Окаянный император. Роковое путешествие

– Так ведь эта… желтая макака бросилась на вас с саблей. Пока скрутили, несколько раз успел ударить, ирод. Сам не видел, но, говорят, вы от него бежать пытались, да споткнулись, упали, – доложил моряк.

От полученной информации голова опять закружилась. Почему он считает, что я императорское высочество, откуда взялся полицейский с холодным оружием? Хорошо помню, что рядом со мной на улице никого не было. Падение было, за что-то зацепился. И почему меня отнесли в дом губернатора, а не в больницу? Почему вместо медсестры у кровати дежурит военный моряк с чудным званием. По числам все вроде совпадает… Мама дорогая! Я же еще вчера должен был отправиться в Токийский университет на встречу с потенциальным работодателем! Похоже, моя карьера в Стране восходящего солнца закончилась, так и не начавшись. Надо позвонить, хотя бы попытаться поговорить. В конце концов, не каждый день оказываешься на больничной койке с пробитой головой.

– Андрей, а где мои вещи? Рюкзак с планшетом и смартфон?

– Чего, ваше императорское высочество, – непонимающе уставился на меня боцманмат.

– Вещи, компьютер, телефон…

– Не понимаю, о чем вы, ваше императорское высочество… Телефон, кхомпютер какой-то… Давайте я лучше доктора позову, – сорвался он со стула.

– Подожди, братец, не торопись, – остановил я его. – Присядь…

Мозги, пострадавшие после нападения, работали с трудом, но не заметить все возрастающее количество несуразностей было невозможно.

– Давай начнем сначала… Я шел по улице, и на меня напала жел… напал полицейский. Так?

– Почему шли? Ехали в коляске. Рикса их тута называют…

– Рикша, – автоматически поправил я.

– Ну да, на рикше. Этот супостат стоял в оцеплении, а потом выхватил саблю и кинулся.

– Постой. В каком оцеплении? Улица же была пустая, и рикши никакого не было, я шел пешком.

На лице моего собеседника появилось непонимание, потом работа мысли, и в итоге он заявил:

– Я, ваше императорское высочество, все-таки лучше доктора позову, – и решительным шагом вышел из комнаты.

Мне только и осталось откинуться на подушку и попытаться собрать разбегающиеся мысли воедино. Похоже, у меня последствия травмы головы. Провалы в памяти. Только какие-то странные. Рикша, полицейские, загадочный моряк и порядком уже надоевшее «ваше императорское высочество». Кстати, к кому так раньше обращались? К принцам, что ли? Самым правдоподобным объяснением было самое грустное. Я действительно сильно ударился головой и сейчас лежу в больнице, а все, что происходит вокруг меня, – это бред.

Непонятно только, почему с каким-то историческим уклоном. Если учесть, сколько времени в сутки я провожу перед компьютером, то мне должно было привидеться что-то другое.

За дверью послышался шум, и перед кроватью появился давешний эскулап.

– Доброе утро, ваше императорское высочество! Как вы себя чувствуете? – завел он знакомую песню.

– Лучше, доктор. Слава Богу, лучше!

Врач автоматически перекрестился и приступил к осмотру. Поверхностному даже на мой непрофессиональный взгляд. Он пощупал лоб, посчитал удары пульса, для чего снова достал свой раритетный хронометр, а после этого заявил, что надо делать перевязку. В комнату вошел матрос с чистыми бинтами и какими-то пузырьками из толстого мутного стекла. Боцманмат, ставший для меня кем-то вроде няньки, помог сесть на кровати. Следующие несколько минут превратились в настоящую муку. Тот, кому хоть раз отдирали присохшие повязки от ран, знают, насколько это неприятно. Пока медик колдовал над моей головой, я обратил внимание на собственные руки. Они были мои и не мои одновременно! Я мог поднять и опустить их, сжать ладонь в кулак, почесаться. Но руки были не мои. Тонкие аристократические пальцы с маникюром совсем не походили на мои с наскоро обрезанными ногтями и заусенцами. Появилась нехорошая догадка.

Обессиленно рухнув на подушку после окончания манипуляций, попросил слабым голосом зеркало. Искали его довольно долго. Когда же принесли, я несколько мгновений не решался взглянуть в небольшой слегка тусклый диск. Когда же сделал это, вновь едва не потерял сознание. На меня сквозь мутноватое стекло смотрело отраженное от тончайшего слоя металла абсолютно незнакомое лицо.

Полный ступор, пожалуй, самое точное определение того, что со мной случилось в этот момент. Я погрузился в собственные мысли и перестал отвечать на вопросы. Врач почтительно удалился. Деревенько серым мышонком застыл на стуле. Мой взгляд то скользил, не останавливаясь ни на чем, то замирал, сфокусировавшись в одной точке. В голове было пусто, и даже дурнота куда-то отступила. Подобные чувства мы испытываем, когда получаем очень плохие новости о наших близких. Я же потерял самого себя…

Не знаю, сколько это продолжалось, но когда вернулась способность соображать, на улице смеркалось. Хватит, надо успокоиться! Будем считать, что передо мной стоит задача по программированию. Ее надо решить. Вариант первый: я сильно ударился и сейчас в больнице. Все происходящее вокруг – бред. С одной стороны, заманчивая версия, с другой – сомневаюсь, что в подобном состоянии человек может есть, спать и даже ходить в туалет. Версия вторая: все это кем-то подстроено. Но в этом случае возникает вопрос: кем и, самое главное, зачем? Да, Николай Романов – перспективный IT-шник, но не более того. Никаких секретов я не знаю, в крутых разработках замечен не был. Третье – я больше не я, а кто-то другой. Руки и лицо это подтверждали неоспоримо. С другой стороны, личность точно моя, воспоминания остались, в них нет провалов. Я помню близких и друзей. Допустим, произошел перенос сознания, ну, или души. Как такое возможно – даже не представляю. Я наталкивался в сети на статьи о попытках копировать память человека в суперкомпьютер, но из тела в тело?.. Это невозможно. Или возможно, но находится где-то за гранью современных знаний о мире? Ладно. Примем это за рабочую версию. Других все равно не предвидится. Какая теперь задача номер один? Понять, кому принадлежит этот организм. Явно кому-то высокопоставленному, одно обращение «ваше императорское высочество» чего стоит! Задавать такие вопросы в лоб не следует. Тут не только доктор, но даже ушастый морячок задумается. Ни к чему хорошему это не приведет. Как же быть? Откуда узнать, кто я теперь и что со мной случилось? Стоп-стоп-стоп! Лежу я в доме у какого-то губернатора, рикша вез меня или предшественника по улице, запруженной народом, не зря же на ней полицейское оцепление стояло. Это значит, что случившееся наверняка стало резонансным случаем, о нем рассказывала пресса. Судя по морской форме и методам работы медика, интернетом и телевидением тут и не пахнет, но газеты-то должны быть. С историей у меня, как у всякого технаря, плохо. Ладно, была не была!

– Послушай, Андрей, – боцманмат встрепенулся на своем стуле и изобразил живейшее внимание, – ты, братец, вот что, принеси-ка мне свежих газет. Какие только найдешь.

– Слушаюсь, ваше императорское величество, – Деревенько вышел из комнаты.

Пользуясь его отсутствием, я принялся осматривать собственное тело. Приступы слабости и дурноты отступили, поэтому мне удалось не только сесть в кровати, но даже встать, правда, держась при этом за изголовье, а ноги все время предательски дрожали. Сложно судить, сколько лет было моему… как, кстати, его называть? Ладно, пусть будет предшественник. Он – вполне сформировавшийся молодой мужчина. Судя по мускулатуре, ему не чужды занятия спортом. Причем не качалка с железом, а что-то типа легкой атлетики. Сказать что-либо определенное о росте было невозможно из-за отсутствия того, с чем можно сравнивать. Скорее, среднего. Никаких явных признаков травм или увечий я не обнаружил. Зато неожиданно нашлась татуировка. Как-то не сочетались у меня «высочество» и тату. На правом предплечье разлегся черный дракон с желтыми рожками, зелеными лапками и красным брюхом. Под носом были лихо закрученные гусарские, как я определил сам для себя, усы. Лицо, насколько я успел заметить, было вполне приятным, с правильными чертами. Рассмотреть его во всех подробностях мешала повязка на голове. Она же скрывала волосы.

Послышались шаги Андрея. Он принес в комнату целый ворох изданий. Увидев меня стоящим у кровати, он замер, а потом улыбнулся.

– Заходи, заходи, братец, – проговорил я, занимая горизонтальное положение. Эти непривычные для меня словечки выскакивали помимо воли, как будто на автомате.

– Вот, ваше императорское высочество. Правда, пока только нипонские. За другими слугу послали, а эти прочитать вам помогут. Губернатор распорядился прислать человека, который по-нашему разумеет.

Не без трепета я взял в руки первый лист. Серовато-желтая бумага плохого качества сплошь была покрыта иероглифами разного размера. Заказывая местные издания, я очень надеялся узнать, какой на дворе год. У меня отложилось в памяти, что на вывесках в Токио были привычные арабские цифры. Однако в принесенных газетах их не было. Ни одной. Фотографий, кстати, тоже. Тем временем в дверь постучались, точнее даже поскреблись. Матрос взглянул на меня и, дождавшись кивка, сдвинул конструкцию в сторону. В помещение, постоянно кланяясь, зашел средних лет японец. На нем, вопреки ожиданиям, было европейское платье. Не уверен, что это можно описать словами, но на него мое тело отреагировало совсем иначе, нежели на доктора или Деревенько. Я устроился поудобнее и занял, как мне показалось, царственную позу.

– Ваше императорское высочество пожелали, чтобы ему почитали? – согнувшись в пол, произнес гость с довольно сильным акцентом.

– Да, желаю. И начни с описания… инцидента.

– Как будет угодно, – ответил японец и, недолго порывшись в куче, вытянул листок. – «Ужасное происшествие в Оцу. Сегодня нам стало известно о нападении на почетного гостя нашей страны, наследника российского престола, Его Высочество Николая Александровича…»

Надо же, а хозяин тела-то – мой тезка. Осталось только понять, какой это Николай. Если не ошибаюсь, их в России было двое.

«Покушение произошло на улице Симо-Когарасаки. Один из полицейских, стоящих в оцеплении, внезапно бросился к Его Высочеству и нанес ему два удара саблей. Принц выпрыгнул из коляски и попытался бежать, но упал. Первым на помощь пришел греческий принц Георг, который сопровождает наследника русского престола в этой поездке. Он ударил нападавшего бамбуковой тростью. Следом на негодяя налетели рикши, и злодей был схвачен.

Перепуганная свита в один миг окружила наследника. Ему перевязали голову и на коляске отправили в дом губернатора, где он сейчас и находится.

Что толкнуло полицейского на подлое нападение, остается неизвестным. Ни один японец, не будь он безумцем, идиотом или фанатиком, не смог бы задумать такой поступок. Злодей, нанесший раны прославленному гостю, которого весь народ стремился чтить, не будет достаточно наказан, пока его тело не будет разрезано на сто частей.

В знак уважения к раненому цесаревичу на следующий день после нападения были закрыты биржа, некоторые школы, токийский театр кабуки, а также другие места развлечений».

Ошеломленный полученной информацией, я откинулся на подушку. Впрочем, необходимо было взять в себя в руки и выяснить еще один момент.

– Послушай, э…

– Сато Канаэ, ваше императорское высочество.

– Так вот, Сато, меня интересует вопрос, как в японском языке записывают числа. Арабские же у вас не используются?

– Очень редко, ваше императорское высочество. Числа мы записываем иероглифами. Позвольте вам показать, – и, дождавшись моего кивка, он приблизился к кровати.

– Вот цифра два, а вот сто, – его палец указывал на отдельные иероглифы, которые для меня лично ничем не выделялись из ряда себе подобных.

– Хорошо, ну а, допустим, где указана дата, когда выпущена эта газета? – перешел я к главному в этот момент вопросу.

– Она напечатана 12 гогацу 2551 года от основания Японии. Если перевести на европейский манер, то получится 12 мая 1891 года, ваше императорское высочество, – закончил японец и замер в поклоне.

Конец XIX века! Я оказался в теле будущего Николая II. Последнего русского императора, которого примерно через три десятка лет вместе со всей семьей расстреляют где-то в Екатеринбурге.

Глава III

Май 1891 г.

Как там у Достоевского: «Что делать?». Или это Грибоедов сказал? Неважно. Этот вопрос встал передо мной во всей красе. Пути назад в мой мир, скорее всего, нет. Уникальные события сошлись в одной точке, но в разные века. Кстати, если я здесь, то настоящий наследник что – там? Или в XXI веке мое тело осталось бездыханным? Много вопросов без ответов. Но они в этот момент не главные. Основной – что делать? Пытаться сбежать, затеряться? Нет, не получится, тем более здесь, в Японии. А с другой стороны, убегу – и что? Мои навыки программирования в это время сродни шаманским гаданиям или всякой экстрасенсорике. Хотя от них толку всяко больше. Впечатлительные граждане, готовые платить за прикосновение к неизведанному, всегда найдутся. Я же не знаю местных реалий, языка, да и с моим европейским лицом долго бегать не получится.

Вариант номер два – занять место настоящего Николая (по факту это уже произошло) и жить. Заманчиво, но финал пугает. У меня со знанием истории дела обстоят не очень. В школе, конечно, изучал, но скорее факультативно. Зачем она математику? Поэтому знания о прошлом собственной страны у меня очень смутные. Например, я помню, что с Японией мы в начале XX века воевали и даже проиграли. А сейчас вижу, что отношения просто прекрасные. Тон газетной статьи в отношении меня и полицейского был вполне однозначный. Что же произойдет в ближайшее время и дойдет ли дело до вооруженного конфликта? Еще были воспоминания про Первую мировую и революцию. Причем их вроде было две…

Да, ситуация… С другой стороны, будем реалистами. Особого выбора у меня нет. Если я попытаюсь улизнуть, рано или поздно найдут. А вот последствия будут все равно безрадостные. Враги России будут использовать ситуацию в своих целях, а сограждане, чего доброго, упекут в психушку. Травма головы в этом вопросе им очень даже на руку будет.

Значит, надо врастать в реалии. Что-то подсказывает, что путешествие наследника после инцидента закончится. Думаю, скоро из Москвы, тьфу ты – Питера, придет команда вернуться на родину. Не думаю, что царственные родители и дальше будут рисковать моим здоровьем. Правда, фора у меня приличная. Пока доберемся до столицы, времени уйдет немерено. Возможностей познакомиться с жизнью будет достаточно. Вот только бы не накуролесить до того, как разберусь, что к чему. Это на боцманмата Деревенько можно кинуть хмурый взгляд, и он испаряется из поля зрения, а с ближайшим окружением этот фокус не пройдет. Принц, судя по татуировке, нравов был довольно свободных, и друзей-приятелей у него, похоже, хватает. Они странности заметят обязательно. А в перспективе будет встреча с родителями, а уж они-то меня знают как облупленного. С этими невеселыми мыслями я забылся сном.

Утро началось с визита врача. Он провел привычный уже осмотр, поменял повязку, сегодня эта процедура, к счастью, прошла не так болезненно, как накануне. Меня же мучила проблема. Врач не представлялся, значит, я его знал. А как обращаться – понятия не имел. Варианты «голубчик» и «любезный» в этом случае явно не подходили.

– Ваше императорское высочество, ваше состояние тревог больше не вызывает. Раны затягиваются. Я полагаю целесообразным перевезти вас на «Память Азова». Там в окружении преданных подданных выздоровление будет протекать гораздо успешнее, да и свежий воздух пойдет вам на пользу, – и он выжидающе посмотрел на меня.

– Ну что ж… Если вы так считаете, давайте собираться. После завтрака это будет вполне удобно.

– Как скажете, ваше императорское высочество.

– Кстати, а что там с газетами? Я просил их доставить…

– Если не ошибаюсь, их принесли, но я бы не рекомендовал вам, ваше императорское высочество, проводить много времени за чтением. Вы еще слабы, и излишнее напряжение может сказаться самым неблагоприятным образом.

– Спасибо, доктор. Пришлите Деревенько. Я бы пока не хотел отказываться от его общества. Слабость не позволяет мне себя чувствовать вполне уверенно.

– Конечно, ваше императорское высочество.

Медик откланялся и вышел. На его месте появился матрос. Он принес поднос с завтраком и газеты. Английскую и русскую – «Правительственный вестник». К сожалению, много нового из прессы я не узнал. Газеты были старыми. После завтрака пришло время одеваться. Руки привычно потянулись к сорочке и костюму, а вот с галстуком вышла заминка. Ну не доводилось мне носить этот предмет гардероба в прошлой жизни, а мышечной памяти для того, чтобы повязать его, не хватило. Помучившись, я решил отказаться от этой идеи. В конце концов, я болен, значит, небольшой беспорядок костюма будет простителен. Позвав Деревенько, попросил его поддерживать меня (скорее чтобы придать болезненный вид, а не по необходимости), и вышел из комнаты, в которой очнулся в этом мире.

Губернаторский дом оказался небольшим и вполне соответствующим всем местным минималистским традициям в обстановке. Пространство разделяли легкие деревянные перегородки, оклеенные чем-то типа бумаги или ткани. Было тихо и не видно ни одной живой души. А вот во дворе меня встречали сразу две делегации. С одной стороны стояли японцы в национальных одеждах, с другой – члены экипажа и господа в гражданском. Вероятно, не доверяя больше властям, меня решили сопровождать до порта. Опираясь на руку боцманмата, я сначала свернул к хозяевам. В их рядах заметил давешнего переводчика.

– Ваше императорское высочество, от имени губернатора, – он показал глазами на пожилого господина, – благодарю вас за то, что стали его гостем. Его превосходительство сожалеет, что этот визит состоялся при столь печальных обстоятельствах.

– Это ничего, не думайте, что это происшествие может в чем-либо изменить мои чувства к японцам и признательность мою за ваше радушие, – проговорил я и, кивнув, повернулся к землякам.

– Господа, рад вас всех видеть! Простите, что не могу уделить вам больше времени, последствия ранения еще сильны, и мне поскорее хотелось бы отправиться в дорогу.

С этими словами я направился к стоящему во дворе рикше. По словам доктора, на коляске с человеческим приводом нам предстояло доехать из Оцу в Киото, а уж оттуда на поезде в Кобе. Экипаж с боков окружили матросы, офицеры расселись по своим местам, и процессия тронулась. Сперва я с любопытством смотрел по сторонам. Меня окружали знакомые узкие улочки, такие же пустынные, как и несколько дней назад. Вернее, много десятилетий спустя. Запутавшись окончательно, оставил попытки разобраться в этом вопросе. Рикша оказался экипажем не быстрым, но тряским. Добавляли неприятных ощущений и многочисленные повороты. Сразу разболелась голова. Я откинулся на спинку и попытался расслабиться. В итоге меня разморило, и продолжение дороги запомнилось плохо. На вокзале мы подъехали к самому вагону, и Деревенько фактически занес меня в салон. Утомленный путешествием, я лег на диван и сразу уснул.

Пробуждение было приятным. Сначала я даже не понял, где нахожусь. Стучали колеса на стыках, за окном пролетали столбы. Потянулся и только тут понял, что это не купе пензенской «Суры», а совсем другой вагон. Состав стал сбавлять ход, и в дверь постучали.

– Да-да, войдите.

– Ваше императорское высочество, прибываем, – на пороге возник Андрей.

– Замечательно. Послушай, голубчик, у меня к тебе просьба… Я рад вернуться на борт, увидеть попутчиков, но я еще слишком слаб… Мне надо побыстрее добраться до каюты.

– Конечно, ваше императорское высочество! – вытянулся матрос.

– И еще… Со всеми этими переживаниями я запамятовал, как зовут нашего капитана…

– Капитан первого ранга Ломен Николай Николаевич, – Андрей если и удивился моему вопросу, то вида не подал.

– Как дойдем до каюты, пригласи его ко мне.

От вокзала мы ехали на лошадях. Улицы в Кобе оказались шире. В порту уже ждала лодка, и буквально через несколько минут мы подплыли к совершенно нелепому кораблю. На мой взгляд, он представлял собой смесь несовместимого. Из приземистого корпуса торчали три трубы, две высокие и одна пониже. А мачты свидетельствовали, что крейсер может идти и под парусами. Нос навевал мысли о древнегреческих галерах, похоже, под водой скрывался таран. Вот такая безумная, на взгляд выходца из XXI века, эклектика.

Впрочем, вся ирония испарилась, как только я ступил на палубу. Выстроенная команда грянула троекратное «ура!». Причем довольно искренне. Глаза предательски увлажнились. Ко мне приблизилась группа офицеров и людей в штатском.

– Ваше императорское высочество, мы рады приветствовать вас на борту после столь чудовищных злоключений, – у обратившегося ко мне были золотые погоны с двумя просветами.

Черт, ну почему я не спросил у Деревенько, как выглядит Ломен?! Скорее всего, это он, но рисковать очень не хотелось.

– Спасибо, голубчик! Хвала Всевышнему – все неприятности остались позади, но последствия ранения еще сильны, и я хотел бы удалиться в свою каюту. Кстати, мне пока еще нужна помощь, пусть боцманмат останется со мной.

– Конечно, ваше императорское высочество, – склонил голову офицер.

– Господа, благодарю за теплый прием! Очень тронут, – обратился я к встречающим и тише добавил: – Веди, братец.

Устроившись в удобном кресле, я приказал Андрею позвать капитана. Через пару минут вошел тот самый офицер с золотыми погонами. Его лицо украшала буйная растительность. Вообще, как я заметил, бороды и усы у русских были в чести. В отличие от тех же японцев – они предпочитали бриться.

– Присаживайтесь, Николай Николаевич! Как обстоят дела? Что нового случилось за время моего отсутствия? Как самочувствие моих сопровождающих? – последний вопрос я задал не без опасения, но, с другой стороны, не мог же наследник престола путешествовать один, а как иначе узнать имена попутчиков, я так и не придумал.

– Благодарю вас, ваше императорское высочество, – устроившись на стуле, произнес Ломен. – Дела на корабле отлично. Запас провизии и угля принят. Больных нет. Как только будет приказ, мы выйдем в море. Ваши друзья князья Барятинский, Кочубей, Оболенский, Ухтомский, господин Волков и его высочество принц Георг в добром здравии и с нетерпением ждут общения с вами.

– Да-да… – ответил я рассеяно, запоминая имена, – это чуть позже. Сейчас последствия раны еще дают о себе знать. Меня утомляют долгие разговоры.

– В таком случае, ваше императорское высочество, разрешите откланяться, тем более что с вами очень хочет пообщаться посланник, у него последние новости из Петербурга, – и Ломен встал со стула.

– Посланник? – удивился я незнакомому в этом контексте слову.

– Дмитрий Егорович Шевич, российский посланник в Токио, – слегка недоуменно проговорил капитан.

– Ах, да! Конечно. Пригласите, пожалуйста.

В каюту вошел человек, который неожиданно напомнил мне собственного деда. Нос картошкой, прищуренные с хитринкой глаза и борода а-ля Лев Толстой. Выбивался из родного с детства образа только большой монокль в правом глазу.

– Ваше императорское высочество, как я рад видеть вас в добром здравии! Никогда не забуду зверского выражения лица злодея, когда, скаля зубы, он заявил, что он – «самурай». Глубокая неукротимая ненависть пылала в его глазах… Но, хвала Господу, вы вовремя выпрыгнули из коляски, а принц Георг и рикши пришли к вам на помощь.

– Как на случившееся отреагировали японцы?

– Они возмущены этим вероломством. В знак уважения к вашему высочеству на следующий день после нападения были закрыты биржа, школы, театр кабуки и другие места развлечений, и даже… – Шевич запнулся и продолжил, чуть понизив голос, – пять дней в публичных домах не принимали клиентов. В деревне злоумышленника совет запретил называть детей именем Сандзо и фамилией Цуда, родственники покушавшегося стали изгоями. И был даже один печальный инцидент. Надеясь искупить вину за покушение своей кровью, совершила самоубийство, заколовшись перед зданием киотской мэрии, молодая девушка. В нашу миссию тысячами поступают письма и телеграммы, а для доставки подарков, которые идут со всех концов страны в адрес вашего императорского высочества, придется нанимать повозки…

– Если дела обстоят именно так, почему бы и нам не поступить благородно, Дмитрий Егорович? Пригласите на борт рикш, которые скрутили негодяя. Их надо наградить по заслугам.

– Отличная идея!

– А какие новости из Санкт-Петербурга? Есть ли послания от… – я замялся, не зная, как назвать Александра III, не папой же, – его императорского величества?

– Есть, ваше императорское высочество. Государь требует, чтобы вы возвращались в Россию, – восторженный тон Шевича сменился на грустный. – У меня к вам будет только одна просьба, если позволите…

– Говорите, господин посланник.

– Я нижайше прошу ваше императорское высочество задержаться в Японии до вашего дня рождения. Это будет хороший знак, что вы не держите зла, и он самым благоприятным образом скажется на наших отношениях.