Цирк семьи Пайло

– Тихо, Гоши, – велел Дупи своему брату. – Гоши, тихо. Он начинает.

* * *

Торговая улица Квин-стрит была забита туристами, наслаждавшимися жарой, и местными жителями, спасавшимися от нее. Первый поток служащих в костюмах и галстуках, возвращавшихся с работы в понедельник вечером, устало тек к вокзалу. В две минуты пятого толпа заволновалась, и по ней прокатился ропот, когда люди дружно повернули головы. Откуда-то с конца улицы раздался звук настолько громкий и пронзительный, что в нем едва можно было узнать человеческий крик. Сразу же раздались сухие хлопки, похожие на автоматную очередь. Все уставились на облачко серого дыма, лениво поднимавшееся в самом конце улицы.

Снова раздался визг, резкий и назойливый, пронзивший толпу:

– Там БОМБА! ТАМ БО-О-О-О-МБА!!!

Пять лет с терроризмом в заголовках газет сделали свое дело. Все замерли, и паника разнеслась по толпе, словно рябь по воде. Хлопки не прекращались. Двое полицейских осторожно направились к источнику дыма, держа руки на кобурах. Внезапно, прорвавшись через толпу покупателей, высокий, худощавый рыжеволосый и, что самое интересное, голый мужчина ринулся вниз по улице, неуклюже выбрасывая вперед ноги. Под пучком рыжеватых лобковых волос неистово болтался из стороны в сторону его пенис. Походка вполне подошла бы для номера «Монти Пайтона»: колени поднимались высоко в сторону, совершая скорее прыжки, а не шаги, а расставленные в стороны локти двигались вверх-вниз, как крылышки. Лицо его скрывала наволочка. Сквозь прорези для глаз он несся через окружавшую его толпу, видя лишь размытые силуэты и препятствия.

На груди у него красовалась нарисованная зеленой краской свастика, обращенная в другую, непривычную сторону. На спине – огромный смайлик. От пота краска расплывалась, и вскоре от знаков остались лишь размытые очертания. Его преследовали трое ошарашенных пожилых полицейских, ожидавших, что за смену им придется иметь дело лишь с несколькими магазинными воришками. Они пытались его догнать, однако, несмотря на свою дикую походку, шевелился Джейми довольно резво. Как футболист, он ловко лавировал между семействами, компаниями студентов и японскими туристами, наводившими на него фотоаппараты. Джейми снова заорал во все горло:

– Там БОМБА! ТАМ БО-О-О-О-МБА!!!

Наволочка съехала, и он тотчас же ослеп. Ни секунды об этом не жалея, он сдернул ее с головы, она медленно опустилась на тротуар, так что полицейские смогли спокойно его подобрать. У казино дым расползался все больше, превращаясь в серый туман. Хлопки и взрывы слились в один сплошной оглушительный треск и внезапно прекратились.

Никакой бомбы не было. Весь шум издавали фейерверки и петарды, которые Джейми купил в каком-то магазинчике в районе Фортитуд-Вэлли. Раскрасив себя в общественном туалете и идя по Квин-стрит в одном плаще на голое тело, он обложил пиротехникой декоративный куст, росший в конце улицы. Он понятия не имел, произведет ли это впечатление на клоунов и смогут ли они вообще все это увидеть, – но это единственное, до чего он смог додуматься. Если бы не помутнение рассудка, до которого его довели преследования клоунов (кровь Стива стала последней каплей), он мог бы просто вызвать полицию и избавить себя от дальнейших неприятностей.

Но когда он бежал по торговой улице, все беды прошедшей недели словно сгинули. Его накрыла небывалая адреналиновая волна. Мысли летели у него в голове, словно пленка в ускоренной перемотке. Он не чувствовал ни тротуара под бухающими ногами, ни напряжения мышц, ни шлепков яиц по ляжкам. Ему казалось, что он может оттолкнуться и взмыть в небо.

Разумеется, на оживленной улице это не могло продолжаться вечно. Он налетел на людскую стену и не увидел в ней прохода. Он ринулся на двух школьниц в форме, они завизжали, и все втроем свалились. Он почувствовал, как пенисом коснулся портфеля одной из них, и лишь чудом он не хлопнулся на них самих. Лежа на земле, он заметил остановившийся на светофоре фургон телеканала «Семь новостей». Из окошка высунулся оператор и, широко осклабившись, направил на Джейми камеру.

Джейми кое-как поднялся на ноги, запоздало прикрыв пах, и школьницы снова завизжали. В новостях это будет смотреться нехорошо. Через плечо он увидел приближавшихся полицейских. Еще двое бежали к нему спереди. Он судорожно вдохнул и ринулся к площади Короля Георга. В парке было полно голубей, туристов, клерков и студентов, читавших на лужайках. Он побежал между ними, все еще подстегиваемый адреналином, притуплявшим боль, все невзгоды и неприятные последствия. Вот последствия-то действительно будут, если он перестанет бежать. Но делать этого он не собирался…

* * *

Все закончилось позорным шествием голышом, да еще и в наручниках через площадь Короля Георга. Женщина-полицейский с выражением полного безразличия на лице бросила ему полотенце, чтобы он прикрылся.

– Вы не понимаете, – орал он копам, когда те валили его на землю. – Клоуны… Мне пришлось… Клоуны меня заставили…

В допросной ему зачитали обвинения. Появление в общественном месте в непристойном виде, нарушение общественного порядка, угроза насилия (школьницам), вероятная попытка изнасилования (школьниц), нарушение общественного спокойствия, незаконное владение пиротехническими изделиями, воспрепятствование осуществлению правосудия. Добавили, что после консультаций с федеральной полицией ему могут предъявить еще одно обвинение – приняты новые антитеррористические законы, по которым заведомо ложная информация о взрывных устройствах каралась так же, как настоящая угроза взрыва. Что означало, что Джейми могли официально признать террористом. В этот момент желание Джейми заплакать сменилось бурными рыданиями.

В дополнение ко всему этому оставался открытым вопрос о возможном убийстве Стива, о котором он не осмелился упомянуть. Надо все рассказать, он это понимал, но сейчас и их вопросов было уже достаточно. После всплеска адреналина на него навалилась дикая усталость, и ему хотелось только одного: заползти куда-нибудь в тепло и закрыть глаза.

Из полиции его отпустили только в полночь. Примерно в это время ему в голову пришла новая и еще более ужасающая мысль: «На самом деле, все это, до последнего шага, могло происходить у тебя в голове. Ты мог все это себе напридумывать с той самой секунды, когда увидел на дороге клоуна. Если ты до такой степени спятил, то угадай, что тогда? На твоей совести могут оказаться и пятна крови в комнате Стива. Может, ты убил его во сне. Может, ты прокрался наверх и разделал его на куски. Может, это ты разгромил весь дом. Тогда у тебя огромные неприятности – не только с законом. Беда у тебя здесь, в собственной башке. Может, ты никогда больше не увидишь дневного света».

На все это ему было нечего возразить, и он медленно плелся домой. Если каким-то чудом там окажется Стив, целый и невредимый, наверное, он сможет по-тихому отправиться в психушку и постараться все это забыть.

Добравшись до дома, он увидел записку, лежавшую на постели из диванных подушек. Он замер на пороге, пристально глядя на нее и слегка покачиваясь. Стоял он так минут пять, в течение которых сердце его, похоже, остановилось. Снаружи весь город замер.

Он подошел к постели и взял в руку записку. Она гласила:

«Поздравляю.

Гонко, Цирк семьи Пайло».

* * *

В клоунской палатке Гоши издавал прерывистый свист, похожий на щебетание попугая. Эти звуки не означали ничего особенного, просто указывали на то, что какие-то механизмы у него внутри продолжали работать, и Гоши по-своему все еще тикал.

В хрустальном шаре клоуны видели весь спектакль с момента, когда Джейми раскрашивал себя, и до настоящего времени, когда его волочили перед зданием мэрии. Двое полицейских крепко его держали, он неистово молотил ногами. Дупи все время отпускал комментарии, сводившиеся к возгласам:

– Ой… Блин… Что он?.. Где он?.. Блин…

Рот Гонко дернулся – наметанный глаз распознал бы в этом улыбку. Когда Джейми уводили со скованными за спиной руками и с появляющемся на лице выражением смирения, Дупи повернулся к Гонко и спросил:

– Он все хорошо сделал, Гонко? Гонко, хорошо сделал? Гонко, помнишь, когда я тебя спрашивал, а хорошо ли он все сделал?

Гонко скосил глаза в сторону.

– По-моему, он все прекрасно сделал.

– Да, вот и Гоши так думает, верно, Гоши? Верно?

– О-о.

Гонко положил ладонь на хрусталь, словно собираясь погасить свечу.

– Все лучше того типа, вскарабкавшегося на чертову крышу, – пробормотал он.

Гоши издал ровный свист. Клоуны встали. В качестве дивана они использовали связанного человека с кляпом во рту. Человека этого звали Стив, и он был в полной отключке.

– Дадим юному Джей-Джею пару часов подергаться, а потом заберем его, – сказал Гонко. – Раф может послать записку, когда очухается. И уберите этого, – он пнул башмаком бесчувственное тело, – с глаз моих.

* * *

Джейми так и не проснулся той ночью, когда чьи-то руки осторожно подняли его с пола: Гонко об этом позаботился. Из всех средств в арсенале главного клоуна хлороформ был несколько старомодным, однако он исправно срабатывал, и Гонко никогда не отправлялся на похищения без него. Он на шесть секунд прижал белый платок к лицу спавшего Джейми, потом снова засунул его в карман.

Рядом с ним стояли Рафшод и Дупи. Они сопровождали его и на похищении Стива. Кровь в комнате Стива, на самом деле, принадлежала Рафшоду, они ее разбрызгали для пущего эффекта. Втроем клоуны запихали Джейми в привезенный с собой мешок для трупа. Гонко нравилась затея, когда человек вдруг просыпается в мешке; он довольно скривил рот, застегивая мешок. Два других клоуна подняли ношу и вытащили Джейми на дорогу. Рядом с домом стоял фургон с включенным двигателем, его шум нарушал безмолвие залитой лунным светом улицы. Они положили мешок в кузов. Дупи и Рафшод затеяли драку за место рядом с водителем, скребя клоунскими башмаками по асфальту. Дупи победил. Рафшод запрыгнул в кузов рядом с Джейми. Гонко резко рванул с места, виляя, чтобы размазать двух бездомных кошек. Дупи сказал ему, что это не смешно.

Отъехав на километр, они остановились у стройплощадки, где возводили жилой дом. Это оттуда Гонко позаимствовал фургон. Он спрыгнул с водительского сиденья, открыл капот и вытащил из штанов топорик. Несколько раз врезал по двигателю, так, для веселья, и металлический грохот разнесся в ночи, словно выстрелы. Он вытащил из кармана поздравительную открытку и написал: «Спасибо за одолжение, Боб». Так звали хозяина фургона. Боб не знал Гонко, а Гонко не знал Боба, целью этой выходки было свихнуть Бобу мозги. Гонко положил открытку на приборную панель, вытащил из другого кармана розу и пристроил ее рядом с открыткой.

Три клоуна перелезли через забор, осторожно перетащив мешок с Джейми. Дупи жаловался на спину, но Дупи был полный говнюк. Клоуны направились к кабинке уличного туалета в углу стройплощадки. Они вошли, держа мешок с телом вертикально. Возникла давка. Гонко достал пластиковую карточку, которую приложил к замку. Вспыхнул красный огонек – из потолка вывалился рычаг. Он рванул его в сторону, пол со скрипом пошел вниз, как лифт, чем, собственно, он и являлся. Только в этом городе таких было несколько, еще тысячи по всему миру. Над головами у них выехала платформа, чтобы заменить пол, на котором они теперь стояли. Лифт жутко закачался. Спускались они очень долго.

Наконец, лифт остановился, но прежде Дупи смачно пернул, и маленькая кабинка наполнилась такой вонью, что все закашлялись.

– Классно, – проговорил Гонко со слезящимися глазами. Дупи принялся рассыпаться в извинениях, но Дупи полный говнюк. Двери лифта открылись.

Над цирком повисла ночь. Вокруг теснились силуэты приземистых цыганских шатров, похожих на картонные аппликации на темной бумаге. На фоне беззвездного неба виднелось колесо обозрения, походившее на скрюченный скелет какого-то гигантского животного. Вдали раздавался чей-то вой. Клоуны отправились домой, волоча за ноги новоиспеченного члена своей труппы.

Часть вторая. Клоун Джей-Джей

Заходят клоун с эльфом не спеша в зеркальный дом.Вглядись – увидишь клоуна ты в зеркале своем.«Карусель»

Глава 6. Представление

Сознание возвращалось к Джейми очень медленно. В последние пару часов мертвого сна его преследовало ощущение клаустрофобии. И хотя разум, словно компьютер, пытался включиться, что-то мешало. Во рту он чувствовал дикую сухость и слабый привкус какой-то химии.

Кое-что еще казалось совсем не правильным. Он, вроде бы, проснулся, но вокруг царила темнота. Джейми с опаской коснулся глаза – тот был открыт. Когда он шевельнул рукой, раздалось шуршание будто бы плотной ткани. На несколько жутких секунд на него нахлынуло воспоминание: они всей семьей отправились в поход на озеро, и когда он очнулся от кошмара, где змея заползла в палатку, он наяву увидел извивавшуюся у его ног зеленую древесную змею.

Возле его головы послышались шаги. Затем прямо у лица раздался громкий скрежещуще-рвущий звук. Внезапно в его крохотное темное пространство ворвался свет, больно ударив по глазам, и он увидел прямо над собой того, кого ожидал увидеть меньше всего на свете, – Стива:

– Джейми?

– Что? – только и смог выдавить Джейми.

– И ты здесь? – спросил Стив. – Мне показалось, что что-то шевельнулось. Слушай, тут такое – это надо видеть. Карнавал или типа того. Вставай. Пошли!

Джейми сел и непонимающе уставился на мешок для трупа, в котором он спал. Черная ткань лежала раскрытая, словно лопнувший кокон. Он заморгал. Что-то явно не сходилось. Он потер глаза, сгоняя остатки сна, и попытался восстановить в памяти, что произошло до того, как он заснул. Залезания в мешок для трупа там не было.

– Какого черта ты в него залез? – спросил Стив, как будто Джейми мог ответить. – А-а, вот он где. – Стив поднял с земли джемпер. – Тебе повезло, что я тебя нашел, я ведь только за ним вернулся. Пошли. Ты должен все это увидеть.

Слишком много информации за слишком короткое время. «Вчера ночью… – думал он. – Лег спать на полу. А до этого?.. Копы. Допрос. Ну да… Поймали голышом… А потом-то что?»

Он огляделся по сторонам. Они находились внутри чего-то, похожего на большой высокий шатер. Полом служила утоптанная трава, на которой были видны огромные размытые отпечатки ботинок. В углу стоял стол с разбросанными игральными картами и беспорядочно валявшимися пустыми бутылками. На полу валялись десятки коробок со всякими побрякушками и разноцветным тряпьем. На боку лежали рыцарские доспехи, испещренные неприличными рисунками фаллосов цветными карандашами и написанными с ошибками ругательствами. Сквозь высокие холщовые стены пробивался розоватый солнечный свет, придавая всему несколько нездоровый красноватый оттенок.

И тут его осенило: Стив-то жив. Он здесь, рядом, стоит у входа в шатер, залитый солнечным светом.

– Стив?.. – прохрипел Джейми.

Стив поглядел на него, сверкнув глазами: его мальчишеское лицо стало еще более детским, словно им обоим было лет восемь-девять и сегодня Рождество.

– А разве тебя не?.. – выдавил из себя Джейми, качая головой. – Клоуны… В том смысле, что я заглянул к тебе в комнату, а там все было в крови…

Стив будто этого не услышал.

– Давай-ка пошевеливайся, а? Ты наружу-то выгляни.

Он скрылся за пологом шатра.

Джейми только теперь услышал звуки духового оркестра, игравшего карнавальный марш, и разноголосый гомон толпы. Он подошел к выходу из шатра, высунул голову наружу, и тут его, словно ледяной водой, обдало буйством красок. Все вокруг было таким ярким, что ему пришлось зажмуриться. Когда он снова открыл глаза, то увидел текшую мимо толпу людей: семьи, стариков, родителей, празднично одетых детей, младенцев в колясках или на руках у матерей, с привязанными к запястьям воздушными шарами, рвущимися в воздух, словно собачки с поводков. Повсюду, словно город в миниатюре, стояли палатки и лотки, где смуглокожие цыгане торговали всякой всячиной. Толпа текла мимо них, люди оживленно говорили между собой. Джейми огляделся в поисках источника карнавальной музыки, но никакого оркестра не разглядел. Звуки плыли, словно легкий ветерок, являясь продолжением буйства красок и витавшего в воздухе запаха попкорна.

Он вышел из шатра. Казалось, что только он один не понимает, что же, черт подери, происходит. Стив нетерпеливо поманил его рукой.

Джейми протер глаза.

– Стив?

– Блин, ну чего?

– А мы… – он хотел спросить, не умерли ли они. – Где мы?

Стив схватил его за руку.

– Может, все-таки пойдем, а? Я слышал, что вон в той палатке маг выступать будет. Давай, шевелись.

Джейми позволил Стиву увлечь себя по тропинке. Вдалеке он увидел намалеванную краской вывеску «КОМНАТА СМЕХА И УЖАСА». За ней он разглядел верхушку большого шатра, на нем он с трудом прочитал: «ПАНОПТИКУМ». Они прошли еще один огромный шатер с надписью «ГЛАВНАЯ СЦЕНА». Оглянувшись через плечо, он увидел деревянную арку, за которой мигало множество огней, слышались карнавальные звуки, звон колокольчиков, лязганье аттракционов, визг и крики. Таблички он не разглядел, но догадался, что где-то там должна быть надпись «АЛЛЕЯ РАЗВЛЕЧЕНИЙ».

Ответ на его собственный вопрос, где же они находились, стал очевиден: в цирке. В каком цирке, зачем и как он здесь оказался – он не знал. Но вдруг все это показалось совершенно неважным: он унюхал попкорн и почувствовал, как приятно закружилась голова, словно он вдохнул какое-то дурманящее зелье. «Совсем неважно, где ты, – дружелюбно твердил внутренний голос. – Просто расслабься! И никаких вопросов. Это же карнавал. Понимаешь, КАРНАВАЛ!»

И это и вправду было так. Джейми вдруг ощутил прилив хорошего настроения и теперь чувствовал себя так, как, бывало, в городе в пятницу вечером между вторым и третьим бокалом виски, когда в битком набитом женщинами баре музыкальный автомат играл хиты группы «Толкинг Хедз». Он с удивлением остановился, чтобы оглядеться, и Стив взорвался:

– Джейми! Ты идешь на магическое шоу? Или мне тебя пинками подгонять?

Джейми поглядел на него с улыбкой счастливого идиота:

– Конечно-конечно! – ответил он и пошел вслед за Стивом.

На доске при входе в средних размеров шатер красовалась сделанная мелом надпись «МУГАБО МОГУЧИЙ МАГ». Стив втолкнул Джейми внутрь, и они увидели сцену, заполненную реквизитом фокусников: перевернутый цилиндр, из которого вытащат кролика, черная волшебная палочка с белым кончиком, которая, наверное, сгибалась, когда ее брали в руки, связки разноцветных лент и сцепленные между собой серебристые кольца. Позади сцены был занавес, предназначенный для торжественного выхода артиста. Стив и Джейми устроились в первом ряду на пластиковых стульях, пока вокруг них рассаживались зрители, и скоро шатер наполнился приглушенным гулом разговоров. Зрители притихли, когда позади них внезапно раздался резкий и грубый шепот:

– Фокуз з крольиком? – прокричал чей-то голос со странным акцентом. – Я тьебе покажу фокуз з крольиком, звинья!

– Мугабо, мы это уже обсуждали, – возразил другой голос. – Сменил бы ты пластинку, а? Ты же не хочешь, чтобы Рафшод…

– А-а, клоун-звин! Дружок твой, да? Да я могу зажечь грьебанное ньебо, он это знает? Я могу… УБЕРИ ЗВОИ РУКИ …

Послышались звуки борьбы: шлепки, бурчание, стук упавшего на землю тела. Публика с интересом смотрела, как занавес натянулся вниз на карнизе. Драка продолжалась целую минуту, прежде чем занавес раздвинулся, и вместо торжественного выхода фокусник, спотыкаясь, вылетел на сцену, словно его приподняли и швырнули туда. Его появление было встречено робкими аплодисментами.

Из пола запоздало взвилось вверх облачко белого дыма. Когда дым рассеялся, темнокожий человек в тюрбане с угрюмым лицом пытался трясущимися руками поправить мантию. Маг Мугабо был высоким и долговязым, казался еще выше в белом тюрбане, сидевшем у него на голове как гигантское яйцо. В центре тюрбана красовался драгоценный камень. Мугабо оскалился на зрителей, показав зубы, казавшиеся еще белее на фоне его темной кожи. Он махнул рукой в сторону публики и сплюнул на пол.

– Хватит хлопать! – взвизгнул фокусник. Аплодисменты стихли. – Ладно, уроды. Хотите фокуз з крольиком?

Зрители снова зааплодировали, подбадривая его веселым свистом. Мугабо кивнул, тюрбан качнулся вверх-вниз. В его низком голосе зазвучала злоба:

– Ладно. Получите вы фокуз з крольиком.

Он подошел к столу, оглянулся через плечо на занавес, потом ухмыльнулся, засучивая рукава.

– Вот, – объявил он. – Я – Мугабо, могучий маг… или тьипа того. Я посвящаю этот фокуз той клоунской звинье. Это всье для ньего.

Он запустил руку в цилиндр – и, как Джейми и ожидал, оттуда показалась пара длинных белых и мягких ушей. Кролик болтал лапками в воздухе. Раздались жидкие, вежливые аплодисменты.

– Ну, нравьится вам крольик? – промурлыкал Мугабо. – Прекрасно! Крольик им нравьится. А… как вам понравьится… вот ЭТО!

Лицо Мугабо стало злобным. Он резко вытянул кулак с зажатым в нем кроликом в сторону зрителей. Кролик пару секунд подергался, молотя лапками в воздухе, прежде чем взорвался красно-белым облаком. Раздался звук, словно раздавили переспелый плод. Кровь и куски кроличьего мяса полетели в первые два ряда зрителей. Кучка ошметков шлепнулась к ногам фокусника.

– ХА-ХА! – проорал Мугабо. Он согнулся пополам, колотя кулаком по столу и зайдясь чем-то средним между смехом и воем. Среди зрителей воцарилась гробовая тишина.

Из-за занавеса выскочили две фигуры. Одну из них Джейми узнал – это был клоун Дупи, которого он посчитал старым знакомым, но не мог вспомнить, откуда он его знает. Вторым был коренастый карлик с повязкой на глазу.

– Это все часть представления, ребята, – произнес карлик, бросаясь на Мугабо и обхватывая его лодыжки.

Дупи с карликом силком выволокли со сцены отчаянно брыкавшегося и извивавшегося фокусника.

Похоже, представление закончилось. Публика неуверенно захлопала. Джейми скинул с рубашки кусочки белого меха и вытер с лица кровь. Лицо малыша на руках у сидевшей рядом с ним женщины было густо заляпано кроличьей кровью, а ей, кажется, было все равно, она даже этого не замечала. Они с мужем встали, ожидая, пока освободится проход к дверям.

Раздался едва различимый звук, который Джейми узнал: как будто перекатывались стеклянные шарики. Он шел у него из-под ног. Приглядевшись, он заметил маленькие кристаллики, тонким слоем рассыпанные в траве. Где он их раньше видел? Нет, не припомнить. Он знал только одно: когда они вошли в шатер, кристалликов на земле не было. Теперь они сверкали, словно выпавшие из карманов монетки, под ногами людей, пока те пробирались к выходу.

Когда они вышли из шатра мага, занавес за сценой дергался в такт шлепкам, ворчанию и треску. С громким стуком на пол упало чье-то тело. Все это – часть представления.

* * *

На улице сквозь запах поджаристого попкорна пробивался более сильный аромат благовоний, манящий его, словно невидимый палец с наманикюренным ноготком. Он беспрекословно пошел на этот запах, Стив тоже не отставал. В толпе он заметил других зрителей с представления фокусника, не обращавших внимания на пятна кроличьей крови на лицах и рубашках, болтавших и смеявшихся. Стив быстренько объявил, что пойдет на Аллею Развлечений, и убежал, протискиваясь через толпу и едва не сшибая людей с ног. Джейми беззаботно позволил ему уйти, – его самого отвлекали эротические видения, окутавшие сладким ароматом, ласкавшие, словно пальчики. Перед его внутренним взором возникали смуглые, как египетские принцессы, обнаженные женщины, порывисто рвавшиеся вперед и манившие за собой. Он, оглушенный, шагал за ними по тропинке, где толпа редела, музыка звучала тише, воздух сделался прохладнее.

Парочка боровшихся в придорожной грязи карликов замерла при приближении Джейми, они сердито глянули на него и убежали. Внезапно дразнящие эротические видения исчезли, и он обнаружил, что стоит перед небольшой хижиной с занавесками из бус на входе. Он встряхнулся, растерянно оглянулся и с изумлением увидел, что вокруг никого нет. Он нерешительно раздвинул блестящие нити, звякнувшие, словно стеклянные шарики. Похоже, это была хижина прорицательницы, но внутри уже кто-то был.

– Извините, – сказал Джейми, когда мужчина в хижине обернулся к нему.

По телу Джейми пробежал холодок. Внутренний голос твердил ему: беги отсюда сейчас же и побыстрее. Но когда прошел первый испуг, он понял, что лицо мужчины, наверное, покрыто толстым слоем грима, только и всего. Вот почему глаза его горели безумным огнем из-под тяжелых бровей, темных как грозовая туча. Вот почему все контуры его лица ото лба до подбородка так напоминали волчью пасть, что его вполне можно было представить воющим на луну, хоть и одет он был в деловой костюм. Вот почему росту в нем было хорошо за два метра, и руки у него были слишком большие с желтыми ногтями, длинными как звериные когти.