Баронесса Z. Цикл «Отшельники». Том 2

– Думаешь, что-то сгрузили на временное хранение?

– Или на длительное, вместо склада. Кто будет в этом месте что-то проверять, если эти контейнеры и их хранение оплачено? Обычно-то тут хранят пустые контейнеры, хотя и их опечатывают.

– А может быть, о них просто забыли?

– Ну ты, Кувалда, просто ребёнок! Какой же хозяин забудет о своём товаре?

– А если он умер, и никому не сказал о хранилище?

– Тем более нам надо его проверить на предмет нужности нам. Покойник нам ничего уже не сделает. А нам может пригодиться.

– Так как мы туда попадём? Пломбы срывать стрёмно, – вдруг к сигналкам подключены.

– Я осмотрел весь периметр и нашёл в одном месте щель, в которую я, если ты мне поможешь раздвинуть щиты на стыках, смогу пробраться. Там, похоже когда-то контейнер чем-то грохнули, листы кувалдой подогнули, но сварить друг с другом забыли. Вот щель и осталась.

– Но это ж только один контейнер?

– А ты не жадничай, – это только разведка. Если там что-то ценное всплывёт, то тогда мы вернёмся и подумаем, как распотрошить все коробочки.

– Хе-хе-хе… Лады. Разведка, – так разведка. Но и взять надо побольше всего, что найдём, даже если разведка.

– Само собой, кореш! А теперь давай, помоги мне, а то я…

– … а то ты Щегол, и с медвежьей работой не знаком и не справишься.

– Да ты болтай меньше, и раздвигай листы.

Спустя некоторое время Щегол протиснулся между листами и исчез в контейнере. Вынырнул он достаточно быстро и передал Кувалде один за другим три ящика, величиной приблизительно метр на метр. Видимо, ящики были не очень тяжёлыми, раз он смог подтащить их к пролому и вытолкать наружу.

– Эх, Одесса-мама! – улыбнулся Кувалда. – Опять мне два ящика тащить, а тебе один?

– Побойся бога, мужик! Я ж Щегол, а ты Кувалда! Я и до пролома-то еле их дотащил, а как я два ящика потащу? Вон ты на плече холодильники носил на десятый этаж, и не вспотел даже! А я курицу не факт, что до кухни донесу.

– Ну, курицу-то ты при мне до кухни доносил, – и не раз…

– Да харэ базарить, – потащили.

– – – – – – – – – – – – – – – – – -

– Баронесса, разрешите доложить.

– Говори, только, по существу.

– На складе произведён взлом и проникновение. Вынесено три ящика товара.

– Какие приняты меры?

– На похитителей навешаны «жучки» и просматриваем их передвижение. Так же прослушиваем их разговоры.

– Профессионалы? Наёмники?

– Шушера, похоже. Гоп-стопники. Личности выясняем. По кликухам Кувалда и Щегол. Если это действительно они, то это мелкая сошка. Что с ними делать?

– Проверить и доложить. Дайте им попробовать реализовать часть товара, а мы посмотрим потом, что с ними делать.

– – – – – – – – – – – – – – -

Кувалда держал в руке круглую пластмассовую коробочку точно, что аптечного вида. Повертел-повертел перед глазами…

– Слышь, Щегол! Ты что мне за лики подсунул? Это же химия аптечная какая-то! Что мы с ней делать будем?

– Да не боись, Кувалда, я с корешами перетру, может кто-то с рук и спустит. И нам мелочишка перепадёт.

– Ой, чую я, что нам не мелочишка, а кувалдушки по макушке перепадут с таким стрёмным товаром. Ты что, проверить заранее не мог? Может и не взяли бы?

– Не бухти. Ну подумай, как бы я без тебя мог туда попасть и проверить товар? А когда попал, то и пустому выходить уже оттуда жаба давила.

Но коробочка в руках Кувалды в этот момент лопнула между пальцами и на землю посыпались мелкие частички, по внешнему виду очень похожие на маковые зерна.

– Кувалда, ну что ты наделал? Вон смотри, кажется мак высыпал.

– Думаешь, что это наркота?

– А я Толстому отнесу, пусть он сам скажет, что это такое?

– А если к Толстому охрана не пустит тебя? Он в большого боса вырос уже.

– Меня пустит. Мы с ним корешились в школе. Да и посмотреть захочет обязательно.

– Только всё не неси, а то вдруг отнимут.

– Само собой…

Скрипачка. 002

Уже теряя сознание, девушка успела подумать: «Не успела. Жаль…»

Та же мысль пришла, – или продолжилась? – у неё в голове, когда сознание стало медленно восстанавливаться: «Не успела? А жаль… Жаль…»

Потом стали приходить ощущения от тела, от кожи, от… Стоп! Кто-то дышит рядом? Или показалось?

Открывать глаза? Или подождать? Надо прислушаться.

Рефлекторно пошевелила пальцами рук. Вроде бы все на месте. Боль, в любом случае, не чувствуется. Будем надеяться, что никто их не отрезал.

Джуля приоткрыла глаза и только теперь почувствовала, как сильная боль стала раскалывать череп. Было ощущение, что где-то в глубине головного мозга стала нарастать чудовищная волна боли, которая толчками накатывала с каждым ударом сердца изнутри на глаза, уши… Дальше детализировать не хотелось, – хватало уже понятого.

Неожиданно затошнило. Она слегка приподняла голову и открыла глаза, чтобы понять, куда можно вытошнить содержимое желудка и… испытала сильное головокружение, которое просто откинуло её снова затылком на подушку. Глаза сами собой захлопнулись. Приподняться не получилось.

Но она поняла от кратковременного взгляда, что находится в постели, – просто в чистой постели. Что правая сторона тела просто стала какой-то тяжёлой, трудной для управления, – двигаться словно сквозь толщу воды… Что это?… И она опять провалилась в небытие.

– … А это, милочка моя, – услышала Джули мужской голос, – проблемы, которые могут остаться на всю оставшуюся жизнь. Я нашёл признаки разрыва аневризмы. Не факт, что была травма, – достаточно высочайшего эмоционального напряжения. Тогда понятно, что она не помнит ни кто ударил её по голове, ни кто закрыл за ней дверцу и уложил скрипку на сиденье…

Аневризма сосуда головного мозга, церебральная аневризма или интракраниальная аневризма – это патологическое местное расширение просвета артерии головного мозга. Следствием разрыва аневризмы является субарахноидальное или внутримозговое кровоизлияние, которое может привести к смерти либо неврологическим расстройствам различной степени тяжести, связанных с повреждением тканей головного мозга. Нетравматическое субарахноидальное кровоизлияние (НСАК) является одной из самых тяжёлых и частых форм нарушения мозгового кровообращения.

Википедия.

– Не то что играть на любимом инструменте, но и ходить, и брать что-то правой рукой ей уже не придётся. Хотя, организм молодой, может быть и переборет мозговую катастрофу, но уж полного восстановления ждать очень сложно.

– И когда же, доктор, она опять сможет взять в руки скрипку? – словно из ниоткуда рядом с мужским голосом послышался женский. Значит, подумала Джуля, говорили не ей, а невидимой ей сквозь закрытые глаза женщине. Судя по тембру голоса, женщина была молода.

– Ну, в левой руке она ещё сможет держать скрипку, а вот смычок в правой уже не удержит. Вот смотрите, какое произошло нарушение, – послышался шелест ни то бумаги, ни то какой-то плёнки. – Это не даст ей…

– И ничего нельзя поделать? – перебил женский голос.

– Конечно, если бы её доставили в нашу клинику в первые часы после травмы, а не держали чёрт знает в каких условиях, не трясли бы по дорогам и пр., то тогда можно было бы побороться. Но вот теперь встаёт вопрос о том, насколько она сможет обслуживать себя сама в будущем.

– Бедная девочка. Она так здорово управлялась со смычком…

– Да, я видел запись её последнего концерта. В буквальном смысле последнего…

Голоса отдалились и стали не слышны.

Джуля лежала под простыней и покрывалась какой-то коркой ужаса. Коркой ужаса снаружи, как коростой или панцирем, и дополнительно коркой льда внутри. Ей казалось, что она просто замерзает, просто становится той сказочной Снежной Королевой, – вот только не от величия, а от ужаса. Ей становилось понятно, что говорили о ней.

Она попробовала подвигать пальцами правой руки, словно беря в руки смычок, но они не слушались, не повиновались ей. Словно пыталась переставлять чужие пальцы, как чужие предметы, как… У неё даже от страха и ужаса не хватало слов, чтобы для себя самой охарактеризовать эти ощущения. Да и зачем охарактеризовать?

В её памяти, как записанные на магнитофонную плёнку, всплыли слова врача: «…Хотя, организм молодой, может быть и переборет мозговую катастрофу…» – которые вроде бы пытались подарить ей надежду, но следом наползали другие: «… но уж полного восстановления ждать очень сложно…»

Джуля была близка к тому, чтобы в голос разрыдаться от ужаса, охватившего её, но вдруг обнаружила, что левая часть лица как бы отстаёт при движениях от правой половины. Показалось? Рассуждать и изучать себя дальше она не смогла, потому что опять провалилась в небытие.

Трудно сказать, сколько прошло времени, когда она стала чувствовать, что её левую руку держат в какой-то ласковой руке и поглаживают другой рукой. Её рука дрогнула, чем невольно дала понять кому-то, что её владелица начала приходить в себя.

– Бедная девочка, – услышала она тихий женский голос. Тот или не тот? – Я вытащу тебя, но только сначала…

Больше она ничего не услышала.

.

Рыбы. 001

– Сейчас я плыву вверх и хватаю эту муху. Она не большая, потому сильно удерживать её не придётся, – она быстро утонет и захлебнётся в воде. Хотя двигаться будет ещё некоторое время…

Рыба выпучила глаза после броска к поверхности и теперь ждала, пока удерживаемая ею в зубах муха остановит свои движения. А потом проглотила её.

– Так, я слышу мысли рыбы, и что бы это значило? – Лейла смотрела на рыбу в аквариуме и не понимала, что происходит.

– Вау-вау-вай! Вау-вау-вай! – подпевали неизвестно кому водоросли.

– Берендей. Берендей. Берендей, – бормотал крабик, медленно передвигающийся от перевёрнутого декоративного кувшина к большому камню.

– Не догонишь, – отзывалась сомику личинка, стараясь спрятаться в песок на дне.

– Буль-буль-буль, Буль-буль-буль, Буль-буль-буль, – с равными промежутками произносили пузырьки из компрессора.

– Бред? Глюк? – Лейла привстала с кровати и глянула в сторону аквариума. Она всё своё детство мечтала иметь или ОЧЕНЬ большой аквариум, или большую стенку, составленную из большого количества маленьких аквариумов. А ещё лучше и то, и другое. Но в малогабаритной квартирке родителей это было просто невозможно, в студенческом общежитии тем более. Раскатывая потом с квартиры на квартиру, из дворца в дворец – жилье Ясива – меняя города и страны, она не вспоминала об этой детской мечте.

Такую стенку из аквариумов она видела в квартире подруги. У неё папа был морской офицер, вечно в походах, – и потому за этими аквариумами ухаживала сама подруга. Но хорошо в памяти осталось то впечатление, как её встречали рыбки, глядя из-за стекла на входящих в комнату, а потом отплывали вглубь и прятались под листьями. Никогда не приходило в голову, что рыбы могут говорить на своём языке, хотя бы для общения между собой. И уж тем более не могло прийти в голову, что остальные обитатели аквариумов тоже могут «говорить».

Теперь у себя в жилище она смогла выделить большую комнату, где одна стена была от пола до потолка уставлена аквариумами. В них резвились и дремали самые разные рыбки. И были крабы, устрицы, черепахи, раки, улитки, тритоны, сомики, – сразу всех и не припомнишь. Из настоящих кораллов были выстроены пещеры, гроты, просто разбросаны по дну.

Она устроила себе комфортное место для отдыха в этой комнате, – диваны, кушетки, кресла. Напитки, приглушённый свет, мерцание освещения аквариумов, бульканье воды… И невообразимая тишина. И вот теперь…

…обитатели заговорили человеческими голосами. БРЕД!!!

Психиатр! АУ-ууу! Ты что-то видишь? А зелёных человечков не пробегала толпа?

Руки. 001

Ей снились руки. Ей почти каждую ночь снились руки. Это стало каким-то наваждением. Будучи отличным психиатром, она пыталась исследовать свои ощущения, дифференцировать их, классифицировать. Известно, что ночные сны часто являются отголосками того, что происходит с человеком днём, дополнительной обработкой «недоработанной» в бодрствование информации, выплескиванием недопережитых эмоций, невысказанных фраз, неуслышанных или недослушанных слов…

Обычные мужские руки, которые касались её тела, ласкали его, тискали, прижимали.

Обычные женские руки, которые массировали её спину, лопатки поясницу, ягодицы…

И руки матери… Ласковые, нежные.

И руки отца, сильные и шершавые, словно пересохшие на ветру.

Руки дочери, сначала маленькие, крошечные, а потом озорные и шаловливые…

И она просыпалась… Нет, она не действительно просыпалась с переходом к действительному бодрствованию или бессоннице, а просыпалась во сне и тянулась в этом сне к этим рукам. Которые она любила. Которые тоже любили её.

Тянулась своими руками, своим телом, частями своего тела, всей своей сущностью, всем своим сознанием, своими мечтами и воспоминаниями.

Как умный, образованный и вдумчивый человек, и уж тем более, как психиатр, она понимала, что в её снах реализовывались эмоции и чувства, желания и надежды, требования тела и души, которые она испытала в своей жизни очень мало, явно недостаточно или совершенно упустила. Ей, в её гонке за достатком, за положением в обществе, пришлось пожертвовать слишком многим, что есть у других людей. И дело не в том, что у них есть или нет эти достаток и положение, – дело в том, что они на это не променяли простые чувства и ощущения, а ощущения и чувства не пожертвовали в обмен на социальные блага. И если у кого-то недолюбленные, недочувствованные, недоиспытанные ощущения выливались в неврозы, алкоголизм, наркоманию, то у неё это выливалось в такие сны. Порой спокойные и светлые, иногда в тягучие и болезненные, чаще в разнузданные и свербящие. Связано ли это с тем, что она опять подсела на их препарат, или это не связано, – трудно сказать. Можно вылечиться от вновь возникшей зависимости, – она не хотела называть это наркоманией, – но ей самой этого не хотелось. Фактически в уже здоровом состоянии она намеренно начала принимать вещество, от которого ушла много лет назад.

Если бы сны были связаны с препаратом, то почему они стали возникать ещё до его начала применения? Если связаны, то становится необъяснимо, почему эти сны стали столь яркими после возврата в лоно зависимости.

Баронесса-Z. 002

У меня есть все стадии развития соединения. Что называется, на любой вкус и цвет. Только выбирайте и получайте.

Плотность конечного продукта практически равна весу и размерам макового зерна. А в 1 грамме мака содержится до 10000 семян, и по форме – гранулы один в один, только форма немного другая. Т.е. в грамме вещества содержится до десяти тысяч доз! Это от десяти до двадцати лет ежедневного приёма. ТОЛЬКО В 1 ГРАММЕ!!! С вариациями суточной дозы. А в ста граммах препарата? А в тонне? А в сотне или тысяче тонн? Идеальный наркотик!

И мне теперь с этим запасом не нужен ни их новый мир, ни их похотливые мужчины или слюнявые женщины… Я сама могу всего теперь достигнуть.

Ведь у меня на разных складах, припрятанных по всему миру, – сознательно дробила «корзинку», – хранится сотни, если не тысячи тонн этого вещества, а также мегатонны исходного сырья и комплекты оборудования для производства с нуля.

Теперь главное не показать, что у меня Z есть. Мало ли что будет… «Прародители» этого зелья до сих пор не торопились восстановить его производство в полной мере, работавшие там учёные рассеялись: кто просто по миру, кто вывезен на Рею и теперь путешествует по Вселенной и времени. Все занялись другими делами, до Z ни у кого нет дела. Потому мне и карты в руки.

Удивительные люди – наркоманы. Они, даже привыкшие к конкретному зелью, не отказываются попробовать новые препараты, и не требуют ни его сертификации, ни результатов различных испытаний и апробаций, ни отзывов, прошедших испытание, – только рекомендации дилеров, у которых даже начального образования может не быть, не только медицинского. А уж если услышат положительные отзывы, – тогда сами начинают его искать, и весьма интенсивно, заказывают дилерам, ищут поставщиков, спрашивают «концы» в своей среде.

Этим и надо воспользоваться. На первичной продаже запасов надо построить новую империю, а там уже… По большому счёту и «Тень», и Олег говорили очень похожие вещи: главное не изначальные условия, а тот азарт и напористость, с которой ты делаешь любое дело. Вот от этого и зависит успех. Даже если его изначально не было и не могло быть.

Значит, сначала надо заработать первичные суммы, потом запустить новое производство, а потом уже и научное исследование. Хотя без науки я не запущу производство, а без производства не запущу изучение. Ведь я не Олег, – у меня нет сохранённых технологий, – как он там говорил всегда: «в облаке»?… Да, с его капиталом, вырванным у «Тени» и у Ясива было бы легче всё это начать. Но я, вырвавшаяся из нищеты совкового строя, должна это тоже преодолеть.

Жаль, что мама скончалась и не увидит моего триумфа…

Скрипачка. 003

Сознание вернулось словно рывком. Ещё не открывая глаза, она поняла, что вокруг светлый день. Значит, в свой прошлый приход в сознание она не заметила ночь? Вопрос спорный, но интересный. И столь же никчёмный, как и не своевременный.

Джули открыла глаза.

В просторной палате она была одна. Белый потолок, белые стены, – до тех пор, куда она могла видеть, не шевеля головой, одними глазами, – белые подставки под приборы, капельницы, белые занавески, шторки… Словом, мир белого цвета. Вот только на мониторе по экрану бежали зелёные и красные линии, в одной из которых она узнала линию сердца, столь часто показываемую в фильмах и просто в передачах любой тематики. Эта кривая сердца, в принципе непонятная и во многом необъяснимая, всё равно вносила какое-то спокойствие своей ритмичностью повторений, своей уверенностью, своей точностью.

Джуля пошевелила пальцами рук, – и в памяти всплыли слова, произнесённые мужским голосом. Она снова ощутила тяжесть, тугоподвижность и неуправляемость, когда попробовала пошевелить пальцами правой руки.

Головная боль и тошнота покинули её. Она бы и не вспомнила о них, если бы в памяти не возникли те смутные ощущения на фоне голосов, которые не давали ей в тот момент внимательно вслушаться в слова говоривших. Так это был не сон?

– Ты уже проснулась? – женский голос раздался откуда-то… Ну как бы это сказать? Сзади? Из-за спины? Но она лежала на спине, потому сзади у неё был только пол… Ну, если не считать кровати и постели. Сверху? Но верх – это там, где был потолок, светильники, – кстати, тоже белые. Со стороны головы! Вот! Так будет правильнее всего: из-за головы.

В поле зрения появилась весьма милая молодая женщина в белом халате, просто накинутом на плечи, которая улыбнулась ей весьма доброй и открытой улыбкой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – попыталась ответить Джуля, но язык, губы и левая половина лица её не слушались. И вместо привычной речи раздалось какое-то мычание.

– Ой, извини. Меня зовут Лейла. А тебя Джульетта. Не напрягайся и не расстраивайся. Доктор сказал, что ты молодая, и что организм справится с такой травмой.

Джуля что-то почти обиженно попыталась сказать, – что он ещё сказал, что вряд ли, сомнительно или как-то так ещё, в этом смысле. Но сквозь плохо управляемые губы просочилось опять только нечленораздельное мычание. Из глаз брызнули слезы, но даже разрыдаться перекошенным ртом было непривычно трудно.

Женщина села рядом на какой-то стул или табуретку, – Джуле не было видно на что, – и взяла в обе руки её руку. У Джули возникло опять ощущение, что она уже чувствовала на себе эти руки, когда они поглаживали её ладонь, её пальцы…

– Не спеши отвечать. Тебе сейчас это очень трудно. Мы будем разговаривать по-другому. Вот смотри. Я держу в руке твою руку. Если ты хочешь сказать мне: «ДА», то ты просто стучишь пальчиком по моей ладони. Если «НЕТ», то водишь пальцем из стороны в сторону. Как бы киваешь головой, если «ДА» и отрицательно мотаешь головой, если «НЕТ». Тебе понятно?

Джуля уже несколько начала успокаиваться от рыданий и поняла, что от неё ждут ответа. Она подумала и постучала пальцем по руке говорившей.

– Точно поняла? – как бы проверяя переспросила женщина.

– Да, да, – отстучала Джуля.

– Вот и славно. Ты помнишь, что с тобой произошло?

Джуля несколько раз постучала и поводила из стороны в сторону пальцем.

– И да, и нет? Я поняла тебя. Не волнуйся, поняла, поняла. Тогда я расскажу тебе, что с тобой произошло. Ты почему-то оказалась в моем грузовом фургончике, и при этом с тяжёлой травмой головы. Зайти в фургончик с этой травмой ты бы не смогла, значит получила её или в дороге, упав со скамьи, или я даже не знаю. Врач говорит об инсульте, разрыве аневризмы… Фургон получил для меня кое-какие товары и долго неспешно ехал через полупустыню. – несколько дней, – в мой дом. Никто и не думал, что в фургоне есть ещё и ты. Обнаружили тебя при разгрузке товара. Обнаружили тебя и скрипку в футляре. Это твоя скрипка?

Джуля бешено забарабанила всеми пальцами левой кисти по ладони женщины.

– Я так и думала. Ты от кого-то спряталась?

– Нет.

– Сбежала?

– Да.

– Что-то помнишь ещё?

– И да, и нет.

– Ясно. Понятно, что ничего не понятно. Ну и ладно. Я тут смотрела запись одного недавнего концерта, и в клубах сценического дыма во время одного выступления увидела тебя. Я остро захотела, чтобы ты поиграла для меня. Вот скажи, если я сделаю так, что ты выздоровеешь, тебе будет опять от кого прятаться?

– ДА, ДА, ДА!!! – бесконечно барабанила и барабанила Джуля. Кривая сердца на мониторе стала частой-частой. Замигали ещё какие-то лампочки.

– Тебе стало страшно?

– Да.

– Ну, успокойся. Тебя здесь никто не тронет. Хочешь, я спрячу тебя навсегда? От тех, кто может причинить тебе вред?

– Да, – дополнительные индикаторы на мониторе погасли, кривая сердца стала спокойнее.

– И ты станешь мне послушной?

– Да, да. ДА!

– А играть мне на скрипке будешь, когда попрошу?

– Да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да… – кривая сердца опять рванулась, но быстро стала стихать. Индикаторы не включились.

– Ладно, вижу ты устала. Тогда договоримся так. Сегодня и завтра ты почувствуешь, что тебе станет совсем плохо. Не волнуйся, – это будет кризис, в который я тебя введу. Потом ты пойдёшь на поправку. Поняла.

– Да.

Женщина отошла к белому столику, взяла какую-то мензурку в виде маленького стаканчика, накапала туда из вынутого флакона какие-то капли и разбавила их водой из другого стакана побольше. Потом задумчиво посмотрела мензурку на свет, как-то тяжело вздохнула и кинула в нее какую-то крупинку или зёрнышко…

Выпив полученные 2-3 глотка жидкости, Джуля решила, что ей уже ничего не страшно. Закрыла покорно глаза и заснула.

Кот. 001. Знакомство

Лейла словно заворожено смотрела на воду почти не мигая. Она почувствовала, как рядом с ней встал кто-то ещё и тоже стал смотреть на воду. Баронесса оглянулась и увидела…

Рядом с ней на задних лапах, опираясь передними на перила, стоял Кот. Да, да, да! Именно с большой буквы – Кот! Можно, конечно, было бы все буквы написать большими – КОТ, – но она посчитала, что это будет перебор. Пусть будет просто – Кот.

– Ты кто? – спросила Лейла.

– Удивляешь ты меня, баронесса. Ты же видишь, – Кот, – ответило пушистое создание.

Тогда Лейла после небольшой паузы уточнила, медленно растягивая слова: – А откуда? И кто тебя прислал? Воланд?

– Ой! Ну, не надо банальностей! Какой Воланд? Продукт необузданной фантазии Булгакова? Не ставь общепринятые штампы на всё, что видишь.

– Но…

– Вот тебе и «НО»! Ты забыла кто ты?

– И кто же?…

– Ты – наркобаронесса. Или просто – баронесса. И сама наркоманка. Разве же не так?

– В чём-то ты прав, в чем-то нет.

– В твоих снах «под кайфом» тебе одиноко, потому ты и стала создавать разные образы. Вот только эти образы таят с приходом в сознание, рассеиваются, как мираж. А если ты в свои «сны» затягиваешь реально существующие персонажи, то они приобретают под наркотой там новые и новые свойства, и ты в них потом разочаровываешься в реальной жизни.

– О чём ты говоришь?

– Я говорю о скрипачке. Ты зачем её на Z подсадила?

– Откуда ты знаешь, что?…

– Ой, да знаю я, знаю, что ты его уже не так называешь! Но по сути, это была и будет до конца дней разработка Олега. Так?

– Ты и про Олега знаешь?

– Я всё про тебя знаю.

– Но откуда.

– Слушай, баронесса. Во-первых, мне приятнее называть тебя баронесса, а не Лейла, потому я так и буду тебя называть. Нравится тебе это или не нравится, – мне безразлично. Я сделаю тебе только одну поблажку, – не буду делать к этому названию приставку «нарко», – но в душе ты будешь это помнить и понимать. Во-вторых, я ведь и сам есть часть тебя: твоя суть, часть твоего сознания, часть твоего «Я». Какой частью ты предпочитаешь, чтобы я был: тёмная часть или светлая?