Дорогой скорби: крушение Ордена

– Полно-полно, – взбудоражено остановил Люций девушку, снова обращаясь к Азариэлю голосом глубоким. – Как видишь, мы не желаем зла Ордену. Мы хотим его процветания и славы, чтобы каждый брат и сестра ощущали себя полноправными членами Ордена. Хотим, чтобы неофиты и чародеи, стражи и крестьяне, учёные и мастера не были прислугой для рыцарства. В Тамриэле существует такое множество пантеонов, но почему именно имперский культ возведён здесь в абсолют? Почему-то, что дают нам мастера и крестьяне, ремесленники, попадает под контроль Совета Владык, вместо того, чтобы справедливо быть распределённым между всеми?

Азариэль глубоко задумался, после того, как Люций смолк. Очевидно, в его словах есть зерно, крупица истины, которая и воспылала ярким и жарким огнём жажды преобразований и изменений в сердцах многих. Когда опальный рыцарь сказал последнее слово, пелена безмолвия повисла над Оплотом Ложи, и никто не смеет её нарушить. Всхлипывания вином и чавканье едой, страстные охи и воздыхания пар, что сплелись в объятиях страсти, прекратились. Сейчас вся зала сконцентрировалась на нём, сотни взглядов уставлены на одного эльфа, чьё лицо отражает маску спокойного отчаяния, за которым кипит буря раздора.

– Решайся, окунись в сластолюбие свободы, – реальность сотряс мягкий нереальный голос, донесшийся, словно из ниоткуда; Азариэль мог поклясться, что не видел, чтобы кто-то открывал рот и говорил; в конце концов, парень принял это за глюк, рождённый от напряжения в рассудке.

«Может, они действительно правы?» – рождается неожиданный вопрос в измученном рассудке Азариэля. – «Люций желает изменить Орден, привести его к лучшему, чтобы все были равны. Он мечтает о справедливости, такой, какой нет нигде в Империи».

– Азариэль, будь с нами! – кто-то прокричал. – Свобода восторжествует!

– Тише, мой милый брат, – заговорил Люций, прикладываясь к кубку. – Не мешай сделать эльфу правильный свободный выбор.

Азариэль понимает, что мотивы Люция благородны, они полны света справедливости. Но всё же юноша, взирая направо и лево, медленно поворачивая головой, видит, к чему это привело. Орден, погрязший в грызне и распрях, братья и сёстры, потонувшие в пиршестве демона разврата и пресыщения, пьянство, скумная наркомания, даэдрапоклонничество. Азариэль не узнаёт чистых разумом и душой знакомых и наставников, их души стали черны, как и знамёна с руническим оком. Теперь их уста не молятся и не произносят литании, а припали к вину и губам других предателей, сменив честь на страсть. Юноша смог разглядеть как возле Люция, сидит рыцарь, облачённый в роскошные сине-зелёные одежды, а на его коленях, обняв мужчину, расселась молодая девушка, судя по всему лесная эльфийка, одна из неофитов. «Ну, вот и чем тогда станет Орден? Таверной? Борделем, где все сношаются со всеми? Это будущее Ордена – прыгнуть с головой в безумную похоть?» – на фоне нахлынувшего отвращения родились вопросы в разуме Азариэля.

Тяжело вздохнув, ощутил, как тревога отступает, вместо неё дух наполняется праведной уверенностью, и, подавив каждый позыв смущения, и из его горла вырывался голос дрожащий, но наполненный обвинением:

– Скажи Люций! – заговорил Азариэль, широко разведя руками. – А как мы дальше будем сражаться со злом? Или ты забыл, чему мы посвятили наши души? Ты взгляни. – Азариэль описал дугу правой рукой, захватывая всех собравшихся. – Разве Орден не стал похож портовый бордель? Как с душами, что отданы Сангвину, можно сражаться против зла? А «ревнитель свободы», скажи, кому ты продал души моих братьев и сестёр!

Азариэль неуверенно качает головой и делает пару шагов назад, собираясь уйти. Он слышит, как в ушах бьётся пульс, как у горла клокочет сердцебиение, и волнение с кровью бежит по венам. Он слышит, как в его сторону звучат оскорбления и обвинения, как его гонят и заклинают преступником, как обвиняют в том, что он идёт супротив свободы. Юноша пропускает мимо ушей яростные выклики, рождённые от крушения ожиданий. Он уверенно разворачивается и только собирается выйти прочь из Оплота, как путь ему перегородила невысокого роста золотоволосая бретонка.

– Аквила, – томно шепнул Азариэль, смотря на то, как перед ним встала девушка в роскошном тёмно-синем платье.

– Азариэль, – так же тихо вымолвила девушка и направила глубокий взгляд сапфировых глаз в очи парня.

Азариэль ощутил, как в нём растут сомнения, как дрогнула душа и этот молящий взгляд глаз, подобных драгоценным камням, сотрясает его дух. Тут он ощутил, как ком колебания подошёл к горлу, становится тяжело дышать и перед глазами всё плывёт. Люций, понимая, что это шанс удержать Азариэля в Ложе срывается с места, и мгновенно преодолев расстояние, змеёй прильнул к юноше, став нашёптывать:

– Азариэль, ты умный парень. Разве ради Регента ты бросишь подругу? Она приняла Ложу и её идеи, приняла наш путь. Неужто ваша дружба измеряется понятиями «С Орденом» или «против него». Азариэль, не дай вашим отношениям так легко рухнуть.

– Не уходи. – Вторит Аквила Люцию.

В нефритовых глазах парня опечаталось невообразимое горе и печаль, а слёзы, расчертившие щёки отразили силуэты помещения и огни, десятки огоньков, став блестеть на бледно-золотой коже. Сердце бьётся бешеным зверем в груди, а душа истошно завопила, разрываясь на части. Низкая, тихая речь девушки тронуло сердце юноши колкой болью в груди:

– Азариэль, прошу тебя. Мы же друзья. Почему мы должны рушить дружбу из-за всего этого?

– Именно, Аквила, – болезненно начал Азариэль. – Давай просто отстранимся от всего этого. Умоляю.

– Я не могу. Ложа – это моя жизнь теперь.

– А как же наша дружба? Ты же говорила, что она выше всяких Лож, выше распрей и противоречий. Давай просто сейчас уйдём отсюда и забудем про весь этот разлад?

– Пойми, прошу тебя. Мы сейчас на пороге новых свершений, которые изменят мир. Я ценю дружбу с тобой, ценю тебя, но пойми, всё, что мы делаем тут, очень важно.

– Не разрывай мне сердце, – Азариэль стал хвататься носом за воздух, чувствуя, как щекотливо-нездоровое чувство сдавливает его грудь и становится трудно, жутко трудно дышать; юноша ощущает, что дыхание перехватывает и каждый вздох вязнет у горла.

– Я этого не делаю. Я… я… просто прошу остаться с нами. Азри, что нам этот Регент? Будь с нами, молю тебя, не оставляй меня.

– Аквила, что нам делать?

– Я не знаю, – голос девушки дрогнул.

– Акви, что случилось с тобой? Что случилось с нами? – речь юноши слаба, бездушна и после чреды вопросов истомленным горьким взглядом Азариэль окинул залу, что утонула в похоти и чревоугодии, и нет никому дела до него, вновь переведя взор на девушку он видит, как и в её глазах заблестели слёзы, но она стоит на своём, не собирается бросить начатое и с губ юноши нисходит единственный вопрос. – Как мы все до этого докатились?

Теперь Аквила не знает, что делать. В её красивых глазах пробежала тень сомнения, промелькнул блик колебания, который тут же узрел Люций. Он тут же встал за девушкой, ласково обняв её за плечи, спокойно говоря:

– Ты решил нашу сестру увести отсюда? Ступай отсюда, лоялист.

Азариэль сделал шаг назад и обида, разочарование, ударило его в голову, заставив её вскружиться, и очертания помещения едва расплылись, но юноша взял себя в руки. Губы распахнулись, неся скорбную, наполненную бременем печали речь, в которой всё умерло:

– Аквила, надеюсь, мы ещё поговорим когда-нибудь. Надеюсь, мы всё ещё выясним, и снова всё будет как прежде. Береги себя и… прости меня, если что было.

– Прощай, – коснувшись длинными пальцами чёрной дорожки растёкшийся туши на белой щеке, горестно молвит девушка и старается отвернуть взгляд, чтобы не видеть, как парень уходит, лишь вслед шепча. – Мара, дай нам встретиться.

Азариэль уходит, не оборачивая взгляда. Он поднимается по лестнице и идёт дальше, стараясь как можно быстрее выйти на свежий воздух. Дух юноши сотрясает от пожара, охватившего душу, готового его испепелить, и он едва не срывается на пронзительный крик.

– Спокойствие… спокойствие в крови, – сам себе говорит Азариэль, чтобы не сорваться.

Напряжение и злоба, обида и печаль объяли эльфа, который остался верен Ордену, но вот только его не радует исполнение клятвы долга. Как оказалось, это слишком тяжкое бремя, слишком трудный путь, на котором он стал терять друзей. Но больнее всего потерять ту подругу, с которой он провёл детство, с которой практически породнился, ту, которая спасала ему несколько раз жизнь. Слишком тяжкая потеря на сегодня, которая рождает пожарище обиды и досады, вспыхнувших ярче звезды. Люций – вот виновник всего того, что происходит в Ордене, он главный зачинщик этого раздора, готовый ввергнуть Орден в пучину войны во имя собственных амбиций.

Но Азариэль не подозревает, что это ещё не конец испытаний, которые для него приготовил Люций. Практически у самой выходной лестницы, в каких-то паре метрах, ему перегораживает путь девушка. Чёрная бархатная длинная одежда в пол, худую талию ужимает широкий пояс с геральдическим солнцем, а факелы отгоняют мрак с бледно-мертвенного лица. Взгляд глубоких глаз встретился с опечаленными нефритовыми очами Азариэля, и юноша остановился; на плечи же ложатся восхитительные шелковистые волосы цвета вороньего крыла.

– Нет, Лира, я не останусь, – твёрдо, но тяжело сказал юноша. – Можешь даже не пытаться. Я ухожу отсюда.

– Я знаю, Азариэль. Я здесь не чтобы убедить тебя остаться, но чтобы помочь, – сказав, девушка стала быстро сближаться с Азариэлем, пока не подошла к нему вплотную, дрожащей речью продолжив. – Аз-зари-иэль, ты до-должен знать.

– И снова эти духи, – сил не было улыбнуться и слова юноши прозвучали хладно. – Что ты хочешь, Лира? По-моему, мы всё оговорили, когда я был тут в прошлый раз.

– Я понимаю. Н-но я н-не за этим тут.

– Лира, – Азариэля взял девушку за плечи, даря тепло, которое только возможно в подобной ситуации. – Соберись и скажи, что хочешь.

– Люций… о-он хотел, чтобы я плакалась перед тобой и ползала в ногах, как нежить перед некромантом. Но я не Аквила, которая продалась его идеям.

– Лира.

– Прости, я понимаю, как тебе важна её дружба. Просто хочу сказать, что Люций затеял всё, чтобы свергнуть Регента и занять его место. Все, кто за ним идут – безвольные марионетки в руках его.

– Прости, Лира, но это и так было видно. Что-нибудь ещё?

– Азариэль, – девушка коснулась грубой кожи ладоней парня, а меж пальцев появилась скомканная бумажка. – Я просто хочу, чтобы ты был осторожнее. И возьми вот это.

– Почему же ты не бросишь его? – спрашивая, убрал бумагу в карман юноша. – Почему не примкнёшь к идеям Ордена, а не его противников?

В ответ только сумрачное молчание, окутанное покровом таинственности и за которым кроются истинные намерения девушки, запутанные, как клубок нитей судеб в руках неведомых сил и дымные, подобно комнате, где курят. Лира знает, что если Люций победит, то у неё появится призрачный шанс, эфемерная возможность исполнить задуманное. Ей руководит желание показать себя перед Азариэлем с хорошей стороны, дать ему понять, что она готова предать ради него «Великого Освободителя».

– Почему ты мне помогаешь, Лира? Что во мне такого ценного, что ты решила, – Азариэль осмотрелся, чтобы рядом не было вольных «братьев и сестёр», – предать план Люция?

Ответом стало действо, которого Азариэль никак не ожидал. Она неосторожно и торопливо отодвинула локон серебристых волос и потянулась мягкими накрашенными насыщенным алым цветом губами к его устам. Тревожное смятение охватило Азариэля, когда он ощутил на шее и у ушей тёплые ладони Лиры, сердце же истошно забилось от взволнованности нечто приятного, пронёсшегося буйным вихрем по груди. Теперь Азариэль понял, зачем девушка преградила ему путь и зачем затеяла разговор.

– Прости, Лира, – вырвался юноша из её приятных, но холодно-коварных объятий.

– Азариэль-Азариэль! – сбросив покров невидимости, вышел один из неофитов Ордена, в котором он узнал Нерелота. – Как же мог неофит истинных «догм» Ордена отступиться от них?

– Лира! – вскрикнул юноша, оттолкнув даму. – Как ты могла!? Ты обманула меня! Я не хочу тебя видеть!

– Прости, – взмолилась Лира и бросилась к юноше, но нашла лишь пустоту и мгновенно её уста наполнили слова оправдания. – Я очень хочу, чтобы ты был в Ордене, но в изменённом, новом!

– Врёшь!

– Я люблю тебя! – навзрыд крикнула девушка и бросилась ему в объятия, но была оттолкнута.

– Азариэль, ты же понимаешь, что это залёт, – давит Нерелот. – Если ты не примкнёшь к Люцию, то все узнают, что ты тут вытворял с Лирой, и плакало твоё рыцарство. А с нами у тебя есть шансы им стать. Это наш повелитель придумал, – слащавая лыба расплылась на губах данмера.

Азариэль колебался меньше секунды. В один удар он вложил весь гнев от ситуации и его кулак сокрушил челюсть Нерелота, выбив россыпь полудюжину белых зубов. Данмер пошатнулся и рухнул от такой стремительной атаки, потеряв равновесие.

– Делайте, что хотите. Мне всё равно, – плюнул на пол юноша, добавив. – Нет в шакале Люции благородства. – Договорив, Азариэль направился прочь, и только Лира продолжала смотреть ему в спину.

Как только парень очутился вне пределов Ложи, он в лёгкие как можно больше втянул свежего воздуха, стараясь успокоить себя и прогнать гнетущее головокружение. Угомонив отчасти душевные терзания, спрятав их куда подальше, он пошёл туда, откуда сможет начать сбор тех, кто ещё не продал души на мимолётное удовольствие, как можно быстрее удаляясь от входа в проклятые пещеры.

– Мальчик мой, как ты? Ты, наверное, голоден? Я сейчас что ни будь, принесу, – прозвучали слова, наполненные мягкостью и заботой в тот момент, когда Азариэль переступил порог кухни Ордена. – Может тебе замесить шоколада с апельсином.

– Здравствуй, Люсия. – Безрадостно тяжело молвит юноша, ступая в довольно обширное помещение, заполненное столами.

Азариэль видит перед собой добродушную и покорную прислугу Ордена, чьей одеждой стало грубое чёрно-серое платье, заляпанное пятнами жира. Он не чурается общения с прислугой и был рад помочь женщине перед собой, когда Ремиил назначил ему наряд по кухне и с тех пор эльф сдружился с нордкой-служанкой. А потом… Люсия делала ему любимое лакомство из детства – смешанные шоколад и апельсин, создавая конфеты, которыми кормил его отец.

Её светло-голубые глаза полны добродушия и внутреннего света, а чёрный мягкий волос, на котором медленно начинает проступать седина, только прибавляет шарму к образу.

– Как ты, Азариэль, а то выглядишь совсем угрюмый. И забыла сказать – спасибо тебе за помощь со швабрами позавчера. Вы тогда с Аквилой хорошо подсобили с чистотой.

– Пожалуйста. Кажется, у нас проблемы.

– Ты о…

–Да, Регент мне рассказал о том, что произошло в Ордене, когда меня не было. И я теперь не знаю, как мне поступить, – поникнув, заключил юноша, кратко добавив. – Я потерян.

– А Аквила? Вы с ней хорошие друзья и она явно совет хороший тебе бы дала.

– Не упоминай о ней, – вырвались сдавленные слова и Азариэль ухватился за грудь, когда сбилось дыхание, и возникла холодная тревога у сердца.

– Настойку из лаванды и голубого горноцвета? Валерианы? – обеспокоилась Люсия, коснувшись плеча юноши. – Ты в порядке?

– Со мной всё хорошо, – помотал головой юноша. – Хорошо. Я спускался в место, которое называют Ложей. Там полный мрак творится. Как у вас на кухнях отнеслись к происшествию?

– Я никому не говорила, но ты парень хороший… короче, кто-то помышляет поддержать того мужика… как его там…

– Люций.

– Именно. И даже у нас полный мышигаз. Азариэль, что происходит?

– Я не знаю. Скажи, Люсия, есть место, где можно собраться мне и…

– Я поняла, – резко сказала девушка, поворачиваясь в сторону кухни. – Собери всех, с кем хочешь встретиться и приходи ко мне в комнату пятнадцать. Ступай и береги себя. – И совсем отвлекаясь от юноши, она крикнула. – Миранда! Замени меня!

Альтмер быстро вышел из кухни и направился к главным воротам Цитадели, чтобы за её пределами найти тех, кто поддержит его. Юноша обратил голову ввысь, будто бы ища помощи у богов, но небеса были всё так же безлики и поникшие в полнейшей серости, будто говоря о том, что судьба Тамриэля предрешена и неукоснительно закончится роком. Но не единая небесная слеза ещё не пала на эту землю, небосвод ещё не зарыдал, будто храня плач для развязки.

В воротах, под массивными сводами, юноша встретил человека с тёмно-седыми волосами и блестящем цельном доспехе. Свет брони поник в липком слое крови и сажи, которое запятнало полотно брони, не касаясь яркого солнца на торсе. Глаза, отлитые серебром, сияют радости, а на отмеченном сажей и царапание лице мелькает редкая улыбка.

– Рыцарь Ремиил! – поднял руку в поздравлении юноша.

– Здравствуй, Азариэль, – начал вдохновенно Ремиил. – О той заварушки у Гринхарта…

– Мне нужна будет твоя помощь. – Сразу кинул Азариэль, перебив рыцаря.

– Что случилось? – увидев обеспокоенность на лице парня, спросил Ремиил.

Азариэль ему рассказал обо всём – поведал о том, что случилось здесь несколько часов назад, пока их не было. Рассказал ему о том, что произошло, как Орден оказался на пороге раскола, как средь его рядов нашлись предатели, с которыми методом обычной декапитации не справиться. Рассказал о предателе Люции и о том, что нужно будет прийти в комнаты для прислуги, чтобы решить с кем они и возможно ли предотвратить раскол.

От услышанного откровения старый рыцарь стал бледнее чем драугр из древних нордских крипт. Единственное, что он вымолвил, прежде чем уйти в безмолвии:

– Хорошо, я приду, – тяжело сказал рыцарь и с тяжким видом ушёл в башню.

Юноша распрощался с рыцарем и пошёл дальше, его путь лежит к самому краю острова, где лежит небольшое селение. Азариэль быстрым шагом, срываясь иногда на бег приближается к небольшой магической плите, на которой красуются различные символы аэдрического текста. И в яркой вспышке света парень растворился, оставив после себя только лишь пустоту.

Азариэля перенесло на самый край острова, где раскинулись сельскохозяйственные угодья. Довольно солидная деревенька утыкается прямо в море, уходя широкими рыболовецкими хозяйствами. По просторным улочкам гуляют крестьяне, свободные от налогового гнёта Империи, но подчинённые Ордену. Давным-давно между Империей, крестьянами и Орденам заключён был пакт – крестьяне не платят налогов в казну, но подчиняются законам страны и удовлетворяют орденские нужды.

Средь деревни скоро передвигается Азариэль. Тут и там ему попадаются дома, преимущественно выполненные в сиродильском стиле, но на глаза попадалась, и архитектура из бретонских деревень и скайримских мелких поселений. Из каких краёв переселенцев было больше, из таких стилей преимущественно и состоят дома, давая знать, какого населения тут больше.

Здесь так множество построек и зданий, что можно было потеряться посреди всех строений, образующих несколько улиц, переплетающихся и заплетающихся, образуя замысловатый лабиринт. В деревни есть и своя торговая площадь, и библиотека, и кузня, и травник и что естественно имеется и самая важная часть жизни – деревенский кабак. Но посреди всей этой массы выделяется высокая трёхэтажная постройка, сделанная в стиле богатых домов Солитьюда – такая же сдержанная и серая снаружи, но с богатым антуражем внутри. Это центр управления всем поселением – Дворец Совета Старост, определявший всю жизнь в деревне.

Но самым главным достижением поселения это естественно богатый урожай. Так как климат здесь благополучный, а земля плодородна, постоянно удобряема зельями из цитадели и местного травника, то и урожаи были такими, что можно спокойно прокормить Имперский Город. Здесь выращивали самые различные овощи и пшено почти круглый год. Разводили здесь и самую различную скотину, начиная от курей и заканчивая коровами, а для экзотики вроде гуаров или даже мамонтов Скайрима здесь климат не подходящий.

Но юноша пришёл сюда, не чтобы посидеть в сельском кабаке или за пропитанием для Ордена. Его сейчас волновал в деревушке только один человек, выходец из семьи сиродильских крестьян. В этом поселении живёт его друг – крестьянин по имени Саво.

Азариэль подошёл к хозяйствам и пошёл по той улице, которой необходимо. И через пару минут подошёл к самому обычному сельскому дому – низко посаженному, с соломенной крышей и парой покосившихся окон, к которому примыкает большой участок земли.

– Саво! Выходи! – облокотившись на забор, крикнул Азариэль.

Из дома показался мужичок, лет так сорока, с черным волосом, которые украшала лёгкая серебристая седина, высокого роста, с небольшой щетиной на лице, с пронзительным взглядом карих глаз. Он облачён в простую бесцветную серую рубаху, кожаный жилет, чёрные грубые штаны и тяжёлые рабочие ботинки.

Азариэль всегда вспоминал, как они познакомились, это был один из немногих дождливых дней, когда неофитам дали ещё более редкий выходной. Но не всем. Один из иерархов отправил Азариэля в деревню на помощь одному крестьянину. И этим крестьянином и был Саво. Ему нужно было помочь с починкой забора, но как на зло из хлева на поле выбежали свиньи, которые и парень, и крестьянин побежали ловить. И утопая по колена в огородной грязи, они за полчаса смогли переловить всех скотин и загнать обратно в хлев, а потом и отметили это дело в местном кабаке.

– Здоров! – крикнул ему Саво, развеяв воспоминания юноши, подходя к своему забору и открыв калитку вместо дружеского рукопожатия, они по-дружески обнялись.

–Да, Саво, давно я тебя не видел, – с нотками явной ностальгии начал парень. – Как ты?

– Да всё хорошо, – с явной радостью ответил мужчина. – Недавно сумел крышу починить и сейчас свинью зарезал. Ты хочешь тушёного мяса попробовать? Под вишнёвую наливку естественно, – спросил крестьянин, приглашая парня в дом.

– Спасибо, Саво, но нет, у меня проблема, – бедственно сказал юноша.

– Что случилось? – Удивлённо спросил крестьянин, ожидая подробной истории.

Азариэль ему рассказал о том, что случилось в стенах Цитадели несколько часов назад. Рассказал ему о конфликте, случившемся меж рыцарем и неофитами и о том, что на этом разыграл свою карту Люций. И в конце юноша попросил прийти крестьянина в комнаты прислуги, чтобы помочь определиться в выборе. Азариэль выложил всё с полным спокойствием, ибо такую рану для Ордена трудно будет не скрыть.

– Хорошо, я там буду, вот только оденусь получше, – сочувственно похлопав по плечу парня, сказал Саво.

– Спасибо, мой друг. – Практически шёпотом сказал Азариэль и отправился на поиски следующего своего друга.

Он пошёл обратно в Цитадель, воспользовавшись тем же самым телепортом, он пробежал через ворота и резко свернул в сторону северо–западного донжона, где располагались места для расквартировки стражи.

Донжоны стражников имеют квадратную форму, и они действительно огромны и многозадачны, в своём обхвате равнялись примерно размерам основания великой Башни Белого Золота, хотя высотой не доходили и до половины.

Парень подошёл к донжону, толкнул укреплённую тяжёлую дверь, обитую металлом, и вошёл внутрь. Огромные и просторные помещения башни служат для стражи Ордена всем тем, чем только можно было. Здесь оружейная комната легко сочетается с казармой и складом припасов. Повсюду стоят ящики с амуницией и ресурсами разного рода, стойки с обычным оружием, учебные манекены, кровати, столы, на которых лежали карты, или изредка стояла бутылка с вином. Но, несмотря на некую независимость стражи от рыцарей Ордена, в донжонах всегда установлен практически идеальный порядок, отражающий суть службы.

Юноша не больше пяти минут взбирался на самый верх сторожевой башни и, поднявшись перед ним, раскинулась прекрасная картина, достойная, чтобы её запечатлели. Со стороны моря, где находился таинственный Падомай – родина маомеров, надвигается могущественный и грандиозный грозовой шквал, готовый массивами дождя обрушиться на весь юг Тамриэля. Чёрные тучи, массивы небес катятся волной громового страха с юга, готовые обрушиться волной тьмы на Тамриэль. И на весь шквал без страха смотрел единственный стражник, будто бы бросая вызов ужасному потустороннему массиву.

– Андре, – обратился Азариэль и человек, несущий бдение, развернулся.

Среднего роста воин облачён в стандартную броню стражи Ордена – кожаный доспех, на груди усиленный пластиной из лунного камня с выбитой символикой солнца. У стражника светлые стриженые волосы, строгий и суровый взгляд янтарных глаз. Черты лица холодные как камень, словно их вытесали из скалы – острый заострённый подбородок, ямочки на щеках, худые скулы и высокий лоб. Ноги закрывают кожаные штаны, уходившие под усиленные пластинами стали сапоги.

– Как ты меня нашёл? – без удивления вопросил Андре.

– Я же помню твой график. В это время ты здесь несёшь службу.

– Ах да… я же сам его тебе дал. Ты ещё помнишь, как мы лихих завалили?