Красный Жук. Предварительные решения

– Да. А вы всем курсантам такие прозвища придумали?

Квадроцикл встал как вкопанный, и только маленькая скорость позволила Ивану удержаться ногами на площадке.

Мэй выпала из квадрика на снег и, лежа на спине, била ногой в колесо. Юи легла на руль, плечи ее, казалось, содрогаются от рыданий.

Вбитые инструкторами рефлексы – в любой непонятной ситуации готовиться к нападению – просто кричали: к бою! Ивану стоило огромных усилий не взяться за винтовку и не упасть в снег, выискивая цели. Спасло, наверное, осознание того, что девушки тут существуют как-то наособицу. И веселятся они с момента знакомства с Иваном не переставая. Представить мешающего им инструктора у Жукова не получалось.

– И что я такого смешного сказал?

– Если каждой заготовке прозвище давать, поломается мозг. – Юи отлипла от руля и протянула руку встающей Мэй.

– Ты, Ваня, не обижайся, это не наши слова. Это Командир сам сказал, – Мэй неодобрительно посмотрела на подругу.

– Юи, ну что ты, он не так говорил. Он сказал: «Те инструктора, кто не прошел реальные боевые действия, не думайте, что вы сейчас настоящие хищники, которые смогут порвать кого угодно. Сколько бы вы ни учились убивать себе подобных, сколько бы ни побеждали противника в учебных схватках, вы всего лишь заготовки. Надеюсь, достаточно качественные, но заготовки. И только реальный бой, где на кону стоит жизнь против жизни, покажет, чего вы стоите на самом деле. Ну а по-настоящему матерыми волчарами вы станете не сразу. И не все. Вот когда за плечами будет десяток таких схваток, когда врагов, да не молокососов из пехоты, а серьезных парней навроде британских коммандос, отделение-другое, а вы все еще в строю, вот тогда да, значит, не зря я свой хлеб ел, значит, вырастил настоящую стаю хищников, беспощадных к врагам Советского Союза».

– Слышал, что сестренка сказала? Инструктора, кто войну не прошел, – заготовки. А что уж про вас, курсантов, говорить. Да и не знаем мы никого из вас. Тебя вот первого Командир выделил.

– Если с этой стороны посмотреть, то оно, конечно, так. Но все равно, Лягушонок как-то не очень звучит.

– Да ты не бойся, Иван-Жук, мы твоим не расскажем. Мы умеем хранить секреты. Скажи, сестренка.

– Юи правду говорит, очень хорошо умеем. А ты знаешь, что символизирует жук в Китае?

Иван, приободрившийся обещанием, что это глупое прозвище не узнают остальные, яростно замотал головой.

– И я не знаю, – рассмеялась Мэй, показывая ему язык.

– А я думал, вы всё знаете.

– Всё не знает никто. Но мы очень информированы в пределах своей компетенции. И мы любим учиться. Да, Юи?

– Да. Ты вот любишь читать?

– Конечно! Я пытался брать книги в библиотеке, но честно, сил не хватило надолго. Гоняют нас тут сильно.

– Гоняют. Всех гоняют. Смотри, Мэй, вон вроде шикарное место. Елки, солнце как раз падает как нужно.

– Да. Вполне подойдет, сворачивай.

– Если есть вопросы, спрашивай сейчас, пока тут фотографировать будем, потом уже не сможем отвечать.

– Почему?

– Увидишь.

– А кто такой старый тигр, который слопает сто таких, как я?

– Вставай вон к той елке и старайся не топтать, чтобы снег красиво лежал. Старый Тигр – это мастер Лю.

– Я думал, Пласт. А почему старый? Вроде ему не так много лет.

– Мастеру Лю почти восемьдесят. Он откуда-то с Тибета, там все долгожители.

– Так, ты Мэй слушай, но не замирай. Смотри на меня и улыбайся. Чё ты застыл? Да не как дурак улыбайся, нормально! Плечи расправь, грудь вперед. Куда ты смотришь?! Никуда Мэй не денется! На меня смотри! Плечи! Эх, дать бы тебе сейчас палкой в лоб! Чего ты винтовку тискаешь как девку! Прицелься! Да не в меня, идиот! В небо целься, представь, что по самолету стреляешь. Вот… так… чуть выше… левее чуть… вот. Готово. Вроде снято.

– Уф, я аж взмок.

– Стой! Куда ты пошел?! Зато будешь на человека похож. Все крестьянки в деревне твои будут, как фотокарточку увидят. Давай вставай на одно колено, боком ко мне и целься в лес. Вот, молодец, спину прямей. Всё, готово!.. Теперь вставай лицом ко мне, винтовку к ноге. Подбородок чуть выше, грудь вперед! Да не застывай ты. Расслабь лицо. Мэй, сестренка, зафигачь в него снежком, что ли… Есть! Всё, топай сюда.

– Ух, не думал я, что это так тяжело.

– У вас пословица есть: «Без труда не выловишь и карпа из пруда».

– Это да. А что у тебя за фотоаппарат такой интересный?

– Это… Смотри никому! ФЭД-С, но чуть доработан для военных топографов, ну и еще может кому пригодиться. Таких сейчас в Союзе хорошо если несколько десятков.

– Ну да, и вам доверили…

– Если тебе не интересно, то я ничего больше говорить не буду! – Мэй надула губки и отвернулась.

– Интересно! Очень!

– Что-то незаметно.

Иван на секунду остановился, соображая, как можно показать, что ему очень, ну очень интересно.

– Клянись, что вообще все, что мы тут рассказываем и уже рассказали, останется только между нами. Вообще никому!

– Клянусь! Хочешь, землю есть буду?

– Ты землю сейчас полчаса ковырять будешь. Будем считать, что мы тебе поверили. Спрашивай.

– А Пласт тогда кто, если не тигр?

– Медведь. Если уж из вас тут воспитывают волков, то Пласт – медведь по имени Балу. Учитель и защитник Маугли.

– Маугли?

– Это так лягушонка зовут.

– Ясно. А кто тогда змея?

– Питон по имени Каа. Это наш доктор.

– Айболит?! Почему?

– Прочитаешь – узнаешь. Садись давай. Погнали к танкам.

Хорошо, что погнали они весьма и весьма условно. Так что у Ивана еще оставалось время задать несколько вопросов.

– А Командир кто? Слон? Или лев?

К удивлению Ивана, девушки не засмеялись, а Мэй ответила очень серьезно:

– Он нечто большее, чем просто тот, кто в сказке учит человеческих детенышей становиться волками.

– В Поднебесной империи, откуда мы родом, уже много тысяч лет существует высокое искусство определять характер человека по его тотему. И мы, как девушки благородного происхождения, разумеется, тоже этому обучались.

– Так вы дворянки?

– А для тебя это так важно?

– Нет. Сам товарищ Ульянов[18] был из дворян, да и многие другие товарищи из его соратников. Главное, вы здесь, значит, за советскую власть.

– Хорошо. Так вот, мы что ни на есть самые настоящие принцессы.

– Рот закрой, ворона залетит.

– И ты клялся, что никому!

– Да я могила! Честное комсомольское!

– Ладно. Так ты будешь про Командира слушать?

– Конечно!

– Он – Черный дракон с красными крыльями.

– Кто?! – Иван покрепче ухватился за поручни, но от других реплик воздержался.

– Дракон. У нас считается, что дракон – символ мудрости, могущества, он обладает огромной энергией и управляет явлениями природы. Желтый император на исходе жизни обратился в дракона и взмыл в небеса. Разумеется, если бы дело было в Поднебесной, дракон был бы золотым и без крыльев. Но русский дракон служит Красному императору, поэтому у него красные крылья феникса.

– Какому еще красному императору?

– Ой-й. Ну, Советскому Союзу. В данном случае тут можно поставить знак равенства. Ты же не будешь спорить, что цвет Советского Союза – красный?

– Не буду.

– Красный цвет символизирует юг и радость жизни. Красному цвету соответствуют солнце и огонь, то есть созидательная энергия и стремление человека вверх, к самосовершенствованию. Красный – это радость. У нас, например, невеста надевает красные наряды. А – Огненный император Янь-ди научил людей растить хлеб.

– А феникс символизирует красоту, возрождение и вечный цикл жизни.

– Так это же прям про нас! Про коммунизм! И Советский Союз возродился на обломках царской России, чтобы нести радость и счастье всему мировому пролетариату!

– Черный дракон – Сюаньлун – на красных крыльях поднимется к самому солнцу, и для него не будет дела, которое он не смог бы совершить.

– А почему черный-то? Мрачноватый цвет, – нашел в себе силы спросить Иван, пораженный величием и масштабностью открывшегося перед ним неизвестного ранее мира.

– Это у вас! У нас цвет траура – белый. А черный цвет – это символ севера, металла и зимы. А также черный символизирует познание и ученость, углубление в непознанное. В Китае считается, что черный цвет произошел в процессе горения и образования сажи, из которой потом стали делать чернила. Ясно?

– Но разве Командир – ученый?

– А ты думаешь, все его дела – вас, балбесов, учить?! – Рассерженная Мэй засверкала глазами и даже притопнула ногой.

Иван так и думал, вернее, до этого момента вообще не задумывался, чем занимается Командир, когда не проводит занятия с ними. И вообще, почему большую часть времени проводит вне базы.

Но сейчас все кусочки мозаики, все странности, все шепотки, все то новое оружие, которое еще не успело поступить в войска, но уже было у них, все картины с абсолютно фантастическим сюжетом никак не могли сложиться в цельную картину в голове Жукова. Все, что приходило на ум Ивану, было как-то мелко для той исполинской личности, что нарисовали перед ним китайские принцессы. Так что оставалось только не ломать голову, а идти по линии наименьшего сопротивления.

– Конечно, не думаю. А какой дракон Комиссар?

– Хитрец! Ха, Юи, ты видишь, он тему меняет.

– Он не видит картину целиком, чего ты хочешь. Комиссар не дракон, он Битая Росомаха.

– Росомаха по характеру боец, она никого не боится, а вот с ней связываться опасаются и волки, и рысь. Да росомаха и перед тигром не отступит.

– Это да. Наш Комиссар такой.

– Подъезжаем. Помни: о чем говорили – ни слова.

– Хорошо. Последний вопрос. А Сидор кто? Он вам спасибо передавал за то, что сразу уехали.

– Сидор – барсук. Как все крупные, сильные люди, он добрый и вполне доволен жизнью. А спасибо… – Мэй чуть усмехнулась, – просто в прошлый раз несколько его работников полезли нас щупать, чем нанесли ущерб достоинству наших императорских высочеств. Наивные пастухи думали, что всего лишь двукратный численный перевес дает им какие-то шансы. Пришлось сломать пару конечностей, чтобы они поняли всю глубину своих заблуждений. Потом Сидор, его, кстати, Архип зовут, им добавил, и двух самых наглых перевели в другую часть за драку.

– Правда, нам тоже тогда влетело. Сильно.

– Да. До сих пор, как вспомню, мурашки по коже.

– А…

– Всё, потом. Приехали.

Иван и сам видел, что приехали. Народ отвлекался от своих дел и шел навстречу квадроциклу.

Уже через несколько минут Жук убедился, что поговорить тут действительно не получится при всем желании. Их сразу обступили и закидали девушек приветствиями и вопросами. Китаянок здесь знали и прекрасно к ним относились. На фоне какой техники фотографировать Ивана, выбирали уже всем коллективом.

В итоге сержант Жуков позировал сначала на фоне 76-мм пушки Ф-22, а затем на фоне танка, про который следует сказать особо.

На корпус танка БТ-2 поставили стальной короб, внешне имитирующий башню танка типа КВ-2 с 122‑мм стволом от гаубицы обр. 1909/37. Уродец мог кое-как двигаться, а большего от него и не требовалось. Зато на такой огромной башне поместилась надпись, поясняющая, что танк принадлежит 167-й отдельной тяжелой танковой бригаде «Красный Дональд», и рисунок забавного утенка, одетого в матросскую куртку и красную бескозырку.

В общем, справились довольно быстро, хотя Юи приходилось постоянно отвлекать на себя мужское внимание, давая Мэй возможность нормально работать.

Не успел квадроцикл отъехать от ангара с техникой и ста метров, как Мэй сделала Жукову предложение, от которого невозможно отказаться.

– Иван, а ты еще не видел четвертую часть комиксов про Чуви Чубайса?

– Нет, – Иван мгновенно сделал стойку на такой потенциально многообещающий вопрос и не ошибся.

Следующий вопрос Мэй превзошел его самые смелые ожидания.

– Хочешь, сюжет расскажу, пока едем?

Хочет ли он! Иван чудом не свалился с квадроцикла, чуть подпрыгнув на месте.

– Конечно хочу!!!

– Ты помнишь, что никому?

Иван на секунду задумался, хватит ли ему силы воли не поделиться с товарищами. Впрочем, завтра уже февраль, значит, день, максимум два, и очередная часть комикса будет доступна для ознакомления и обсуждения.

– Помню. Буду молчать.

– Хорошо, тогда слушай. Когда японцы делали своих оборотней, они сначала сделали несколько неудачных, на их взгляд, версий человекозверей. Разумеется, их уничтожили, но не всех, четырем детям с геном грифовой черепахи удалось спастись. Брошенные в мешке в море малыши не захлебнулись, а сумели выплыть и были подобраны японским рыбаком. Рыбак продал их старому корейцу, хозяину цирка уродов. После нескольких лет цирковой жизни, полной всяческих унижений и лишений, подросших ребят случайно увидел странствующий тибетский монах и выкупил их у корейца.

– Охренеть! А что значит «с геном грифовой черепахи»?

– Значит, внешне они были наполовину люди и наполовину черепахи. Увидишь, короче. И способности у них разные были черепашьи.

– Понятно. Поэтому, значит, и не утонули.

– Да, слушай дальше. Монах оказался, во-первых, разведчиком Коминтерна. И! Держись крепче, а то упадешь. Во-вторых, духом-оборотнем.

– Кем-кем?

– Духом-оборотнем, – чуть не по слогам повторила Мэй. – Он тотем давно исчезнувшего тибетского племени воинов, которые с изначальных времен могли оборачиваться барсами.

– Вот ни фига себе.

– Не перебивай. Монах вырастил черепашек и раскрыл им многие секреты воинов-барсов. А потом через горный массив Тянь-Шаня они пешком перешли в Советский Союз, чтобы там на секретной базе, вырубленной прямо в Ваханском хребте, почти на границе с Афганистаном, научиться владеть огнестрельным оружием и другими современными средствами ведения войны. В итоге на Дальний Восток они уже прилетели слаженной боевой группой. Алеша – снайпер, Илья – ракетометчик, Никита – автоматчик и медик, Добрыня – командир группы и подрывник…

По разведданным, которые смогли передать Гаечка с Отверткой…

Только сейчас до Ивана дошло, что китайские разведчицы в комиксах не какие-то абстрактные, а имеют два вполне реальных прототипа.

– …Советскому командованию стало известно, что на территории Магаданской области, в заброшенном золотом руднике, японцы создали перевалочную базу для своих упырей.

На поиски этой базы были брошены десятки групп из самых опытных сотрудников НКВД, пограничников и местных охотников. Через некоторое время прекратилась связь с тремя группами, ведущими поиск на Колымском нагорье в районе истоков реки Омолон, и туда послали наших черепашек-пластунов.

Черепашки благодаря звериному чутью обнаружили засаду и сами взяли в плен офицера-упыря. Затем, благодаря древней, утраченной остальным человечеством технике ментального зондирования, они узнали точные координаты рудника, где японцы устроили базу. Сначала сунулись сами, но, издали оценив систему обороны, вызвали подкрепление.

В течение недели дошли своим ходом и были переправлены на дирижабле «Революционер» три стрелковых батальона РККА, сводная рота пограничников, рота НКВД, тринадцать 76-миллиметровых горных пушек, четыре новейших тяжелых бронеавтомобиля БА-11 и, главное – тридцать два танка БТ-7.

Комбинированным ударом пехоты, артиллерии и танков наши довольно быстро сломили сопротивление японцев и вышли к самому руднику, хотя и потеряли около десятка БТ-7 на минах. Но ворваться внутрь шахты пехота не смогла, остановленная сильным пулеметным огнем. Тогда командование принимает решение выкатить пушки на прямую наводку и в упор расстрелять огневые точки.

– То есть японцы на выходе доты поставили? Тогда правильно. Иначе там всех положить можно.

– Ты будешь слушать?! Правильно! Неправильно! Нашелся тут стратег на мою голову.

– Молчу!

– Вот и молчи. Пока наши пушки долбили вход в базу, в стороне от наступающих, пробравшись по запасному туннелю, вылезли японцы и начали расстреливать советские танки из гиперболоидной переносной установки. На наше счастье, находящаяся в резерве группа черепашек-пластунов облюбовала себе место поблизости и заметила неприятеля. Но все равно из-за того, что японцы расстреливали стоящие танки практически как на полигоне, да еще в боковую проекцию, они успели уничтожить восемь машин, прежде чем были ликвидированы.

Спустившиеся по найденному лазу черепашки с ходу обезвредили пост охраны и сумели взять живым японского унтер-офицера. От него, применив ментальное зондирование, и получили совершенно невероятную информацию. Оказалось, что под Колымским нагорьем существует разветвленная сеть ходов, соединяющая десятки подземных опорных пунктов, лабораторий, складов и даже несколько химических заводов. И все это создавалось как минимум пятьдесят лет, то есть рыть японцы начали еще в конце прошлого века.

Иван присвистнул, но от комментариев воздержался.

– Уничтожив еще несколько постов и постоянно двигаясь вниз, черепашки вышли к перекрестку, находящемуся на несколько уровней ниже того места, где сейчас шел бой. Тут из-за количества охраны пришлось пошуметь. Нужно было немедленно уходить, и черепашки выбрали туннель, из которого отчетливо тянуло морем. Двухметровый в поперечнике, он под небольшим уклоном уходил вниз, постепенно заполняясь мраком, по дну туннеля были проложены рельсы, и в наличии имелось что-то типа пассажирской вагонетки с примитивной системой управления.

На выбор направления повлияло и то, что из противоположного туннеля вылетела дымовая шашка, мгновенно наполнив помещение химической вонью. Запрыгнув в это чудо железнодорожной техники, бойцы отжали тормоз и, с каждой секундой набирая скорость, покатили во мрак неизвестности. Примерно через час, отмахав по подземной железной дороге около семидесяти километров, вагонетка влетела в огромную кучу угля. Оказалось, они приехали к подземному причалу, и как раз сейчас там загружалась небольшая, похожая на бочку подводная лодка.

Добрыня предположил, что такая лодка не переплывет море, и ее где-то в наших водах ждет корабль-матка. Значит, нужно атаковать и захватить, стараясь не убить ключевых членов экипажа. Думаю, тебе понятно, что матросы оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление такой разведгруппе не смогли?

– Если их обучали не хуже, чем нас, разумеется.

– Не хуже. Остатки команды и штурмана ментально заставили плыть к кораблю-носителю. Который, между прочим, также оказался гигантской подводной лодкой. Бочкообразная лодка оказалась чем-то вроде грузовой баржи. В Советский Союз она привезла какие-то биологические материалы, про которые ничего не знал даже капитан, а вот назад они вывозили золотой песок. Планировалось загрузить ровно тонну, но сейчас на борту находилось всего четыреста девяносто килограммов драгметалла.

«Вот уроды узкоглазые», – подумал Иван. Перевел взгляд на Мэй и, хотя ее глаза казались ему самыми красивыми на свете, сделал в мозгу зарубку не употреблять в будущем это ругательство.

– Заплыв в стыковочный отсек подлодки «Фудзи» и дождавшись, когда уйдет вода, черепашки стремительно атаковали экипаж. И хотя первоначально им сопутствовал успех, специфика подводной лодки подразумевает множество герметично закрывающихся переборок, группу довольно быстро блокировали. К несчастью для экипажа «Фудзи», это был торпедный отсек. Обе враждующие стороны застыли, боясь нарушить хрупкое равновесие.

А потом японцы предложили беспрепятственный проход на скоростную лодку-малютку и гарантии, что не будут преследовать. Наши сделали вид, что поверили, и попросили время на подумать. Японцы согласились.

Внутри торпедного отсека четыре потных, раздетых по пояс бойца устанавливали взрывчатку, молясь, чтобы ее хватило проделать достаточно большую дыру в десятимиллиметровом стальном корпусе лодки, отделяющем их от океана, и не хватило, чтобы детонировали торпеды, которые разнесут весь отсек на молекулы. Молились, чтобы лодка не опустилась еще ниже тех ста метров, на которых они состыковались. А еще лучше, чтобы подвсплыла хотя бы до пятидесяти, давая им лишний шанс не быть раздавленными океаном.

Снаружи отсека в рубке управления капитан подводного линкора «Фудзи» адмирал Ясука Ямася, одетый в парадную форму, с красными пятнами на лице, чувствовал, как по спине течет холодный пот. Сейчас он даже не брал в расчет тот позор, которым он покроет всю семью и всех славных предков, если допустит повреждение флагмана Японского подводного флота.

Этот поход к берегам северных варваров был, по сути, последними ходовыми испытаниями перед воистину судьбоносной миссией. Миссия, которая раз и навсегда определит главенствующее место Японии во всем мире. Миссия, которая ниспровергнет все «цивилизованные» нации в их истинную, дикую, звериную сущность. Его корабль, его детище, должен обогнуть Евразию и в Средиземном, а еще лучше Балтийском море, выпустить аэрозоль с вирусом. На худой конец подойдет любое другое место подальше от родных берегов. Дальше вирус все сделает сам: он заставит людей случайным образом мутировать, добавляя им генный набор тщательно подобранных животных, и высвободит худшие, самые агрессивные инстинкты, начисто стирая любые поведенческие ограничения. Вторая миссия будет к берегам Америки, ну а потом никто и ничто не сможет помешать победоносной поступи армии императора. Наоборот, те жалкие остатки человечества если и останутся, то встретят их как освободителей и истинных хозяев.

А сейчас весь тщательно спланированный и десятилетиями лелеемый план может, как говорят эти ненавистные русские дикари, «полететь к черту». Из-за жалких червей, засевших в торпедном отсеке его корабля, которых, по рассказам выживших, даже меньше десятка. Из-за труса Куки Муки и всей его трусливой команды, набранной из отбросов, которые привели червей на его корабль. Хотя, может, и не врут, что эти северные демоны отдавали им мысленные приказы, которым было нельзя противиться. Все-таки все как один испросили дозволения сделать сэппуку. Но тогда казнить их нельзя, а нужно доставить их домой, ученым на опыты.

Но главный виновник – жадность адмирала Тото Нетото из штаба флота. Из-за каких-то жалких десяти тонн золота они задержались в этих демонами проклятых водах. И сейчас наперегонки со временем техники ведут воздуховод, чтобы подать в вентиляционную систему торпедного отсека ядовитый газ. Дело осложняется тем, что нельзя шуметь, и самой конструкцией отсека, который специально сделали максимально автономным и даже поставили специальные броневые отражатели, чтобы в случае самоподрыва торпед взрывная волна ушла в океан. Главный конструктор заверил адмирала, что в этом случае повреждений, конечно, не избежать, но они не будут фатальными. И чем меньше будет глубина погружения, тем меньше будут и повреждения корабля. Поэтому вторая гонка, которую вел адмирал, была с глубиной. Лодка всплывала и на всякий случай шла на мелководье. Прижиматься вплотную к Камчатке не хотелось. Но эти черви в торпедном! Оказаться на большой глубине с развороченным корпусом хотелось еще меньше. Да и край дикий даже по русским меркам, медведя встретить намного проще, чем человека.

Показалась крыша штаба, и квадроцикл плавно остановился.

– У тебя еще десять минут. Дослушаешь или рванем форму менять?

– Дослушаю.

– Правильно. Хорошая история должна быть рассказана.

– Мэй, а откуда вы все это знаете? О чем этот адмирал японский думал и все остальное. Прям не комикс, а книга получается.

– А нам рассказали. Валера уехал, и рисовали этот номер сообща; наверное, хуже будет, но мы старались. Вот Командир нам и рассказал, чтобы лучше понимали, как рисовать нужно.

– Ясно.

– Так слушай дальше. Черепашки не успели, газ пустили на несколько секунд раньше. Если бы в отсеке находились обычные люди, неважно насколько хорошо тренированные, то погибли бы в ту же секунду. Но черепашки инстинктивно задержали дыхание и смогли подорвать заряд в самой дальней от торпед части отсека. Прикрыли, разумеется, торпеды всем чем можно, а сами за них спрятались, прекрасно понимая, что если будет детонация, то уж все едино.

Им повезло несколько раз. Вернее, один – когда их подобрал японский рыбак. После взрыва воде понадобилось всего пару минут, чтобы затопить отсек. А японский адмирал Ямася, услышав взрыв, скомандовал экстренное всплытие и самым полным ходом идти к берегу. Черепашки выбрались через дыру в корпусе в океан и, цепляясь за корпус, переползли-переплыли под лодкой на другую сторону.

А так как они не могли уйти, не оставив хозяевам подарка, то торпеды все-таки рванули. «Фудзи» к этому времени практически скребла днищем дно, занимая своей исполинской тушей весь тридцатипятиметровый слой воды. Взрыв мгновенно вырвал огромный кусок обшивки и спрессовал прилегающие к торпедному отсеки, но все же специальная конструкция сумела направить основную энергию взрыва в море. Лодка, частично затопленная и лишенная хода, легла на грунт в трех километрах от берега Камчатки. Крышу боевой рубки от поверхности отделяло всего три метра соленой воды Охотского моря.