Джинн. Книга вторая

Пролог

Джинн сидит в темноте. Проходит некоторое время, и он зажигает в ладони огонь. Пламя бесшумно колышется на его руке, не имея под собой никакого источника. Он смотрит в огонь, и пламя всматривается в него. За его спиной видно стену. На ней пестрят отметины дней. Пламя вспыхивает на мгновение, озаряя большую часть стены, и видно что отметин на них намного больше.

Он читал бесконечные свитки и книги, которые только удавалось достать или написать самому. Рисовал самые разные портреты лиц, выплывающих в памяти. Создавал миры, бесконечные потоки звезд, морские глубины, огромную высоту, макеты планет и даже солнца. Создавал людей, мужчин и женщин, детей. Рассказывал им истории и пытаясь прикоснуться к теплым загорелым рукам, всякий раз отворачивался. Он прикасался к пустоте.

– Пятьдесят, – озвучивает Джинн вслух цифру, делая новую отметку. Как только он отступает, становится видно другого Джинна.

– Что пятьдесят? – спрашивает он. Они абсолютно похожи и в ладони у каждого горит огонь, только второй Джинн выглядит немного старше. Мираддин не отвечает, – дней? Недель? Лет? Для чего ты разрисовал всю эту стену?

В интонации слышится насмешка, а голос набирает силу. – Ты уже давно сбился со счета, да и какой смысл отмечать дни, если совершенно не имеешь представления о том, какое сейчас время суток?!

–Уж явно не для того чтоб ты орал тут, – он отворачивается и резко натыкается на другого Джинна меньше возрастом.

– Куда ты? – спрашивает он, – если не знаешь ответа на вопросы, то так и скажи. – Его голос звучит спокойно, и огонь в его руке горит так же.

– Я не знаю, довольны? – отвечает Джинн.

– А кто будет знать? – спрашивают они хором, – наверное, я должен знать, я ведь тут самый старший. – Скептически отмечает Джинн №2.

– Самый старший тут не ты! – протестует парень – Джинн№3. Во взгляде читается достоинство, смешанное с детской обидой.

– Да, верно, я тут старший, – подает голос седовласый старик, сидящий у стены. – Ну и кому от этого легче?

Рядом с ним прижавшись почти вплотную, сидит еще один парень. На его застывшем от страха лице читается ужасающее осознание. – Мы никогда не выйдем отсюда… – едва слышимо шепчут иссохшие губы.

– Так спокойно! Никому не поддаваться панике! – громко говорит Мираддин голосом главнокомандующего. – Мы обязательно выйдем отсю…

– Ну и лицо у тебя! – подошел, а именно почти влез к нему один Джинн с широкой ироничной улыбкой и приличной бородой, – выйдем, не выйдем…какая разница, если ты и в том и другом случае поглощен паникой. – Он едва слышно рассмеялся, толкнув Мираддина в плечё.

– Никакой паники, – говорит ему Мираддин. – Не сходи сума. Ты должен продержаться.

– Это похоже на безумие? Даже если так, то какая разница? – ответил он с той же интонацией, что и Мираддин.

– Серьезно? И кому ты это говоришь? Самому веселому и смелому из здесь присутствующих?

– Или самому себе?

– Может, расскажешь нам, в чем смысл? Ты хотел успеть так много в своей жизни, но она проходит и можно сказать, что она не просто проходит, а исчезает навсегда.

– Даже если ты выйдешь отсюда, мир будет совершенно другим.

– Ага, учитывая, что он меняется каждые десять лет.

– И тогда в чем смысл?

– В чем смысл?

– Все кого ты знаешь, умрут.

– Опять.

– Но люди это ведь все равно бесполезный мусор. Они, так или иначе, умрут быстрее тебя. И кого бы ты ни любил, будь это эмир ил бедняк, друг или враг и даже…она.

– Они все равно умрут. Города занесет песком, когда ты выйдешь и наконец, увидишь реальный свет. Не это жалкое подобие, а свет настоящего солнца.

– И ты действительно думал, что ты силен? Ставишь себя выше людей, да? – послышался новый смешок. – Да посмотри на себя? Ты последний дурак. Заблудился в пустоте, как ребенок в пустыне. Лучше бы посчитал, сколько раз мог умереть здесь.

–А сколько может человек без еды? Неделю?

– Месяц.

– Мучительный месяц, за который ты отдал бы многое.

Их становилось все больше, и один и тот же голос сотрясал узкие стены. Один говорил за другого мгновенно перенимая одну и ту же нить мысли. Она не имела и не влекла в себе никакого смысла, кроме желания высказаться. Мираддин зажал уши руками. В голове появился нарастающий свист и как только он поднялся, в его глазах уже не было ничего человеческого, так же как и не было никого другого в этом темном пространстве. Стеллажи и рукописи полетели к чертям. Все что могло гореть вспыхнуло. Все что там было свалено, всякий мусор, тряпки, палки, стены. Многочисленные собственные вычисления и умозаключения. Абсурды, парадоксы, непреложные истины. Воспоминания самые яркие и ценные, полыхнули с обрывками взглядов людей пойманных в большом потоке когда-то житой жизни. Все потеряло смысл и ровно обесценилось по сравнению с одной заветной мечтой. Дыма становилось все больше в комнате все жарче. Джинн сделал глубокий вдох. Потом еще один. Но даже дыму некуда было выходить.

Он лежал на полу. В лампе было, так же как и всегда. Как будто не было никакого присутствия в ней огня. По едва ощутимому туману света, который проходил через носик лампы, можно было понять, что сейчас день. Видимо она как-то сместилась или это змея толкнула её своим грешным телом. Джинн поднялся и уставился на это видение. Как ни странно оно было самым реальным из всех бытующих. Измученный взгляд не мог оторваться от него.

– Я выберусь отсюда. Обещаю себе.

Часть первая

Глава 1. Вернувшись в начало

Мираддин стоял в зале суда, что состоялся вскоре после происшествия в Алжире (о том отдельная история). В десятке свидетелей находились джины, и ангелы что смотрели на него. Во главе суда сидел старец с длинной седой бородой за спиной у него были белые крылья. Рядом с ним сидели несколько мужчин и женщин и у всех них были одинаковые белые крылья и одежды. На месте обвиняющего, сидел Иблис. Он так же внимательно следил за происходящим спокойно откинувшись на спинку стула. Он не нарушал правила приличия и ничего не говорил. Рядом с ним стояло его несколько приближенных. В зале стоял тихий гул шепота и приглушенных голосов. Они больше обсуждали свои дела. Судья стукнул молотком, и все притихли.

– Итог такой, – провозгласил он. – За все свои грехи ты должен выдержать пост. Не используя порочного колдовства. Грядущий пост рамазан для этого подходит. Молись по всем правилам Корана. Вспомни каждый свой грех и попроси у всевышнего прощения в своих молитвах.

Мираддин молча слушал судью и не поднимал взгляда, он знал что будет примерно нечто подобное. Очередное испытание. Никто из этих всевышних не являлся богом, а того он сам никогда не видел. Даже Иблис был более подобен богу, чем любой в этом зале. По оглашению приговора Джинн посмотрел на демона. Иблис встретил его взглядом и, выждав паузу, на его немой вопрос сказал.

– Ты свободен, – Мираддин вздрогнул от этой фразы. Это было не заметно, но все внутри заставило замереть. Он не верил. Иблис его так просто не отпустит. Но Иблис ничего больше не сказал. Лишь по его губам скользнула едва заметная ухмылка. Потом он отвлекся, на что-то сказавшего ему советника приближенного. Мираддин шел по улице, плавившейся от солнечного потока жары. Интересно видит ли Иблис будущее или импровизирует в достижении цели. Ну что же, даже если видит, будущее можно изменить и теперь у него в жизни есть этот отрезок времени. Времени свободы. А до рамазана еще есть несколько недель.

Джинн решил начать с начала и вернулся в прошлое. Туда, где впервые встретил Аданнаю – что танцевала на празднике. В тот же самый день. Теперь-то все должно быть хорошо. Он свободен и никому нет до него дела. Они встретились при других обстоятельствах.

Аданная несла в дом воду из колодца. И он попросил у неё питьё так же, как это было когда – то в далеком детстве при их первой встрече. Она вспомнила, как он подошел к ней – маленькой девочке, еще много лет назад. Но тогда он ушел от неё, а сейчас остался. Аданная подумала о том, что это её судьба и влюбилась в него с первого взгляда. Это читалось в её восхищенном взгляде, но Джинн увидел в ней существенную разницу с той Аданнаей, которая погибнув, отдала за него жизнь. Что и случилось в теперь уже прошедшем будущем. В ней больше не было того что ему в ней так нравилось и он решил подождать до того момента, пока оно появится с течением обстоятельств.

Прошел почти месяц с тех пор, как он поселился в доме красавицы. Её дядя часто сдавал комнату, и это не составило проблем. Сводным сестрам Аданнаи он очень понравился, но Джинн никого к себе не пускал. Так же он строго следовал правилам, и они быстро смирились с его холодом. Теплом же он относился только к ней, но на вид это не показывал.

Её дядя оказался довольно интересным собеседником, и они часто вечерами сидели у кальяна, беседуя обо всем. У Мираддина за всю жизнь было только две большие проблемы, как он сам говорил. Первая – это та, что у него нет свободы. И вторая – его все воспринимали как мальчишку двадцати пяти лет, хотя он прожил уже не один век. Всегда, где бы он ни был, и с кем бы ни говорил. Все всегда имели привычку перебивать и ставили свой опыт выше всего, что он мог бы сказать. Поначалу Джинн боролся с этим, но спорить не любил. По этому, он просто внимательно слушал любой треп, а потом выводил себе выгоду или просто поступал по своему, кивая с понимающим видом. Он старался игнорировать людские порывы тщеславия и эгоизма в беседах. Эти же замечательные черты он обнаружил в дяде Аданнаи.

Сама же красавица смотрела на него с любопытством и все чаще подходила с вопросами. О том, что он Джинн знала только она, что ей чрезвычайно нравилось, и в то же время отталкивало. О себе он почти ничего не рассказывал, о любви тоже ничего не говорил. Зачем он здесь? К ней он относился как к ребенку, что разжигало ещё большие порывы любопытства. Он часто мог не остаться на ночь, и бродил непонятно где. Она подумывала, что нравится ему, но чем чаще он её подкалывал, тем больше смутил своим отношением.

Так же он любил почитать. Читал он много и всегда новые книги, что брал у её дяди. Аданная удивилась, когда узнала, что он может прочитать одну книгу за день. Для неё это было очень много. Несколько раз, проходя мимо его комнаты, она слышала, как оттуда доносится музыка. Она всегда садилась под проемом и слушала, но никогда не заходила. Потому что один раз зайдя, она не успела ничего сказать, как он просто отложил гитару, раз и навсегда убив прекрасную музыку, что создавал. Они с дядей, бывало, уходили делать дела в бизнесе. Через несколько недель дядя заявил, что прибыль потихоньку растет, но он боится спугнуть удачу, поэтому никому лучше об этом не рассказывать.

Однажды вечером, она пошла к нему относить чай. Джинн жил в маленькой комнате на втором этаже дома, и лестница оттуда выходила на улицу. Аданная поставила поднос на перила и поправила платок, делая это всегда, когда ей надо было зайти к нему. У него такие пронзительные голубые глаза, что все время кажется, что на ней самой что-то не так. Джинн поблагодарил её.

– Ты знаешь историю о Машрабджане?

– Нет. Он был другом пророка? – Аданная остановилась, увлеченно на него посмотрев.

– Нет, – отрицательно покачал головой Джинн. – Тот, что нашел карту сокровищ, у одного из своих рабов и, бросив все, отправился на поиски.

Красавица подошла ближе и села на маленький стульчик в комнате, прижав к себе поднос и во все глаза глядя на Джинна. Неужели он снова расскажет сказку. Так здорово его послушать. Он много раз рассказывал разные истории, когда приходился момент в разговоре с её дядей и с другими слугами в доме. С приезжими, но ей персонально он рассказывал лишь два раза. Это была одна история и её продолжение через пару дней. Аданнае очень хотелось ещё что-нибудь послушать, но просить было неудобно. Рассказывая истории, он всегда курил, иногда выдувая дымовые кольца.

– Он был успешным предпринимателем из Судана тогда. Успех его исчислялся в продаже и поимке рабов. У него было много преданных людей. Многим из них он был обязан жизнью. Но вот, настал день, когда встретил он неописуемую красавицу, танцевавшую в богатом доме, где он был гостем. В тот же день, он посватался к ним и был заключен договор. Отец невесты был богатый человек. Он с недоверием посмотрел на работорговца. Он знал, что тот в детстве своем был бедняком и попрошайкой. Он не хотел отдавать за него свою дочь, но она… Она с первого взгляда влюбилась в этого первого встречного, и отец послушал свою дочь. Назначили день свадьбы. В ожидании срока, Машрабджан пытался как можно больше заработать на подарки невесте, но времени не хватало. Деньги все никак не прибавлялись, а дней становилось все меньше. От этого он становился злее. Покой покидал его, и он все более сильно отрывался на своих рабах. Однажды, он выхватил плеть у своего помощника и сам ударил раба ею. Он избивал его, пока тот не упал. Когда это произошло, его добили и велели разобрать его вещи, а в вещах нашли свиток мятого пергамента явно не этого столетия. Ты поняла, что за свиток?

Аданная подняла на него глаза выплыв из своих раздумий. То, что он рассказывал, заставило её насупиться, но она не перебивала.

– Карта сокровищ? – предположила она.

– Именно, – подтвердил Джинн. Потом он задумался и сказал. – Ты имеешь представление о том, как она выглядит?

– Ну…– пожала плечом Аданная. – В общих чертах уж, наверное.

– Иди сюда, – Мираддин потянулся через кровать и достал из своих вещей свернутый пергамент. Аданная залезла на кровать и, тоже растянувшись на животе, посмотрела на бумагу. Это была карта.

– Видишь? – Джинн легонько постучал пальцем по темной точке. – Мы находимся здесь.

– Правда? – восхищенно посмотрела красавица. – Откуда ты знаешь?

– Прочел название. – просто ответил Джинн, не меняя интонации. – Но это можно определить разными способами.

– Какими например? – опустила девушка голову на руку, посмотрев на Джинна. Она невольно подумала, что впервые видит его так близко.

– Умеешь определять в каком направлении север? – спросил Джинн.

– Умею! – заверила Аданная. И указала пальцем в нужном направлении, которое ей показали ещё в детстве. – Он там.

Джинн кивнул.

– Вот здесь показан компас, который можно сверить с реальными полюсами. Тогда поймешь, в каком направлении двигаться. Главное знать куда идти, – пока он говорил, она в упор смотрела на него. Он поймал её взгляд и сказал. – Тебе пора идти спать. Ото, уснешь прямо тут.

Аданная встрепенулась.

– А как же сказка? – спросила она, пока он складывал лист, и едва подавила зевоту.

– Потом, – смято ответил он и заново разжег трубку.

– Я запомню, – ухмыльнулась Аданная и, подхватив поднос, вышла из комнаты.

Глава 2. Мурат

В дом прибыли гости. Это были несколько мужчин, и один из них имел виды на девушку. Как оказалось, за день до того как пришел Мираддин к ним в дом явился этот проходимец. Он знал её родителей. Был близким другом семьи, и Аданная – чье имя переводится как дочь отца, была посватала с ним. Он очень предан их семье и готов показать девушке её родной город. Девушка об этом ничего не знала, но теперь, когда он прибыл повторно и её дядя якобы все обдумал, настало время сыграть Никах, если она согласится. Мираддин был крайне разочарован таким поворотом. Аданная быстро согласилась и прослезилась от счастья. Она была готова завалить незнакомца расспросами о своей семье, может он достаточно хорошо знал её родителей, которых она сама почти не помнит.

Джинн смерил взглядом незнакомца. В один момент ему стало ясно, что к чему. Этот парень может и действительно знал её родных, но приметил Аданнаю именно на том празднике, который он сам тогда устроил и на котором собственно так ярко засветилась красавица. Если бы он пришел на день раньше, то опередил этого незваного гостя, как и в первый свой визит, но сейчас он совершенно точно опоздал. Ну что ж всегда можно все исправить, просто вернув время назад. И тут к нему подошла она. Лицо её было мокрым и она счастливо улыбнулась не сдержав новый поток слез.

– Да ты прямо светишься, – констатировал бесцветно Джинн.

– О Мираддин, если бы ты разделил со мной это счастье, ты бы засветился тоже, – ответила она, и Джинн застыл на месте, не отводя от неё хмурых глаз, – благослови меня. – Попросила она. И её голос был больше похож на скрытый приказ.

Она все знала. Знала, что он к ней чувствовал, и по этому, требовала благословения именно от него. И пусть её знания на этом ограничивались, но в случае благословения при теперешних обстоятельствах, он не мог бы его нарушить. В наказание за это он бы не горел в гиене огненной, Иблис сделал все так, что случилось бы то,чего он боялся больше всего. Вернуться назад в лампу.

– Благослови, – уже настойчивее повторила она. Мираддин в любой другой ситуации нарушил бы это благословение. Наврал. Убил кого-нибудь, но сейчас он этого сделать не мог. До поста остался всего день. И вот, он должен попрощаться с ней раз и навсегда. Аданная хотела повторить и в третий раз, но на её голову опустилась его ладонь.

– Бисмилла… – сказал Мираддин быстрее, чем успел подумать, как следует. Этот момент напомнил ему те дни, когда мулла резал скотину, произнося эти слова «Бисмиллахи Рахмани Рахим», тем самым принося жертву Аллаху. Как бы мусульмане не пытались превознести свою веру, от «поганых» язычников отличались не особо.

Ну, вот и все. Аданная сверкнула счастливой улыбкой в благодарность, и ушла с кем-то говорить. Джинн так и стоял. Он как будто потерял её ещё раз. В душе все сжалось. Захотелось зарычать. Разнести здесь все. Выломать к дьяволу всю эту систему. Просто похитить её как много раз похищал женщин, что единогласно влюблялись в него за одну ночь. В эту прекрасную минуту к нему подошел радостный Мурат. Так его звали. Его доброжелательность ослепляла все и вся.

– …О! Ты Мираддин? Красотка много о тебе говори… – Мираддин схватил его за ворот, и будто волк ощетинившись и сократив любое личное расстояние, прорычал.

– Ты…мне не нравишься, – голубые глаза были полны опасной злобы и больше ничего в себе не несли кроме агрессии. Ребята что пришли с Муратом и были в зале, поднялись. Но Мурат повержено быстро поднял ладони вверх и они остановились.

– Я понял, понял. Только отпусти меня, – улыбнулся он. Мираддин легко отпустил его и ушел.

Аданная тем же днем, начала готовится к свадьбе и уже была готова к вечеру. Её дядя без конца говорил с Муратом о всех тонкостях брака и Корана, где расписаны все эти безмерно важные моменты. Мурат тактично его слушал и активно поддерживал выбранную тему. Он сам по себе был человек высокий и видный. Почти одного роста с Джинном. У него был живой и хитрый взгляд карих глаз. В их уголках были морщинки от постоянной улыбки, что любила появляться на его загорелом лице. Он отпросился попить воды, а сам решил выскользнуть на улицу вздохнуть свежего воздуха, если он там есть. Мурат устало потер шею, но там был этот Мираддин. Он сидел на ступенях дома в черном костюме и кидал что – то на землю. Мурат нахмурился. Его лицо было создано для хмурого вида, так же как и для улыбки. Он посмотрел по сторонам и глубоко вздохнув, решил ещё раз попробовать заговорить с ним, но нечто ошарашило его. То, что кидал Мираддин на землю, очень радостно поднимали дети, и к ним подбегали взрослые. Они тоже начали собирать падавшее на землю. Зрачок Мурата сократился, когда узрел в руке парня резкий отблеск золотых монет, что он доставал из неоткуда и швырял на землю, подобно мусору. Люди кричали и радовались, пока не начинали драться между собой и кататься в дорожной пыли. Мурат застыл как столб. Аданная сказала, что он особенный. Он не иначе как джинн. Ноги сами понесли его к Мираддину.

– Как ты это делаешь?! – спросил он, схватив того за плечо, но тот резко скинул его руку.

– Не это твоя проблема, – ответил Джинн, поднявшись. Небесные глаза встретились с карими, – ты нищий. У тебя нет ничего кроме твоих преданных людей. Только пустые амбиции и мечты разбогатеть, так?! – с этими словами он швырнул с десяток монет на улицу, чем вызвал радостные вскрики, – ты ни чем не отличаешься от этих ничтожеств. Что ты подаришь девушке? Куда ты её приведешь? Что она будет есть? – Мираддин шаг за шагом наступал на Мурата, который и слова не мог сказать, сдавая назад. – Что так и будешь просить у меня денег до конца жизни? Или может, ты хочешь заставить её работать на тебя? Она будет танцевать на площадях с другими девками, пока ты будешь воплощать свои планы в действие.

– Ты зря так думаешь обо мне… – вставил Мурат, когда тот остановился с обвинениями. Джинн вздохнул.

– Она…дарит тебе то, чего ты не заслуживаешь. Ты не имеешь представления, насколько она прекрасна. Однако она хочет выйти за тебя, – сам себе сказал Джинн. Он замолчал. И Мурат набрал в грудь воздуха, что бы что-то ответить, но не успел.

– Ты хочешь заработать? – заткнул его резким вопросом Мираддин. – Столько что никогда не снилось. Чтоб никогда больше не пришлось никого просить. Хочешь?

В этот момент к ним вышел дядя невесты и попросил их обоих пройти внутрь. Так как события скоро должны начаться, и никто из них не должен ссориться и грустить в его доме в столь праздничный день. Сам же он, увидев около дома людей, вышел на крыльцо.

«Дайте ещё, дайте!» – кричали они, протягивая руки. Он довольно улыбнулся и, запустив в мешочек руку, кинул им конфеты.

– Возрадуйтесь! – провозгласил он громогласно, положив руки на свой большой живот, – просите у Аллаха благословения в этот день! Благослови вас господь. – Он ушел с довольным видом под грустный вопль людей не довольных таким подарком.

Никто не сказал, правильно он поступает или нет, собственно как и всегда. Один на один со своими мыслями, загоняя себя в ловушку, он делал свой ход и, поступая по совести, снова падал в бездну, где Иблис ждал его. Может это именно то, чего он хотел и предвидел, но как бы ни так. Так просто он никому не достанется.

Ночь же выдалась звездная. Повсюду горели огни, звучала музыка. Сновали и танцевали люди. Невеста была прекрасна как никогда. Всея в белом. Никах – это великое празднество. Не смотря на то, что праздник священен, повсюду стоял алкоголь, который злой Джинн активно расходовал, никого не спрашивая. Пока все радовались и плясали, он сидел на диване и пил одну за другой. К нему постоянно приставали женщины. Удивительно, но в этом доме они были смелые и сами приглашали на танец, или на кухню, побеседовать. Им только повод дай. Мараддин отказывался. Они уходили в печали, но ему было плевать.

Он не верил своим глазам. Его прекрасная Аданная, та, что танцевала для него, с такой радостью, выходит за первого встречного. Да он бы и сам мог показать ей, где она до этого жила. Сам мог бы рассказать о её родных много всего и придумать от себя ещё.… А этот парень… его надо убить. Убрать любыми способами. Неважно кем он был. Сейчас он должен умереть.

Злоба переполняла его. Но алкоголь взял свое, и он поднялся со своего места. Шаткими шагами, вливаясь в музыку, он подошел к невесте, что была сегодня так красива. По крайней мере, они так считали. Эти жалкие людишки. Пускай эта сучка напомнит, почему он терпит этот цирк. Аданная отшатнулась от него, почувствовав запах перегара. «Ну что она делает, почему? Неужели я настолько тебе противен, что ты шарахаешься от меня и прыгаешь к этому проходимцу». Мираддин застыл на месте, и она с улыбкой взяла его за руку. В этот же момент он сделал шаг в строну, чтобы уйти, но остановился.

Народ что танцевал, сверкал улыбками. «Что ты со мной делаешь, пусти меня». Она подошла ближе и виновато улыбнулась, танцуя рядом. Это совсем не тот танец, который когда-то она же танцевала для него. Сердце заныло. Джинн сморщился. Да что же это, он явно много выпил, но почему-то все-таки тоже подыграл ей в танце. Она похлопала ему под конец. Потом схватив его за руку, наклонилась и поцеловала его ладонь. Может это был сон, может, он сам это представил, но больше он ничего вспомнить не смог. Мурат схватил его за локоть и уводил его все дальше и дальше от людей. Они остановились в отдельной пустой маленькой комнате, где не горели огни. Только от дверного проема рассеивался тусклый свет.

– Я хочу заработать, – сказал Мурат. – И если ты знаешь как, говори.

Аданная внимательно наблюдала за тем, как они беседуют. Она искренне боялась, что они убьют друг – друга.

Джинн молча стоял, и долго думал о том что Мурат говорил, но потом усмехнулся. И подошел к нему ближе. Он хотел что-то сказать, потом снова что-то сказать, но не стал, подавляя в себе матную ругань. На самом деле ему хотелось докопатья и подраться, но он пересилил себя из-за данного обещания. Так же он просчитывал свое возможное поражение, если начнет драку в таком состоянии, может сейчас боль он и не запомнит, но по настоящему резко ударить, точно не получится. Тут уж не промахнуться бы. А на утро боль в челюсти напомнит о событиях и будет напоминать еще месяц, ибо пост рамазан начнется завтра. К черту все. Он повернулся и скинул с себя пиджак.