Две повести+

Алексей Авшеров

Две повести+

Альтернативщик

Рано утром с десяток немолодых мужчин и женщин, подтянутых и не очень, создавали легкий ажиотаж возле санаторской столовки. Жаворонки бодро топтались у закрытой двери, прочие, сдерживая зевоту. вяло отвечали на приветствия. Дама в возрасте, потирая больные коленки, хвалила массажиста. Наступающий день пока никого не радовал.

Самые дальновидные стояли поодаль, пряча за спины пакеты с термосами и ланч боксами. Всех объединял спортивный стиль: цветные флиски и лыжные брюки, а также нежный загар на лицах

Пропикало восемь, и нетерпеливый мужик подергал дверную ручку.

– Открывай, Галя! – раздалось изнутри. – Лыжники подошли. Не спится им, малахольным!

Замок щелкнул, и аромат кофе, приправленный запахом омлета ударил по рецепторам.

Спустя пять минут о бывшем изобилии напоминали лишь грязные поддоны на линии раздачи. Граждане, разобрав еду, расползлись по залу.

Вяло жуя надоевшие блинчики, я наблюдал, как запоздавший турист с подносом зыркает по сторонам в поисках свободного места.

«Подойдет или нет?» – загадал я. Закончить завтрак хотелось в одиночестве.

Мужичок направился в мою сторону.

– Здесь не занято? – спросил он и, не дожидаясь моего ответа поставил поднос на стол.

Еда в его тарелках поражала несочетаемостью: молочная каша, котлеты, корейская морковь и творог.

– Приятного аппетита! – буркнул он.

– Взаимно, – и я рассмотрел подошедшего. Лысоватый, в очках. Близкие капилляры предавали его лицу красноватый цвет. Кератомы на черепе подтверждали элегантный возраст, а явная сутулость на неприятие спорта и возможные проблемы со спиной.

«Один из тех, кто в молодости, встав на лыжи, так никуда и не доехал!» – ехидно подытожил я.

Сосед, между тем, нехотя поковыряв кашу, отодвинул тарелку и вытащил бутылку с коробкой.

Котлетки, ветчина и морковь улеглись в ланчик и выбор мужиком еды обрел логику. В "Тапервер" он налил сок и, спрятав провизию, вышел.

За ним поспешил и я. Трансфер в Поляну уже стоял и мои сборы походили на армейский подъем.

Отдышался я только в автобусе. Свободных мест оказалось мало, и я плюхнулся на ближайшее. Рядом у окна уже сидел мой утренний сотрапезник.

Оценив мой бравый вид: старую куртку, штопанные штаны и каску в наклейках, он спросил:

– На каком курорте катаетесь?

– На Горках.

– А там трассы широкие? Народу много?

– В основном серпантин. Людей хватает.

– Тогда зачем вы туда едите?

– За снегом. Паудер только в лесу остался.

Не уловив смысл ответа, но ощутив мой авторитет, сосед продолжил расспросы:

– Хочу лыжи поменять. Какую марку порекомендуете: Head, Fischer или Atomic?

– Дело не в фирме, а в стиле катания. Надо посмотреть на вас, а потом советовать.

– А у вас какие лыжи?

– Большие. Очень…

– Поехали вместе на Газпром. Там хорошо, солнца много. И у меня с собой есть…, – он многозначительно похлопал по рюкзаку.

– Как-нибудь потом, – улыбнулся я.

– Горки-город! – крикнул водитель и, увидав что я встал, спросил: Опять один? Никто не выходит?

Вытаскивая лыжи из багажника, я заметил, как мой сосед с интересом прильнул к окну.

На ужине мой утренний собеседник, уже ничего не спрашивая, сразу подсел ко мне.

– Как покатался? – неожиданно перейдя на «ты» спросил он. Его другой, по сравнению с завтраком, эмоциональный фон сомнений не вызывал.

Озираясь по сторонам, мужик достал из сумки "Тапервер" и налил стакан. Пары «Изабеллы» вмиг наполнили пространство между нами.

– Будешь? – спросил он. – Там, правда, не совсем вино. Я еще беленькой немного… Для куража

– Предпочитаете коктейли?

– С детства не люблю горечи и вставляет лучше, – ответил он и вдруг предложил:

– Давай на «ты»! Меня Иннокентий зовут.

«Звучит как отец Онуфрий!», – подумал я и, сдержав улыбку, представился: Алексей.

Утро следующего дня повторило предыдущее. Совместный завтрак, места в автобусе и настойчивое предложение покататься на Газпроме.

Я задумался. За вчерашний день, стараниями райдеров, паудер исчез даже в лесу и, решив немного отдохнуть, я дал себя уговорить.

Поднявшись наверх, мы одели лыжи. Россиньоли моего компаньона и впрямь выглядели узенькими коньками на фоне моих «лопат».

– Знаю хороший спуск – предложил я. – Go!

– Не торопись! Давай здесь начнем! – Иннокентий указал на длинный, почти без уклона, учебный склон и пытаясь разогнаться, толкнулся палками.

Я заскользил рядом и что бы лучше наблюдать подопечного, перевернулся спиной вперед.

Тот ехал по прямой, с трудом набирая скорость. Лицо его блаженно улыбалось, и я понял, что он счастлив и вполне доволен собой. Такого учить только зря портить!

Спустившись еще пару раз: Кеша по прямой, а я задом наперед, мы разошлись. Я – кататься дальше, напарник – отдыхать.

Часа через три я подъехал на место встречи.

Солнце, перевалив зенит, нещадно топило снег, склон кишел множеством разноцветных комбинезонов, хотя Иннокентия я увидел сразу.

Устроившись на солнцепеке, тот разделся догола и с интересом наблюдал окружающий мир. Красок в палитру его благодати добавляла ополовиненная "Тапервер" и «Let my people go», орущая из телефона на всю горку. Люди улыбались, глядя на него.

Присмотревшись, я понял: сейчас Иннокентий выглядит намного гармоничнее чем утром.

– Погода шепчет! – завидев меня, сказал он и, будто оправдываясь за свой кайф, добавил: Перерыв на обед, а до этого я катался!

Чего-чего, а самого обеда я так и не увидел.

– Здорово здесь! – эйфория охватила Кешу. – Людей много. Подъезжают, спрашивают: «Что за музыка?» А у меня один джаз. Редкость для многих.

Следующие дни общение с Иннокентием ограничивалось только ужином, правда очень долгим.

Строя недовольные рожи, официантки с нетерпением ждали нашего ухода, но пока "Тапервер" не пустел, любитель коктейлей на это не велся.

В результате я кое-что узнал о новом знакомом.

Родился он в семье корабела. Отец его строил что-то очень секретное и юность свою он провел за полярным кругом, в Североморске. Там Иннокентий закончил сразу две школы: среднюю и, как сын интеллигентных родителей, еще и музыкальную по классу фортепьяно – музыку он полюбил с детства.

Несмотря на папины связи и авторитет, отпрыск в моряки не пошел, а поступил в автодорожный институт, и наша встреча могла состояться лет на сорок раньше. Студенты МАДИ и МАИ прогуливали свои пары в легендарной пивной «Пиночет» на Соколе.

Хотя вряд ли. Кеша усердно посещал лекции, учился хорошо и не чурался общественной работы.

Не заметить такого аккуратного мальчика органы не могли. Выдав ему удостоверение внештатного сотрудника, обэхэесники начали использовать активиста в оперативной работе. Здесь мы так же могли встретиться, правда, по разные стороны баррикад.

Внимание серьезных дядей юноше льстило, а ксива повышала самооценку его нежной психики. Работа в ментовке перестала казаться такой уж стремной и понемногу нравилась.

Он даже вступил в ряды КПСС, но медицинская комиссия, выявив ряд несоответствий, поставила жирный крест на карьере будущего Шарапова.

Увлеченно борясь с фарцовщиками, Иннокентий не изменил своей давней привязанности и записался в

«Школу джаза» при ДК на Каширке. Мир новой, доселе не знакомой музыки потряс его, а Oscar Peterson и Tony Emmanuel стали кумирами на всю жизнь.

Не попав в мусора, Кеша поступил в аспирантуру и, закончив ее, быстро накропал диссертацию.

И быть бы ему кандидатом технических наук, но жена, верная спутница студенческих лет, полюбила другого, и отвергнутый муж направил все усилия на возврат благоверной, но тщетно.

Набить морду сопернику так же не получилось. Тот служил торговым представителем в далекой Канаде, куда и забрал после развода бывшую жену и сына Иннокентия.

Кеша пустился во все тяжкие.

Благодаря перестройке, сексуальная революция докатилась до совка и расхожее мнение, что в СССР секса нет опровергалось повсеместно. Нравственное табу пало, возобладали инстинкты, однако секс гешефтом еще не стал и бабы не капризничали.

Иннокентию повезло: обладая довольно скромной мускулинностью, он оказался востребован как мужчина и даже любим. Скажу больше: он дважды становился внебрачным отцом и дал жизнь паре симпатичных и милых девушек.

Женщины, бывало, пинали мне, что самые отменные любовники не те, что качают мышцы в спортзалах, а маленькие, толстенькие, на коротких ножках и обязательно с животиком. Подобное я воспринимал как стеб, хотя пример Кеши говорил об обратном

Пока Иннокентий доказывал свою мужскую состоятельность, Союз рухнул, деньги обесценились, и костлявая рука голода потянулась к его пухлой шее.

Помог товарищ по институту. Заняв у него тысячу рублей, Кеша накупил амбарных замков, утюгов, прочей железной дряни и отправился барыжить в Польшу. Продав свой хлам в Белостоке, он приобрел на вырученные злотые китайский магнитофон и вернулся на родину. Толкнув в Москве кассетник, Кеша отдал долг и, закупавшись по новой, повторил вояж.

За полгода такой контрабанды Иннокентий превратился из идейного борца с нетрудовыми доходами в махрового спекулянта.

Мешочники, кося под туристов собирались в группы, и Кеша присоседился к одной из них.

Рулила там Нина, ушлая, властная баба. Она организовывала транспорт, визы, собирала взятки на «добро» таможни, а когда набитый барахлом вагон кренился на набок, договаривалась с проводником.

Нинка сразу запала на скромного очкастого интеллигента. Отличаясь от коробейников, он не орал, матом не ругался, а говорил тихо, умно и витиевато.

Оценив эти качества, она стала опекать его.

Иннокентий, как мог, помогал Нинке: таскал тюки и сумки, возил на базар, сам торговал на рынке и после года совместных поездок сошелся с ней под общей крышей.

90-е пролетели быстро. Круговорот автобус-Стамбул-Лужники повторялся десятки раз и позволил паре поднять неплохие бабки, правда, каждому свои.

Дефолт 98-го, пожалев их, оживил русский капитализм и торговые сети обнулили усилия челноков.

И тут Иннокентия выручила музыка. Он сам неплохо лабал и кое-что понимал в музыкальной аппаратуре. Изучив рынок, Кеша нашел свою нишу и пару лет возил в рашку синтезаторы и гитары.

Нулевые, в отличие от лихих 90-х, принесли Иннокентию в основном разочарования.

Однажды у метро, польстившись на бесплатную лотерею, Кеша взял билет и заполнил анкету.

Выигрыш не заставил себя долго ждать и счастливчика пригласили в офис. Там полногрудая бестия обескуражила Кешу своими формами и предложением халявной недели на Канарах. Вторая семидневка стоила денег, как и билеты, но это мелочи.

Выпив дважды предложенный коньяк, Кеша не мог не признать эксклюзив акции и, пялясь в декольте молодухи, подписал договор и внес аванс.

Одарив его пылким взглядом, та прошептала:

– Баксы захвати. Там сюрприз будет

Шикарный отель превзошел лучшие ожидания, а песчаный Маспаломас напоминал Анапу в детстве.

Ресторан пестрел деликатесами, бармены угадывали малейшие желания, и all inclusive не подкачал.

В первый день с Кешей познакомилась респектабельная пара. Объехав полмира, они выбрали этот клуб и, купив таймшер, катались сюда как на дачу.

– Таймшер это инвестиция! – уверяли они его. – Надоест на Канарах – продадите и еще наваритесь.

Так же считала и дама, разделившая с ним ночь.

За две недели отдыха в размягченные алкоголем мозги Иннокентия накапали про таймшер столько, что он не выдержал и махнул семь тысяч у.е. на пожизненный сертификат отеля «Palm beach club».

Спустя месяц ему позвонили из ментовки и, как жертву аферистов, пригласили к следователю.

Отыграться Кеша решил на Forex Club.

Обучающий семинар внушил ему оптимизм: играя за виртуальные деньги он умудрялся заработать. Срывая неделю куш, он решил, что поймал фарт и пополнил свой реальный депозит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.