Неудержимость V

Правда, скакать на своих ногах мне быстро надоело, поэтому я оседлал плечи Шат'то. Но она не оценила мою музыку и взбрыкнула, скинув меня с шеи. Но я был опытным наездником, поэтому крепко держал её за гриву и поэтому я отпустил её, только когда получил поцелуй от неё. Не знаю, зачем целовать лошадь? Но мне понравилось. Сказал ей, что завтра покатаемся ещё. Надо её чаще тренировать, а то так мы никакой конкур не выиграем. Но я потерял Изабелл и мне пришлось её искать. В панике, что в битве я потерял товарища, я догнал её через пять метров, подъем по скале был сложный. Но та со слепым взглядом куда-то упорно двигалась, как таран через снегопад. Потом я вспомнил, что я паук, и уже быстрее побежал по стене, цепляясь крючками на концах лап между трещинами в камнях. Тем не менее я всё недоумевал, как она может идти вверх. Да всё просто! Гравитация! Надо её поменять в себе. С четвертой попытки, так как я всё время срывался в пропасть, да и паучьи лапы были не удобны для ходьбы на задних, я всё же смог идти, как и она. Но бездна за спиной постоянно засасывала меня вниз. Я быстро сообразил, что надо зацепиться за товарища, а потом уже и нашёл нового коня, оседлав его. Этот не брыкался. Хорошая кобыла! Тренированная. Не буду тренировать Шат'то, буду ездить на Изабелл.

Она меня куда-то довезла, так как я так и не разобрался в поводьях, а их и не было, совсем, следовательно приехали. А дальше мы наконец нашли попить и решили ещё раз сыграть в “кто кого перепьёт”. Вернее, она решила провести моё испытание заново, а я болел жаждой. Пили мы бутылками, поэтому после первой, я вдруг обрёл чёткость зрения, рассмотрев, где мы сидим. А сидели мы на розовом ковре на полу маленькой и узкой комнатки с односпальной кроваткой у стены и письменным столом у окна, а всё свободное место вокруг было заставлено бутылками вина. Взглянув на Изабелл, увидел, что и она, пуская слюни изо рта, тоже немного пришла в себя, начав удивлённо озираться по сторонам. “Э-э-э… Пф… шо мы тута дела-емся? Ка-ак? Мы пф во-още туд о-ок…азали?”, – она растерянно уставилась на меня. А я пробурчал: “Пефком… дофли… Ты это… не помни… Кааак мы… фли с боем… черес полщища демоноф?”. “Чего? А! Да…”, – она хлопала глазами, растеряно соображая и вспоминая последние часы, а затем не уверено добавила: “Да… Но… Пф… Какого… Мы в мо-ей комнасе?”. Я постарался пожать плечами: “Не знаю… Это, не знаю… ты это… мне сюда привезла…”. “В смы… В смы… сле, я привезаза?!”, – она попыталась вскочить и выкрикнуть, но затем, что-то вспомнив, кивнула и осталась сидеть. “А это… Пф… А кто… вы… выи-грал?!”, – она наморщила лоб, в попытке вспомнить, и параллельно уставилась на меня, в ожидании помощи с ответом.

“Да эээ… Когда? Я, вообще-то, работал… за барной стойкой… Мне некогда было играть.”, – я с подозрением посмотрел на неё, что-то с ней не то. В ответ на мой взгляд, она так же посмотрела на меня, но процедила: “То есть, пф… мы… не пили?..”.

“Пили… Но… А откуда у меня песок вообще?”, – я с удивлением осознал, что весь мой торс чешется, и расстегнул куртку, высыпав часть песка на ковер. “Ты сего творишь!.. Свинья!.. Что ли? А убирать…? Кто буде?”, – Изабелл недовольно заголосила, пригнувшись вперёд, но ткнулась лбом в ковер, но потом привстала на руках и начала стряхивать рукой песок с ковра в сторону. Но у того был длинный ворс и всё было тщетно, песок ушёл слишком глубоко. И Изабелл замерла, уставившись на свои голые руки, и задумчиво протянула: “А это… Пф… Где… мои пер… пер-чатки?”. Я, отряхнув всё от песка, достал бутылку виски: “Будешь?”. “Да уж, давай.”, – это она проговорила очень четко, а её глаза радостно блеснули, и я дал ей бутылку, достав себе вторую. Мы молча сделали по глотку, пошатываясь и смотря друг на друга, и я закурил. Но состояние отчетливости продлилось не долго, самогон варваров накрыл нас внезапно, сначала погрузив в полную тьму, а затем выкинул меня в центр сражения на поле битвы.

Всё было окрашено кровью в черно-красные тона. Сбоку пронеслась кавалерия, вокруг орали люди, что врезались в друг друга и рвали на части, смешиваясь телами. Но тут я увидел своего врага. Он стоял четко напротив меня. Мы начали скидывать ненужные доспехи и броню, она будет только мешать. Слабому железу нет места, когда дело доходит до реальной силы, что может измеряться только плотью. Именно поэтому братья и враги вокруг рвут друг друга на части руками. Я скинул куртку, враг же разделся только частично, оставшись в поддоспешнике и поножах. Он стал совершать чудаковатые движения, принявшись двигаться вокруг меня и нагибаться, что-то подбирая с травы вокруг нас. А порой и делал взмахи рукой в воздухе, словно что-то хватал из него. Но я дал ему время на его обряд или ритуал перед боем и, когда он совершил полный круг вокруг меня, он наконец посмотрел в мои глаза. Моя ярость не уступала его и мы повели зрительный бой. Никто не смог выйти из него победителем, поэтому мы одновременно бросились на друг друга. В нас осталось мало чего человеческого. Никаких техник или финтов, мы были ведомы лишь звериным инстинктам и вели себя так же, по-звериному. Только чистая мощь тел! Мы вцепились руками в друг друга, сначала норовя побороть противника. Затем пошёл обмен короткими ударами. Но мои были результативнее. От моих тычков слабое железо гнулось или разлеталось на части. Его же удары не приносили такого результата, а поняв это, он отскочил назад, став скидывать остатки брони с себя. Я распознал, что передо мной стоит воительница. Но это ничего не значило и не меняло. Сильный соперник – достойный враг! Я пригнулся, готовый в любой момент броситься на неё. Она же повторила моё движение. Мгновение и мы, словно дикие тигры, налетели друг на друга. В этот раз она была более юркой и техничной, начав постоянно перебрасывать меня через себя, совершая броски. Но я всякий раз быстро вскакивал, не давая ей добить себя, и снова бросался на неё.

В какой-то момент мы начали уже валяться на земле, пытаясь заломить или задушить один другого. Взаимно крутясь, перебираясь, выскальзывая и поочерёдно крепко зажимая друг друга, мы внезапно застыли в патовой ситуации. Она, прижав меня в сидячем положении спиной к камню и находясь сверху на мне, сильно сжала бедрами мой таз и, заломив мою левую руку под своим плечом и пропустив под ней свою, ладонью упиралась мне в грудь. Я же в свою очередь, свободной рукой, держал её вторую руку, зажав её кисть подмышкой и давя ладонью на локтевой сустав, тем самым выламывая его. Так мы и застыли, не давая друг другу и намёка на то, что кто-то из нас первым предоставит другому освобождение, чтобы расцепиться и разойтись для нового раунда. Сейчас шла борьба на выносливость и терпение боли. Наши силы не были равны, она намного превосходила меня и силой, и выносливостью. Да по всем параметрам. Лишь каким-то чудом, мой урон был таким же, что и у неё, а ловкостью я даже превосходил её. И сейчас, я побеждал именно за счёт терпения боли. В отличии от меня она вспотела так сильно, что все места соприкосновений наших тел заскользили, постоянно норовя сорвать статус-кво. Её горячий пот капал на меня, а её бедра заскользили, но она, быстро поелозив на мне, снова зажала меня тисками ног и, в целом, выбрав в этой ситуации более правильную позицию. Она съехала с моего таза чуть ниже, переместив бедра на мои штаны, что какое-то время не дадут ей скользить, но сама позиция так же отстранила её подальше от меня. Я даже оказался в более выигрышном положении, начав сильней довить на локоть. И всё бы ничего, но с неё продолжал капать пот, и я вдруг почувствовал не те ощущения, которые должен испытывать в пылу схватки. Я посмотрел на то место, где пробежала щекотка, и увидел, что у меня из порванных штанов торчит эрегированный член.

Адреналин и ярость привели моё тело в такое возбуждение, которое я ещё никогда не испытывал, и это было видно даже по члену, что вытянулся намного сильней, чем обычно. И вот очередная капля пота, попав на головку, щекоча, покатилась по ней. Я дернулся, но расслышал победный рык. Она снова зашевелила бедрами, подтягиваясь по моему телу наверх, и, оказавшись чуть выше торчащего члена, заскользила своим пахом по моему животу вниз. Вновь слегка поелозив бедрами и поводя тазом, она смогла немного погрузить член в себя, а затем стала медленно скользить телом вниз, всё глубже насаживаясь, но продолжая крепко обхватывать меня ногами и выламывать мою руку. Её расчёт был прост, довести меня до расслабленного состояния, что наступит после того, как я кончу, да и придушить. Её ноги слегка расцепились и пальцы ног, уперевшись под моими коленями, стали потихоньку стягивать мои штаны вниз, тем самым дальше освобождая мой член, что всё глубже входил в её горячее лоно. Оно так же сильно сжималось, как и её тиски ног вокруг меня, и постоянно сокращалась, то сдавливая, то отпуская мой член. Ей даже не надо было как-либо двигаться, достаточно было лишь напрягать и расслаблять свою дырочку, оставаясь всё время в одной позе.

Я снова попытался дернуться, но сделал это я зря. При попытки привстать, она мгновенно спустила с меня штаны вниз, я только лишь помог ей, а моя головка уперлась в горячий тупик, отчего она вскрикнула от боли. Но на лице её был хищный и радостный оскал, и она начала подпрыгивать на мне. Долго я ей так сидеть на себе не дал. Плюнув на её руку, отпустил её и схватил за упругую задницу, начав уже двигаться сам по более широкой амплитуде. А через время уже и она сама отпустила мою руку и наша борьба полностью перешла в другое направление, что длилось часами. Мы часто прерывались, утоляли жажду, неизвестно откуда берущимися бутылками с напитками, и снова, как дикие звери, бросались в исступлении друг на друга. Но затем уже перестали расцепляться, чтобы прерваться, а пили, утоляя адскую жажду, продолжая неистово трахаться. Постепенно красно-черный фон, которым я воспринимал мир, потухал, становясь всё чернее и чернее, пока полностью не стал таковым.

И вот я уже плавал в густой и беспросветной тьме, продолжая двигаться в порыве страсти и ярости. Тьма была словно пластилин, податливая и упругая. Она не обретала формы, но расплылась передо мной, словно одеяло, а я продолжал совокупляться с ней. Тьма обволокла мои части тела и мне было хорошо, так что я не стал сдерживаться. Тьма удовлетворила меня. А после я погрузился в дрему, плавая в ней. Она молчала и смиренно ждала моего пробуждения.

Проснулся я в своей постели, что была в номере трактира у Крота, и уставился в макушку белоснежных волос на моей груди. Впрочем в них же утопал и мой нос, вдыхая богатый белый цветочный аромат с нотами жасмина и розы, что имел пряный аккорд мяты. Её нежный запах заряжал энергией…

Я встряхнул головой. Дроу спала у меня под правым боком, расположившись под рукой и положив голову мне на грудь. Её гибкое тело было прохладным, отчего по моей коже забегали мурашки. Или всё же от соприкосновения её голого тела к моему? Я откинул с нас одеяло, посмотрев на её кулачок, что крепко обхватил моё основание члена. А она задрала лицо, сонно взглянув на меня ярко голубыми радужками полуприкрытых глаз. На её лице блуждала нежная улыбка и внезапно, о чудо, она нежно, но с хрипотцой, прошептала: “Доброе утро…”.

Такое поведение согнало с меня остатки сонливости и я прогудел: “Что? Почему я тут? И ты голая? Что… Что вчера было?”. Она не изменилась в поведении, а продолжила нежно и сладко говорить: “Ну… У нас всё было…”.

“В смысле было? О чём ты? Я вчера был в городе… Как я, вообще, тут оказался? И… В смысле было?!.. Вот не надо ляля! Я был вдрызг пьян, у меня бы ничего не получилось, так что хватит заливать!”, – я был в смятении, сбит с толку, впадал в досаду оттого, что её слова могли оказаться правдой, а в добавок я, и вовсе, ни черта не помнил. А она, хихикнув, сжала крепче пальчики, отчего я тут же попытался отдернуть её наглую руку, и проговорила: “Смотри, как я тебе нравлюсь… Ты уже опять готов…”.

“Хватит!”, – я начал злиться, наконец убрав её руку: “Это обычная утренняя реакция на пробуждение…”. Она, хихикнув, немного поёрзала, устраиваясь у меня под боком поудобней, и плотней прижалась своим гибким телом к моему, отчего я почувствовал целый ряд уколов на коже от её пирсинга на теле. А она, закинув мне ногу на живот и уже ей принявшись тереть мой причиндал, стала сонно пояснять: “Не знаю, что ты вчера делал, я вот тут весь вчерашний день изучала местную культуру. Ты заявился ночью в почти уничтоженной броне, разбудив почти полдеревни. Пел песни и плясал. Лишь Крот смог тебя немного успокоить и угомонить, заманив сюда бочкой пива. Но через время ты снова запел и я пришла, посмотреть, что с тобой опять не так. Ты голым сидел в бочке пива, что ещё была на половину заполнена, и пел, что тебе слишком тесно взаперти и ты мечтаешь, скорей свободу обрести… Очень красивая песня, я выучила её… Мне же ты заявил, что ты капитан звёздного корабля, только которые плавает под водой, и заставил залезть к себе. Петь ты перестал и даже был очень мил со мной… На сколько это может быть в практически бессознательном состоянии… В итоге, пока ты поспал немного в бочке, я нагрела воду в ванне. А после, немного придя в себя, ты смог помыться… Ну а дальше, когда ты узнал…”. На этой фразе она хитро замолчала и, зевнув, перекинула ногу мне через член, зажав его уже подколенной ямкой. Я же не выдержал паузы и жадно спросил: “Что? Что я узнал?”.

Она провела ноготками по моей груди вниз, где, слегка царапнув головку, принялась тереть её подушечками ладони, и, ехидно делая длинные паузы между словами, медленно проговорила: “Что… В пещерах… Дроу… Время… Течёт… В два… Раза…”. Она снова замолчала, прислушиваясь, как быстро стучит моё сердце, а я, снова не выдержав, чуть ли не выкрикнул: “Что в два раза?!”.

Она хихикнула, явно наслаждаясь моим отчаянием, но ответила: “Медленнее. В два раза Медленнее. А порой растяжение происходит и ещё сильней и сутки могут длиться 70 часов. И хоть время растянуто, но из-за особенностей темноты, пещер, подземной глубины, искажения пространства вокруг нас от… Пум! Хах-хах…”. Она поняла, что чуть не раскрыла мне некую тайну, и, прервавшись, укусила меня за сосок, а после продолжила с возбуждающей хрипотцой: “…Мы физически развиваемся медленней. Рост тела замедлен, а сознание проживает каждое мановение. Вот такой феномен.”.

“И что? Твоему же телу…”, – закипел я, но она тут же раздраженно перебила, сверкнув порозовевшими глазами: “Это не важно… Я намного старше. Вот и всё!”. “Да ты гонишь!”, – я отстранил её от себя, продолжая не верить ей, и встал. А она, усмирив в себе злость и лишь посмеиваясь надо мной, слизнула острым язычком со своей ладони оставшуюся на ней от меня маленькую каплю и томно выгнулась, поправив на себе трусики. А затем легла на другой бок, повернувшись ко мне спинкой и сонно проговорила: “Думай, как хочешь. Мне всё равно. Ночью ты был неистовым и не дал мне выспаться. Я очень… хочу спать. Но если желаешь, я могу тебе пососать. Ты, по-моему, всё ещё не удовлетворён.”.

Я ошарашенный, смотрел, как она, оглянувшись и смотря на меня хитрым взглядом, укутывается в одеяло и указательным пальчиком, сначала указав на мою утреннюю эрекцию со свисающей капелькой смазки, поманила к себе. Да твою ж! Я взглянул на выглядывающие из-под одеяла обнаженную спину и попку, еле прикрытую полоской голубых атласных трусиков. Её антрацитовый цвет кожи сильно контрастировал среди белых одеял и простыней, а ещё я смог рассмотреть отчетливый из-за бледно-розового цвета узор татуировки. Вдоль всего позвоночника, от самого копчика и до затылка, теряясь уже в волосах, а возможно, что рисунок был нанесён и на кожу головы до самой макушки, был изображён невероятный распускающийся цветок. Его стебель поднимался от поясницы вверх и уже от рёбер начинал распускаться бутон, расходясь рядами лепестков до самых краёв спины. Они, словно у орхидеи, окружали нечто, на подобии кристалла. Всё это имело какофонию из линий и узоров, месяцы лун, вытянутые ромбики, разлетающиеся брызги и кляксы крови. Но в перспективе всё это изображение напоминало крупный план женских ног, разведённых в стороны. А с внутренней стороны кисти, которой та поманила меня, я рассмотрел полосу витиеватых письмен. Это они шли по подушечкам пальцев, через ладонь и дальше по кистям. Она запрокинула другую руку в верх, чтобы поправить свои длинные волосы на подушке, и я увидел изображения множества подобных цветов, но поменьше, в её подмышках. Они вились от бицепса до передней зубчатой мышцы, не заходя на грудную.

Я потёр глаза, прогоняя все её соблазнительные образы, и всмотрелся в её профиль, где наконец увидел возраст, который до этого был скрыт от меня по причине того, что мне было неизвестно некое летоисчисление. Он появился, но точным он от этого не стал. Было сказано. Возраст: от 34 до 51 лет. Здорово. Я застыл, впав в ступор, и с пару минут в моей голове царила пустота. Легкий ветерок гнал перекати-поле от одной извилины к другой, пока я пытался осознать вероятность правдивости того, что она мне сказала на счёт ночи. Но в итоге, поняв, что я этого даже и знать не хочу, раздосадовано и шумно топая, отправился в ванну, где с ходу плюхнулся плашмя в бадью холодной воды. Полежав около минуты лицом вниз на поверхности воды, я выбрался и растёрся полотенцем, обнаружив, что моей любимой брони нет. Хрустнув шеей и сперва облегчившись, принялся осматривать комнату, но не обнаружил ни единой вещи, лишь одежда Вайсэ была раскидана везде. Я даже заглянул в бочку с пивом. Пива, кстати, оставалось немного. И оно жутко воняло. Почесав затылок, я выглянул за штору на балкон, где в мои глаза ударило яркое полуденное солнце. Горазд же я дрыхнуть. Это, примерно 11 часов уже, что ли? Что я, вообще, вчера делал? Ни черта не помню. Ну значит придётся одеваться в сэт лесника, хотя бы плащ Гравикобо весит на торшере при входе.

Спустившись на первый этаж таверны, встретил заржавшего Грода. Я не стал уточнять у него детали моего вчерашнего полоумия, а спросил, не видел ли он мою броню. На что он лишь сильней заржал, а отсмеявшись, рассказал, что, когда Сэти, которую привели ко мне перепуганные жители, отметила, что от моей брони не осталось и целого места, я разделся догола, оставшись лишь в плаще, и отправился к Тумбе. Разбудив того и упросив срочно её починить, даже выдал ему целое полотно уникальной кожи, я стал горланить песню, про Лесника, что дружит с волками. От чего Тумба, не только простил меня за столь ранний подъем и мой голый вид, но также и пообещал всё выполнить к утру. А ещё Грод был доволен новым поваром, что я вчера прислал ему, за что мне тут же засчитали выполнение квеста по поиску повара. И не сказать, чтобы я удивился. Я просто охренеть, как впал в ступор! А когда очнулся от него, заглянул на кухню, где увидел незнакомого мне мужчину с фингалами под обоими глазами. Тот, увидев моё заглядывающее лицо из щели приоткрытой двери, радостно улыбнулся, показав мне половину зубов. Он начал горячо мне приветствовать и сердечно благодарить за хорошее место работы, отчего я впал в ещё больший ступор. Кто это вообще? Так что пришлось в прострации махнуть бокал пива и отправиться к Томбе за одежкой. Приблизившись к хижине скорняка, я услышал, во-первых, недалёкий орочий смех, во-вторых, как Томба напевает: “Будь, как дома, путник…”. Постучав в дверь и войдя в помещение мастера по коже, Томба, словно счастливый пёс, заметался по мастерской, начав с ходу и без лишних вопросов выдавать мне частями комплект брони, которые он подхватывал то тут, то там.

Полный сэт “Скиталец (I) – модернизированный, категория Варанойдиа, Клеймо Хата’Каной”, качество уникальное, коэффициент брони каждой детали 6. Комплект состоит из штанов, высоких сапогов, кожаной куртки, треуголки, пояса и перчаток. Бонусы: + 660 к Силе и Выносливости, 20% поглощения дробящего урона, +35% к скорости передвижения, к тихому передвижению, к незаметности при нормальном движении, к скорости верховой езды, к меткости стрельбы, 60% защита от физического урона, 100% незаметность в тени, слияние с тенями, частичное рассеивание места, попадающее под тень. Полный резист к магии Воды. Бонус за полный комплект: “Хозяин дорог”, броня абсолютно не портиться от механических, физических и климатических воздействий. Невозможно повредить оружием ниже эпического уровня. “Деспот Варан’Дай”, все змееподобные относятся дружелюбно, при агрессивных действиях вызывает у змееподобных панический страх. Абсолютная бесшумность. Самовосстановление, кожа Гравикобо сама затягивается. Не намокает, не воспламеняется, нивелирует большую часть масел и ядов, впитывая их в себя (Возможна придача временных или постоянных дополнительных эффектов коже). Сэт можно модернизировать. Клеймо Хата’Каной является свидетельством того, что работа принадлежит экспертам-бронникам рода Каной из края Хатаяна, известными, как специалисты одеяний-трансформ. Данная экипировка имеет модификацию: полное растяжение (Экипировка полностью принимает любую форму носителя). Клеймо увеличивает базовые характеристики вещей на 10%. Мастер-эксперт Томба Каной.

Я взглянул на изменившуюся внешне броню, что стала схожа с Плащом Гравикобо, лишь кожа была немного толще. Да и в целом, у меня возникало ощущение, что Томба сделал мне совершенно другую броню, выкинув мою старую. Но нет. Формы вещей остались теми же, сохранив название Скитальца. Затем взглянул на паренька.

Томба Лыцый’Из Бразе, настоящее имя Томбар Кормокин-Каной, скорняк хутора Прильщиги, 47 лет, 779 уровень, раса Ликранис, крупный оборотень (тип Канойды), врождённый класс – Правитель (тип: Вожак, ранг: Одиночка), кросс-класс Зверь-Выжлец, мультиспециализация (Погонщик, ранг Доезжачий, Кожевник, ранг Мастер-эксперт, специалист трансформы, Командос), титулы: Альфа-самец, Лучший, Редкий Талант, Сын лесов Хатаяна, Изгнанник, Подведший Стаю. Отпрыск рода Каной, приемник Выжлятника Клана Кормокин, претендент на звание Вожака Клана Каной, за позор своего Клана изгнан из лесов Хатаяна.

Я стал переодеваться в неё, облачаясь в чешую колючей кустарниковой гадюки. Вот интересно, у сэта остался первый уровень, почему он не изменился? Спросив у скорняка, он ответил: “Замена основного материала не является усилением. Чтобы повысить класс брони, можно дополнить его другими частями экипировки или добавлять к самим вещам новые элементы. В твоём случае, возможно и то, и другое. Если хочешь, я могу сделать тебе разгрузки, ремни, сумки, ножны? Материал ещё остался. Но за это я уже возьму плату. А ещё, тебе самому надо будет попросить у кузница металлические предметы, чтобы я скрепил все детали. Давай, сниму мерки с тебя и оружия… А по улучшению уже существующей экипировки, ну тут можно опять заменить основной материал на более высокий. Но и этот шикарен. Так что, я бы посоветовал, лучше выбери для себя металл, подумай, какие именно места менее защищены для тебя, какие требуют подвижность. Определись с формой брони, кольчужная там, пластинчатая, чешуйчатая, или цельнолитая. Да обратись к кузнецу. Можешь ещё с эльфом поговорить, он может предложит, чего интересное. Они знатные работники с деревом.”.

Пока он ещё пояснял, я уже выложил весь свой арсенал, который я обычно использую. Пускай сделает всё, чтобы для каждой вещи было своё место. И уточнил у него одну загадочную тему: “А что насчет трансформации брони?”.

“В смысле? Я что, придал им свойство растяжения? Занятно… Это, наверное, из-за свойств самой кожи, ну ты понимаешь, у змеиной очень хорошая гибкость. Так, с тебя 10 золотых.”, – он не стал раскрывать передо мной свой секрет и даже ни каким-либо образом не выдал своего замешательства. Ну да ладно, надо будет проверить, сможет ли костюмчик выдержать моё перевоплощение в драконайта. А ещё надо попросить у гнома, чтобы он наделал мне деталек из того самого металла. Как только Томба закончил мерки и сказал, что я могу зайти за вещами через час, я сразу выдал ему всю сумму и отправился к Сэти. Но, вообще-то, когда я выдал скорняку монеты, я осознал, что из моих накоплений золотых пропало 10000 монет. Это, наверное, я давал кому-то вчера. Какому-то демону… Толи адской бабке… А главное, зачем? А ещё мне до сих пор было страшно заглянуть в логи, чтобы хоть как-то понять, что же я вчера натворил. Размышляя на тему вчерашнего дня, я на автопилоте дошёл до избы Сэти, открыл дверь, зашёл внутрь и сел на стул, продолжая думать. Опомнился я от щелчка пальцев перед глазами.

Сэтинэлия стояла передо мной и пыталась справиться с улыбкой, но ей никак не удавалось напустить на себя свой обычный серьёзный вид. И сдавшись, она захихикала, сказав мне: “Что ж ты так, бедолага, вчера дал лишку? Я ещё за всю свою жизнь никогда не видела подобного состояния…”.

Я посмотрел на неё исподлобья, а она принялась рассказывать про меня, при этом картинно взмахивая руками, словно, и вправду, деревенская баба: “Знаешь, каким ты был? Взгляд пустой, словно у зомби. Движения марионетки, порванные, хлёсткие. Что ты говорил, сначала было сложно понять, потом догадалась, что ты в замедленном состоянии растягиваешь слова. А через раз убыстряешься, что в секунду говоришь фразу целиком. В голове безумство, что порождалось одной лишь фразой тебе. Скажешь, что ты собака, и ты вставал на четвереньки и лаял. Твой разум порождал для тебя нереальный мир, что легко было продиктовать тебе. Если б тебе вчера сказали, пойти и перерезать весь город, то ты бы так и сделал… Что с тобой было-то?”.