Чертово колесо

Слух Вилы резануло слово «озеро». Очнувшись от своих мыслей, она прислушалась к рассказываемой истории.

– Поселился тут у меня хороший человек. Городской. При деньгах, – поясняла бабка. – Это он русалку-то видел.

– Выпил, наверное, вечером много, – оборвал ее мужик с вечно красным носом и пропитой физиономией.

– Он вообще не пьет, – продолжала причитать старушка. – Забыла я его про проклятое озеро предупредить. Думала, пойдет на речку рыбачить. А тут прибегает: глаза большие, рот перекошен. Мол, бабка, у вас тут нечистая сила водится. Я аж присела. Как же это так-то… А он как про озеро-то сказал, я тут и смекнула – водяного увидел.

Народ тут же загудел, вспоминая прошлые истории, утопших. Бабка же, понимая, что внимание к своей персоне теряет, запричитала еще громче:

– А он говорит, нет, мать, русалка там была. Как тебя, говорит, вот также близко видел. Вначале испугался, в лес побежал, а затем вернулся, а ее и след простыл. Сама, говорит, подумай, смогла бы обычная девушка так быстро исчезнуть.

Люди охали и ахали, слушая необычную историю, а старушка рассказывала ее вновь и вновь, наполняя все новыми и новыми подробностями. Ближе к вечеру выяснилось, что из озера шли навстречу мужчине водяной и русалка, державшись за руки. И теперь от обиды они будут всех в свои сети заманивать. Вила слушала эти истории и улыбалась. Ее озеро не могло быть проклятым. Спокойная водная гладь так и дышала умиротворением. Водяные лилии наполняли ее красотой. Легкое поскрипывание сосен и стрекотание кузнечиков, словно песня, звучали на берегу. И откуда на озере могла взяться русалка? Она же утром сидела на камне и никого не видела, кроме… Кроме мужчины! Вила даже остановилась от пришедшей на ум догадки. Значит, она – Вила – и есть та самая русалка! Вот бы народ посмеялся, узнай об этом! Но как она сможет объяснить всем, что делала в предрассветный час одна на озере, которое все считают проклятым. Уж лучше пусть все верят в русалку. Мужчина, скорее всего, сейчас умчится в город, если уже этого не сделал, а ее тайна останется нераскрытой.

Вила вновь прыснула в кулачок. Кем ее только не называли, но русалкой?!

За неделю до отъезда все чувства обострились. Находиться дома становилось невозможно: все раздражало, хотелось куда-то бежать. Даже сидение на берегу озера не приносило больше удовольствия. Водная гладь молчала. А у нее внутри все бурлило от переполнявших сомнений: встретятся – не встретятся, любит – не любит, обрадуется – отвернется. Напряжение в теле становилось нестерпимым. Из магазина она уже уволилась, часть заработанных денег отдав матери, а вторую оставив на оплату общежития. Свободное время теперь нужно было чем-то заполнять. К хозяйству мать ее не допускала, мол, городская стала, неумеха. Оставался только лес. Она подолгу бродила там, надеясь на успокоение, но связь с природой потерялась. Если в начале своего приезда каждая веточка словно поднималась, давая ей пройти, камни лежали на обочине тропинки, орлы и ястребы кружили высоко в небе, то теперь Вила не могла пройти не споткнувшись, то об камень, то об корень, то об неизвестно откуда взявшееся бревно. Ветки больно хлестали по лицу. А птицы летали низко, словно хотели клюнуть в голову. Девушка убегала от них в лесную чащу и ждала, пока небо будет чистым. Лес хотел ее о чем-то предупредить, но она не желала воспринимать ничего. Сердито отталкивая непослушные ветки, Вила злилась еще сильнее: на себя, на окружающих, на природу. Только он один оказался неприкосновенным. Александр был окружен ореолом очарования. Только она одна никак не могла себя представить продолжением этой гармонии, его половинкой. И от того слезы лились по щекам. Силы покидали ее. Тело опускалось на траву, сотрясаемое рыданиями. Как можно было требовать от него любви, если сама она не верила, что может быть желанной.

Скупое прощание и долгое возвращение в город только еще больше расстроили ее. Мама скромно обняла ее на прощание и пожелала выйти замуж в городе, а то здесь и женихов нет, и кормить нечем. Вила обводила взглядом знакомый с детства дом и прощалась с ним. Она чувствовала, что навсегда. Объяснению это не поддавалось. Но сердце подсказывало, что ноги больше не переступят высокий порог и не пройдутся по длинному разноцветному половику, руки не прикоснуться к белым в голубой цветочек занавескам, не отдернут их, чтобы полюбоваться на восходящее солнце. Скрип плохо закрываемой двери резанул слух. С трудом сдерживаемые слезы потекли, закрывая собой родные сердцу пейзажи. Тяжело ступая по пыльной дороге, она отправилась на станцию. Три километра, сопровождаемыми мучительными воспоминаниями и мыслями, показались бесконечно долгими. Она только успела сесть в электричку, и та сразу отправилась. Вила даже не обратила внимания на то, что едва успела на единственный поезд, мчавшийся в нужном ей направлении. Заплатив за проезд, девушка окунулась в другие мысли, правда, не менее тягостные. Ею вновь овладели сомнения, страхи.

В окне мелькали унылые пейзажи. Желто-красная листва казалась пожухлой. Темнеющие поля, сгоревшие леса мелькали непрерывно за окнами. Даже темные грозные тучи и те напоминали о конце лета. Вила, не отрываясь, смотрела в окна и грызла ногти, с трудом сдерживая рыдания. Она не могла придумать, как исправить ситуацию, как подойти к нему и попросить прощение. Его слова больше не звучали для нее оскорблением. В душе она уже согласилась с этим мнением и готова была исправиться, но как сообщить ему о своем решении? Дорога казалась то мучительно долгой, и ноги стремились вперед, бегом, а то идущей в неправильном направлении, хотелось вернуться обратно в безопасную среду, к прекрасному озеру и темному спокойному лесу. Однако Вила продолжать сидеть, не двигаясь, словно изваяние. Кто подсаживался, кто проходил мимо и что-то говорил, а девушка, словно, укрывшись в раковине как улитка, не замечала ничего.

В первые дни бесконечные хлопоты по обустройству в комнате, по отработке практики несколько заглушили ее тревоги. Она кружилась в водовороте бесконечных дел, не давая себе возможности остановиться хотя бы на минуту. Первого сентября Вила принарядилась в белую блузку, распустила пепельные волосы и даже слегка подвела тушью ресницы, оставив при этом свои неизменные джинсы и кроссовки. Но даже такие перемены преобразили ее. Одногруппники не преминули заметить ее похорошевший вид, ровный загар и красоту волос. Девушка, слегка улыбнувшись, только кивала в ответ. Ее смущали их комплименты, внимание, тем более к волосам, которые она считала уродливыми и всю жизнь хотела быть темноволосой с короткой стрижкой.

Александр Васильевич чуть опоздал на линейку, поэтому стоял в стороне от других преподавателей. В толпе он пытался найти Вилу и определить, что делать дальше. Нанесенная им обида была, конечно, серьезной, но не смертельной. Узнав через неделю после последней встречи о ее отъезде, он решил, что так, наверное, будет лучше. Она поостынет, успокоится. Уж очень он плохо переносил женские слезы, хотелось сбежать как можно дальше, а не утешать и подносить носовые платки.

В толпе студентов он заметил знакомый силуэт девушки, однако это была она и не она. Длинные пепельные волосы струились по спине, вздрагивая от легкого движения головой. Александр представил, как они рассыпаются по подушке, едва прикрывая обнаженное тело. Резко мотнув головой, мужчина отогнал возбудившее его видение. Впервые он почувствовал к ней желание. До этого были интерес, умиротворение, теплота, но женщину в ней практически не замечал. А сейчас страсть, словно молния, пронзила его. Ну что ж, тогда ему нужно будет извиниться, купить подарок, подготовить стихотворение и организовать ночь любви, иначе бессонница и неутоленное желание станут его постоянными спутниками. Глаза Александра сузились, превратившись в щелочки. Он, словно ягуар, готовился к прыжку.

Вила старалась увидеть родное лицо в толпе преподавателей, однако все попытки оказались безуспешными. Она тяжело вздохнула. Распущенные волосы безумно мешали. От ветерка они струились по плечам, закрывали лицо. Она то наклоняла голову, пытаясь их перекинуть на одну сторону, то скручивала рукой. Сейчас девушка ругала себя за эту безумную идею, нельзя было уходить из дома без заколки! Время тянулось медленно. Кто-то что-то говорил, поздравлял, вдохновлял на успехи, а она даже слов уловить не могла, только интонацию.

После единственной пары, поставленной в день знаний, одногруппниками было решено сходить в парк и отметить встречу. Вилу потянули за руку, не давая сбиться с дороги или замедлить шаг. После первого стакана апельсинового сока, смешанного с чем-то спиртным, она почувствовала легкое головокружение и тошноту. С трудом поднявшись со скамейки и пошатываясь, девушка отправилась в заросли высокого кустарника, чтобы скрыть свое состояние. Там ей стало несколько лучше. Она пару раз вздохнула поглубже и уже собиралась выйти, как сзади к ней неожиданно подошли и закрыли рукой рот. От страха Вила практически сразу протрезвела. Закричать мешала мужская ладонь. Пошевелиться не давали стальные объятия. То, что это был мужчина, она поняла сразу. Он был сильно возбужден, и в его намерениях сомневаться не приходилось. Девушка задрожала то ли от страха, то ли от ответного желания. По телу пронеслась горячая волна. От смущения щеки стали пунцовыми. Дыхание словно остановилась. Она боялась пошевелиться и выдать свое состояние. Мужчина резко развернул ее к себе. Это был Александр собственной персоной. Вила безумно обрадовалась, увидев его. Ей даже в голову не закралась мысль о том, что он здесь делает, как узнал о ней. Девушка расплылась в счастливой улыбке. Его лицо медленно приближалось к ее. Она даже не подозревала, что поцелуй может быть таким страстным. Они словно слились в единое целое. Когда он от нее оторвался, девушка почувствовала себя одинокой и потерянной.

– Пойдем отсюда быстрее, – предложил мужчина, потянув ее в сторону, противоположную гуляющим студентам.

Вила последовала за ним. Остановились они, только оказавшись на набережной.

– Давай снимем тебе квартиру, – сказал Александр, нежно поглаживая ее по щеке.

– Но у меня нет денег, – растерянно прошептала в ответ девушка.

– Неужели ты думаешь, что я заставил бы тебя платить? Не в мотелях же нам встречи назначать. Я думаю, ты все понимаешь. Ты же у меня умница, – проворковал он.

– А как же…

«Свадьба», – хотела добавить она, но вовремя осеклась. Они знакомы так мало, а ей уже замужество подавай. А с другой стороны они же будут встречаться в съемной квартире не беседы беседовать. Как же быть? Отказаться и вновь потерять его? Нет!

– … ты? – наконец закончила свою фразу Вила.

– Я? – растерялся мужчина. – Мы не можем себя компрометировать: ты студентка, я профессор и хочу им остаться. Если о наших отношениях станет известно, сама понимаешь, чем это может обернуться для меня и для тебя.

– Ты прав, – тяжело вздохнула она. «Хорошо про свадьбу не заикнулась», – мрачно подумала Вила.

Квартиру нашел Александр сам. Расположенная на окраине города, она и стоила недорого, и находилась вдали от университета и общежития. Здесь им никто не должен был помешать. Они могли прогуливаться по тихим неказистым улочкам, держаться за руки и целоваться. Однако однокомнатная квартирка Виле почему-то не нравилась. Ремонт последний раз делали, наверное, лет десять назад. Если в комнате на кухне еще было относительно уютно, то коридор с рваными обоями и темным потолком напоминал подвальное помещение. В окна все время дул ветер, промозглый и злой. Солнышко редко заглядывало из-за тесно переплетенных ветвей дерева. Все здесь дышало одиночеством. Ей страшно было оставаться здесь без него.

Ремонт Александр делать в квартире отказался, потому что пристанище это временное и вскоре они может быть переедут. Вила верила и ждала. Каждый вечер она старалась сделать незабываемым. Готовить ей нравилось с детства, поэтому каждый раз из минимального количества продуктов удавалось сварить что-нибудь необычное и вкусненькое. Ему ее стряпня приходилась по душе, поэтому из университета мчался к ней домой. Первые полгода Александр приезжал к матери только на выходных да и то не на каждых. Их общение протекало часто на повышенных тонах с требованием привести домой супругу и родить ей внука. Мужчина, ощущая давление матери, нервничал из-за того, что ребенка зачать не удавалось.

Через год их гражданского сожительства он потребовал, чтобы Вила прошла медицинское обследование. Она как всегда спокойно согласилась, но в душе засела обида, пока еще маленькая, чуть заметная. Врачи осматривали ее, пытались выяснить болезни родственников. Она послушно отвечала, раздевалась, терпела, одевалась. В следующем кабинете повторялось все вновь. От количества сданных анализов у нее просто кружилась голова. Через месяц все завершилось. Врачи единогласно решили «рожать может».

В тот день Александр после консультации врача отвез ее домой, оставив в неведении о своем уходе. Вила мрачнела все больше, не понимая, что еще ему нужно. Теперь у него есть уверенность, что здоровье позволяет ей забеременеть и родить. Почему же он ушел? Ногти на больших пальцах нещадно сгрызались. Слезы подступали. Обернувшись в теплый плед, девушка сидела на диване и раскачивалась:

– Господи, за что мне все это! Я же просто хочу любить и быть любимой! Почему ты надо мной насмехаешься?

На душе была неимоверная тяжесть. Все пережитое давало о себе знать. Она столько вытерпела в кабинетах врачей, в медицинских лабораториях, а он перечеркнул все ее усилия. В деревне у них работал один детский врач, в районную поликлинику отправляли только тяжелобольных. Ее же здоровью можно было позавидовать. Мать водила ее к педиатру только по требованию школы. Вила за все время учебы ни разу не сидела на больничном. А тут ей пришлось не просто дать прослушать себя или измерить температуру и открыть рот, а полностью раздеться. Она ненавидела себя в этот момент из-за своей стеснительности. Казалось, что сейчас начнут тыкать в нее пальцем и обвинять в нескладности тела. Однако ни один врач так себя не вел. А девушка все равно продолжала бояться и напряженно ждать. И вот, наконец, все закончилось и что? Он ушел…

В тот момент, когда Вила готова уже была уйти, лишь бы только не видеть эти четыре стены, на пороге появился он. Александр держал в одной руке букет из семи красных роз, а в другой маленькую красную коробочку. Девушка растерялась от радости и стояла, продолжая кутаться в плед.

– Что с тобой? Ты не рада?

Не снимая ботинок, Александр шагнул ей навстречу и протянул букет. Вила осторожно приняла цветы и улыбнулась.

– Ты плакала? От радости? – мужчина поцеловал ее в кончик носа. – Все закончилось. Теперь все будет хорошо. Ты родишь мне сына, и мы будем жить долго и счастливо.

Девушка не знала, что сказать в ответ. Она не хотела беременеть и рожать. Порой она сама себя еще ощущала ребенком, не наигравшимся и не накупавшемся в заботе других, более сильных и взрослых. Ей нужна была его любовь, делить которую не пришлось бы ни с кем. Вила желала вот таких, как сейчас жарких, полных нежности взглядов, ласковых объятий и страстных поцелуев. А что будет, когда появится малыш? Всего этого станет в два раза меньше…

Девушка смахнула непрошенную слезу и прикоснулась к букету. Розы встретили ее неприятным покалыванием. Это ей в наказание за плохие мысли о нем, самом совершенном мужчине на свете. Вила, пересилив боль, взяла цветы и вдохнула их приятный аромат. Вазы в их маленьком хозяйстве не оказалось, поэтому решено было поставить подарок в трехлитровую банку, оставшуюся от компота. Александр, горделиво поглядывая на красные бутоны, следовал за девушкой и давал нескончаемое количество советов: как лучше их нести, куда поставить, как обрезать, какая должна быть вода. Словно и не инженер он был по специальности, а флорист с большим стажем работы. Вила молча соглашалась со всем и действовала по его подсказке. После размещения банки в разных углах комнаты было решено украсить ее кусочками ткани, цветной бумагой и красивой упаковочной ленточкой, чем и должна заняться она на следующий день. Ей нравилось его внимание, его гордость. Девушка украдкой любовалась на правильные черты лица своего возлюбленного, на царившее во всей фигуре воодушевление. В их отношениях появилась свежесть, которой так не хватало. И все это только благодаря заключению врачей. Значит, испытания пройдены ею не зря.

Александр вдруг ударил себя по лбу и достал из кармана маленькую красную коробочку. Вила осторожно потянулась к ней в надежде на золотое колечко и предложение, однако там ее ждал кулон в виде сердечка из драгоценного металла.

Стараясь скрыть разочарование, она ниже опустила голову и, приподняв кончиками пальцев украшение, рассматривала его.

– Милая, ты украла мое сердце. Теперь оно навсегда твоё. Как только ты забеременеешь, мы сразу подадим заявление в ЗАГС, – проворковал мужчина. Ему и самому нравилось себя чувствовать этаким благородным принцем. А Вила, как послушная принцесса, вела себя именно так, как и должна была.

Девушка расчувствовалась от его слов и заплакала. Мужчина раскрыл свои объятия:

– Я тебе приготовил еще один сюрприз. Одевайся нарядно. Мы идем в ресторан! – торжественно объявил он.

Вила обрадовалась его приглашению и в то же время растерялась – приодеться было не во что. Ее же гардероб состоял исключительно из джинсов, футболок. Единственная черная юбка и блузка на нарядное одеяние не подходили. В них она выглядела школьной учительницей, строгой и принципиальной. Вила сидела на кровати и плакала. На полу валялась раскиданная одежда. Александр с недоумением взглянул на смятую юбку и блузку, на лежащие рядом джинсы и футболки. Окинув взглядом разбросанный гардероб, он понял причину ее отчаяния. Для ресторана любое из ее одеяний явно не подходило. Как же он раньше этого не замечал.

– Жена профессора должна иметь более солидный гардероб. Неужели твоя мать не говорила тебе о том, что женщина носит платья, блейзеры, юбки. У тебя только одно пуританское одеяние, – Александр брезгливо указал на черно-белое пятно на полу, – да спортивная одежда.

Вила в отчаянии стиснула зубы так сильно, что они заскрипели. Слезы лились по щекам. Нос предательски хлюпал. Девушка как в детстве размазала все по лицу и наклонилась в поисках платка. Так и не добившись цели, она поднялась и побрела в сторону ванной комнаты. Александр, презрительно оглядев раскиданные по полу одеяния, поджал тонкие губы. Поразмыслив, он оставил белую блузку и светлые джинсы. Пусть хотя бы будет выглядеть сексуально, если не получается благородно. Но с гардеробом надо будет что-то решить. Не позорить же себя в самом деле.

Мужчина позвонил в ресторан и отменил заказ, решив, что на сегодня будет достаточно и кафе. Через пять минут появилась в дверном проеме уже успокоившаяся Вила.

– Одевайся, – коротко приказал Александр и вышел из комнаты.

Девушка, недоуменно поглядев в сторону своего молодого человека, не решилась что-либо выяснять. Ей и так было понятно, что на роль жены она явно не тянет. А остаться одинокой сейчас не хотелось. Медленно стягивая домашнюю одежду, она вновь и вновь повторяла про себя обидные слова. Как ему рассказать, что в их семье могли научить только двум вещам: или пить водку, или работать. Ее братья делились именно по этим критериям. А она, глядя на себя в зеркало, была уверена, что имидж выбран правильно: и удобно, и скрывает недостатки фигуры. В этом она не выглядит каланчой высокого роста с кривыми ногами.

Выйдя из комнаты, девушка заметила выдвинутые вперед зимние ботинки, хотя на улице царила слякоть. Видимо, ее кроссовки ему тоже не нравятся. Тяжело вздохнув, Вила продолжила одеваться. Александр вдруг резко сорвался с места и схватил щетку для волос. Подлетев к ней, он стянул резинку и распустил мягкие волны по плечам. Проведя по ним расческой, он уложил их и, наконец, остался доволен ее внешним видом.

Вила чувствовала себя игрушкой, которую хозяин приводит в надлежащий вид для того, чтобы похвастаться перед остальными. Она аккуратно шла по улице, боясь растрепать прическу. Напряжение мешало участвовать в разговоре, поэтому часто ответы звучали невпопад. Александр, глядя на ее печальный профиль, несколько сбавил шаг и смягчился. Резкие интонации в зале кафе сменились спокойными ласковыми словами. Приглушенный свет и негромкая музыка навевали романтичное настроение и расслабляли. Вила постепенно таяла, поддаваясь его обаянию. Разговор плавно переходил в планы о будущем. Они погружались в фантазии, вместе, придумывая, каким будет их будущий дом, дети, как они будут проводить время. Вила чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Время от времени она подносила руку к кулону, проверяя реальность происходящего. Металл приятно холодил тело. Романтичный вечер завершился незабываемой ночью, в которой не было места условностям и обидам.

Не сказать, чтобы Вила очень любила учиться, но выбор профессии ее полностью устраивал. Сидеть на долгих, нудных парах, слушать теорию, зачитываемую преподавателями из книг, уже давно ею прочитанных, вызывало скуку. Места у окна теперь занимали более шустрые студенты. А ее участь заключалась в разглядывании надписей на парте или чтении какого-нибудь интересного романчика. Дома, в автобусе, метро девушка зачитывалась новинками в мире строительства, а в стенах института этому протестовало все.

Единственные лекции и семинары, которые ей нравились, проводились ее любимым Александром. Вила смотрела на него, не пропуская ни одного движения, ни одной интонации. Он часто ругал ее за этот открытый обожающий взгляд. Девушка садилась на последнюю парту и любовалась им. Ее мимика часто менялась вслед за ним: если он улыбался – ее губы тут же расплывалась в ответ, если его брови хмурились – ее изгибались также. Она боготворила его. Иногда Виле казалось, что ему в тягость такие сильные чувства, а иногда – что он пропадет без ее любви.

Последнее время Александр все реже стал бывать дома, ссылаясь на маму. Мужчина по-прежнему оплачивал квартиру, покупал продукты, но на ночь оставался только в выходные или точнее – с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. Телефон на этот период переходил на режим вибрации или отключался совсем. Он словно не пускал никого извне на этот короткий период счастья. Вила тосковала одна. Часто она срывалась и ревела в подушку. Скорее даже не ревела, а выла, словно волк на луну, от тоски и одиночества. Девушка то сыпала проклятиями в адрес его больной матери, то ругала себя за злобу и бесчувственность.

Несколько раз она пыталась напроситься к нему в гости, помочь, но каждый раз получала твердый отказ – его мать не одобрит связь со студенткой. Нужно подождать окончание института. Вила понимающе кивала. Она ненавидела это высшее учебное заведение, которое разлучало ее с любимым человеком, не давало возможности быть вместе, открыть свои чувства окружающим.

Однако преддипломная практика полностью захватила ее. Она засиживалась допоздна на фирме вместе с инженером, занимающимся проектированием производственных сооружений. Они наклонялись над чертежами и рассуждали о плюсах и минусах проектов, спорили, приходили к общему решению. Пожилой мужчина нарадоваться не мог на такую практикантку. Он замолвил словечко за свою подопечную перед начальством, пообещал взять в свой отдел. Такие таланты надо только поощрять! Домой они шли медленно, продолжая начатый в кабинете разговор. Иногда велись и задушевные разговоры. Вила сама себе поражалась: даже любимый человек не знал ничего о ее семье, а здесь она спокойно рассказывает о своем детстве, родителях. И воспоминания больше не причиняли боли, не рвали душу. Его спокойствие и благодушие помогли принять родных такими, какие они есть. Только об Александре девушка не рассказывала никогда, не предавала их тайну. Да ее об этом и не спрашивали…

Вила с активностью маньяка занималась подготовкой к выпускному экзамену. Ей хотелось блистать перед ним, доказать, что она достойна быть женой профессора. Девушка просиживала в библиотеке до закрытия, зубрила лекции, не замечая ничего вокруг. Холодильник теперь все чаще оказывался пустым из-за того, что его некому было наполнить. В магазин она выбиралась редко, предпочитая перекусывать булочками и бутербродами.

Александр приходил все реже. Его глаза с отчаянием вглядывались в нее, словно ища поддержки. Вечера были наполнены нежностью. Он с трудом уходил, долго прощался:

– Ты меня любишь? Ты по мне скучаешь? Поцелуй меня! Еще!

Вила с улыбкой отвечала ему, целовала и крепко, и нежно, и страстно. Его поведение напоминало ей игру с неизвестными правила, разгадывать которые было неважно. Дверь за ним закрывалась, и она садилась за учебники. Весь ее организм был направлен только на одну цель – окончить институт с отличием. А потом она все время отдаст ему, самому любимому и дорогому. Они будут гулять за руку, вместе ходить в магазин, в театр. Утром друг другу по очереди приготовят завтрак. Вместе засыпать и просыпаться… но только после получения диплома, когда они перестанут быть студенткой и профессором. Мужчина и женщина. Муж и жена. С этими мечтами она ложилась и вставала.