Война

– Вы не совсем правильно поняли, – заюлил собеседник. – Король вообще никем не интересуется, кроме самого себя. В том числе и по медицинским причинам. Красивые дамы вокруг – просто атрибут красивой жизни, не более. Кстати, Вы можете подружиться с его дочерями, девочки очень неплохие.

Ева ни с кем не собиралась дружить, тем более с семейкой Короля. Она прекрасно знала, что там за порядки, дед, отец и брат Майк рассказывали про этот высокородный гадюшник.

– Нас больше интересует министр Антон, – продолжил профессор, – у него очень много амбиций и совершенно гениальный ум, от таких можно ждать неприятностей. А то, что у соседей что-то готовится, сомнений не вызывает. Вот только непонятно, в какую сторону они рванут, может, и не к нам. Но держать руку на пульсе надо, на кону безопасность нашего мира.

Видя ее равнодушный взгляд, профессор быстро добавил:

– Антон может проявлять к тебе некоторое расположение, ему женщины нравятся, хоть он не молод. Но на открытое насилие или преследование он никогда не пойдет, ты племянница Короля, тебя надо очаровать, покорить, но не брать силой. Король такие вещи не прощает. В соседнем мире родословная играет большую роль, честь семьи, особа элитной крови – для них это не пустой звук. В любом случае, если возникнет критическая ситуация, мы инсценируем твою гибель и вернем обратно на Мо. Если наш сотрудник, а тем более девушка, будет находиться на задании в постоянном стрессе, это может принести больше вреда, чем пользы.

Ева для видимости обещала подумать, но ехать в соседнюю галактику и там изображать особу королевских кровей, вертеться под ногами именитых особ, вынюхивать, стучать всем и вся она не собиралась. Ну не ее это призвание, натура совсем другая. Хотя, может, именно ее обостренное чувство собственного достоинства и внешняя безэмоциональность так привлекли ледяного Бэна-Джона, будь он неладен! Наверное, не один день следил за ней по камерам.

В раздумьях Ева вернулась домой и там довольно быстро поняла, что у серого человека очень длинные руки.

Отец Алекс пришел очень расстроенный, его без видимых причин отстранили от важного проекта по безопасности, который он давно курировал и был фактически его родоначальником.

За ним приволокся убитый горем дед Димитрис – старику впервые намекнули, что в его возрасте пора бы и на пенсию, столетний сотрудник, хоть и гениальный, явно засиделся. Деда пока официально не выгнали, но звоночек прозвучал нехороший. Для Димитриса уход с любимой работы был равносилен расстрельной статье. Такие, как он, жили пока работали, в райском саду с розами он и года не протянет, загнется от тоски и собственной бесполезности.

Но добил Еву брат Майк, который тоже пришел с работы, оглушенный свежими новостями. Его лучшему другу Марку отказали в гражданстве, а его самого собирались отправить на отдаленную планету с какой-то тухлой военной базой. Формально это выглядело как повышение, но фактически означало полную изоляцию от внешнего мира и ссылку на неопределенное время.

«Вот сволочь этот Бэн-Джон! Такие всегда найдут слабое место!» – мысленно возмущалась Ева, но внешне признаков волнения не выдавала. Ее обложили, как волка красными флажками, не убежишь. И с собственной карьерой теперь можно попрощаться. Серый мужик с ледяными глазами отказа не простит, ее выпрут из Академии в ближайшую сессию, несмотря на хорошие оценки и последний год учебы.

С другой стороны, она прекрасно понимала, что во всем мире рулят жесткие и беспринципные люди, ради нужной им цели они прогнут любого, и какие-то строптивые студентки их не остановят. А способы заставить отработаны годами, ничего нового даже придумывать не надо.

Ева всю ночь не спала, лежа в постели безучастно смотрела в потолок, на котором шевелились тени от раскидистого земляничного дерева, растущего под окном. Она отбросила обиды и рассуждения на тему жизненной несправедливости, все равно правды не найдешь и ничего не докажешь. Просто анализировала голые факты и постепенно приходила к выводу, что такая командировка в стан врага ничем серьезным ей не грозит. Не за этим ли она шла в Академию? Или думала отсидеться в штабе обычной серой мышкой? Носить бумаги на подпись, печатать нудные отчеты? Майк чуть в задницу космическому чудовищу не залез ради спасения планеты, а она должна просто изображать капризную стерву в Королевском дворце, кокетничать и греть уши при всяких интересных разговорах. Несколько лет вполне можно продержаться.

Когда непростое решение было принято, Ева повернулась на бок и спокойно заснула. Всякие дурацкие сны и пустые страхи ее никогда не беспокоили.

На следующий день она подошла к профессору и дала согласие на поездку.

А когда Ева возвращалась обратно по узкому коридору с бесконечной протокольной ковровой дорожкой, ей навстречу попался Бэн-Джон в идеальном сером костюме.

– Я рад, что Вы передумали, – обаятельно заулыбался он. – Уверен, мы сработаемся.

– Не сомневаюсь, – ответила Ева, сжав за спиной руку в кулак и выставив при этом средний палец.

Она сразу поняла, что мистер «серый костюм» специально вышел в коридор, чтобы наслаждаться своим триумфом. Потом он пересмотрит камеры и обязательно заметит ее жест. Раз дядечка так любит стерв, будет ему стерва.

– Эта точно справится. Мы не ошиблись, – довольно потирая руки, сказал серый человек, глядя по камерам на послание строптивой студентки. – Она просто не знает свой потенциал.

Глава 4. Ана

Ана шла с кухни на веранду и держала в руках миску с домашним творогом – надо было накормить ужином припозднившегося Димитриса. Вся остальная семья уже разбрелась по своим комнатам, за столом сидели только старик и Ева, ее младшая дочь.

Ана немного замешкалась, хотела отодвинуть штору, а потом так и остановилась на месте, судорожно сжимая белую миску с голубой каемкой.

До нее донесся разговор на повышенных тонах, и его тема оказалась не самой приятной:

– И куда это ты, красавица, намылилась? – едко спрашивал раздраженный Димитрис. – Перца в жизни захотелось? Мама с папой знают, куда ты вообще собралась и чем будешь заниматься?

Ана знала, что младшая дочь надолго уезжает на какую-то отдаленную закрытую планету, и очень за нее переживала. Вообще из всех троих детей ее сердце постоянно болело именно о ней, о Еве. И дело не в том, что та была самой младшей, – дочка хорошо училась, все подростковые метания остались в прошлом. И выросла настоящей красавицей, вся в отца – высокая, стройная, с длинными черными волосами, которые обычно собирала в хвост или заплетала в косу. Она могла бы запросто украсить обложку глянцевого журнала, но дочь к нарядам и собственной внешности относилась равнодушно, а из всей одежды предпочитала спортивные костюмы и кроссовки.

Главной тревогой Аны было совсем не это, а то, что Ева слишком походила на своего отца Алекса. Не того Алекса, с которым Ана счастливо прожила двадцать с лишним лет, заботливого мужа и хорошего отца, живого и даже очень ранимого. А того далекого Алекса с космической станции, равнодушную машину, робота без чувств и эмоций, который не знает жалости и сострадания. Это потом он очень изменился, стал совсем другим человеком, не последнюю роль в этом сыграли его сильные чувства к Ане. Но перемены произошли позже, когда многие жизненные ошибки уже были совершены.

Старшая дочь Мия часто приходила к маме со своими радостями и переживаниями, сын Майк, несмотря на внешнее сходство с отцом, все же многое взял от нее, он был более мягким и добрым. А вот младшая Ева после поступления в Военную Академию очень изменилась, словно в ней запустился какой-то механизм и взбалмошная домашняя девчонка вдруг стала бездушной аналитической машиной. Она никогда не рассказывала про учебу или подружек, совсем не замечала внимание молодых людей, на все аккуратные расспросы матери о ее жизни отшучивалась, уводила разговор в сторону и становилась все более и более закрытой шкатулкой, ключик к которой Ана никак не могла подобрать. Даже с женой Марка, застенчивой Энн, она была гораздо ближе, чем с собственной дочерью.

Ана постоянно искала собственные ошибки, пыталась вспомнить тот момент, когда что-то упустила в воспитании, потеряла связь со своей младшей девочкой. В глубине души она продолжала надеяться, что Ева повзрослеет и оттает, станет более открытой, доброй, изменится, как в свое время изменился Алекс. Заботливее и нежнее его сейчас не было, а ведь раньше он тоже ходил, как киборг, мог только анализировать и убивать.

Сейчас Ева спешно уезжала, словно убегала из родительского дома навсегда. Ане казалось, что после ее отъезда слабенькая ниточка между ними совсем разорвется.

– Ты совсем с ума сошла? – шипел Димитрис. – Соваться в ту галактику, да еще в самое логово, шнырять под носом Короля и Антона. Да они тебя мигом расколют, шпионка хренова! Дома сиди, бабам в разведке не место.

У Аны душа провалилась куда-то в пятки, она даже дышать перестала. Ее дочь, ее маленькая бестолковая Ева лезет в самое пекло, прямо в острые зубы Антона и всей королевской шайки. Ана сама несколько лет жила в колонии на космической станции под предводительством Смотрителя Антона, знала про жестокую тоталитарную систему и бесчеловечные опыты над людьми.

Ева молча слушала нравоучения Димитриса, равнодушно глядя в серое вечернее небо. А потом довольно резко его перебила:

– Дед, ты работать хочешь?

– Ну да, – не понял Димитрис, но тон сбавил.

– И отец хочет, я знаю. И Майк в эту жопу не планировал ехать.

– И что? – спросил Димитрис, хотя уже начал что-то понимать.

– Дед, ну ты словно не в этой системе работаешь, – спокойно ответила Ева, – сегодня я откажусь от командировки, завтра вылечу из Академии, а потом у нас будут два мертвеца и один алкоголик.

– Какие мертвецы, какой алкоголик? – старик растерялся.

– Мертвецы вы с отцом, оба долго не протянете без работы, изведете себя. Что я, не видела, какие вы оба пришли? А Майк сопьется на выселках, там все бухают, потому что делать больше нечего. Так вот, чтобы все было по-прежнему, мне надо сейчас уехать. Это временно, не навсегда.

– Кто эта сволочь?! – заорал Димитрис. – Кто тебя шантажирует?! – он явно имел в виду серого Бэна-Джона.

– Дед, не ори, еще не хватало семейного скандала, – успокоила его Ева. – Так он мне и представился. И потом, он не один, там целая система разрабатывала план, я просто оказалась подходящим винтиком. Можно подумать, ты сам упустил бы такой шанс и не заслал в логово Короля нужного кандидата. Им безопасность нашей галактики важнее какой-то студентки и ее столетнего деда.

Димитрис грустно опустил голову. Да, он сам такой. Еще совсем недавно бросил собственного внука в цепкие лапы Костяных вдов и под копыта Красных всадников. Переживал за него, дергался, но тем не менее бросил. И дружка его сразу после свадьбы не пожалел. И будь он сейчас у руля, а вместо Евы – любая другая студентка, тоже бы давил, вынуждал. Может, действовал не так примитивно и жестко, но итог все равно один – девчонка поехала бы решать рабочие задачи.

В глубине души Димитрис понимал, что Еву выбрали не случайно, он видел результаты психологических тестов – чистый Алекс, только в юбке. И для нужной роли королевской особы подходит идеально, есть в ней эта порода, гордость и даже гонор в нужной пропорции. Чувство страха отсутствует напрочь. И выдержка железная, что среди девчонок вообще редкость. Но ведь суют внучку в осиное гнездо, на той стороне тоже не дураки сидят, особенно Антон. Димитрис пол жизни за ним наблюдал, мужик реально гений, умный, хваткий. Сможет ли Ева остаться незаметной? Вряд ли. О том, что с ней будет, если отчаянную девчонку накроют, он старался не думать.

– Дедуль, ну давай не переживай, – примирительно сказала Ева, – лучше расскажи, что знаешь про эту шайку, особенно про Антона. Этим ты мне больше поможешь. Если я пойму, что дело дрянь, то начну плохо стучать, они решат, что кандидат не справился с заданием, бывает. Информатору своему закачу пару истерик, они сами меня отзовут – истеричек все боятся. Но если я сделаю это прямо сейчас, то никто не поверит. И ты это… родителям не говори и Майку. Толку от этих спасителей не будет, только испортят все.

Димитрис опять тяжело вздохнул, понимая, что она права, и начал делиться информацией.

Ана молча развернулась и пошла на кухню, по дороге вытирая слезы. Ее страдания дочке сейчас точно ни к чему, будет только тяжелее. И она опять ошиблась, вовсе не киборг ее Ева. Такая же, как Алекс, – сверху панцирь, а внутри живой человек, ради семьи сейчас рискует собой.

Конечно, Ане, как любой матери, хотелось защитить свою младшую дочку, удержать, остановить, уберечь от возможных страданий. Но она понимала, что выбора нет, система все равно ее заставит или сломает. А с ней и всех остальных. Дочь права, их мужчины не смогут просидеть за бортом жизни. Это она счастлива в своем садике с цветами, а им этого мало, им нужен большой и многообразный мир, особенно Майку.

Ана ничего не сказала Алексу, только еще чаще стала ходить в часовню недалеко от дома, ту, где венчали их с мужем и где крестили их детей. Там она подолгу молилась за свою самую младшую и самую любимую девочку.

Глава 5. Ева. Рождение Ланы

Ева лежала на кровати с высокими подушками, в руке торчали капельницы с физраствором, кругом было множество трубок и аппаратов.

Перед поездкой она тщательно готовилась, изучала биографию своей коллеги по несчастью – запуганной девушки с фотографии. Правда, информации было совсем мало. Девчонка жила словно тень, серая узница далекого неприступного дома под крылом у тирана-папаши.

Последний месяц Ева почти не ела и мало спала – нужен был изможденный вид человека, вышедшего с того света. Она старалась не вспоминать глаза мамы, когда намеренно довела себя до состояния полутрупа. И раньше была худой, а теперь стала напоминать заядлую анорексичку и наркоманку в одном лице. Ей было жалко родителей, и оказалось, что покидать родительский дом гораздо тяжелее, чем она думала. На душе стало совсем тоскливо, перед глазами стояли отец и мама, оба грустные, мама с красными глазами – ночами явно плакала, отец почти весь седой. Но никто ей не сказал и слова против, оба провели до калитки и стояли на дороге, пока такси не скрылось за поворотом.

В этот же день она пересекала границу в странной колхозной одежде, на голове бесцветный серый парик, в руках облезлый чемодан. По легенде изможденная деревенская кляча ехала на заработки в соседнюю процветающую галактику. Дальше жизненный путь убогой провинциалки терялся, а в дорогой закрытой клинике на окраине галактики неожиданно пришла в себя Лана – дочка очень богатого родственника Короля. К слову сказать, бедных родственников у Его Величества не было. Одновременно в этой же больнице умерла сильно покалеченная пациентка, но в тот день было много трупов. Накануне произошло крушение большого пассажирского лайнера, и в больницу привезли сотню пострадавших. Врачи делали все возможное, но большая часть пациентов умерла, некоторых так и не опознали.

Ева еще некоторое время пролежала в больнице, ее даже навестила одна из дочерей Короля – обычный визит вежливости, больше для протокола и газетных заголовков, чем ради искреннего участия в судьбе несчастной родственницы. Истощенный вид и трубки вокруг очень пригодились – они здорово напугали монаршую особу, и та быстренько ретировалась обратно во дворец.

Спустя еще месяц заметно похорошевшая, но все еще очень худая Ева вернулась в родительский дом. Небольшие провалы в памяти и странности всегда можно было списать на аварию и длительную кому. Большинство слуг к тому времени рассчитали и заменили на ставленников с планеты Мо, а остальные так мало видели госпожу, что подмены не заметили.

«Ну здравствуй, Лана! – сказала про себя Ева, с интересом разглядывая покои своей предшественницы. – Давай посмотрим, как ты живешь».

Ей требовалось понять психотип умершей девушки и если меняться, то постепенно, не вызывая подозрений.

Дом оказался старым, мрачным и огромным – настоящее родовое гнездо. Здание было выстроено из темного, почти черного камня, оно возвышалось неприступной скалой среди серой каменистой местности. Поверхность планеты выглядела уныло, камни лежали друг на друге тонкими пластами разных оттенков серого цвета и напоминали подгнивший слоеный пирог. Небо было серым, низким, буквально придавливало к земле, а с океана постоянно дул холодный пронизывающий ветер. Деревья или какие-либо растения на планете не росли вообще, вокруг только бесцветный каменный пейзаж.

Вдалеке виднелся небольшой город с невысокими черными домами. Население планеты было довольно бедное, но не настолько нищее, чтобы поднимать бунты. Почти все местные жители работали в недрах угрюмой серой планеты: добывали ценные ископаемые – камень, внешне очень похожий на уголь и пользующийся большим спросом на рынке. В каждом городишке были свои шахты и сеть разветвленных подземных пещер. Местное население ежедневно по гудку обреченно спускалось под землю долбить ценную твердую породу. Иногда случались обвалы, но все же довольно редко – рабочую силу берегли. И деньги платили неплохие, правда, тратить их в этом унылом безжизненном месте было негде. К тому же все товары были привозные и стоили немало, несчастные работяги почти все заработанные сбережения тратили на чистую воду и относительно сносную еду.

Дом хозяина планеты стоял особняком в стороне от каких-либо поселений, почти у обрыва, недалеко от серого мрачного океана. Ева постоянно слышала шум прибоя, холодные волны с остервенением терзали каменистый берег.

Внутри родовое гнездо тирана-папаши и его забитой дочери было таким же угрюмым и мрачным, как и вся планета. Множество комнат с низкими потолками – все отделаны темным, почти черным деревом, огромные закопченные камины, тяжелая грузная мебель, скрипучие диваны с темной обивкой… со стен скалили пасти разных чучел зверей – Еве показалось, что она попала в дом людоеда. Того и гляди найдет недоеденную человеческую ногу в кабинете папаши.

Девушка уныло бродила по огромному холодному зданию, немногочисленные слуги разбегались в разные стороны с учтивыми поклонами, как испуганные мыши. Все они были одеты в серое и черное, чтобы не выделяться на фоне серого камня и мрачной обстановки. Еве даже не пришлось изображать траур по отцу, настроение и так было поганым.

Она зябко поежилась и вернулась в свои покои – осмотрит мрачный дом позже. В комнате Ланы уныло села на высокую кровать под темным балдахином, ложиться спать в это логово совсем не хотелось. Не постель, а деревянный гроб с занавесками.

Потом оглядела обстановку вокруг: щедрый папаша из огромного дома с кучей гостиных, оружейных и кабинетов выделил единственной дочурке две небольшие комнатушки под самой крышей. В одной стояла эта уродливая кровать, явно вырубленная из цельного куска дерева, в другой несчастная Лана занималась рукоделием и училась с преподавателями.

Глядя на небольшой закуток, где висели несколько десятков одинаково глухих черных или серых платьев в пол с длинными рукавами, Ева пожалела свою предшественницу:

– Бедная ты, бедная. Чем так жить с тираном-папашей, лучше сигануть с обрыва в океан.

Обстановка давила невыносимо, Еве даже захотелось поплакать, пока никто не видит. Чувство новое и непривычное – плакала Ева давно, только в раннем детстве.

– Нет, я не стану этой чертовой Ланой! Не дождетесь! – она стряхнула уныние и мрачное оцепенение. – Точнее, стану, но другой. А пока играем роль задолбанной жизнью девственницы.

В этот момент она увидела на камине колокольчик и вызвала служанку – одну из тех новых, что заменили в доме.

Попросила затопить камин, от огня по мрачной комнате поползли блики и стало немного теплее.

– Вам помочь переодеться с дороги? – вежливо спросила прислуга.

«А вот это она хорошо подсказала, – подумала про себя Ева, – я же особа королевских кровей, сама одеться не в состоянии».

Ева склонила голову в знак согласия и уже через двадцать минут на нее из зеркала смотрела девушка с фотографии – черное глухое платье под горло скрывало красивую фигуру, а мрачный цвет подчеркивал слишком бледное лицо. Выдавали самозванку только глаза: взгляд был слишком дерзкий, непокорный – забитая дочь погибшего тирана так не могла смотреть. Пока не могла.

Для себя Ева сформировала план дальнейших действий: тихая забитая девушка постепенно начнет превращаться в холодную надменную стерву, сработают папины гены.

Немного смягчив непокорный взгляд, она спустилась к обеду, хорошо, что компанию ей составил пожилой толстячок Тони, новый финансовый управляющий каменной планеты и тоже выходец с Мо. А еще он был назначен ее постоянным информатором, именно Тони будет передавать все донесения, а ей – сообщать указания Бэна-Джона и всей шайки, разработавшей эту хитрую комбинацию. Ничего странного, если Лана будет часто встречаться со своим управляющим и конфиденциально обсуждать финансовые дела, внимание это не привлечет.

Тони оказался умным собеседником и довольно приятным в общении человеком. Все последующие месяцы он будет ее ближайшим наставником, а потом станет единственным другом в этом чужом и отталкивающем мире.

В тот первый день в родительском доме управляющий немного развлек ее разговорами, обедать в полном одиночестве за длинным дубовым столом было бы совсем тоскливо. Морды зверей пялились со стен, разглядывая новую хозяйку своими пустыми пластмассовыми глазами, а ветер завывал в старом камине. Ева твердо решила поснимать этих уродов – живодерня, а не комната.

После обеда Тони направился в кабинет разбираться с финансовыми делами, а Ева пошла в папенькины покои, которые занимали добрую половину дома и куда, судя по всему, при жизни хозяина ее не пускали. Что ж, безутешная дочь пошла оплакивать драгоценного папулю на месте, где он жил и трудился.

Судя по обстановке, папашка себя не стеснял и аскетизм распространялся только на дочь. Его комнаты были щедро и безвкусно украшены, кругом золотые кубки – по несколько килограммов каждый, дорогая мебель из ценных пород дерева – вся массивная и тяжелая, здоровенные кресла в бархатной обивке и скрипучие широкие диваны. В шкафах рядами выстроились старинные книги, бивни мамонта на подставке и какие-то награды. Все вокруг было невероятно дорогое, но от этого не менее уродливое.

На стенах висели портреты предков, в том числе и самого папеньки – мордатого мужика с тяжелой челюстью и глубоко посаженными злыми глазами. Наверное, Лана пошла в маму, а не в этого уродливого бульдога. Кстати, мама молодой леди умерла при невыясненных обстоятельствах очень рано, наверняка этот упырь свел ее в могилу совсем молодой, а потом с остервенением принялся гнобить дочь.

Переходя из одной комнаты в другую, Ева заблудилась. В каждой комнате был старомодный колокольчик, но звать прислугу не хотелось. Она прошла большую родительскую спальню с огромной кроватью – на пышном ложе спокойно могли разместиться десять толстых бульдогов, множество кабинетов, курительных комнат и чучел медведей. И вдруг она случайно попала в совершенно другое помещение и там замерла, как вкопанная. В большой комнате без окон, отделанной красной кожей, жирный боров устроил себе место для постельных утех, тиран явно был садистом и замучил не один десяток женщин. Теперь стало понятно его пуританское воспитание единственной дочери – все самые знатные извращенцы обычно бывают ярыми моралистами. Они чувствуют свою гниль, им везде мерещится грех и разврат, вот и воспитывают всех домочадцев в строгости, заставляют носить глухие платья и держат взаперти.

Ева почувствовала брезгливость и быстро вышла из комнаты, но по закону подлости именно там наткнулась на кого-то из слуг, причем из старой гвардии. Сделав испуганное лицо, она заговорила нервным истерическим голосом удивленной непорочной девы:

– Там у папеньки какая-то странная комната. Я не знаю зачем это нужно, но мне она не нравится. Хочу, чтобы ее убрали.

Слуга поспешно поклонился и уточнил:

– Леди желает, чтобы все унесли в подвал?

Ева передернула изящными плечами:

– Лучше бросьте в камин. А то мне постоянно холодно, – и заламывая руки, она унеслась к себе. Жить в одном доме с приспособлениями для извращенных мучений она точно не станет.

Потянулись серые и унылые дни. Ева уже хорошо ориентировалась в доме, потихоньку давая указания что-то изменить или выбросить старый хлам. Шустрый управляющий Тони взял в свои умелые руки все экономические дела, жирный бульдог накопил сумасшедшие богатства, жить ни в чем себе не отказывая могли десятки следующих поколений.

Еве, а точнее, Лане принадлежали несколько крупных промышленных планет, заводы продолжали исправно работать, принося звонкую монету в закрома Короля и лично в ее небольшой, но вместительный карманчик.

А еще она обшарила комнату своей предшественницы в поисках дневника, такие задолбанные барышни обязательно должны где-то изливать душу. Дневник нашелся, он был старательно спрятан в гардеробной с одинаковыми унылыми платьями в коробке со старыми туфельками.