Академия пророчеств и предсказаний: Попасть в пророчество! Блюстители против вредителей! Место для чуда

Но все имеет свойство заканчиваться. Представлявшийся бесконечным спуск тоже кончился, лестница раскрылась пещерой, настолько огромной, что стены и потолок терялись в потоках света. И пещера эта не была пуста. Все ее пространство занимал диковинный сад. Здесь высились величественные, громадные, как корабельные сосны, лиственные деревья, не похожие ни на какие из виденных Янкой прежде. Во всяком случае, в реальности. Что-то подобное девушка встречала на обложке книги, которую мельком видела у Степки. Кажется, книга та носила заковыристое название, походившее на упражнения для дикторов – «Сильмар…» чего-то там.

Деревья-гиганты имели золотые стволы, на которых замысловатым узором выступали серебряные прожилки, а вверху простирались густые бело-золотые кроны. В них одновременно шумели продолговатые листики, благоухали кисти прозрачно-белых округлых цветов и зрели крупные, с хороший гранат или даже больше, золотые плоды. Каждое из деревьев огромного сада, если представить его в белом камне, в точности соответствовало скульптурному изображению Игидрейгсиль, установленному в АПП.

Оправдывая Янкино предположение, ректор негромко промолвила:

– Вот они, отпрыски великой Игидрейгсиль – деревья Игиды! Сердце и суть нашей академии, то, без чего ее воздвижение не имело бы смысла!

– Глянь, тут еще и статуя! – едва слышно шепнул Лис, толкнул Янку в бок и мотнул головой в сторону ближайшего дерева.

Под ним и впрямь стояла статуя из какого-то серовато-оливкового материала, изображающая глубоко задумавшегося человека в широком плаще. Вот только вместо нормального носа у зелененькой скульптуры был почти свинячий пятачок. Как раз в момент тычка «статуя» открыла глаза и пошевелилась. Машьелис совершенно по-девчоночьи взвизгнул и шмыгнул за широкую спину Хага, который тихо рыкнул:

– Дурень, это ж дриадан!

– Тишина в саду! – строго напомнила ректор, смерив дракончика неодобрительным взглядом, обещавшим много-много пыльных лестниц для усердных упражнений с тряпкой. – Плодородных дней, Хранитель Тэйв!

– Ректор, студенты, – прошелестела статуя, оказавшаяся совсем не статуей, и забавно хрюкнула носом. – Плодородных дней. Пришли поклониться детям Игидрейгсиль?

– Да, Хранитель. Вы покажете нам сад?

– Не сходите с дорожек, – вместо ответа велел зелененький тип и пошел вперед, вдоль довольно широкой, рассчитанной человека на три, дорожки, убегающей вглубь диковинного сада. Ни одна оливково-серая, для контраста с золотым великолепием деревьев, травинка не примялась от поступи Хранителя.

– Вот оно – сердце академии, – негромко продолжила рассказ Шаортан. – Именно благодаря листьям, цветам и плодам поросли Игидрейгсиль, именуемым «Игиды», существует наша Академия пророчеств и предсказаний!

Янка озадаченно моргнула: почему это? Может, академия приторговывает продуктами сада и тем живет? Но тогда к чему столь сильное благоговение? К счастью, долго мучиться в поисках отгадки никому из студентов не пришлось.

Шаортан и Хранитель Тэйв привели студентов к месту, где дорожка расширялась полумесяцем площадки, на которой разместились все экскурсанты. Дракесса протянула руку к ветке, низко клонящейся над дорожкой, и сорвала прозрачно-белый шарик-цветок. Сейчас этот шарик, по мнению Янки, больше всего походил на мячик-прыгун из магазинного автомата, из тех, стоимостью по десятке, которыми одно время играли маленькие ребятишки в поселке.

– Это – цветок Игиды, способный вобрать в себя изреченное пророчество и хранить до той поры, пока летописец не перенесет его на свиток. Пророки и предсказатели! С этого дня и далее вас будут учить погружаться в медитацию, открывать себя великому сиянию радуги миров и озвучивать пророчества, в которых нуждается вселенная. Каждый из вас постоянно будет носить при себе цветы Игиды. Если пророчество изречено полностью, цветок примет золотой оттенок. Чем правильнее вы сформулируете воспринятое, тем ярче будет сияние.

«Индикатор. Понятно, что ничего не понятно», – хмыкнула про себя Янка, от всей души порадовавшись тому, что вчера арка не зачислила ее в пророки. Озадаченные и растерянные физиономии студентов в форме с красной каемкой подтверждали тайную радость девушки и будили искреннее сочувствие к невезучим бедолагам.

– Летописцы, для вас Игиды даруют свои плоды! – Шаортан просительно глянула на смотрителя. Тот кивнул, погладил ствол дерева и, протянув руку, легко сорвал большой, с пару апельсинов, золотой шар, ничуть не похожий на съедобный плод. Скорее, он напоминал гадальные шары из оккультных магазинчиков. – Использовать их вы научитесь на занятиях в этом году.

Донская в очередной раз порадовалась тому, что не носит форму с желтой каемкой, и начала терзаться недобрыми предчувствиями насчет участи, уготованной Игидрейгсиль и ректором для тех, на чьей форме красовался зеленый кант. Разумеется, все недобрые ожидания тут же сбылись.

– Листва Игиды, – торжественно промолвила дракесса, – есть великое средоточие знаков! Учиться читать, познавать и использовать их в мирах все вы будете в академии! Блюстители же займутся изучением знаков детальней, чем студенты иных факультетов. От применения знаков Игиды зачастую зависит воплощение пророчеств в мирах!

«Что же мы будем делать с листьями? Курить, как коноплю, чтобы распознать какие-то знаки?» – в очередной раз запуталась в рассказе ректора землянка и со вздохом запрокинула голову, разглядывая крону невозмутимо шелестящего дерева. Запрокинула и замерла, потому что на отдельных листьях, столь похожих по форме на пластинки, которые доставал из мешочка на поясе Гад, ей почудились крохотные, разнообразные, переливающиеся серебром закорючки. Они словно плясали на листиках, отпечатывались на сетчатке глаз и звенели в голове. Янка аж зажмурилась и замотала головой.

– Ты тоже их видишь? – шепнул на ухо девушке Лис.

– Кого? – тем же едва слышным шепотом уточнила Янка.

– Символы на листьях или у меня мельтешение в глазах от недосыпа? – уточнил вопрос блондинчик.

– Что-то вижу, кажется, – с облегчением из разряда «не я одна тут сумасшедшая» призналась девушка.

– Хранители сада, а также направленные им на помощь студенты-старшекурсники собирают листья, плоды и цветы Игиды, благодаря коим нам даруется сила нести предсказания в миры, – торжественно заключила Шаортан свою малопонятную речь. – А теперь я обращаюсь с просьбой к детям Игидрейгсиль, произрастающим на корнях Великого Древа! Властью и долгом ректора Академии пророчеств и предсказаний, Силой Судьбы, воплощенной в знаках Древа и Нитях Мироздания, взываю и прошу о покровительстве для студентов!

– Свидетельствую! – подхватил Хранитель Тэйв самым торжественным тоном, и его лицо с пятачком сейчас ничуть не казалось комичным.

Голос ректора заполнил собой все пространство и зазвенел под невидимыми сводами пещеры. В ответ послышался нарастающий шум – не то шелест, не то стук, не то одобрительный шепот – и по саду пронесся ветер. Он подхватывал с ветвей маленькие листочки, собирал в вихрь и гнал на студентов. Вот золотисто-серое облако накрыло всех ребят и рассеялось. Когда Янка проморгалась, только удивленно ахнула. Впрочем, не она одна. На жилетке у девушки, как и у каждого из первокурсников, теперь красовался маленький серебристый листик со знаком курса и факультета. Донская удостоилась циферки один и аббревиатуры «БП». Аналогичные значки украсили жилеты Хага и Лиса.

– Вот теперь вы с полным правом можете именоваться студентами АПП и в случае необходимости пользоваться гонгом зова, расположенным в каждом здании! О правилах его использования вам расскажут чуть позже, – порадовала общественность очередным загадочным сообщением ректор и предложила: – А сейчас мы покинем сад, где произрастают дети Игидрейгсиль, и вернемся в лекторий. Там для вас состоится демонстрация! Ибо, господа студенты, лучше увидеть и почувствовать один раз, чем выслушать тысячу и одно объяснение!

«Да-да, – мысленно согласилась Яна, – лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать. Может, после обещанной демонстрации мне станет более понятно, чему вообще, как и зачем будут учить в этой странной академии».

Девушка еще разок мысленно вздохнула, на миг прикрыла глаза и почувствовала, как что-то коснулось ее носа. Машинально поднеся руку к лицу, Янка поймала в ладонь кожистый лист золотого дерева, ничуть не похожий на серебристый значок, занявший место на жилетке. На ощупь лист походил на листок яблони или груши. Так в первый миг показалось студентке, но буквально через несколько секунд живой, светло-светло-желтый, казавшийся почти белым листик застыл в ладони слюдяной пластинкой. Он больше не являлся живым, скорее, холодил пальцы, как камешек. На светлой, теперь уже ставшей окончательно белой пластинке проступала занятная завитушка.

– Знак ЕЗУ, – хрюкнул совсем рядом с Яной подошедший Хранитель. – Знак судьбы. Древо Игиды, должно быть, ответило на твой вопрос. Повезло!

– Но я ничего не спрашивала, – пожала плечами растерявшаяся девушка.

– Вспомни, о чем думала, – просветил студентку местный садовник и неспешно двинулся куда-то в глубины сада.

– О том, чему и зачем тут будут учить, – растерянно прошептала девушка.

– Вот за твои раздумья ты по носу от судьбы и получила, – ухмыльнулся Хаг.

– Тогда хорошо еще, что листиком, а не плодом, – откликнулась Янка и, крутя в пальцах пластину с закорючкой, похожей на овальный клубок, неуверенно спросила у ректора: – Что мне с ним делать?

– Храни как талисман. Игидрейгсиль не часто одаряет новичков, тебе повезло, – поощрительно улыбнулась Шаортан.

– Почему же ей подарок сунула? – шепнул с явственной завистью кто-то из толпы.

– Иной раз судьба делает подарки просто так и очень не любит тех, кто завидует, – строго ответила дракесса, услышав этот комментарий.

– Значит, просто повезло, – согласилась Яна, не зная, куда положить этот самый дар судьбы, и на всякий случай спрятала его в карман жилетки. Помня о том, насколько хрупки эти листики со значками, девушка решила для пущей сохранности спрятать подарок в какой-нибудь учебник, заложив между страницами, если, конечно, бедный листик доживет до этого момента.

Толпа студентов, то ли возглавляемая, то ли конвоируемая ректором и Хранителем Тэйвом, побродила по саду еще несколько минут, благоговейно взирая на основу основ академии, о которой до сегодняшнего дня не слышала ничего, кроме обрывков таинственных легенд и еще более диковинных сплетен. Густой золотой свет уже стал привычным, и Янка начала любоваться экзотическими растениями. Эндемиками, как догадывалась девушка.

Вдруг слева раздались оглушительный хруст яичной скорлупы и испуганный сдавленный возглас «уйкс!». На траву рядом с дорожкой ступил студент-пророк, судя по красной кайме на форме, он же был источником крика, а хрустела трава. Она буквально раскрошилась под ногой-копытом «оступника» – так мелко, будто была не растением, а хрустящим печеньем. Практически в тот же миг, когда пострадавшая трава хрустнула, обращаясь в труху, с дерева сорвался шарообразный плод Игиды и приложил студента-вредителя по маковке. «Уйкс!» тут же стал болезненным «ой-ой-ейксом!».

– Вернитесь на дорожку, студент! – рассерженной змеей зашипела дракесса.

– М-м-меня толкнули, – буквально впрыгивая в толпу, то ли пожаловался, то ли оправдался козлоногий растяпа и пряданул развесистыми ушами.

– Это не имеет значения, сходить с дорожек нельзя, если, конечно, вы не задумали провести весь семестр в лечебнице. Дети Игидрейгсиль не терпят бесцеремонных вторжений и защищают себя. Лишь Хранители и те, за кого Хранитель поручится перед садом, могут свободно ходить меж деревьев.

– М-м-мне все понятно, – жалобно мемекнул нарушитель правил, потирая голову и болезненно морщась.

Хранитель, смерив негодника неодобрительным взглядом, молча поднял с травы откатившийся плод и спрятал в складках своего плаща, внешне напоминающего кору. Никаких выпуклостей на ткани, свидетельствующих о месте хранения шара, не появилось. Наверное, плащ, как и многое другое в академии, был магическим.

– А для закрепления усвоенного вас, студент, ждут сегодня вечером, после лекций, в Башне Судьбы – для мытья пяти лестничных пролетов! – сурово заключила Шаортан.

– Суровая система упражнений, – передернуло Лиса.

Янка только неопределенно пожала плечами, не спеша соглашаться с приятелем. Что какие-то пять жалких пролетов лестницы для простой девушки из поселка? Сколько она их, этих пролетов, за свою жизнь в доме перемыла! Дежурство по лестничным клеткам у жильцов дома было регулярным. Свою часть ступенек подметала даже восьмидесятилетняя баба Шура, никому не уступая очереди и ругаясь с желающими помочь ей ретивыми молодками, в каковые бабушка записывала всех моложе шестидесяти.

Больше никто травы не мял, и ничего волшебного в Саду Игиды не происходило. В лекторий студенты возвращались тем же путем, которым пришли – ножками, вверх, почти на ощупь, потому что золотой свет по мере удаления от сада становился все тусклее. И вот первокурсники всех трех факультетов снова расселись в зале.

Глава 6

Демонстрация и последствия одного хулиганства

Шаортан повела рукой, превращая арку прохода в глухую монолитную стену. Дорога в чудесный сад закрылась. Ректор обвела взглядом студентов, будто считала их по головам, проверяя, не остался ли кто под землей среди деревьев, объявила:

– Дальнейшее можете считать вводной лекцией для всех курсов по профилирующему предмету. Соответственно для каждого из факультетов это будут: особенности предсказаний, техника летописи и закономерности коррекции пророчеств. Где чей курс, – позволила себе легкую полуулыбку дракесса, – думаю, рассказывать не надо.

Народ защелкал замочками сумок, зашуршал тетрадями, а ректор позвала:

– Студентка Циреция, позвольте пригласить вас для демонстрации первокурсникам процесса прорицания!

Из-за стола в первом ряду поднялась светловолосая девушка в форме с красным кантом прорицательницы и значком третьекурсницы. А вот почему до этого момента никто из первокурсников не замечал ее присутствия, об этом Янка хорошенько задуматься не успела. (Небось опять какая-то местная магия сработала!)

Девушка-пророчица заправила прядь распущенных волос за ушко с забавной бежевой пушистой кисточкой на конце, улыбнулась куда-то в пространство и просеменила к кафедре. Там стоял самый обычный стул. Блондинка присела на него и достала из кармашка формы пять разноцветных шариков. Еще раз улыбнулась и, откинувшись на спинку стула, стала перебирать шарики в горсти, действуя одной рукой. Взгляд ее по-прежнему был несколько расфокусированным.

– У каждого предсказателя свой способ погружения в медитативное состояние, раскрывающее пророческий дар. Кто-то вдыхает аромат любимого цветка, кто-то разглядывает чаинки в чашке, кто-то вглядывается в зеркало или глубины хрустального шара, раскладывает карты, кидает кости или камешки, просто гуляет, следит за облаками или бегущей водой. Путей для подготовки к изречению предсказания или пророчества множество, но один ключевой момент в любом процессе присутствует.

– А чем отличается предсказание от пророчества? – махнув в воздухе растопыренной пятерней и дождавшись кивка ректора, спросила с места симпатичная девочка с темно-серыми умными глазами, прячущимися в невероятной густоты ресницах. Вот у нее волосы в отличие от землянки Донской не клубились над головой сумасшедшей тучкой, а лежали ровными аккуратными волнами.

Янка отметила зеленую кайму на форме. Значит, эта умница с ее курса. Может, списать когда-нибудь даст, если припечет.

– Пророчества и предсказания – феномены одного порядка, но разные по уровню: пророчество выше по источнику и по масштабности событий, – дала загадочный ответ ректор и собралась было продолжить умные речи, но вдруг расслабленно постукивающая шариками Циреция заговорила. В такт ее словам начал мигать желтым светом один из шариков, в котором Янка с запозданием узнала цветок древа Игиды.

Циреция шептала, но шепот ее был слышен в каждом уголке замершего в предвкушении чуда лектория:

Средь тех, кто отмечен Древом,чьи нити прялка свила…

Провидица споткнулась, неуверенно шепнула:

– Проси?

Шарик не отозвался яркой вспышкой, провидица поспешно заменила слово:

Ищи у друзей ответа…

И свет снова засиял в прежнем ритме, совпадающем с ритмом речи бойко заговорившей Циреции:

Им знак Судьба подала!Спасение АПП в их силах.Пусть новый соткется узор,Любовь пусть камень заменит,Двух душ прозвучит разговор…

Шарик вспыхнул как золотое солнышко и не погас. Циреция осторожно отложила его на край стола и расслабленно откинулась на спинку стула. Привычно ссыпала остальные камешки в мешочек на поясе и, нашарив там же маленькую фляжку, открутила крышку. Жадно присосалась к горлышку.

– Хм, очень интересное пророчество, – откашлявшись, заговорила ректор, не давая гримаске хмурой озадаченности, мелькнувшей было на лице, занять там прочную позицию. – Вы, первокурсники, имели возможность наблюдать за процессом медитации и изречения пророчества, а также за компенсаторной паузой, позволяющей провидцу восстановить силы. Восстановление, замечу, у каждого – процесс индивидуальный. Кто-то нуждается в питье, кто-то в еде, есть те, кому требуется сон или нечто более экзотическое. Ваши особенности, прорицатели, вы определите вместе с преподавателями и, если желаете сохранить дар и здоровье, строго следуйте рекомендациям, данным мастерами.

– А о чем пророчество-то было? – выкрикнул с задних рядов какой-то пацан.

– Толкование и координация пророчеств – забота факультета блюстителей. Могу лишь сказать, что загадка и угроза – обычные составляющие большинства пророчеств и драматизировать ситуацию нет нужды. Разумеется, поскольку пророчество имеет отношение к нашей академии, его изучением после переноса на свиток займутся не только студенты-блюстители, но и мои коллеги. Мы же с вами сейчас поблагодарим студентку Цирецию за увлекательную демонстрацию и понаблюдаем за процессом составления свитка пророчества. Лестор, будьте любезны, ваша очередь!

Пророчица с прежней отсутствующей улыбкой уплыла со сцены, и на стул приземлился самый обычный на вид добродушный толстяк в форме с желтым кантом, свидетельствующим о его принадлежности к летописцам, и значком четверокурсника.

Из сумочки на боку пузанчик извлек плод Игиды, сейчас походивший на шар, отлитый из мутного грязно-желтого стекла. Тяжело плюхнувшийся на скрипнувший стул толстяк поставил шар прямо на золотистый шарик с пророчеством. Трюк в жанре эквилибра удался. Ни один из предметов не упал, не покатился со стола. Каким-то странным образом маленький шарик оказался внутри большого. Из сумочки летописец неторопливо, почти с ленцой, извлек совершенно обычного вида тетрадь на кольцах в ядовито-красной обложке и карандаш. Тетрадка была раскрыта на первой же пустой странице, пузанчик почесал кончик крупного носа карандашом и приложил свободную ладонь к шару. Замер в такой позе на несколько секунд. Вся желейная расхлябанность ушла из тела летописца, он стал походить уже не на груду желе, в которую поскупились добавить желатина, а на сжатую до предела пружину. На лбу появилось несколько морщинок сосредоточения, глаза превратились в щелочки, губы как-то странно перекрутились и словно бы связались забавным узлом. Карандаш запорхал по бумаге с бешеной скоростью. Это длилось не дольше минуты, Шаортан только успела прокомментировать:

– Студент записывает пророчество, звучащее сейчас для него из-за контакта с плодом и цветком Игиды! Это помогает дополнять пророчества координатами.

Начертав несколько строчек, Лестор отбросил карандаш, словно раскаленный уголек, рванул лист бумаги из тетради и, скатав его в трубочку каким-то хитрым образом, сунул внутрь шара. Если шарик пророчества он подсовывал снизу, то бумагу запихивал сверху. И на сей раз Янка была совершенно уверена, что никаких дырочек в большом шаре не имелось. Не имелось, однако же лист, как и маленький желтый шарик цветка, оказался внутри. Тут же мутно-стеклянный плод стал прозрачным, как хрусталь. Соприкоснувшись с золотым шариком, лист сам засверкал золотом. Последовала вспышка яркого белого света, в которой, осыпавшись сверкающей пылью, исчезли большой плод и маленький шарик-цветок. Сам же белый лист из тетради остался и несколько мгновений светился четко различимым желтым светом, затем с совершенно типичным для бумаги звуком хлопнулся на стол, свернулся в трубочку и застыл. Свечение угасло.

– Спасибо за впечатляющую демонстрацию, Лестор, можешь быть свободен, – благосклонно похвалила студента Шаортан, тот неожиданно смутился от похвалы, едва заметно покраснел и, как показалось Янке (кажется, не только ей), громко пустил ветры. Тем самым парень смазал все благоговейное впечатление от собственной работы, сложившееся у первогодков.

Окончательно смешавшись от пролетевших по аудитории смешков, студент покраснел до корней волос, схватил в охапку свою тетрадь и почти выбежал из аудитории. Даже Яна невольно улыбнулась, хоть и жалела бедного Лестора – уж больно комичным было его бегство.

– Недостойно смеяться над особенностями расы других студентов, – гневно раздула ноздри ректор и собралась, вероятно, прочесть молодежи лекцию о правилах хорошего тона. Но, глянув налево, туда, где стоял пюпитр с чем-то, накрытым непрозрачной темно-синей тканью, оставила мысль о воспитательных мерах и провозгласила: – А теперь мы с вами станем свидетелями работы блюстителей по воплощению пророчества. Рованна, Налин, поднимитесь сюда.

Пока вызванные студенты со значками третьекурсников шли, жевавший губу Хаг внезапно тихо хлопнул себя по лбу и прошептал:

– Точно, он же феох!

– Кто? Ты о чем? – тут же заинтересованно завертел головой Лис.

– Толстяк! У его расы, коли понравилась какая девица, ее первым делом своим нутряным запахом обдают. Из специального кожного мешочка, запрятанного внутри тела, выпускается газ. Говорят, для феохчанок это как предложение познакомиться получше да поухаживать, – объяснил тролль.

– Ага, стало быть, парню наша ректор по сердцу? Губа не дура! – присвистнул и захихикал молодой дракон. – Да только у него, похоже, аромат выходит не приворотный, а рвотный, если судить по запаху, долетевшему даже сюда.

– Бедолага, – от всей широкой русской души посочувствовала талантливому, но невезучему в любви студенту землянка.

Тем временем к кафедре вышли уже знакомые Яне болтушка-сплетница Рованна и тот самый парень, который кидался мячом и спрашивал у Хага про дван.

– Перед вами, студенты, команда блюстителей, которым предстоит проследить за исполнением одного из несложных пророчеств. И, если будет необходимость, скорректировать некоторые обстоятельства его воплощения, – объяснила Шаортан, покровительственно улыбаясь третьекурсникам. Затем ректор многозначительно кивнула на нечто, завернутое в ткань, и велела: – Приступайте!

Парень резким движением сдернул покрывало, и студенческая аудитория, заинтригованная обещанием ректора, застыла. На пюпитре лежал закрепленный свиток. Скрученный в трубочку лист бумаги был развернут. Оказалось, что внизу листа справа имеется толстая блямба печати. Не из обычного сургуча, который используют на почте, – овальная блямба переливалась желтым светом, и еще по ней ползли какие-то закорючки. У Янки сразу возникли ассоциации с бомбой и таймером.

Несколько секунд третьекурсники изучали написанное в свитке, а потом начали действовать. Они синхронно полезли в мешочки на поясе, очень похожие формой на те, из которых вчера таскали пластинки-листочки Шаортан и декан Гад. Видно было, что парень сосредоточен только на деле и напарнице. Девушка же еще и играла на публику, кокетливо встряхивала волосами и изящно оттопыривала пальчик рабочей руки, когда извлекала из мешочка листик.

На листике, приглядевшись, Янка увидела уже знакомый символ АДИ в виде мотка веревки. Вчера сломавшего такой листик Гада обсыпало серой пылью, а потом на декане поменялась одежда, что превратило странного мужика в мантии во вполне обычного человека в модном деловом костюме. Да и причудливый нос декана, и черно-фиолетовый ежик волос, как сейчас вспомнила Яна, перестали бросаться в глаза. Вот она, сила магической мимикрии!

Второй значок, извлеченный парнем, походил на облачко тумана. И вроде бы Донская тоже видела его вчера, когда путешествовала на Землю за документами. Кажется, именно этот шедевр детского творчества помогал перемещаться Шаортан и Гаду.

Студенты взялись свободными руками за свиток и сломали печать. Желтая дымка окутала лист бумаги и пару блюстителей. Как и в прошлый раз, Янка увидела только две осыпающиеся разноцветной пылью пластинки. Сначала серая, а потом янтарная дымка накрыла третьекурсников. Поднялась локализованная в пространстве вьюга, которая унесла студентов навстречу неизвестности.

Однако ректор тоже не дремала. Ее пластинка добавила в общую вьюгу несколько голубых крупинок и развернулась в большой экран, как в хорошем городском кинотеатре.