Надо заметить, что ветеринарная станция находилась за высоким, трехметровым забором на пустыре, который, в свою очередь, находился на окраине Краснопутиловска, который, правда, входил в черту города, именуемого Санкт-Петербургом. Так что заевший замок вызывал определенные проблемы, ведь помочь открыть его особо было некому. Слишком долго ехали бы мастера с городской станции, а народ в Краснопутиловске проживал нервный (возможно, на эту нервозность сказывалось близкое залегание радона, как гласила местная легенда, а возможно, «сюда из центра расселили всех е…ых», как считала Цира); но, какова бы ни была причина душевной вздернутости клиентов, а станцию лучше было открыть вовремя. Что Микуле с трудом, но удалось сделать. Однако проблему сломанного замка в целом это не решало. Посему на станцию и был вызван завхоз.

Хлопнула входная дверь, и на пороге появился клиент, вернее, клиенты. Вошли мужчина и женщина, последняя сообщила, что они привезли собаку на эвтаназию:

– Вы ее делаете? – спросила женщина.

Получив утвердительный ответ, посетители отправились к машине за собакой.

– Евгения Никитична, упокоите? – обратился Микула к врачу.

– Не, а вот че сразу я? – хмуро поинтересовалась врач. – Я в душе, может, принцесска, а ты меня в киллеры… – вздохнула она, оглядев стоящих напротив нее фельдшера и лаборанта.

Микула с невозмутимым видом надкусил извлеченное из широких штанин яблоко. Абело с видом только что вышедшего из пустыни человека, попивала из бутылки его минеральную воду. Поняв по философски-отстраненному виду коллектива, что сочувствия и понимания она не дождется, Евгения Никитична отправилась в Хирургию. Надо было достать шприцы, набрать в них лекарства и приготовить черный мешок. Вернулись клиенты, ведя на поводке прихрамывающего восточноевропейца с огромной опухолью на лапе.

– Саркома… – грустно пояснил хозяин.

Микула вздохнул. По кабинету поплыл сладковато-приторный запах рака.

Введя наркоз и отпустив хозяев, врач ввела лекарство, освобождая пса от боли. Тот глубоко вздохнул и затих. Затем они вдвоем с фельдшером, положив собаку в мешок, отнесли тело в морг. Дверь холодильника защелкнулась за еще одним отстрадавшимся зверем. Едва успев прикрыть дверь морга, они увидели монументально-грузную фигуру завхоза. Радостно прихрюкивая, тот с порога сообщил, что снял замок с сарая на «Нарвской» и привез его им. Трое с подозрением смотрели на ржавое нечто, находящееся в огромных ручищах завхоза.

– И это работает? – скептически уточнила Абело.

– Да… – искренне заверил всех завхоз. Затем, сопя и похрюкивая на ходу, поплыл к калитке. Коллектив с энтузиазмом отправился следом. Замок и правда закрылся. Вот только открываться не захотел. Так что, отвинтив и вторую дужку от калитки, Паша отправился в город за новым замком. Зазвонил телефон, молчавший с утра.

– О! «Злыдень» (как ласково именовали сей аппарат сотрудники клиники) ожил, – обрадовалась Абело. – Микула, ответь, – скомандовала она. Вообще, отвечать на звонки входило в ее обязанности, но она только что нашла новый сериал и приступила к его просмотру. Так что «злыдень» был перепоручен фельдшеру.

– А вы усыпляете животных? – раздался мужской голос из трубки.

– Да, – сообщил Микула.

Все вздохнули. Видимо, план предстояло выполнять на эвтаназиях.

Вернулся завхоз с очередным ржавым нечто, изображающим новый замок. Тут все было проще, сие изделие даже и открыться не захотело, не то что закрыться. Так что Паша, сердито сопя, вновь отправился в город на поиски очередного замка.

Подошло время обеда, когда в клинику потянулись посетители. Правда, проблемы и вопросы у всех были однотипными:

– А вы усыпляете животных?

– У собаки что-то с попой. Ваш врач в этом разбирается?

На восьмом вопросе по первой проблеме лаборант начала отвечать:

– Да. У нас как раз сегодня работает врач-эвтаназиолог.

На пятом вопросе по второй проблеме она начала с самым участливым видом сообщать клиенту:

– Да. У нас сегодня как раз принимает врач-зоопроктолог.

Почистив с десяток поп и скопив в Хирургии восемь трупов, коллектив с подозрением оглядел пустой коридор на предмет, нет ли еще желающих почистить попу и убиться. Убедившись, что холл пуст, они понесли убиенных в морг. Огромный ротвейлер, которого Абело с Евгенией Никитичной тащили на кашемировом пледе (остался от почившего пса), так и норовил съехать то вперед, то назад. Мягкий плед вытягивался в струнку, и огромная собака переставала на нем помещаться. Женщины несли тяжеленного пса по узкому проходу, соблюдая балансировку, поднять того, если бы он упал, и вновь подоткнуть под него плед было бы тяжеловато. Так что пришлось держать баланс. По дороге к моргу им встретился Паша с очередным замком в руках:

– Этот почти новый, – гордо сопя сообщил он им. – Только от него ключ один, – задумчиво добавил завхоз.

– А нас на станции скока? – с придыханием спросил того Микула, несший под мышками двух мертвых псин среднего размера.

Ножиков задумчиво воздел очи небесно-голубого цвета вверх, к ярко-синему небу. Затем встряхнул золотыми, под цвет солнца, кудрями и отправился за очередным замком. Хором выглядывающий из дверей морга коллектив провожал его заинтересованно-задумчивыми взглядами.

Ближе к вечеру Абело решила покурить. Для чего пробралась к моргу и спряталась там за холодильником. А что делать? Это было единственное место без камер, куда, соответственно, не заглядывало всевидящее око начальства. И где, соответственно, спокойно можно было покурить, не рискуя навлечь на себя его гнев и штрафные санкции. Она расслабленно и с удовольствием затянулась сигаретой, когда услышала какой-то шорох, доносящейся из холодильника. «Послышалось», – решила она. Но шорох раздался вновь. Лаборанту стало не до сигареты. Она стояла, напряженно прислушиваясь к звукам, доносящимся из холодильника, одновременно убеждая себя, что оттуда ничего слышаться не может. Затем осторожно подошла к двери холодильной камеры и прислонила к ней ухо. Изнутри к дверям тоже кто-то подошел и засопел прямо ей в ухо. Абело нервно сглотнула и отправилась за врачом. Нет, не психиатром, пока только за Евгенией Никитичной.

Та вольготно расположилась на кухне, «гоняя шарики» на планшете и попивая кофе.

– Евгения Никитишна, – чуть срывающимся голосом позвала она врача.

– Че тебе? – не отрываясь от планшета, поинтересовалась та.

– На меня из морга кто-то дышит, – шепотом сообщила лаборант.

– Та иди ты со своими шутками, – отмахнулась врач.

– Правда, – испуганно подтвердила Абело. – Я ухо к дверям прислонила, а оттуда дышат, – заверила она Евгению Никитичну. Та перестала «гонять шарики» и внимательно, с ног до головы осмотрела перепуганного лаборанта с еще дымящейся сигаретой, зажатой в руках.

– Ну пошли, – решила она. – Но если это шутка такая… – с угрозой произнесла врач.

– Ни-ни… – облегченно замотала головой та.

И они гуськом отправились к моргу.

– Вы куда? – заинтересовался выглянувший из кабинета Микула.

– В морг, – сообщила ему врач. – Там на Абело кто-то дышит. Идем проверять.

– Это шутка, да? – с надеждой уточнил фельдшер.

Абело лишь отрицательно замотала головой. Так что Микула отправился следом за двумя решительно настроенными женщинами. Подойдя к холодильнику и наклонившись к двери, трое замерли, прислушиваясь. Из холодильника на них кто-то дышал. Евгения Никитична выдохнула и решительно распахнула двери морга. На пороге холодильной камеры сидел недавно усыпленный европеец[3] с огромной опухолью на ноге. Как только дверь распахнулась, он опрометью рванул во двор. Евгения Никитична кинулась за ним. Микула ринулся закрывать калитку на улицу. Абело нервно курила в сторонке. Наконец пес был пойман и окончательно усыплен.

Пока Микула закрывал дверь морга, появился завхоз. С теперь уже действительно новым замком в руках. Сей необходимый в хозяйстве предмет был торжественно вручен Микуле с поручением вернуть открученную утром дужку для замка обратно на калитку. После чего, гордо тряхнув золотистыми кудрями, с достоинством неся себя, Паша удалился прочь. Его рабочий день был окончен. А фельдшер отправился к калитке прикручивать дужку. Наступил вечер. Солнце светило уже не так ярко. Дул легкий теплый ветерок. По крыше клиники с самым хозяйским видом важно расхаживала ворона. Во дворе станции выросли тени, отбрасываемые растущими во дворе деревьями. Микула, вскочив на велосипед, помчался на станцию, а женщины отправились выключать свет, закрывать окна и двери. Подойдя с замком в руках к калитке, Абело и Евгения Никитична с пораженным видом замерли на секунду, а затем сложились пополам от смеха: дужки для замка находились на расстоянии пятидесяти сантиметров друг от друга. Повесить замок можно было, только смяв стойку ворот в гармошку. Что было явно не по силам двум женщинам.

Через пять минут, отсмеявшись, вытирая слезы, от смеха выступившие на глазах, Абело ловко вставила длинную ветку, упавшую с дерева, в ворота, внимательно посмотрела на табличку «Объект охраняется Плутоном» и удовлетворенно сообщила врачу:

– Епт, так-то все надежно. И замок у нас – супер! Пошли домой.

– Погоди, – давясь смехом, попросила Евгения Никитична. – Я фотку его трудов Микуле скину.

И обе опять согнулись пополам от смеха. Наконец фото фельдшеру было скинуто на телефон, и женщины, продолжая хихикать, отправились по домам. До дороги им было по пути.

Забывчивость

«Забывчивость – это интересное явление, с одной стороны, она вносит в нашу жизнь сумятицу, этакий элемент Хаоса: забыл дома проездной (приходится возвращаться, рискуя куда-нибудь опоздать), оставил кошелек на столе (пришлось отложить в магазине целую тележку продуктов), – заставляя тратить лишнюю энергию на исправление результатов своей или чужой забывчивости. А с другой – дает возможность появиться в жизни чему-то новому: вернулся домой за кошельком и встретил по дороге друга, с которым не виделся со времен службы в армии, а иногда и просто спасает жизнь: опоздал на работу, вернувшись за проездным, – не попал под взрыв в метро. Но и заставляет делать выбор: можно ведь и не возвращаться в магазин, а зайти в другой. И маршрут движения можно поменять. Поехать на работу наземным транспортом, например. В Мире правит дуальность. Редко бывает что-то однозначно плохо и однозначно хорошо в нашей жизни. Игра Инь-Ян все уравновешивает во Вселенной», – таким вот философским «измышлизмам» (как она сама их называла) и предалась Абело, доставая с полки в Аптеке пару тюбиков мази для отправки в соседнее подразделение и искоса поглядывая на слегка ошалевшего Микулу, пытающегося дозвониться до начальства. А все дело в том, что данный тип снова перепутал свой рабочий график. Трудно предположить, с кем он его попутал. Но он это сделал и вышел на работу в свой выходной день.

Так что этим теплым и солнечным утром, которое редко выдается в сыром питерском климате, Микула появился на пороге кухни в ветеринарной клинике под ручку со своим неизменным велосипедом. Коллектив, у которого оставалось еще минут пятнадцать до начала работы и который на удивление рано заявился на оную, плотной кучкой сгрудился у стола, дружно поедая подаренный благодарным клиентом вчера торт.

Услышав какой-то шорох со стороны дверей, народ дружно поднял головы и посмотрел в сторону пришедшего. А надо заметить, что на работу уже пришли все и больше из своих никого не ждали. Так что шорох, раздавшийся у кухонной двери, наводил на мысль о чужом, посмевшим мало того, что проникнуть во внутреннее помещение станции, куда посторонним вход был запрещен, о чем им и сообщала табличка при входе, так еще и оторвать работников этой самой станции от утренней трапезы, что вообще являлось святотатством. Посему дружная работа челюстей была приостановлена, восемь пар глаз возмущенно и грозно уставились на Микулу. Тот громко сглотнул и слегка попятился. Да и было отчего: сгрудившиеся вокруг стола и склонившиеся над тортом, а затем синхронно поднявшие головы с перемазанными шоколадом, с прилипшими к уголкам губ светлыми бисквитными крошками ртами создания, не прекращая дружно шевелить челюстями, дожевывали лакомый кусок и одновременно облизывали красными языками губы, смотря в сторону дверей голодным, подозрительно-грозным, т. е. не предвещающим ничего хорошего зашедшему к ним взглядом; напоминали компанию зомби, делящих добычу. Так что Микула остро ощутил себя прохожим – неудачником, попавшим на их трапезу, отчего покраснел, побледнел, судорожно вдохнул в себя воздух и замер, не дыша. Наконец после пары минут тишины, показавшимися ему вечностью, он был признан за своего.

– А ты тут чего? – с недоумением уточнила у него санитарка.

– Так, это, на работу я, – пояснил тот, с облегчением выдохнув.

– Так выходной ты сегодня, – пояснила ему Евгения Никитична, снова склоняясь над столом и поднося кусок торта ко рту.

– Почему-у-у? – обалдело-ошарашенно уточнил фельдшер.

– По графику, – невозмутимо пояснила ему Абело.

– Держи, – Николаша подвинул Микуле кусок торта. – Ешь.

Тот растроганно сглотнул слюну: «Все ж хорошо, когда ты не изгой в коллективе: с тобой делятся тортом и ты имеешь шанс не быть съеденным», – умиротворенно подумал он. Затем быстро прислонил железного коня к стенке и, ни слова не говоря, присоединился к коллективу.

Санитарка, оторвавшись от трапезы, дотянулась до подоконника, достала распечатанный график работы и протянула его Микуле. Тот сентиментально прослезился: «Наверное, к тебе очень хорошо относятся, – рассуждал он. – Если даже кушать перестали, чтоб показать, где ты накосячил». Шумно вздохнув, он погрузился в изучение графика работы родной станции, не переставая при этом усиленно работать челюстями (как говорится, «война войной, а обед по расписанию»). Пристальное изучение графика показало, что у Микулы и правда был сегодня выходной, так что на работу он приперся почем зря. Но и домой ему возвращаться смысла не было: жил Микула в центре, а работал на окраине. Так что, поев, он тяжело вздохнул, натянул на ноги любимые шлепанцы с треснутой подошвой, две части которой скрепляли, не давая им разлететься в разные стороны, лишь пара ниток да стелька, и отправился за телефоном – следовало уговорить начальство сместить ему график работы.

На станции начинался рабочий день. В холле, ожидая приема, собралось уже человек восемь. «Надо же, и все с кошаками», – отметила про себя проходившая мимо с тряпкой для вытирания пыли Рэншен. Она задержалась у дверей, ведущих в аптечный коридор. Несколько темных пятен говорили о том, что какой-то барбос тут встряхнулся. То ли выходя от врача, то ли заходя к нему. Собственно, никакой роли это не играло. Значение сего действа было лишь в том, что следы посещения клиники псиной надо было вытереть. Чем санитарка и занялась.

Хлопнула входная дверь, и в лечебницу вошел мужчина средних лет. Чуть задержавшись на пороге, он с некоторым недоумением осмотрел сидящих в холле людей. Затем прошел, заняв свободный стул, и уточнил:

– Кто крайний?

– Я, – поднял руку мужчина с черепахового окраса кошечкой на руках.

Вошедший кивнул и опустился на стул, все еще неодобрительно осматривая окружающих. «Собачник, что ли? – с недоумением подумала Рэншен. – Вон как неодобрительно на котэ смотрит…». Снова открылась входная дверь, и на пороге возникла женщина с ирландским волкодавом.

– Кто последний? – доброжелательно уточнила она.

Неодобрительно озирающий кошаков мужчина, казалось, просто потерял дар речи. Он открыл рот, выпучил глаза и наконец возмущенно заявил:

– Как вам не стыдно с собакой?!

– А что? – растерялась женщина. Волкодав внимательно посмотрел ей в лицо, уловив изменение в настроении хозяйки.

– Для собак, что, отдельная очередь? – уточнила она у сидящих в холле.

Народ дружно замотал головами, с недоумением ожидая разъяснений от мужчины. Тот сурово-назидательно продолжил:

– С животными в поликлинику нельзя. Тем более с собаками.

Женщина с еще большим недоумением на лице дернулась было к выходу, затем остановилась, видимо, что-то поняв, и сообщила:

– Так это собачья поликлиника, сюда только с животными и можно.

Мужчина замер, выпрямив спину. Затем пораженно осмотрел не менее пораженно смотрящих на него посетителей и выскочил за дверь, задержавшись у таблички, прикрепленной к стене у входа в клинику. Табличка гласила: «Государственная ветеринарная станция…». Тот быстро прочитал написанное и почти бегом кинулся в сторону калитки. «Перепутал, видать…», – оторвавшись от уничтожения пятнышек и задумчиво глядя вслед несостоявшемуся посетителю, подумала Рэншен. Народ молча и с интересом смотрел мужчине вслед. Женщина с волкодавом вздохнула, успокоенная, и тихо пристроилась в одном из коридоров станции, дабы не волновать остальных пациентов. Огромный пес послушно лег у ее ног.

Начался прием. За час до обеда в аптечном коридоре появился посетитель. Он остановился, оглядываясь по сторонам.

– Слушаю вас, – раздался из Аптеки хрипловатый голос Абело.

– Я на кастрацию, – облегченно отозвался мужчина.

«Так уж и ты…», – ехидно заметила про себя лаборант.

– Проходите в Хирургию по параллельному коридору, – доброжелательно сообщила она клиенту, и тот вышел в холл… Абело закрыла Аптеку и отправилась к врачу сообщить, что в Хирургии ждет пациент.

Рэншен открыла на кухне холодильник в поисках вкусненького, когда за ее спиной раздался мужской голос:

– А я на кастрацию.

Санитарка выпрямилась, закрыла дверцу и повернулась на голос. С самым невозмутимым видом осмотрев с ног до головы довольно молодого, высокого, элегантно одетого мужчину, она как можно более кротко уточнила:

– Вас точно ко мне направили? – Затем, искоса посматривая на него до предела добрыми глазами, попросила прояснить вопрос. – Или все-таки в Хирургию?

– Э-м… – мужчина задумался. – В Хирургию, – определился он.

– Мужчина, я же сказала: по параллельному коридору… – раздраженно заметила появившаяся в дверях лаборант.

– Идемте за мной, – и она направилась к выходу из кухни. Посетитель отправился следом. Рэншен с непередаваемым выражением лица снова открыла дверцу холодильника и продолжила изыскания…

Абело распахнула перед посетителем дверь в кабинет. Тот вошел и, замерев у порога, чуть испуганно уточнил у застывшего изваянием Николаши:

– А кота нести?

Тот чуть склонил голову набок, слегка задумавшись. Затем с невозмутимым видом сообщил посетителю:

– Не, ну мы и вас можем, в виде исключения.

– Что вы, нет-нет, – начал отнекиваться тот. – Я лучше кота принесу…

– Несите, – согласился врач.

Мужчина побежал за котом…

Так, долго ли, коротко ли, но рабочий день подошел к концу.

Наступил вечер, и Микула остался в клинике один. За дежурного, раз уж приперся на работу в свой выходной. Сотрудники разошлись по домам, посетители тоже. Во дворе ветер лениво гонял пыль. На улице было светло, белые ночи, как-никак. Фельдшер потянулся и полез в интернет. Время летело незаметно, кино было интересным, как вдруг краем глаза в стекле аптечной витрины Микула уловил какое-то движение. Он оторвался от экрана, ожидая шаги посетителя. Но стояла тишина. Пожав плечами – показалось, – фельдшер совсем было вернулся к своему занятию, как снова уловил движение вверху стеклянной витрины. Однако коридор был пуст. Затем раздался звук, как будто кто-то спрыгнул (или приземлился) на пол. Микула вытянул шею – коридор оставался все таким же пустым. Около Аптеки кто-то пошлепал в сторону кухни. Отчетливо раздающиеся шаги все при той же девственной пустоте коридора несколько напугали фельдшера. Так что озадаченный Микула твердой, хоть и дрожащей рукой схватил нож для резки бумаги и решительно выдвинул лезвие. Затем, задумавшись на секунду, достал и зажал в другой руке кнопку вызова охраны. Вооружившись таким образом до зубов, он решил, что в крайнем случае сиганет в окно, благо первый этаж. Однако все было тихо.

Рабочий день тем временем подходил к концу, осталось лишь закрыть клинику. Наверное, еще ни разу в своей жизни Микула не проделывал это с такой скоростью. Наконец выскочив за ворота, он осознал, что забыл внутри замок от калитки.

– Ну уж не-ее-т! – грозно произнес фельдшер чуть дрожащим голосом, затем нагнулся, сорвал травинку подлиннее и завязал ею дужки у калитки. «Есть же у нас охранное предприятие, – размышлял он. – Вот пусть и охраняют. А я назад, один… ни-ни», – размышлял Микула, мчась в сторону вокзала… (надо было успеть на электричку).

День уходил прочь с его суетой, заботами, впечатлениями. Все растворялось в прошедшем. Словно полустертый рисунок в школьной тетрадке. Впереди маячил предстоящий вечер. Дома. С вкусным ужином, уютным креслом и рассказами жены о прошедшем дне. Время, словно театральную декорацию со сцены, отодвигало назад прошлое, начиная выдвигать предстоящее.

Регистрация

Начало рабочего дня не предвещало никаких неожиданностей. Разве что яркое веселое солнце в высокой чистой синеве бездонного неба, весело играющее своими теплыми желтыми лучами в яркой молодой зелени листвы кустов и деревьев и нежно греющее одним своим появлением изумрудно-зеленый ковер травы, уже само по себе для Питера было неожиданностью.

Микула со своим верным педальным конем, «на поводу», не торопясь, поднимался в горку, наслаждаясь и теплыми лучами солнца на своем лице, и игрой ласкового ветра в ветвях деревьев, и одуряющим запахом сирени и жасмина, что росли вдоль дороги, и радостным ором птиц где-то в верхушках деревьев. Электричка, привозящая его на работу, приходила с запасом по времени, так что можно было не спешить и всласть полюбоваться летним пейзажем.

Поскольку за толстые стены ветстанции тепло не проникало, а количество посетителей обычно не позволяло расслабиться и выйти в палисадник, чтобы тихо посидеть на ажурной скамейке под огромной раскидистой липой, наслаждаясь ее сногсшибательным ароматом, пением птиц да и просто наступившим летом, то, по возможности, Микула никогда не упускал момента насладиться видом раскинувшихся вокруг полудеревенских окрестностей по дороге на работу. Ведь из низеньких окон «бункера», как любя называли свою станцию сотрудники, можно было полюбоваться разве что видом цветущей травы, да и то, учитывая количество народа, приходившее к ним на прием, ее работникам обычно было не до того. Так что Микула шествовал на работу не спеша, с удовольствием вдыхая пряно-цветочный запах, разлитый в воздухе, радостно подставляя свое лицо теплому ласковому ветру, с тихим восторгом ощущая тепло солнечных лучей на своей коже.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

«Парусник», А. Маршал.

Поэма «Хорошо», В. Маяковский.

Восточноевропейская овчарка.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1 2

На страницу:

Перейти

2 из 2