Ты предал нашу любовь

Полина Рей

Ты предал нашу любовь

– Сегодня Глеб взял машину и они куда-то ездили с твоим мужем, – сказала мне лучшая подруга.

Судя по её тону, разговор ничего хорошего не предвещает.

– Мне нужно было на регистраторе кое-что глянуть, я наткнулась на разговор, – меж тем продолжает она, подключая флешку к ноутбуку.

– Я бы молчала, но тебе точно нужно это знать, Варь…

Хочется сказать «нет!» и, закрыв уши руками, сбежать. Но я понимаю, что предчувствие меня не обманывало. На экране вечер, по окну мельтешат дворники. И почти сразу раздаётся голос моего мужа:

– Да не могу я с ней больше… не могу. Не люблю, не тянет… как с соседкой какой-то! К тому же, от Динки у меня ребёнок, а с женой – даже котёнка не нажили. Так что Варе придётся смириться с тем, что я от неё ухожу.

В счастливом браке длиною в семь лет у меня всё было хорошо. Кроме дурацкого предчувствия, что он рано или поздно рухнет. Так и случилось – сегодня муж пришёл и сказал, что он уходит к своей второй семье.

– Чёрт! – выругалась я, порезав палец.

Поднимала последний осколок стакана, который разбила, когда ставила его в кухонный шкафчик – и вот.

Обычно старалась не произносить имя рогатого всуе – глупо, но в этот момент казалось, что рядом материализуется что-то плохое. Но сегодня не выдержала, потому что с самого утра всё шло наперекосяк.

Началось с пряди волос, которые я подпалила утюжком, хотя это и казалось невозможным. Продолжилось всё на работе, где шеф пригрозил уволить меня, если опоздаю ещё хоть раз. Затем был переполненный автобус, в котором мне наступили на ногу так, что я выматерилась на весь салон. И при этом даже не извинились, что стало причиной выступивших на глаза слёз – от обиды и боли. И вот теперь стакан и кровь на пальце. Если всё пойдёт так и дальше – не миновать к ночи апокалипсиса.

Промокнув ваткой с перекисью боевые ранения, я вздохнула и присела за стол. Огляделась в кухне, которая вдруг показалась какой-то отчаянно пустой. Хоть волком вой. А дурацкое предчувствие, что вот-вот случится что-то ужасное, лишь подтрунивало надо мной. Поднимала из глубин души самые тяжкие мысли и подкидывало самые неприятные образы.

Когда раздался звонок в дверь, я нахмурилась. Ждала только мужа, Макса, который в очередной раз опаздывал домой, а гостей на пороге появиться было не должно.

Взглянув в глазок, я удивлённо охнула – по ту сторону двери обнаружилась Маринка, моя лучшая подруга. Обычно она не падала на меня, как снег на голову, и обязательно предупреждала о визитах. Так что это внезапное прибытие лишь подбросило дров в мой костёр душевных тревог.

– Привет, – мрачно поздоровалась она, стоило мне только открыть дверь. – Я так понимаю, Макс не дома?

Она зашла и огляделась, как будто рассчитывала увидеть в прихожей моего мужа. В сердце кольнуло острой иглой волнения. В последнее время с Максимом у нас всё было мягко говоря не радужно. Но сейчас я приказала себе не думать ни о чём и не изобретать проблем там, где их может и не оказаться.

– Не дома, – помотала я головой. – Что-то случилось?

Этот вопрос я задала в спину Марине, которая, деловито разувшись, направилась на кухню. Поругалась со своим парнем, что ли? Тот очень ревновал её к прошлому – Маринка какое-то время назад развелась, но с Глебом, её мужем, они оставались до сих пор в дружеских отношениях.

Увидев мой ноутбук, подруга удовлетворённо кивнула и, сняв пуховик, небрежно бросила его на спинку стула. Сама же стала копаться в своей сумочке.

– Сегодня Глеб взял у меня машину. Его в ремонте или что-то в этом роде, – начала она рассказывать, а я мысленно выдохнула с облегчением.

До поры до времени. Ведь в следующее мгновение речь пошла уже о Максе.

– Они куда-то ездили с твоим мужем, – продолжила, меж тем, Марина.

Судя по её тону, дальнейшее ничего хорошего не предвещало. Что я могла услышать в следующую секунду? Что Глеб и Максим отправились по шлюхам, а Мариша об этом каким-то образом узнала? Глупости! Макс, может, и охладел в мою сторону, но я была уверена – он никогда бы не стал мне изменять. Не стал бы делать это за моей спиной, ведь у нас были весьма трезвые, ровные и разумные отношения, полные уважения. Так что если бы он разлюбил меня настолько, что захотел бы другую – просто бы об этом сказал.

– Мне нужно было на регистраторе кое-что глянуть. Меня тут притёр какой-то придурок, – вытащив из сумочки флешку, проговорила Марина. – В общем, глянула и… наткнулась на разговор.

Она подтащила к себе мой ноутбук и вставила в него носитель. У меня мурашки по коже побежали от предчувствия того, что вот-вот на мою голову обрушится нечто, с чем я не смогу существовать, как бы ни старалась.

– Я бы молчала, но тебе точно нужно это знать, Варь…

Всё, мой приговор был произнесён. Иначе слова Марины я попросту не воспринимала. Мне что-то нужно знать. Что-то, что я услышу или увижу уже сейчас.

Захотелось сказать «нет!» и, закрыв уши руками, сбежать, но я, как заворожённая, смотрела и смотрела на экран. На нём – лента дороги, вечер, вернее, сумерки. Значит, это было каких-то пару-тройку часов назад. Сейчас зима и темнеет очень рано.

Макс в это время был с Глебом и они куда-то ездили? Почему не сказал мне? Мы сегодня созванивались лишь раз, коротко перебросились дежурными фразами и на этом всё.

По лобовому стеклу, которое я видела на экране ноута, мельтешили дворники, на них я и смотрела, потому что казалось, что это движение может загипнотизировать.

И когда я уже хотела спросить у Марины, зачем мне сейчас это скучное кино, раздался голос Макса:

«Да не могу я с ней больше… не могу. Не люблю, не тянет… как с соседкой какой-то! К тому же, от Динки у меня ребёнок, а с женой – даже котёнка не нажили. Так что Варе придётся смириться с тем, что я от неё ухожу.»

Мои глаза округлились, а в лёгких кончился воздух. Показалось, что кто-то ударил по спине точно между лопаток, отчего грудину как будто проломило чем-то огромным, мощным, несокрушимым. Я схватилась за край стола и покачнулась. Подсознание блокировало всё то, что уже поселилось в памяти отравляющими иглами боли и ужаса, каждая из которых была размером с десятиметровую пику.

– Так, мать… Мать-мать, ну-ка присядь! – велела мне перепугавшаяся Марина, которая быстро захлопнула крышку ноутбука и бросилась к шкафчику, где у меня стояла травяная настойка.

Я же рухнула на первый попавшийся стул и перевела ошалевший взгляд на подругу. Что я только что услышала? Чей это был розыгрыш, а главное – почему такой жестокий?

– Выпей! – протянула мне Марина чашку, в которую щедро плеснула настойки.

От аромата лекарственных трав замутило. Я прикрыла глаза и затрясла головой.

– Нет, – прохрипела в ответ. – Меня сейчас стошнит!

От паники, которая раздирала мою душу на части, меня трясло, а перед глазами мелькали разноцветные пятна. Макс не просто мне изменяет, но живёт второй жизнью с Диной и их ребёнком?

Дина… Динара… Это ведь она, да? Я же правильно поняла, что речь именно о женщине из моего окружения, у которой есть сын? Симпатичный голубоглазый мальчишка трёх лет… Мне это всегда казалось удивительным – Динка тёмненькая, даже смуглая, а у Дамира глаза – словно хрустально-синие льдинки.

– Варь, ты прости меня… Но я не могла иначе. Как представила, что он к тебе придёт, а ты ни сном, ни духом, – взмолилась Марина, всё же заставив меня выпить глоток настойки.

Я закашлялась. Ответы, возникающие в моём несчастном воспалённом воображении, опережали те вопросы, что я хотела задать подруге. Впрочем, сделать этого я в любом случае не успела.

В замке прихожей повернулся ключ, а мгновением позже в квартиру зашёл Макс.

Я всмотрелась в лицо мужа. Он был всё таким же, как и вчера, и позавчера, и неделю назад. Улыбнулся, увидев, что у нас Марина, махнул ей рукой.

– О, Капралова, сколько лет, сколько зим, – поздоровался с ней, пока разувался. – Как там Глебыч?

Мы с подругой переглянулись. У меня внутри затрепыхалась надежда, что произошла чудовищная ошибка. Что случилось нечто, отчего сейчас мы плохо думали о Максе. Например, Глеб подвозил какого-то другого мужчину с точно таким же тембром голоса, что и у Максима. И у этого самого другого мужчины была жена Варя, с которой у них не было детей, и любовница по имени Дина. Такое же бывает? Совпадения же возможны?

– Глебыч нормально. Сегодня как раз машину у меня брал, ездил куда-то за город. В Чудово, что ли.

Я всмотрелась в лицо Макса, на котором не дрогнул ни один мускул. Муж уже прошёл к нам на кухню, взял бутылку с настойкой и хмыкнул.

– Развлекаетесь горячительным?

Развлекаемся, ага… Да так, что меня уже пора откачивать от тех новостей, которые принесла подруга.

– Да нет, – помотала Марина головой. – Я ненадолго к Варе забежала, кое-что отдать надо было. Сейчас уже убегаю.

Она бросила на меня взгляд, полный беспокойства и вопроса: остаться ли ей? По крайней мере, именно так я интерпретировала то уточнение, что мелькнуло в чертах Марининого лица. Слегка качнув головой, я молча ответила на этот вопрос: нет. Не нужно. Я справлюсь сама. Хотя, и не исключала вероятности того, что уже через полчаса буду умываться слезами, звонить подружкам и просить о помощи. Если Макс задумал от меня уйти, он просто соберёт чемодан и уедет? Или как это будет происходить, чёрт бы всё побрал?

Как же больно даже мысль допускать по этому поводу… Он будет жить там, со своей любовницей, воспитывать их общего ребёнка и вообще забудет обо мне? О семи годах жизни, которые мы провели рядом? Да, на протяжении почти всего времени, что мы были вместе, меня не оставляло жуткое предчувствие, что наш брак рухнет. Но мы преодолевали трудности, шли рука об руку к общим целям и наслаждались нашим браком. Как мне казалось, конечно…

– Ладно. А я думал, останешься поужинать с нами. Варь, есть чем закинуться?

Я, наконец, отвисла. Поднялась из-за стола и, не ответив Максу на вопрос, отправилась провожать Марину. Когда мы вышли в прихожую, она спросила одними губами:

– Точно не нужно оставаться?

Снова помотав головой, я ответила:

– Нет, спасибо. Я позвоню тебе… скоро.

Марина кивнула и, вздохнув, вышла, а я вернулась обратно на кухню. Там муж уже вовсю инспектировал холодильник. Наверняка искал, чем же ему, как он выразился, закинуться. Что ж… сейчас и найдём сообща.

– Мне Марина сказала, что вы с Глебом сегодня куда-то ездили, – начала я издалека.

Ноги перестали держать, поэтому пришлось снова устроиться за столом. Я подтащила к себе ноутбук подрагивающими руками. Пока открывать его не стала, просто цепко смотрела за реакцией Максима. Он лишь на мгновение застыл, как будто зависая в пространстве. И словно бы раздумывал в этот момент: соврать или сказать правду.

– Да? С чего она это взяла? – уточнил, достав из холодильника упаковку со слайсами сыра.

Неспешно добыл себе кусок хлеба, сделал бутерброд и теперь смотрел на меня точно так же, как и я на него – не сводя глаз.

– Она просматривала видеорегистратор. Наткнулась на один интересный разговор. Послушаешь?

Я увидела, что муж побледнел. Стал белым, даже словно бы с оттенком голубизны. А может, мне так отчаянно хотелось понимать, что он хоть немного переживает, что я придумывала себе несуществующие вещи.

– Послушаю, – дожевав еду и отложив недоеденный бутерброд, ответил муж каким-то чужим, незнакомым мне голосом.

Теперь мои руки не просто дрожали, они тряслись так, как, пожалуй, не трясутся даже у алкоголиков со стажем. Я открыла ноутбук, запустила ту короткую запись, которую принесла мне Марина. И снова услышала то, с каким ледяным спокойствием говорит обо мне муж с экрана:

«Да не могу я с ней больше… не могу. Не люблю, не тянет… как с соседкой какой-то! К тому же, от Динки у меня ребёнок, а с женой – даже котёнка не нажили. Так что Варе придётся смириться с тем, что я от неё ухожу.»

Я дослушала и включила ещё раз. Когда фраза дошла до слова «соседкой», Макс с силой захлопнул крышку несчастного ноутбука. Отскочил к окну, взлохматил волосы пальцами. Они и так были у него небрежными, а я сейчас смотрела, вспоминала о том, как зарывалась в них пальцами, когда муж занимался со мной сексом. Как оттягивала голову назад, держась за пряди, как целовала подбородок со щетиной. Интересно, Дина делала то же самое?

– Я должен был давно тебе всё сказать, Варь, – глухо, как будто находился не со мной, а в самой преисподней, проговорил Макс.

У меня всё упало. Значит, это правда…

– Речь про Хасанову Динару? Или есть ещё какая-то женщина по имени Дина, которая родила тебе ребёнка? – спросила я, с трудом выталкивая из себя слова.

Они гнездились по разным уголкам души, метались по ней, ища безболезненного выхода, но не находили…

– Да, речь про неё, – повернувшись ко мне, ответил Макс.

Хотелось выть в голос. Ребёнку уже три! Три с лишним года! Сколько же он жил с ними второй семьёй? Почему не ушёл от меня раньше, дав мне возможность как можно раньше смириться с крахом моего брака? К этому дню я уже бы оправилась от потрясения и предательства. Я бы встала на ноги, возможно, нашла бы себе любимого человека… Может быть, у меня уже были бы дети, которых не родилось в браке с Максимом Гуляевым… Да и даже если бы после семейной жизни с Максом осталась бы одна, узнай я всё вовремя, сейчас бы эта рана уже давно зажила…

– Варь… Я знаю, что поступил мерзко, но я правда тебя больше не люблю… Вспомни, когда у нас был секс в последний раз? Недели две-три назад? Это же просто мучение, а не занятия любовью… Когда ты уже начинаешь мне при каждом удобном и неудобном случае намекать на постель, а я ищу тысячу оправданий, чтобы в неё с тобой не ложиться.

Он так просто наносил мне точные смертельные удары, что я задыхалась всё сильнее от каждого произнесённого слова.

– Как у вас это началось? – хрипло потребовала я ответа.

Гуляев поморщился, а я продолжила:

– Нет, давай уж будь честным от и до. Я хочу знать все подробности! Даже если они будут грязными. Давай, Макс… Как это началось? Она тебя соблазнила?

Муж помотал головой. Он смотрел на меня, а в глазах плескались боль и стыд.

– Я сам её захотел. Сам добивался. Она неприступной всегда была, ты же знаешь нравы её семьи.

Я не выдержала и зло рассмеялась. Знать-то знала, только мне теперь было очень интересно, как же Динара «легализовала» своего сына. Сказала отцу и матери, что его принёс на Новый год Дедушка Мороз?

– Хасановы знают, кто отец ребёнка? – спросила я, глядя на мужа, который мрачнел с каждой секундой.

Я так и читала по его взору: не лезь со своими шуточками и смехом туда, куда не просят. Хотя, может, и это мне лишь привиделось.

– Знают, – кивнул он.

– И как же это допустили? – приподняла я бровь.

Макс присел напротив, положил руки на стол. Взглянул на меня исподлобья и ответил:

– Фактически я живу с Динкой одной семьёй. Общие праздники, даже поездки. Она пока терпит, терпят и её родители…

Вскинув одну руку, пальцами второй я зажала переносицу. Закрыла глаза и сделала несколько рваных вдохов. Кошмар… Это был такой кошмар – сидеть вот так и слушать всё то, что говорил Макс, что я бы не пожелала такого никому. Но я должна дойти до конца. Содрать с раны этот присохший бинт, которым Гуляев пытался несколько лет залеплять зияющие и гноящиеся края. А потом начать жизнь с чистого листа.

– А твои родители? – немного придя в себя, спросила я у мужа едва ли не шёпотом.

И даже сжалась, словно ожидая нового удара, который действительно может стать сокрушительным настолько, что я погибну на месте.

– Они в курсе, что у них есть внук и вторая невестка?

Стоило только мне задать этот вопрос, как я поняла – ответ на него написан на лице Макса. Челюсти Гуляева сжались, желваки на скулах напряглись.

– У них нет второй невестки, Варя, – проговорил он с нажимом.

– Ты понимаешь, о чём речь! – тут же взорвалась я.

Вскочив из-за стола, потому что невозможно было и дальше сидеть и смотреть на мужа, я заметалась по кухне. Испепеляемая ужасом, таким отчаянным, что он рвал моё сердце на тысячу кусочков, я пыталась сдержать слёзы негодования и смертельной боли.

– Варь… мои родители молчали потому, что я им сказал ни слова тебе не говорить. Я должен был сам это всё остановить. Эту двойную жизнь… Я это знаю.

Господи, за что мне всё это? Мой деятельный свёкор и тихая милая свекровь… Каждый раз, когда они приходили в мой дом, едва ссадив с рук своего внука, которого навещали у Хасановых, эти двое улыбались мне в глаза и лгали!

– Четыре года, Гуляев! Ты украл у меня жизнь, длиною в четыре года! – прошептала я, приостановившись.

И тут же застыла ледяной статуей, потому что по реакции мужа поняла, что это не так… Снова упав на стул, я, округлив глаза, смотрела и смотрела в любимое лицо предателя. Оно закаменело, а Макс отводил глаза и глядел куда угодно, но только не на меня.

Невозможно разлюбить за мгновение, ведь так? Как же я жалела, что чувства действительно нельзя просто взять и отключить!

– Сколько? – прошептала я помертвевшими губами, вскинув голову.

Как будто бы сейчас всходила на эшафот, где мой приговор должны были привести в исполнение, но всеми силами показывала, насколько я не сломлена. Какая же чудовищная неправда крылась в этом – я была морально раздавлена и уничтожена.

– Шесть лет, – прошелестел голос Гуляева в ответ.

Снова вскочив, я дёрнулась к раковине и меня обильно вытошнило. Держать в себе и дальше эту мерзость я не могла. Макс тут же засуетился рядом, включил воду, подал мне бумажные полотенца. А я нависала над раковиной, глядя на то, как вода уходит в сливное отверстие, и казалось, что в этот момент точно так же из меня утекает жизнь.

Вместе с облегчением пришло какое-то странное отупение. Отерев рот, я вернулась за стол и велела мужу:

– Договорим, а потом собирай вещи и проваливай.

Гуляев словно бы сомневался перед тем, как устроиться за нашим местом переговоров. Всё же приняв решение остаться на ногах, он отошёл в сторону и, сложив руки на груди, сказал:

– Ты точно хочешь настолько сильно ранить себя нашим разговором?

Я аж поперхнулась теми вопросами, которые роились в голове. Ранить себя? Он так это называл? Знал же, что я изведусь от миллиарда мыслей, если он ничего не скажет и просто уйдёт.

– Расскажи всё с самого начала, – прохрипела я в ответ.

Кашлянув, Гуляев нехотя начал своё повествование:

– Как я уже говорил, я увидел Динару и она меня чертовски зацепила. Мы с тобой тогда только поженились, я не понимал, что это – когда вот так влюбляешься в женщину до чёртиков перед глазами и это не твоя жена. Какое-то время боролся с чувствами, потом стал добиваться Дину. Ей тогда было девятнадцать, Ильнур Закирович уже подыскивал ей мужа. Когда у нас всё закрутилось, она сказала отцу, что пока не хочет замуж.

Перед мысленным взором всплыл образ Динары. Она была очень колоритной особой. Красивой её было не назвать, но притягательной эта девушка была уж точно. Её мать была русской, от неё Дине достались светлые волосы, которые Хасанова выкрашивала в пепельный цвет. А вот глаза были карими, почти чёрными. Сейчас, когда я думала об этой девушке с совсем другой «колокольни», я и смотрела на неё иначе.

– Тот её послушал, наш роман продолжался около двух лет, когда Динка поставила меня перед выбором. Я ухожу от тебя, мы женимся и она рожает ребёнка. У неё была идея фикс – родить мне сына, – усмехнулся Макс.

– Почему не ушёл от меня? – сдавленно потребовала я ответа от мужа.

Меня волновало только это – почему? Почему он жил двойной жизнью? Я самая обычная ведь… Да, яркая внешность, рыжие волосы, на которые засматриваются мужчины, зелёно-голубые глаза. Но таких, как я, миллионы. У меня нет огромного банковского счёта или чего-то подобного… Я простая девчонка… Точнее, уже женщина, которой кажется, что сегодня она за считанные часы превратилась в старушку.

– Я любил тебя, Варь… – шёпотом ответил Гуляев. – Тебе сейчас в это не верится, но я действительно тебя любил. И жил бы и дальше двойной жизнью, если бы не понял не так давно, что всё. Не люблю, не хочу… Не могу!

Последние два слова он едва ли не выкрикнул. Словно я заставляла его жить с собой, привязала детьми, опутала обязательствами, а он не мог выбраться и задыхался. Но ведь я его не держала! Я вообще ни о чём не знала, чёрт побери!

– Тебе больше не нужно жить двойной жизнью, Гуляев, – сказала я, пожав плечами.

Да и двойная жизнь ли это была? Отец Макса сейчас вовсю раскручивал бизнес, потому муж частенько пропадал в командировках и офисе Андрея Ивановича. Нет, я сейчас понимала, что часть этого времени он был со своей Динарой и их драгоценным сыном, но Гуляеву даже врать мне было не нужно ни о чём. Я бы не заподозрила его в измене, потому что знала, что Максим действительно очень сильно вкладывается в бизнес папы, который они только-только начали развивать.

– Собирай вещи и уходи, – добавила, обхватив себя руками.

Муж задержался рядом лишь на несколько секунд, показавшиеся мне вечностью. Потом прошёл в нашу комнату, где быстро, словно заранее продумал, что именно будет забирать в первую очередь, упаковал сумки. Всё это время я сидела не шевелясь. Лишь только понимала, что каждый звук, что доносился из нашей комнаты, кажется мне стуком комьев земли, которые бросает на крышку моего гроба Макс.

А потом он просто ушёл. Покинул нашу квартиру и уехал ко второй семье. И я, досчитав до ста и надеясь, что этого времени Гуляеву хватило на то, чтобы спуститься вниз, тихо и безнадёжно заскулила.

– Скажу сразу – первым делом тебе нужно умыться, – заявила с порога Марина, которая приехала ко мне через час.

В руке у неё был зажат пакет, который совершенно характерно звякнул, когда она поставила принесённое на пол. А на лице подруги были написаны искреннее сочувствие и что-то, похожее на страх. Будто бы она опасалась, что я попросту возьму и развалюсь на куски у неё на глазах.

Этот час, что всё сильнее отделял меня от той жизни, которая совсем недавно казалась счастливой, я провела в беспокойных метаниях по квартире. Макс же не забрал слишком многое… Он или вернётся за вещами, или просто скажет, что всё это дурацкая шутка. Или какая-то чудовищная проверка. Будет говорить это, улыбаясь той знакомой улыбкой, которую я так любила, прижимать меня к себе, а потом спросит: «Поверила, глупая? Я же только тебя люблю…». А я уткнусь носом в изгиб его шеи, всхлипну, жадно втягивая родной аромат и отвечу: «Какой же ты дурак… Не убивай меня больше».

Марина проводила меня в ванную, где дождалась, пока я умоюсь. Взглянув на себя в зеркало, я поразилась тому, что видела в отражении. На меня смотрела какая-то почерневшая от горя незнакомка, в которой я с трудом узнавала себя прошлую.

– Идём, я принесла немного выпить, – тихо сказала подруга.

Мы расположились в нашей с Максом спальне, где мой взгляд то тут, то там натыкался на вещи Гуляева. Так было хоть немного, но легче. Можно было соврать себе хотя бы на ближайшие пару часов, что всё ещё может измениться. И что его уход я себе попросту нафантазировала.

Марина подтащила к кровати журнальный столик, с которого убрала книги, сходила на кухню за сыром и яблоками. Быстро открыла вино и разлила по бокалам.

– Ну? – требовательно посмотрев на меня, задала она короткий вопрос, который не нуждался в каких-либо уточнениях.

Я пожала плечами, отпив внушительный глоток. Голова тут же «побежала», но это было только к лучшему. Не стану хоть какое-то время представлять себе, что Макс уже добрался до дома Хасановых и обрадовал Динару тем, что он теперь свободный человек. Свободный для счастья с ней…

– Шесть лет назад Гуляев влюбился в Динару Хасанову. Она сначала кочевряжилась, потом ответила взаимностью. Ещё через пару лет после этого уговорила Макса на совместное зачатие ребёнка и родила моему мужу сына, – выдала я краткое резюме, каждое слово которого больно впивалось в моё сердце миллиардами игл.

На лице Марины сначала появилось ошарашенное выражение, затем она сказала:

– Ты шутишь? Когда он говорил о какой-то Динке, он имел в виду… Хасанову?

Удивление, которое выказала подруга, было таким неподдельным, что передалось и мне. Теперь и я испытывала почти то же самое чувство. О семья Динары знала мало, можно сказать – ничего. Да и пересекались мы пару-тройку раз на каких-то мероприятиях вроде помолвки общих знакомых. И все те разы, когда Дина держала на руках сына, а мы перебрасывались с нею ничего не значащими фразами, я даже не догадывалась, что передо мной – любимая женщина моего мужа.