, что сама почти ею не обладала.

Пока стражники изумленно переглядывались между собой, девушка вновь накинула капюшон и скрылась в темноте.

Вскоре искусно высеченные колонны и отделка из кованого железа уступили место унылой архитектуре и шатким деревянным воротам. Воздух сделался едким и щекотал ноздри. В этой части города фонарей не было и темнота стремилась заполнить все пространство, куда не мог проникнуть лунный свет. Омбразия делилась на шесть кварталов в соответствии с шестью оставшимися первыми святыми, отчего заурядным приходилось ютиться где-то между ними. Вот поэтому они решили занять заброшенный квартал, когда-то принадлежавший седьмому святому.

Каждый последователь происходил от одного из первых святых: Силы, Терпения, Хитрости, Изящества, Милосердия, Смерти и Хаоса. Однако время от времени рождался последователь, чья сила не уступала силе соответствующего ему первого святого. В таком случае он считался его воплощением – чуть ли не самим божеством.

Как показала история, святой на земле – довольно опасное явление. Семьдесят лет назад одновременно существовали два воплощения: Силы и Хаоса. В борьбе за власть они раскололи страну надвое. Северная часть – ныне независимый город-государство под названием Бречаат – потерпела сокрушительное поражение. Ее жители сплотились вокруг Хаоса, который, как и все его предшественники с начала времен, проиграл. Все сходились во мнении, что это к лучшему: последователи Хаоса являлись иллюзионистами со способностями к разуму, а значит, были слишком сильны. Больше нельзя было допустить рождения очередного воплощения Хаоса. Поэтому выжившие его последователи были уничтожены, а само его обличье – стерто со всех изображений пантеона. В Омбразии – в южной части, одержавшей победу, – малейшее упоминание о падшем святом считалось еретическим.

Так закончилась Первая война святых.

А теперь люди оказались втянуты во вторую.

Несмотря на не слишком приятный пейзаж территории заурядных, Роз почувствовала, как напряжение спадает. Стук ее шагов по камню отдавался эхом, отчего два проходивших мимо молодых человека украдкой бросили на нее взгляд. На них была потрепанная одежда, на лицах застыл страх. Роз задумалась, неужели им удалось уклониться от призыва в армию или же их время еще не пришло. Она кивнула им, но ни один из них не отреагировал на приветствие.

– На вашем месте я бы не стала гулять так поздно, – Роз постаралась говорить так, чтобы ее тихие слова не звучали как угроза, однако это вряд ли ей удалось. – Полагаю, вам известно, что стало с Амели Вильнев.

Один из ребят побледнел и плотнее запахнул ворот своей куртки. Тот, что посмелее, бросил на нее укоризненный взгляд.

– И все же ты гуляешь. – Вероятно, ему около тринадцати – столько же, сколько было Амели. Роз рассмеялась в ответ, заставив его отступить назад.

– Да, – призналась она. – В отличие от большинства, меня сложнее убить.

Лицо парня перекосилось, в то время как его спутник безмолвно потянул его за руку. Разумеется, они слышали об Амели – а кто нет? Два месяца назад ее холодное тело нашли брошенным в неосвещенном переулке, недалеко от ее дома.

И никто, будь они прокляты святыми, ничего не предпринял.

– Проваливайте отсюда, – велела Роз парочке, которая к тому времени уже порядком испугалась. – Идите домой.

И они послушались, едва не пустившись от нее наутек. Она смотрела им вслед, пока те не скрылись за углом в конце улицы. В ее животе будто разверзлась пустота.

«Идиоты». Амели только-только похоронили, а люди уже напрочь позабыли об осторожности. Она ведь была не единственной жертвой: не так давно на берегу реки, за пределами квартала Терпения, обнаружили мертвое тело молодого человека, чья личность до сих пор не установлена. Оснований полагать, что эти два события как-то связаны, не было, однако Роз не могла не заметить, насколько мало усилий прилагалось для поимки преступника. По сути, Палаццо еще даже не сообщило о смертях публично.

«Раз они не последователи, то не имеют значения», – подумала Роз и сплюнула на землю. Если бы она сама стала следующей жертвой, как бы отнеслись к ней? Ее смерть попала бы в заголовки газет и привела бы в бешенство Омбразию? Или же Палаццо, зная ее как дочь предателя, обрадовалось бы такой потере?

Роз замедлила шаг, приближаясь к «Бартоло», полуразрушенной таверне без какой-либо вывески. У входа в нее сидели трое детишек – уличные беспризорники, чьих родителей наверняка призвали на фронт, – в надежде, что хозяин таверны вынесет им еды. Всю дорогу, пока Роз шла к двери, их огромные глаза на осунувшихся лицах взирали на нее.

Из таверны доносились громкие и неразборчивые голоса. Роз уже потянулась к ручке, приготовившись к предстоящему шуму, но столкнулась лицом к лицу с выходящим пьянчугой.

Мужчина присвистнул, скользнув по ней стеклянным взглядом.

– Так, так, так. Добрый вечер. – Он рукой попытался обвить ее бедра, но Роз перехватила его запястье раньше, чем мужчина успел к ней прикоснуться. Ростом он был ниже Роз, как и большинство людей, и к тому же слишком хлипким, чтобы представлять реальную угрозу.

– Смотреть – бесплатно, – холодно произнесла она, вынув нож одним плавным движением. – А если хочешь потрогать – отдавай взамен палец.

Пьяница попятился и чуть не споткнулся о собственные ноги, его румяное лицо сделалось еще краснее.

– Грязная шлюха, – невнятно пробормотал он.

Роз цокнула языком.

– А может, мне стоит забрать язык?

Мужчина вынул свой собственный нож настолько неуклюже, что она не удержалась от смеха. Интересно, в этом забытом святыми городе вообще можно пойти туда, где мужчина не попытается предъявить на нее свои права?

Тем не менее этот тип был слишком пьян, чтобы с ним драться. Поэтому она выволокла его за шкирку на улицу и пнула в живот. Тот шумно охнул и, оступившись, плюхнулся на задницу.

Оставив его в таком положении, Роз захлопнула за собой дверь таверны.

Как только она вошла внутрь, на нее обрушились свет и шум. Подернутый дымкой воздух пропах куревом и алкогольными парами. В «Бартоло» частенько бывало людно, особенно по выходным. Роз поморгала, пока глаза не привыкли, а потом, проталкиваясь сквозь посетителей, направилась к бару, где ее ждала темноволосая девушка.

– Насим, – Роз пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум. Насим Кадера, прямолинейная и неизменно преданная, была одной из немногих, кого она считала другом. – Где Дев?

Насим бесшумно вздохнула и кивком указала вглубь помещения, где в полном одиночестве сидел светловолосый парень.

Девере Вильнев, убитый горем старший брат Амели, скрючился на стуле. Стол перед ним был заставлен пустыми стаканами – от такого зрелища в груди Роз неприятно заныло. Он явно пробыл в этом месте весь день, а также вчера и позавчера. На него было больно смотреть. Именно он нашел тело Амели, холодное и неподвижное, на тротуаре, и с тех пор больше никто не видел его улыбку.

– Вот черт, – Роз облокотилась на барную стойку и жестом попросила бармена принести ей выпивку. Тот без вопросов принялся выполнять заказ.

– Ага, – согласилась Насим, чокаясь краешком своего бокала с бокалом Роз. – Ну, будем.

Роз сделала глоток. Сегодня вино горчило сильнее обычного.

– В котором часу он начал пить?

– Слишком рано.

– Незадолго до полудня, – грубо вмешался бармен, который подслушивал их разговор, пока протирал грязной тряпкой барную стойку. – И довольно быстро набирает обороты.

На этот раз вздох сорвался с губ Роз. Насим, закусив нижнюю губу, вновь перевела взгляд на Дева.

– Он до сих пор не стремится ни с кем говорить.

– И его можно понять, – ответила Роз. Она вспомнила их самую первую встречу. Дев наткнулся на нее, когда после наступления ночи она метала ножи сбоку от таверны. Он прислонился к стене, изогнув губы в хитрой усмешке. Роз боялась, что сейчас он сделает ей какое-нибудь гнусное предложение, но вместо этого Дев сказал: «Наверное, лучше всего целиться во что-то более мягкое, чтобы нож смог воткнуться». Затем кивком указал на выходившего из здания мужчину: – «Как насчет него?»

Его слова вызвали у Роз смех, и с тех пор они стали друзьями. Дев был беззаботным, озорным парнем, неспособным на серьезность, даже если отвесить ему подзатыльник.

До недавнего времени.

Деву требовалось время, чтобы справиться со своим горем, и Роз позволила ему. Однако лучше не становилось, поэтому она больше не могла сидеть в стороне и наблюдать за тем, как он изо дня в день напивается до беспамятства.

Роз сжала свой бокал с излишней злостью.

– Идем, – обратилась она к Насим, которая в ответ только невесело усмехнулась.

– Наверное, тебе стоит поговорить с ним одной. – Насим передвигала стакан между ладонями, стараясь не встречаться с Роз глазами. – С недавних пор он не особо хочет со мной общаться.

– Уверена, это не так.

Насим взглянула на Роз из-под ресниц.

– Роз, я прекрасно знаю, когда человек не хочет меня видеть. Так что все в порядке.

Нет, не в порядке. Роз видела, как Насим и Дев, казалось, сближаются, – то, чего она не могла достичь. Из-за этого ее жалкой эгоистичной натуре становилось неловко. В конце концов, кроме них двоих, у нее никого не было.

Однако в последнее время горе Дева, похоже, стало заразительным. Отношения дали трещину, и Насим позволила ему отдалиться.

В отличие от Роз.

Лавирование между столиками и посетителями требовало немалой ловкости, так что по пути вглубь таверны она отдавила не одну ногу. Невзирая на хриплый гомон голосов и вездесущую вонь, ей было комфортно в этом месте. Она помнила каждое пятнышко на деревянных столешницах и замечала всякий раз, когда Пьера меняла картины на стенах.

– Дев, – произнесла Роз в качестве приветствия, как только добралась до него. – Не возражаешь, если я присяду?

Дев неуклюже пожал плечами.

Роз восприняла этот жест как согласие. Плюхнулась на стул напротив него, отодвинула пустые бокалы в сторону и со шлепком опустила свой стакан.

– Так не может больше продолжаться.

Дев проигнорировал ее слова. Его волосы лежали в непривычном беспорядке, глаза были полуприкрыты.

– Это Насим тебя прислала?

– Насим здесь ни при чем. – Роз сложила руки на столе, переходя прямо к делу: – Ты же знаешь, никакое количество алкоголя не вернет Амели.

– Да неужели? – протянул Дев, поднося стакан к губам, а потом понял, что тот пуст. – Тогда мне следует прекратить пить в целях некромантии. С этой минуты я пью исключительно ради веселья. Прошу прощения! – он вскинул указательный палец в попытке привлечь внимание бармена. Роз шлепнула его по руке.

– Я знаю, что ты делаешь.

Дев печально моргнул, глядя на нее.

– И что же?

– Тебе кажется, что, напиваясь, ты сможешь убежать от случившегося, – Роз понимала всю жестокость своих слов, но не могла иначе: она не видела своего друга трезвым уже несколько недель. – Ты считаешь себя виноватым в том, что не оказался рядом и не сумел ее защитить. Скажи, что я неправа.

– Не надо, – мрачно прошептал Дев. – Ты не понима…

– Я не понимаю? – с губ Роз сорвался недоверчивый смешок. Затем она стукнула кулаком по столу, вынуждая его встретиться с ней глазами. – Тебе известна история моего отца. Думаешь, мне не хотелось погрязнуть в печали, когда его голова появилась у нас на пороге? Или когда моя мать чуть не сошла из-за этого с ума? – Она уже практически шипела, и ей пришлось приложить все усилия, чтобы обуздать свое возмущение.

Дев расстроенно сгорбился, его худые плечи ссутулились. А когда заговорил, в словах звучала злоба, так хорошо знакомая Роз:

– Они ничего не сделали, Роз. Я знаю, что коронер осматривал ее, но ни мне, ни родителям не позволили ознакомиться с отчетом. Мы до сих пор не знаем, как она умерла. – Он сжал пальцы, вены вздулись под прозрачной кожей. – Палаццо не назначил офицеров для расследования этого дела. Никто не общался с потенциальными свидетелями. Поскольку Амели не относилась к последователям… – Дев сглотнул. – Она как будто ничего не значит. Ты хотя бы знаешь убийцу своего отца.

Роз выдохнула, вместе с воздухом выпуская свою злость.

– Ты прав. Знаю. Только что это меняет? Он все равно расхаживает по Палаццо в постоянном окружении охраны, не неся никакой ответственности.

Генерал Баттиста Вентури, отец Дамиана, отдал приказ выследить Якопо, сбежавшего с линии фронта, и расправиться с ним, как с животным.

В аквамариновых глазах Дева мелькнула тень. Внезапно погрузившись в раздумья, он провел указательным пальцем по ободку ближайшего стакана.

– Какой вообще смысл жить, Роз, если мы не можем добиться справедливости даже для самых близких нам людей?

В это мгновение Дев сдался окончательно. Он уткнулся лицом в ладони. Его плечи затряслись, дыхание стало прерывистым. Роз не пыталась утешить его бесполезными словами – знала, что он не хотел бы слышать их. А просто сидела рядом и ждала, пока он успокоится.

– Мы добьемся справедливости, – тихо проговорила она. – Для моего отца. Для Амели.

Когда их взгляды встретились, глаза Дева были сухими. Значит, Роз еще не потеряла его. Они были двумя сторонами одной медали – оба превратили свое горе в злость. Ей лишь пришлось напомнить ему, что месть слаще спиртного.

4. Дамиан

В конце концов Дамиан отпустил Джаду.

Поступок, за который отец непременно бы его упрекнул. Баттиста был не из тех, кто доверял внутреннему чутью. Он действовал на основании фактов и только потом задавал вопросы.

А еще он не знал пощады. Даже вид Джады, побледневшей от страха, оставил бы его равнодушным.

«Мы должны делать свою работу, – любил повторять Баттиста. – Но если позволять эмоциям вмешиваться, велика вероятность совершить ошибку».

Дамиан знал, что так оно и есть. Он и сам воочию видел, к чему приводят сомнения и вера на слово. Но как бы ни пытался запомнить наставления отца, их заглушали воспоминания о словах матери.

«Ты умеешь сопереживать, – сказала она ему с печалью в голосе за несколько дней до своей смерти. – Это умение не менее важно, чем умение стрелять из оружия. Мир может быть суров, Дамиан, но не позволяй ему отнять это у тебя. Ты можешь мне это пообещать?»

Разумеется, он пообещал. Разве можно было поступить иначе? Ведь он не мог, держа в ладонях ее ослабшую руку, не дать ей слово.

И все же иногда Дамиан задавался вопросом, не дал ли он клятву, которую неспособен сдержать. Он всегда считал отца суровым и беспристрастным, но по-другому не могло быть. Когда видишь такое количество смертей и страданий, как Баттиста, невозможно оставаться мягким. Временами на войне Дамиан жаждал вырвать эмоции из своей груди и зашвырнуть их в холодное северное море.

Тем не менее он отпустил Джаду не благодаря сопереживанию. А потому что сомневался, что это сделала она. У нее не было реального мотива. И как бы ни хотелось это признавать, его задели ее слова:

«Вам следует побеспокоиться о том, не стану ли я следующей».

У Дамиана не было доказательств того, что кто-то охотится на избранных последователей, однако сама эта мысль пугала так же сильно, как возможность провалить работу.

Погруженный в свои мысли, он прошел через главный вход Палаццо. В здании было тихо, просторный коридор утопал в тенях. По утрам вроде этого тайны Палаццо буквально витали в воздухе. Они были настолько осязаемы, что невольно возникало желание потянуться к ним и схватить рукой, а потом почувствовать, как они, словно дым, ускользают сквозь пальцы. Открытый потолок, отделяемый арочными колоннами, сменялся крытым проходом, кафельные полы которого украшал выцветший рисунок. В центре помещения весело журчал маленький фонтанчик, на его платформе безликие святые, образуя круг, держались за руки. Время от времени они сдвигались против часовой стрелки – верный признак того, что этот памятник создал последователь Силы.

– Куда направляешься, Вентури?

Дамиан не слышал, как Киран Пракаш поравнялся с ним. На плечах офицерского мундира его товарища красовалась эмблема меча, объятого пламенем, – знак стражника Палаццо. Даже будучи выше Дамиана, он отличался бесшумностью движений. Взъерошенные волосы кудрями обрамляли его лоб, а лицо излучало добродушие. Его сопровождала Сиена Скьявоне, девушка с легкой улыбкой на губах и темными волосами, заплетенными в замысловатые косы. Сиена состояла в одном взводе с Дамианом на севере. Он старался как можно меньше размышлять о том, что она, похоже, справлялась со своей травмой гораздо лучше него.

Хотя, возможно, именно так и воспринимали Дамиана люди, глядя на него со стороны. Ведь он не знал всю глубину переживаний Сиены.

– Привет, – откликнулся Дамиан, замедляя шаг и подстраиваясь под них. – Да вот иду в склеп.