Эпоха Полтины. Декста Квинта

Он замер, когда со стола позади него раздалось тихое поскуливание. Прищурившись, Бэн слегка повернул голову и внимательно прислушался. Скулёж повторился. Нахмурившись, он открыл настенный шкафчик и извлёк стальной шприц с длинной иглой и ампулу с голубым препаратом. Встряхнув раствор, проткнул пробку и заполнил шприц на два деления. Вернув ампулу на место, приблизился к столу и нежно погладил перебинтованного пса, который жалобно скулил, смотря на него полными боли глазами. Ободряюще улыбнувшись, Бэн мягко ввёл иглу в мышцу, и вскоре собака погрузилась в сон. Отложив шприц, взял пса на руки и перенёс в клетку, в которую ранее положил удобную подстилку. Погладив его напоследок, закрыл дверцу и вышел из операционной.

Устало сев за стол, Бэн зевнул и хрустнул пальцами, после чего лениво постучал костяшками по чугунному бюсту, у которого отсутствовала левая часть лица. Причём сама фигура была асимметрична, что создавало вид, словно бы недостающий кусок головы был вырван. Помнится, именно из-за этого дефекта ему и не хотели продавать его, но он настоял.

– Слушаю вас, мэссэр Уилторс. – Бэн улыбнулся, услышав этот жуткий скрипучий голос, который раздался из разорванной головы.

– Передай господину Нифалу, что с Найло всё хорошо, и он может забрать его домой.

– Будет исполнено, – проговорил антураж и вновь умолк.

Он вновь было откинулся на спинку кресла, но расслабиться ему не дали. Колокольчик над дверью тихонько звякнул, извещая о приходе нового клиента, и Бэн был вынужден подняться и пройти за высокую стойку у левой стены. В приёмную вошла знакомая сгорбленная, шаркающая ногами и жеманно улыбающаяся ярко накрашенными губами старушка в маленькой чёрной шляпке на голове и с оттягивающей одну руку клеткой. Доктор через силу выдавил из себя улыбку и поприветствовал её:

– Госпожа Датлди, добрый день!

– Ох, оставьте, – она замахала свободной рукой. – Какой же это добрый день, если солнце не может погреть мои старые косточки? А ведь когда-то меня уверяли, что на Эг-Вигади можно жить беззаботно! Вокруг одни вруны и проходимцы.

– Куда же без них, – поддакнул он.

– Никуда. Только прямиком в могилу.

«Это я бы с радостью устроил», – подумал про себя Бэн, а вслух произнёс:

– Вы ещё всех нас переживёте, госпожа Датлди.

– Уж я-то постараюсь прожить ещё годок, – она поставила на стойку клетку, и её лицо мгновенно изменилось: она посмотрела на него таким грустным взглядом и заговорила таким жалобным голосом, словно хотела, чтобы он почувствовал всю потаённую в ней скорбь и глубокие страдания, которые она ежесекундно испытывает, – а вот моя Мисси, по видимому, не дотянет и до завтра.

Старушка вытащила заранее подготовленный платок и промокнула невидимые слёзы. Бэн нахмурился и заглянул в клетку, где на голом полу лежал усмарский тион, стоивший в колониях несколько тысяч марок.

– А что опять случилось?

– Не знаю! – Датлди всплеснула руками. – Она просто лежит целыми днями, ничего не ест и очень тяжело дышит. Бедняжка Мисси. Она даже начала гадить под себя, представляете? – На мгновение жалобный тон сменился возмущённым и она, поджав губы, бросила недовольный взгляд на клетку. Но потом её лицо разгладилось и грустная улыбка вновь вернулась. – А может… может, её лучше удавить, чтобы не мучилась?

Лицо Бэна окаменело, и он сухо произнёс:

– Сейчас посмотрим, что с ней не так.

Постелив на стойку мягкую подстилку, он открыл клетку и осторожно достал из неё собачку, которая испуганно забилась как можно дальше и отказывалась покидать её. Госпожа Датлди внимательно наблюдала за тем, как он поглаживает истощавшую собачку и осторожно ощупывает её.

– Не перестаю удивляться тому, что такой здоровяк, как вы, лечит животных. Вам бы в кузне молотом ворочать, а не тварей дрожащих спасать. Это ещё хорошо, что вы не имперец.

Бэн на мгновение замер, а потом как можно непринуждённее спросил, продолжая осмотр:

– А что, есть разница в том, кто именно лечит?

– Конечно! – казалось, она была шокирована до глубины души тем, что он не понимает таких элементарных вещей. – Все имперцы подлые скоты, пожри их бездна! В них нет ни капли сострадания не то что к животным, а даже к собственным детям.

– Неужели… – руки у него задрожали и его взгляд невольно метнулся к антуражу. Он во всех красках представил себе, как хватает эту старую стерву за шкирку и остервенело вминает её лицо этой полубашкой. С большим трудом он отвёл взгляд и сосредоточился на собачке.

– Да, можете себе представить, – продолжала распаляться Датлди. – Они совершенно не заботились о своих выродках. С детства воспитывали в них жестокость и ненависть к нам, к колонистам, и заставляли приносить кровавые жертвы своим бесовским божкам! Нелюдь, одним словом. И знаете, я слышала, – она опёрлась руками на стойку и подалась вперёд, – что они живут среди нас! Да-да, представьте себе! А ведь все наши беды только из-за них. Как по мне, так выселить бы их всех до одного за барьер и дело с концом – если они так верят в своих хвалёных богов, то пусть они и спасают это прогнившее племя. А мы уже достаточно от них натерпелись. Вон, – она махнула рукой, – вся страна лежит в руинах. Так что пусть или отрабатывают, или отправляются на все четыре стороны. Мы их кормить не обязаны. Я даже уверена, что когда последний имперец покинет Колонии, солнце сразу же засияет. Вот так вот.

Бэн сжал челюсти и старался глубоко дышать. На его побледневшем лице играли желваки, щека нервно дёргалась, но пока что ему удавалось держать себя в руках.

– Госпожа, – он прочистил горло, – госпожа Датлди, сколько раз в день вы обычно кормите Мисси?

Старушка скривилась и хмуро посмотрела на него.

– Так я же вам говорю, что эта шавка не жрёт ни черта!

– Нет, я не об этом. Я о том, сколько раз в день вы её кормили до того, как она заболела.

– Так сразу бы и спросили. Я кормлю её один раз по утрам.

Бэн выпустил воздух сквозь зубы.

– Госпожа Датлди, в прошлый раз, когда она… вывихнула ножку, я говорил вам, чтобы вы её хорошо кормили.

– Так она же потом выздоровела, и я вернула её на прежний режим. – Старушка вскинула подбородок. – Животное не должно привыкать к беззаботной и лёгкой жизни, на то оно и животное.

Сердце Бэна яростно билось в груди, а перед глазами вспыхивали алые круги, словно ему не хватало воздуха. В этот момент его пальцы слегка прикоснулись к грудной клетке собачки и та жалобно заскулила. Замерев на долю секунды он, тем не менее продолжил ощупывать её грудь. Наконец Уилторс закончил и, посмотрев на притихшую старушку, бесстрастно сообщил:

– У Мисси проблемы с лёгкими, но я смогу её вылечить.

– Да? Правда? – Датлди недоверчиво посмотрела на собаку, а когда вновь подняла взгляд на него, то на её лице уже играла улыбка, от которой ему захотелось свернуть старухе шею. – Вот и отлично! Прекрасные новости! Вы вернули мне надежду, мэссэр Уилторс. – Она склонилась над Мисси и, покачивая головой, проворковала: – Вот видишь, Мисси, скоро добрый доктор вылечит тебя, и ты вернёшься домой. Правда, здорово?

Когда она выпрямилась и, помешкав, потянулась к своей сумочке, Бэн её остановил.

– Оплату внесёте позже, после лечения.

С видимым облегчением она перестала рыться в сумке.

«Подавись своими деньгами, грэйвра!» – злобно подумал Бэн и поспешил как можно быстрее распрощаться со старухой.

– Я дам вам знать, когда вы сможете забрать её.

– О, мэссэр Уилторс, я вас благодарю от всей души. – Она прижала руку к груди. – Вы самый хороший человек, которого я знаю. Мира и здоровья вам.

– И вам того же, госпожа Датлди, – ответил Бэн, провожая её взглядом.

Когда она ушла, он позволил своей ярости вырваться наружу.

– Старая колониальная шлюха! Тварь! Задуши тебя Теламар, чтоб глаза наружу вылезли! Оторвать твой поганый язык и скормить тебе же, дрянь!

Тут он заметил, как Мисси, дрожа, испуганно прижала к голове ушки, и перестал кричать и успокоился. Видимо, собачка привыкла, что на неё часто кричат. Бэн склонился над ней и осторожно прикоснулся к сломанным рёбрам – и к тому, что её часто бьют, она тоже привыкла.

Новая волна ярости поднялась было к груди, но он не позволил ей снова захлестнуть его. Стараясь не прикасаться к сломанным рёбрам, Бэн взял Мисси на руки, отнёс в операционную и положил на стол. Хмуро пробежавшись взглядом по начищенным и наточенным инструментам, вновь посмотрел на собачку.

Придётся нарушить правила, иначе у Мисси нет шансов. После этого у него, скорее всего, отберут лицензию… ну и бездна с ней! Главное уйти раньше, чем аркани выйдут на него. От одной только мысли о службе по контролю магии у него по телу пробежала дрожь. Несколько месяцев назад он почувствовал, что магическая сила стала возвращаться к нему, и старательно держал это в тайне. Строго говоря, если бы он сразу обратился к аркани и они поставили ему метку, то можно было бы получить патент и колдовать без опасения, вот только – Бэн усмехнулся – ему нельзя было светиться. Почему? Он и сам до конца не понимал, просто чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. К тому же его дар был весьма специфичен, а учитывая его прошлые «заслуги», церемониться с ним явно не будут. Но что тогда делать с Мисси? Доктор посмотрел на едва дышащую собачку. Позволить ей умереть? Вот если бы на её месте сейчас лежал человек, он бы даже помог ему побыстрее встретиться с Теламаром, но животные во много раз лучше людей.

Значит, решено. Поднеся руку к лицу, доктор пошевелил пальцами, тихонько что-то нашёптывая. Бэн досадно морщился, наблюдая, как они иссыхают и скрючиваются, а кожа дрябнет и на ней появляются старческие пятна. Раньше такого не было, но учитывая то, что творится с магическими потоками, это не удивительно. Опустив руку на грудь Мисси, он стал поглаживать её рёбра, продолжая шептать себе под нос. Животное погрузилось в глубокий сон и не чувствовало боли от того, что её кости ломаются и вновь срастаются, но уже правильно. Когда Бэн закончил, его плечи поникли от навалившейся усталости.

«Вот что значит отсутствие практики», – хмыкнул он, разминая вернувшуюся в обычное состояние руку. Мисси спокойно спала, её дыхание выровнялось и натужное сопение прекратилось. Перенеся собачку в удобную клетку, Уилторс напрягся, услышав звонок колокольчика. Неужели аркани нашли его так быстро? Но когда он вышел в зал, то увидел стоящего у стола господина Нифала Колта.

– Мэссэр Уилторс! Я получил ваше извещение и сразу же примчался! – с добродушной улыбкой Нифал подошёл к нему и крепко пожал руку. – Ну как там мой Найло?

– Всё отлично, – Бэн устало улыбнулся, – он сейчас спит. Ему нельзя активно двигаться ещё дня два, но причин оставлять его здесь я не вижу. Так что сейчас напишу всё, что вам нужно соблюдать в период реабилитации, и можете его забирать. Вы же на карете?

– Да-да, конечно, – закивал Колт, но когда Бэн уже собрался уходить, остановил его, взяв под локоть. – Подождите, мэссэр Уилторс. У меня к вам есть разговор.

– Господин Нифал, если вы о деньгах, то я не возьму больше того, что мне причитается за работу.

– Нет-нет, я прекрасно помню, как вы к этому относитесь. Я по другому делу… присядем?

С подозрением смотря Колту в глаза, Бэн слегка помедлил, но потом всё-таки решил присесть. Гость устроился напротив, положив на стол сцепленные в замок руки.

– Мэссэр Уилторс, вы так много сделали для меня и Найло, что я просто не могу не отблагодарить вас. – Видя, что он хочет возразить, Колт поднял руку, останавливая его. – Не перебивайте меня, прошу. Так вот, до меня дошли слухи, что дела у вас идут не очень чтобы хорошо. Верно?

Он выжидающе посмотрел на него и, дождавшись, когда доктор всё же утвердительно кивнёт, продолжил:

– Вы не против того, чтобы мы остались наедине? – Он указал взглядом на статую и Бэн снова кивнул – прикоснувшись к бюсту, приказал духу внутри антуража погрузиться в сон. Нифал улыбнулся. – Ну вот, так намного лучше. Для начала я хотел бы извиниться и попросить вас не обижаться. Дело в том, что мой знакомый, с которым я приходил к вам в прошлый раз, когда-то жил в Старом мире. И каково же было моё удивление, когда он признался мне, что знает вас! – Бэн мгновенно напрягся и его взгляд сначала метнулся за спину Колта к двери, а потом на антуража, рассчитывая, как быстро он сможет схватить его для удара. – И после его рассказов я, признаюсь честно, был поражён – человек с вашими способностями прозябает здесь, работая обычным ветеринаром!

Уже готовый к нападению Бэн в недоумении замер и уставился на него:

– Что вы имеете в виду?

– А то, мэссэр Уилторс, что я мог бы предложить вам работу, которая учитывала бы особенности вашего… хм… военного прошлого. Что скажете?

Бэн облегчённо вздохнул и расслабился.

– Скажу, что всё зависит от подробностей.

– Ну тут всё просто. Гильдия, на которую я работаю, набирает людей. Если быть точнее, то ветеранов войны. Достойная оплата, проживание, возможность служебного роста в рядах гильдии.

– Господин Нифал, если вам всё рассказали правильно, то вы должны понимать, что я не совсем ваш ветеран.

– Это не имеет значения. Важны только навыки и умения, которые вы можете поставить на службу гильдии.

Бэн задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Есть что-то, о чём я должен знать до того, как дам согласие?

– Да, – кивнул Колт, – есть пара нюансов. Вам придётся покинуть Эг-Вигади, ну и, конечно же, держать всё в тайне.

– Естественно, – Бэн криво усмехнулся. – Хорошо. Я подумаю.

– Подумайте. И если вдруг надумаете, – Нифал достал из внутреннего кармана сюртука серый конверт и положил его на стол, – вот. Здесь ваша пригласительная со всеми необходимыми подписями. Осталось только вписать имя. – Он пододвинул конверт к нему. – После вам просто надо сесть на любой корабль гильдии, направляющийся на Винтаду. Для этого достаточно сказать капитану, что вы едете по приглашению.

Когда Бэн убрал конверт в ящик стола, Колт хлопнул себя по бёдрам и поднялся со стула.

– Ну вот и всё. Более не смею вас отвлекать, так что покажите мне моего Найло, и мы отправимся домой.

Когда Нифал ушёл, Бэн запер двери и, погружённый в свои мысли, стал расхаживать по приёмной. А подумать действительно было над чем. Вот если бы ему сделали такое предложение с месяц назад, то он бы ещё сомневался, соглашаться или нет. А так обстоятельства действительно были не в его пользу. После того, как он сегодня применил магию, не имея на то патента, лицензию ветеринара у него, скорее всего, отберут. Проклятые колонисты! Только и делают, что спят и видят, как бы посильнее разозлить его, чтобы он сотворил какую-нибудь глупость! А ведь если он не сдержится, то помимо лицензии может расстаться и с собственной головой.

И учитывая всё это, нельзя не признать, что предложение Колта было весьма заманчивым и своевременным. Если, конечно, это не ловушка. Хотя нет, он не такая важная птица, чтобы для него составлять такую мудрёную схему. Тогда что же, предложение Нифала было без подвоха? Выходит, что так. А это значит…

Нервно потирая шею, Бэн остановился посреди комнаты.

Это значит, что перед отъездом ему нужно закончить парочку важных дел.

Он подошёл к столу и велел антуражу пробудиться.

– Слушаю вас, мэссэр Уилторс.

– Передай сообщение госпоже, – запнувшись, он тут же поправился: – вернее, мэссе, Кинчес. Запоминай: мэсса Кинчес, ещё раз хотел выразить вам своё сочувствие в связи с потерей Донго. И хотел бы вам сообщить, что у меня сейчас здесь лежит миленькая собачка, усмарский тион, по имени… Муза. Готов абсолютно бесплатно подарить её вам. Вы сейчас нуждаетесь в новом друге. Да и Музе, если честно, тоже нужны любящие и добрые хозяева. Свяжитесь со мной, если моё предложение вас заинтересовало. Отбой. – Бэн ненадолго задумался, и на его лице появилась хищная улыбка. – Ещё одно сообщение. Для, эээ, мэссары Датлди. Запоминай: мэссара Датлди, прошу вас срочно вернуться ко мне в лечебницу. Дело очень срочное. Отбой.

Продолжая улыбаться, он зашёл в операционную и подошёл к столу. Пробежав пальцами по зловещим инструментам, выбрал нож с изгибающимся лезвием. Поднеся его к глазам, Бэн с любовью рассматривал идеально заточенное острие, чувствуя, как его сердце постепенно ускоряет свой бег. Облизнув пересохшие губы, доктор подошёл к клетке с Мисси и присел на корточки. Разглядывая сопящую во сне собачку, опустил взгляд на зажатый в руке нож и в предвкушении прошептал:

– Ну что ж, Мисси, подождём госпожу Датлди.

5

Кейн отшвырнул окурок и тут же достал новую папиросу. Хорошенько затянувшись, задержал дым в лёгких и выдохнул его через нос. Переступив с ноги на ногу, он вновь окинул взглядом серое трехэтажное здание, за которым наблюдал последний час. Оно располагалось в припортовой зоне на углу между улицами Кооператив и Философская, и практически сливалось с такими же однотипными домами. Отличить его от остальных позволяла разве что большая вывеска, которую явно недавно привели в порядок и обновили, с надписью «Адамантский Вестник». Помнится, когда Кейн был здесь в прошлый раз – года два назад – то ныне гордая вывеска была поменьше и висела на одном гвозде, да и сама надпись была едва читаема. Ну а самому вестнику из всего здания принадлежала только тесная комнатушка, а теперь он захватил полностью всё от первого до последнего этажа. Что ж, выходит, Шэмит не врал, и ему действительно удалось слегка подняться и встать на ноги. В таком случае будет действительно обидно не воспользоваться плодами его успехов.

Кейн пристально всматривался во всех, кто входил или выходил из дверей вестника, но пока что Тайла видно не было. Он уже даже подумывал плюнуть на всё и просто зайти внутрь, но осторожность брала вверх, и Брустер продолжал ждать. Всё-таки будет надёжнее, если их не увидят вместе, а то мало ли. Лучше перестраховаться, чем потом расхлёбывать последствия.

Наконец из дверей вышел маленький толстячок в сером пыльнике, накинутом на синий сюртук, держащий в руках старенький саквояж. Наклонившись вперёд и опустив голову, он быстро засеменил вдоль улицы. Затянувшись в последний раз, Кейн бросил папиросу под ноги и придавил её каблуком. Засунув руки в карманы, он влился в толпу и, держась в некотором отдалении и стараясь не терять Шэмита из виду, пошел следом за ним. Шпионить за журналистом было одно удовольствие – тот даже ни разу не обернулся, смотря только себе под ноги. Плюс ко всему Кейн отметил, что за прошедшее время Тайл не изменил своим привычкам и ходил тем же маршрутом, что и два года назад. Поэтому, увидев, что Шэмит повернул в переулки, Кейн прошёл дальше и зашел с другой стороны, двинувшись ему наперерез. Здесь он перешёл на бег и через несколько поворотов остановился в узкой полутёмной подворотне. Несмотря на бьющий в нос тошнотворный запах помоев, он покопался в груде мусора и подобрал ржавый гвоздь, после чего притаился за углом.

Н-да, хоть Акмея и была жемчужиной континента Терра Секунда, но и здесь хватало тёмных подворотен, в которых находились желающие отстегнуть почку у неосторожных гуляк. Хотя подобная инициатива жестоко наказывалась, так что такие случаи всё же были довольно редки.

Кейн усмехнулся.

А может просто кто-то очень хорошо умеет заметать следы.

Через несколько ударов сердца он услышал топот ног и тяжёлое сопение, а ещё через мгновение появился и их обладатель. Шэмит был так глубоко погружён в себя, что прошел мимо притаившегося за углом Кейна и даже не заметил, как он подкрался к нему сзади. И поэтому, когда ржавый гвоздь упёрся ему в кадык, Тайл в ужасе замер, прислушиваясь к хриплому голосу человека, который склонился к его уху и стал нашёптывать своим вонючим ртом:

– Ты сунул свой пятак не туда куда следует, поросёночек.

– Я… – Тайл сглотнул, чувствуя вдавливаемый в шею холодный металл, от чего у него по лбу и спине потекли струйки пота. – Я не знаю, о чём вы говорите…

Кейн удовлетворённо отметил, что старый трюк с изменением голоса всё ещё работал и Тайл не узнал его. Выходит, он растерял не все свои навыки. Это радует.

– Неужели? Очень жаль это слышать.

– П-постойте! – Шэмит зажмурился, каждую секунду ожидая, что его вот-вот зарежут и он захлебнётся собственной кровью в этом грязном, вонючем переулке. – М-мы ведь можем договориться.

– С пропоротым горлом это будет довольно сложно сделать. – Кейн посильнее вдавил гвоздь.

– Хорошо, хорошо! – взвизгнул журналист, задрожав всем телом. Вытянув руку с саквояжем, он, едва не плача, запищал: – Здесь все документы, заберите их и оставьте меня в покое. Я больше не буду в это лезть, обещаю!

Кейн с интересом посмотрел на саквояж, потом всё же решил его взять.

– Умница, поросёночек. Кто ещё в курсе?

– Никто.

– Эх, – Кейн вздохнул, – опять ты мне врёшь.

– Я не вру! – от страха у Тайла едва не вылезли глаза, а мочевой пузырь готов был вот-вот его подвести. – Честно! Я никого не посвящал в детали.

Кейн хмыкнул и убрал гвоздь. От облегчения Шэмит чуть было не потерял сознание, чудом удержавшись на ногах. Кейн обошёл его и встал перед ним, с гнусной улыбочкой на лице поигрывая гвоздём.

– Расслабься, Шэмит. – Он похлопал ещё пребывающего в шоке и ничего не понимающего толстяка по щеке. – Это ведь всего лишь я, а не секурист какой.

На побледневшем лице Тайла постепенно появлялось осознание того, кто стоит перед ним. Схватившись за горло, он брызжа слюной завопил:

– Ты ублюдок, Брустер! С-сука! Меня же чуть удар не хватил!

– Но не хватил же. – Кейн отшвырнул гвоздь. – Зато теперь ты имеешь представление о том, чем рискуешь.

– Катись в бездну! Какого хрена ты вообще здесь делаешь?

– Что я здесь делаю? – Кейн наклонил голову набок и прищурился. – А ты уже забыл, что вчера сам меня нашёл и предложил обкатать одно дельце?

– Поздно очухался, – огрызнулся Тайл, всё ещё держась за шею. – Моё предложение было одноразовым, а ты, как помнится, послал меня. Так что иди, гуляй.

– Так ты что же, нашёл мне замену?

– А что, я должен был делать ставку только на тебя?

– Я-ясно, – протянул Кейн и, открыв саквояж, принялся в нём рыться.

– Ты что это делаешь? Отдай!

Журналист бросился было к нему, но Брустер резко отвёл руку с саквояжем за спину, а другой схватил Тайла за грудки.

– Ты, кажется, забыл, Шэмит, с кем имеешь дело. – Он отшвырнул его обратно к стене. – Сиди тихо, а то чтобы свернуть тебе шею, мне гвоздь не нужен.

Толстяку ничего не оставалось, кроме как молча наблюдать за Брустером, выворачивающим саквояж.

– Понимаешь ли, Шэмит, старина Брустер повёлся на твоё предложение и уже уволился из грузчиков. Так что придётся тебе отвечать за свои слова. А, вот и оно. – Кейн вытащил и потряс зажатым в руке конвертом с печатью Аэгис Материум, а саквояж швырнул журналисту под ноги.

– Кейн, не дури, у меня же будут проблемы. – Тайл жалобно смотрел, как конверт исчезает во внутреннем кармане куртки Брустера.

– Ну они же будут у тебя, а не у меня. – Смотря на нервно кусающего губы Шэмита, Кейн усмехнулся и хлопнул его по плечу. – Да ладно тебе, ты же парень сообразительный. Соврёшь что-нибудь да выкрутишься. Лучше объясни мне, что дальше делать. Или, если ты решил соскочить, я могу уйти и сам разобраться, что к чему.

Тайл мрачно посмотрел на него и потёр лоб тыльной стороной ладони, лихорадочно соображая.

– Ладно. – Он наконец сдался. – Ладно… Будь ты проклят, Брустер… Короче, в этом конверте деньги и твоя рекомендация, впишешь туда своё имя. Потом на корабле Эгиды добираешься до Ямы, и всё. Дальше действуешь по обстоятельствам.

– Винтады, – холодно поправил его Кейн.

– Чего?

– Доберусь до Винтады, а не до «ямы».

– А, ну да. – Тайл невольно дотронулся до своей шеи и откашлялся. – В общем, как только нароешь что-нибудь интересное, попытайся связаться со мной. Желательно, чтобы было документальное подтверждение, но не мне тебя учить. Ну и ты, конечно, понимаешь, что если тебя повяжут, мы не знакомы?

– Мы, кажется, это проходили два года назад, нет? – Шэмит мгновенно стушевался и Кейн вновь с силой хлопнул его по плечу, так что того хорошенько качнуло. – Да не волнуйся ты так, всё будет сделано по высшему классу. Так что готовь марки. Ну всё, мира и здоровья тебе.

Развернувшись, Кейн ушёл, оставив бледного Шэмита нервно грызть ногти в попытке придумать, как же ему выбраться из той бездны, в которую он угодил по вине Брустера.

6

Собираться долго не пришлось – вещей и личных сбережений у Кейна осталось немного. Почти всё он пропил, чудом сохранив только старый плащ-пыльник и изъеденную молью широкополую шляпу, которую он надевал в дождливые дни. Скидав в грязный мешок купленные консервы, вяленую рыбу, хлеб, чеснок и несколько пачек папирос со спичками, Кейн перевязал его ремнём и сделал подобие заплечной котомки, после чего направился к выходу. У самой двери он обернулся, напоследок окинув взглядом маленькую квартирку, в которой прожил порядка десяти лет. Несмотря на такой большой срок, покидая своё ничтожное жилище, он не испытывал сожалений. Поэтому Кейн просто развернулся и ушёл, даже не заперев за собой дверь.