Ангел для ведьмы

Одри Турман

Ангел для ведьмы

Не подумай, что в бреду

И замучена тоскою

Громко кличу я беду:

Ремесло моё такое.

Я умею научить,

Чтоб нежданное случилось,

Как навеки приручить

Ту, что мельком полюбилась.

Славы хочешь? – у меня

Попроси тогда совета,

Только это – западня,

Где ни радости, ни света.

Ну, теперь иди домой

Да забудь про нашу встречу,

А за грех твой, милый мой,

Я пред Господом отвечу.

Анна Ахматова

Чудеса не противоречат законам природы, чудеса противоречат нашим представлениям о законах природы.

Пролог

Река, тишина и мягкое покачивание лодки. Над водой поднимается туман. Свитый кольцами, он похож на дыхание могущественного божества. Я сижу на вёслах. Пробудившееся от ночного сна солнце посылает сквозь пелену утреннего тумана на землю сияние, бледное и холодное…

Загадочная полупрозрачная пелена тумана порождает во мне воспоминания: знакомые голоса и родные образы улыбаются мне. Почти физически вдыхаю сладко-приторный дым от горящих поленьев в камине и ощущаю запах трав. Слышу голос матери, приёмной матери, её негромкое пение. Она смешивает снадобья и готовит отвары.

Ведьма – вот как её называли, хочу сказать, со всем уважением. Похвастаться такой мощной энергией и магической силой как у неё никто больше не мог. А ещё мама была добрая, хоть старалась казаться строгой и жёсткой.

Я слаживаю вёсла и пускаю лодку плыть по течению в ожидании клёва. Хоть Женька и старший брат, но я его ангел-хранитель – он об этом даже не догадывается. Я один из многих, посланных на Землю наблюдать за развитием человечества, но… Любовь – самая могущественная сила во всей Вселенной не подвластна даже Творцу. Иногда я сам себе задаю вопрос: Творец изобрёл любовь или всё же любовь изобрела Творца? Ради любви я отрёкся от бессмертия и остался на Земле. Любви, которая одних заставляет летать, других опускает на землю. Любви, из-за которой совершаются самые непредсказуемые поступки, которым нельзя найти объяснения.

Я не смог устоять и вот я здесь, но я не жалею. Я проживу совсем не ангельскую, но человеческую жизнь. Жизнь полную боли, разочарований и потерь, и вместе с тем полную счастья, радости и любви. Да, да, настоящей человеческой любви. Я умру в окружении любящих меня детей и внуков, но об утерянном бессмертии, дарованном ангелам, я совсем не жалею. Возможно, Высший Совет меня никогда не простит, но зато я имел возможность любить и быть любимым. Нет, рассказывать о своей любви я вам не буду, но расскажу о любви, которую человек может пронести в своём сердце всю свою жизнь. О любви, которая будет только увеличиваться вопреки преградам и расставаниям, вопреки боли и потерям…

Я проявил слабость – искушение оказалось слишком сильным… родить ребёнка, который вырастет и неосознанно полюбит меня. Оставаясь бессмертным ангелом, мне никогда бы не довелось познать этого. Я хотел узнать, как чувствует себя человек… которого любят. Быть любимым, несмотря ни на что… Я хотел родить своего ребёнка, своё продолжение, свою радость и гордость, своё счастье, как ещё ничего не хотел в жизни. Теперь он у меня есть – моя радость, моё творение, моя доченька.

Меня зовут Даниил. Имя моей дочери Дарья – «великий огонь». Она нефилим, могущественная ведьма, но я уверен, она никому не причинит зла. Она послана для радости, добра и справедливости. Она принесёт в этот мир волшебство. И я знаю, что не ошибаюсь в этом.

Даниил поднял руку, захватил пригоршней воздух, сжал в кулаке, покрутил и мягким движением послал в сторону дерева. Качнулись ветки, с них вспорхнули птицы. Мужчина улыбнулся и вновь погрузился в свои воспоминания.

* * *

За окном гостиничного номера бушевала буря. Орест забыл задёрнуть занавеску, как делал обычно, и спустить жалюзи. Поэтому, когда луна, яркая и полная оказалась против его окна и заглянула в него, её светлый взор пробудил Ореста. Была глубокая ночь, и, открыв глаза, Орест сразу увидел серебристо-белый и кристально-ясный диск. Луна была великолепна, но как-то слишком торжественна. Мужчина приподнялся и протянул руку, чтобы задёрнуть занавеску.

«Боже, какой вопль!»

Ночь, тишина и покой словно были разорваны неистовым, пронзительным, диким криком, пронёсшимся из одного конца гостиницы в другой.

Сердце у Ореста замерло, пульс, казалось, перестал биться; его вытянутая рука оцепенела, словно парализованная.

«Время пришло».

На верхнем этаже, над головой Ореста послышался топот ног. Кто-то с судорожной торопливостью кричал:

– Пожар! Пожар! На чердаке пожар!

Где-то распахнулась дверь. Кто-то пробежал, вернее – пронёсся по коридору.

Орест набросил на себя одежду и, дрожа от волнения, выбежал из комнаты. Постояльцы уже все проснулись. Из каждой комнаты доносились восклицания, испуганный шепот; дверь за дверью открывалась, выглядывал один, выглядывал другой; постепенно коридор наполнился людьми. Мужчины и женщины повскакивали с постелей. «Что же это?», «Принесите свечу!», «Где пожар?», «Куда бежать?» – доносилось отовсюду. Если бы не лунный свет, постояльцы оказались бы в непроглядной тьме. Все бегали взад и вперёд, собирались кучками, некоторые рыдали, другие едва держались на ногах. Смятение было неописуемое.

«Сейчас будет взрыв. Ты должен её вытащить», – прозвучал женский, почти детский голос в голове Ореста.

Орест нервно сглотнул и решительно направился вверх по лестнице на верхний этаж. Его била нервная дрожь. Это было его первое задание. Оно не было трудным, но нарастающее волнение, как бушующий ураган, переполняло молодого хранителя.

Орест быстро поднялся на верхний этаж, оттуда по винтовой лестнице на чердак. Пламя заполнило всё пространство помещения. Орест протянул руку к языкам пламени. Они были холодными. В центре бушующего пожара хранитель увидел автомобиль. Он, как в замедленной съёмке, казалось, неправдоподобно медленно переворачивался. К автомобилю бежали люди.

Орест, больше ни секунды не раздумывая, шагнул прямо в бушующее пламя и исчез. С ним исчез и огонь.

Дверь в конце коридора открылась, и появился хозяин гостиницы со свечой в руке. Он только что спустился с верхнего этажа. Одна из женщин торопливо подбежала к нему и схватила его за руку.

– Мы горим? – взволновано спросила она.

– Всё в порядке, всё в порядке! – закричал он.

Сделав над собой усилие, он добавил спокойно:

– Просто одной женщине приснился страшный сон – вот и всё. Эта особа нервная и неуравновешенная. Она приняла свой сон за пожар или что-то в этом роде и до смерти перепугалась. А теперь я попрошу каждого пройти в свою комнату. Мужчины, будьте добры, покажите дамам пример.

Глава 1

Стояла звенящая тишина. И в этой тишине она явно слышала дыхание стоящего у постели человека. Но, как ни старалась, открыть глаза не могла, их будто бы кто-то склеил. Всё тело пронизывала тупая боль. Вместе с болью витала мысль: «Что со мной? Я жива…» Наконец, преобладая боль, глаза чуть открылись, и она, как в туманном облаке, увидела очертания лица. Оно склонилось над ней и словно из небытия на неё смотрели пронзительные серые глаза, в которых отражалась теплота и забота.

– Анюта, открывайте глаза, смелее, вот так… А сейчас я хочу услышать ваш голос, – слышался тихий голос незнакомца.

Губы больно зашевелились. Она уже явно видела лицо молодого мужчины, в его глазах серого льда искрились лучики.

– Где я? – еле слышно прошептала Анна, с трудом разомкнув губы. Было такое ощущение, будто она не пила целый месяц и в горле всё пересохло.

– В больнице. Операция прошла удачно. Теперь будем выздоравливать. Всё будет хорошо.

Словно яркая вспышка резанула мозг: «Авария…» – и она снова закрыла глаза.

Анна ощутила теплоту руки на своём запястье. Она снова медленно открыла глаза и встретилась с тревожным взглядом мужчины. И снова его тихий голос:

– Что вы чувствуете?

– Больно, – тихо выдавила из себя больная. Она застонала.

– Больно – это хорошо, хуже б было, если бы вы ничего не чувствовали. Сейчас вам сделают обезболивающее.

Доктор говорил с ней, как с ребёнком, стараясь приободрить и удержать сознание на мысли о возвращении к жизни, хотя у самого не было полной уверенности в том, что больная выживет: сложная операция и большая потеря крови. Орлов сделал всё на что был способен, а он был способен на многое. Он вытаскивал с того света и подымал на ноги даже больных от которых отказались европейские клиники. Сейчас он и сам едва стоял на ногах, но уйти не мог, не убедившись, что жизнь пациентки в не опасности.

Телефон Евгения Орлова, заведующего ортопедотравматологическим отделением городской клинической больницы № 7, зазвонил, когда тот после дежурства собирался уже уходить домой. После автомобильной катастрофы в больницу привезли девушку с ожогами, черепно-мозговой травмой, открытым переломом плечевого сустава и двух рёбер. К тому же – большая потеря крови. Девушку нужно было срочно оперировать, и вот только теперь, почти сутки спустя, к ней, наконец, ввернулось сознание.

На рассвете в больницу приехал муж Анны – Станислав и её младшая сестра – Олеся. Они находились в вестибюле. К Анне их не пустили. К ним вышел Орлов. Он участливо посмотрел на бледного Станислава:

– Самое худшее позади. Опасность миновала. Больная пришла в себя и ей обеспечен надлежащий уход. Вот только… – Орлов замялся и, опустив глаза, посмотрел на свои руки.

– Что только? – Станислав пытался заглянуть в глаза врачу.

– Доктор, что!? – Олеся застыла, словно внезапно парализованная, а по бледному лицу читался испуг.

– Ребёнка нам спасти не удалось, – тихо произнёс Орлов.

Раздался телефонный звонок. Беспечный и задорный он прорвал больничную тишину. Олеся вытащила телефон из сумочки, нажав кнопку соединения, зло выпалила:

– Алло! – как будто тот, кто звонил, был виновен во всём том, что произошло.

– Привет, Олеся! Мы тут собрались покататься на яхте! Ты с нами?

Задорный смех на заднем плане взбесил её ещё больше.

– Я не с вами, понятно?! – рявкнула она. – И не звони мне в ближайшие лет сто!

Она раздражённо швырнула трубку назад в сумочку.

Обернувшись к Станиславу, Олеся сочувствующе обняла его за талию (она доставала ему как раз макушкой до плеча). Прислонившись к нему, она услышала тяжёлое, прерывистое дыхание – он плакал… молча… бесшумно…

– Анюта обязательно поправится и у вас всё будет хорошо. Слышишь? У вас впереди целая жизнь! А дети… Дети будут! – шептала Олеся, еле сдерживаясь, что бы самой не разревется.

– Мне надо идти, – тихо произнёс Станислав.

Олеся с болью взглянула на него:

– Поехали ко мне, тебе не надо сейчас оставаться одному. Сегодня к Анюте нас всё равно не пустят.

Он вздохнул.

– Нет. Мне нужно побыть одному. Не беспокойся обо мне, – бесцветным голосом произнёс Станислав.

Он сделал несколько шагов в сторону двери.

– Станис! Подожди! – Олеся подскочила к нему, схватила за рукав. – Я с тобой, я тебя в таком состоянии не оставлю! Ты будешь накручивать себя!

Она с тревогой смотрела на него.

– Нет, – упрямо повторил он. – Езжай домой. Со мной всё будет хорошо.

Станислав высвободил руку и вышел.

В коридорах, куда выходили двери палат, наступило временное затишье. Утренние назначения сделаны, врачебные обходы закончены. Новая волна суеты наступит к обеду, а пока некоторые медсёстры отправились выпить по чашке кофе, а другие остались на постах, чтобы закончить записи в картах.

Старшая медсестра Соня бесшумно подошла к стоящему возле окна Евгению Орлову и слегка прикоснулась рукой к его локтю:

– Привет, Женя. У тебя очень усталый вид, – заботливо произнесла Соня. – А ты, что так и не уходил с больницы?

От неожиданности Орлов вздрогнул и укоризненно посмотрел на девушку. Он никак не мог привыкнуть к её тихой кошачьей походке.

– Привет, – с усталой улыбкой ответил Орлов. – Пришлось остаться. – Как у тебя дела, Соня? Я давно тебя не видел, если не считать работы.

Соня задумалась и шутливо ответила:

– Ну, пульс у меня нормальный, температура тридцать шесть и шесть. Давление я давно не измеряла.

– Почему бы мне этого не сделать? – спросил Орлов. – Например, за ужином?

– Думаешь, это будет умно? Вдруг ты уронишь тонометр в суп?

– Ну, тогда давай попытаемся, поужинаем без тонометра.

– С удовольствием, Женя, – улыбнулась в ответ Соня. – Как дела у нашей больной после аварии?

– Сложно, – вздохнул Орлов.

– Тебе бы поспать, – Соня заботливо посмотрела на Евгения.

– Я бы с удовольствием, но… – он разочаровано посмотрел на часы, – теперь уже не получиться. – Слушай Сонь, – Орлов коснулся плеча Сони. – Если хочешь мне помочь, возьми на себя полицию. Сообщи им о состоянии пострадавшей и всё такое. Я в ординаторскую. Кофе выпью перед собранием, не могу – глаза слипаются.

– Пол часа осталось. А в полицию я позвоню, ты не волнуйся.

Глядя вслед уходящему Орлову, Соня в который уже раз поймала себя на мысли о том, как она восхищается им – как коллегой и как мужчиной. Приглашение на ужин не было для неё новостью. Они и раньше встречались по вечерам, и Соне даже казалось, что между ними установились какие-то негласные отношения. Но Евгений Орлов ни разу не дал ей понять, что видит в ней нечто большее, чем приятного собеседника.

За ужином Евгений Орлов и Соня оживлённо разговаривали: рассказывали друг другу о себе, о знакомых, о случаях из жизни – профессиональной и обыденной.

После ужина Орлов отвёз Соню домой.

– Не зайдёшь на чашечку кофе?

Орлов припарковал автомобиль и последовал за Соней. В лифте они поднялись на пятый этаж, прошли по коридору.

Соня открыла дверь квартиры и включила свет. Мягкий, приглушённый свет осветил элегантную гостиную. Впереди Орлов заметил приоткрытую дверь спальни.

– Сейчас я чайник поставлю, – произнесла Соня.

Она направилась в сторону кухни, и он слышал только, как позвякивает посуда.

– Сонь, ты никогда не была замужем? – спросил он.

– Нет, – ответила она, внося на подносе две чашки с ароматной жидкостью.

– Могу я узнать почему? – тихо спросил Орлов.

– На самом деле всё очень просто. – Соня поставила поднос на столик и одну из чашек протянула Евгению. Опустившись в кресло, она задумчиво продолжила: – Мне всего один раз предлагали выйти замуж – я имею в виду всерьёз.

Орлов сделал глоток кофе.

– Ты ответила «нет»?

– Я хотела сделать карьеру в медицине. В студенческие годы это было для меня безумно важным. Карьера и брак казались мне несовместимыми.

– Не жалеешь об этом?

Соня задумалась.

– Конечно, нет. Я иду к своей цели, в определенном смысле я вознаграждена. Иногда, правда, я гадаю, что было бы при другом ответе. Но это так по-человечески, не правда ли?

– Пожалуй, да, – печально улыбнулся Орлов, пожав плечами. Его почему-то огорчил ответ Сони. Ей нужен любимый мужчина и дети. – И ты по-прежнему думаешь, что брак и медицина несовместимы, во всяком случае, для тебя?

– Теперь я уже не так принципиальна, – улыбнулась Соня.

Орлов задумался. Что будет если ему стать мужем для Сони? Будет ли в их доме царить любовь и покой? Если они поженятся, то что будут делать в часы досуга? Будут ли эти часы по-домашнему интимны? Или они будут без конца решать проблемы клиники, читая за обедом истории болезни и обсуждая на десерт диагностические проблемы? Получит ли он в результате брака желанное убежище от невзгод, или он станет лишь продолжением работы?

– Знаешь, я всегда думал, что между нами много общего, – сказал он вслух.

– Да, Женя, – ответила Соня, – я тоже так думаю.

Орлов допил свой кофе и встал. Он понимал, что они сказали друг другу гораздо больше, чем ему, наверное, хотелось бы. Теперь ему требовалось время, чтобы хорошенько всё обдумать. Слишком многое поставлено на карту, чтобы принимать скоропалительное решение.

– Тебе не обязательно уходить, Жень, – многообещающе посмотрела на Орлова Соня. – Если хочешь, можешь остаться.

В глубине души он хотел остаться, но осторожность и привычка взяли верх. Он взял Соню за руки:

– Доброй ночи, Сонечка. Давай сначала всё обдумаем.

Когда двери лифта закрывались, Соня стояла на пороге квартиры и смотрела вслед Орлову.

Глава 2

В то ранее утро Анна поднялась в шесть часов. Включила электрочайник чтобы заварить кофе и начала лихорадочно собираться. Она боялась опоздать. Станиславу на работу к десяти часам, и он ещё спал. «Не опоздал бы на встречу, он уснул только под утро, – подумала Анна. – Разбужу его по телефону». Анна понимала, что время у неё ещё есть, всё же собиралась пораньше приехать в аэропорт.

Она подошла к шкафу выбрать платье и сняла с плечиков длинное, чуть приподнятое спереди. Надела его, покрутилась перед зеркалом. Да, цвет морской волны необычайно шёл ей, прекрасно сочетаясь с идеальной чуть бледной кожей, каштановыми волосами, рассыпавшимися по плечам и карими глазами миндалевидной формы. Платье сидело отлично, изящно подчёркивая её женственность.

Анна довольно посмотрела на своё отображение в зеркале и в памяти почему-то всплыла картинка из прошлого: их свадьба со Станиславом.

Все вокруг без исключения, даже младшая сестра Олеся, твердили, что Анне ещё рано замуж… А Анна хотела только одного – всегда быть вместе со Станиславом.

Свадьба оказалась совсем не такой, как она ожидала. Как все девочки, она с детства мечтала о сказочном белом платье и представляла себе этот день самым прекрасным и романтичным в жизни. Соберутся гости, целый день и ночь будут танцевать, любоваться невестой а, девчонки будут завидовать. В реальности всё оказалось совсем не так.

Она проснулась под крики: «Милая прекрати меня доставать хоть в этот день!» – (голос отца) и «Всё должно быть сегодня безупречно, неужели не понятно!» (голос матери). Но лучше всего прозвучало: «Я выгляжу омерзительно! Ни за что не пойду на эту чёртову свадьбу в таком виде. Я сдохну со стыда! На кого я похожа в этом омерзительном костюме! Зачем она вообще за него выходит замуж?!» Это была её младшая сестра Олеся.

В это время Анна одевалась у себя в комнате с отвратительным чувством нарастающего разочарования. Когда Анна вышла из своей комнаты, все восхищённо ахнули, а Олеся раздражённым голосом произнесла: «Ты очень красивая. Может, ещё передумаешь?» Мама возмущённо посмотрела на Олесю, а отец грустно улыбнулся. Потом вся семья втиснулась в лимузин и в гробовом молчании доехали до церкви.

Так что сказочный день, о котором так долго мечтала Анна, был испорчен, не успев даже начаться. Потом была череда поздравлений от родственников о которых Анна вообще никогда не слышала, но которые вдруг стали очень горячо любимой роднёй.

Весь день прошёл в заученных тостах и поздравлениях, что оказалось безумно утомительно. К концу вечера щёки свело от улыбок, а ноги онемели в идиотских тесных туфлях, предназначенных для витрины, а не для ходьбы. Больше всего на свете Анна хотела просто сесть за стол с друзьями – они так заразительно смеялись, так веселились… Но, трудный день кончился, и они со Станиславом наконец остались одни в номере для новобрачных…

Какой-то странный панический страх охватил Анну. Страх одиночества, страх потери. Она ещё раз посмотрела на своё отображение в зеркале и решила поменять платье на что-нибудь попроще, повесив его обратно в шкаф.

Достала другое – бежевое в маленький белый горошек, будничное. Подкрасилась – совсем капельку теней на веки да чуточку туши, чтобы подчеркнуть глаза. Теперь духи, тоже совсем чуть-чуть. Разыскала и вдела в уши небольшие серёжки-гвоздики. Причесала волосы, заколола их наверх, посмотрелась в зеркало. Нет, нехорошо. Снова распустила волосы по плечам – вот так гораздо лучше.

Закончив, сделала шаг назад и оглядела своё отражение. То, что нужно – не слишком изысканно, но и не слишком повседневно. Анна всегда придирчиво относилась к своей внешности, манерам и даже осанке. Она признавала, что достаточно привлекательна, но искренне робела, замечая на себе пристальное внимание со стороны сильной половины человечества.

Анна уже собиралась обуть белые босоножки на небольшом каблучке, когда зазвонил телефон. Взглянув на настенные часы, она нажала на кнопку вызова.

– Алло! – Анна очень торопилась и практически на ходу обувалась, держа телефон зажатый между щекой и плечом.

– Привет! – в телефоне раздался жизнерадостный женский голос. – Как дела?

Анна улыбнулась. Младшая сестра звонила ей почти каждый день, и обычно их телефонный разговор начинался именно с этого вопроса.

– Уже убегаю. Ты застала меня буквально у двери.

– Куда это ты собралась в такую рань?

Голос сестры звучал несколько обиженно. Олеся до сих пор считала, что куда бы Анна ни пошла, она обязательно должна захватить её с собой.

– Помнишь Юлю, мою одноклассницу и подругу?

– Что-то припоминаю. Это такая вся из себя постоянно правильная особа высокого о себе мнения, сующая свой нос во все твои дела. Она ещё неровно дышала к твоему Станису.

– Не преувеличивай, со Станиславом они были просто хорошими друзьями.

– Ну да, ну да. Как скажешь. И что после пяти лет молчания она вдруг вспомнила о своей школьной подруге, да так, что даже в гости решила наведаться. Так сказать вы нас не ждали, а мы припёрлись?

– Лисёнок, ты невыносима.

– Зато говорю то, что думаю.

– Олесенька, мы действительно с нею не виделись уже много времени, и я очень рада её приезду. Сейчас спешу в аэропорт, чтобы встретить её.

– Ну, всё, – обречённо вздохнула Олеся. – Теперь я не скоро увижу тебя. Я её терпеть не могу, и она это прекрасно знает. К тому же любовь у нас взаимная.

– Не говори ерунды. Юля всегда к тебе хорошо относилась! Между прочим даже защищала, а на твоё отношение к ней смотрела сквозь пальцы, списывая все твои выходки на ревность.

– Ну да, такая вся из себя слащавая сучка!

Анна вздохнула.

– Сестрёнка, мне сейчас некогда, я уже убегаю. Я встречу Юлю, а потом мы с нею заедем к Станису. Он не знает о приезде Юли, но думаю, тоже будет рад её увидеть. Давай созвонимся попозже и поболтаем, хорошо?

– Вот у тебя уже и нет времени на меня, – обидчиво закапризничала Олеся. – Ладно уж, беги, сучке от меня привет не передавай.

Положив трубку, Анна ещё раз вздохнула. Жаль, что Олеся враждебно настроена к Юле. Справедливости ради следует заметить, что и Юля её не слишком жаловала. Анне приходилось разрываться между лучшей подругой и любимой младшей сестрой.

Анна покинула квартиру и спустилась на подземную парковку. Она, сама того не замечая, нервно крутила на пальце брелок с ключом. Её мучил какой-то панический нарастающий страх, волнение.

Анна села на водительское место и пристегнулась. Тяжело вздохнув, она поправила рукой прядку волос, заправив её за ухо. Анна повернула ключ зажигания, и машина тихо заурчала. Автомобиль плавно двинулся с места, набирая скорость, когда Анна, переключив передачу, нажала на педаль газа. Несясь по улицам утреннего города, она прокручивала в голове разные временные куски своей жизни, пытаясь найти ответы на свой, казалось, необоснованный страх, но память не выдавала ничего, что могло бы быть полезным.

Анна плавно вывела свой автомобиль на гору и направила его на объездную дорогу, умело маневрируя между встречными и обгоняющими её машинами, торопилась.

Раздался звонок телефона. Анна попыталась одной рукой управлять автомобилем, а другой искать телефон в лежащей у неё на коленях сумочке. Наконец она достала его из сумочки, с удовлетворённым видом посмотрела на разрывающийся аппарат. В следующее мгновение её взгляд упал на дорогу. Анна в ужасе увидела, что она несётся навстречу автобусу. Схватив руль обеими руками, она попыталась вырулить. Мысли обгоняли одна другую и вдруг… оборвались.

Автомобиль съехал на обочину, но спуск был слишком крутым. Несколько раз перевернувшись, машина, наконец, остановилась.

Автобус остановился, сдал назад. Двери его открылись, и пассажиры автобуса кинулись к легковому автомобилю, который был внизу.

Подбежав к машине, белокурый юноша рванул на себя дверцу рядом с водительским креслом. Дверь автомобиля поддалась и из него выпало тело.

– Оттащите её подальше! – кричал водитель автобуса. – Сейчас автомобиль взорвётся! В следующую секунду рванул бензобак. Стёкла разбились вдребезги, и к небу устремились сверкающие языки ада. Огненной волной накрыло юношу, успевшего прикрыть собой женское тело.

* * *

В кресле возле камина сидела женщина. Глаза её были закрыты. Женщина выглядела усталой и одновременно беспокойной, но это не мешало ей сохранять холодное изящество. Ей уже за пятьдесят, но женщины подобного типа долго сохраняют красоту, независимо от возраста. Это обычно называют утончённостью: прекрасной формы голова, слегка впалые виски, прямой нос с маленькой горбинкой и тонкими ноздрями; только внимательно всмотревшись, можно заметить тонкие морщинки у глаз и в углах рта. Умело подкрашенное бледное лицо с чистой и гладкой кожей, над опущенными сейчас веками гордо изогнутые, красиво очерчённые брови.