Осторожно, отравлено! Яды и их повелители в истории человечества

Но в то время бесчисленным недоброжелателям семьи Борджиа не было никакого дела до достоверности фактов. К тому же многие были не в восторге, что Александр VI в принципе допустил женщину на территорию Ватикана. Говорили, что, когда папа уезжал, он оставлял дочь исполнять официальные обязанности. Другие пошли в своих слухах еще дальше, утверждая, что вместо этого Лукреция посещала дикие вечеринки и устраивала многочисленные оргии прямо на территории Ватикана. Иоганн Бурхард, епископ Читта ди Кастелло, который был папским церемониймейстером, в своих записях утверждал, что Лукреция часто присутствовала на заседаниях коллегии, одетая лишь в прозрачный муслин, который едва прикрывал грудь. По его словам, присутствие кардиналов совсем не смущало девушку, она без стеснения проявляла свои нежные чувства к отцу, принимая его совсем не отцовские ласки. «Позор! Ужас!» – восклицал в своих записях епископ Бурхард.

«Сегодня его святейшество, чтобы развлечь госпожу Лукрецию, велел вывести на малый двор папского дворца несколько кобыл и молодых огненных жеребцов. С отчаянным взвизгиванием и ржанием табун молодых лошадей рассыпался по двору; гогоча и кусая друг друга, жеребцы преследовали и покрывали кобыл под аплодисменты госпожи Лукреции и святого отца, которые любовались этим зрелищем из окна спальни. После этого отец и дочь удалились во внутренние покои, где и пребывали целый час».

Иоганн Бурхард, Liber Notarum

И вновь мы не утверждаем, что Лукреция была святой. Однако пик слухов о развратном образе жизни девушки пришелся как раз на момент особенно жарких политических разборок семьи Борджиа. Чем активнее становилась деятельность Александра VI, тем более зловещим становился образ Лукреции. Позже, при дворе Феррары, когда она стала женой Альфонсо Д’Эсте, очередного мужчины, которого отобрали для нее лично отец с братом, Лукреция стала считаться образцом хорошего воспитания. Один из важнейших текстов эпохи Возрождения свидетельствует об уважении, которым она пользовалась в Ферраре. Поэт Людовико Аристо в «Неистовом Орландо» утверждает, что Лукреция должна стоять в храме чести и женственности за свою «красоту и честность». Летописец Бернардино Дзамботто восторженно писал об ее утонченности: «У нее большой такт, она благоразумна, очень умна, живая и очень приятная». Обретя в Ферраре хоть какую-то независимость от семьи, Лукреция окружила себя лучшими умами эпохи Возрождения. Наиболее заметным из них был Людовико Ариосто, поэт, который ввел термин «гуманизм» и сочинил эпическую поэму «Орландо Фуриозо».

Лишь позже, уже после своей смерти, Лукреция сыграла значимую роль в создании все более и более фантастических мифов о семье Борджиа. Слово за слово, миф за мифом дурная слава Лукреции почти затмила славу ее отца. Ей приписывали изобретение знаменитых ядов Борджиа, утверждали, что она отравляла своих любовников и соперников, чтобы удержать власть – довольно смехотворная идея, учитывая, сколько реальной власти было у женщины в XV веке. Одним из главных популяризаторов распутного образа Лукреции стал Виктор Гюго, автор романа «Собор Парижской Богоматери». В 1833 году он написал пьесу «Лукреция Борджиа», где дочь папы обдумывает различные способы, которыми она расправится со своими врагами: повесив, задушив, отравив. Позже на основе пьесы Гюго была поставлена одноименная опера Гаэтано Доницетти, которая также изображала Лукрецию роковой убийцей. Эта клевета, основанная на слухах и вымыслах, начала распространяться с немыслимой скоростью и надолго стала единственно возможным способом изображения Лукреции Борджиа.

В последнее время история и исследователи стали чуть добрее к Лукреции. Все чаще ее рассматривают не как коварную женскую фигуру, а как жертву интриг собственной семьи. А многочисленные материалы и более скрупулезное изучение источников позволяет нам сказать, что мифы о хитроумных отравлениях – не более чем мифы.

Пожалуй, история клана Борджиа получилась довольно неожиданной. Скорее всего, вы рассчитывали прочитать леденящую душу истории о зверских убийствах и жестокости, а получился подробный и разоблачающий рассказ о политических интригах, которые в большинстве случаев и легли в основу репутации Борджиа. Но совы – не всегда то, чем кажутся. И история еще не раз нам это докажет.

Личинка из итальянской гробницы. Екатерина Медичи

Особой эпохой в истории Европы был XVI век. Причин на то есть множество, но не последняя из них – невиданное до этого количество влиятельных женщин у власти. Елизавета I, Мария Тюдор и Мария Стюарт, регентша Шотландии Мария де Гиз, регентша Испанских Нидерландов Маргарита Австрийская, Маргарита Пармская, Хуана Ла Лока (Безумная) – дочь Изабеллы и Фердинанда Испанских, которая унаследовала трон Кастилии. В Италии была Изабелла д’Эсте – одна из известнейших женщин итальянского Ренессанса, ценительница искусств и знаменитая покровительница художников, прозванная «примадонной Возрождения». Но спору нет, одной из самых ярких личностей в этом списке является Екатерина Медичи.

В 1519 году в великолепном дворце во Флоренции на свет появилось девочка – будущая королева Франции и одна из самых могущественных женщин Европы XVI века. Сразу после рождения Екатерина Мария Ромула Медичи получила прозвище «дитя смерти»: ее мать скончалась через шесть дней после родов, а отец – через две недели. Прозвище будет тянуться за Екатериной всю жизнь: ей приписывали всевозможные убийства членов королевской семьи, геноцид протестантов, интриги и тщательно спланированные отравления.

Екатерина Медичи всегда считалась кем-то вроде колдуньи, обученной искусному смешению зелий и способной на убийства без малейших угрызений совести. «Черная королева», «королева змей», «личинка из итальянской гробницы» – у Екатерины было много народных титулов, и среди них, конечно же, был титул искусной отравительницы. Одной из легенд, которая помогла заслужить и сохранить эту репутацию, стала история Жанны д’Альбре, королевы Наварры. Благодарить за эту легенду мы обязаны Александра Дюма-старшего. Создавая образы для романа «Королева Марго», Дюма не просто приписал Екатерине роль отравительницы, но и сопроводил свой рассказ многочисленными подробностями. Выяснить, что именно из этого было правдой, а что – художественным вымыслом, невозможно. Французские писатели в целом никогда не скупились на презрительные суждения в адрес Екатерины. Тот факт, что итальянка без королевской крови в своих жилах сумела добраться до вершины власти, раздражал многих. А политическая деятельность Екатерины всегда вызывала много вопросов и точно сыграла свою роль в том, что ее считали чудовищем как среди католиков, так и среди протестантов: сначала она поддерживает протестантов, а потом – начинает против них войну, апофеозом которой становится Варфоломеевская ночь.

Но начнем с предыстории. В возрасте четырнадцати лет Екатерина стала невестой французского принца Генриха де Валуа, будущего короля Франции Генриха II. Отношения с мужем складывались непросто. Во-первых, по канонам красоты того времени Екатерину нельзя было назвать красавицей: один венецианский посол описывал ее как «рыжеволосую, небольшого роста и худую, но с выразительными глазами». Во-вторых, Генрих состоял в длительной связи с Дианой де Пуатье, которая сначала была его воспитательницей, а затем – главной фавориткой. Любовный треугольник между Екатериной, Генрихом и Дианой заслуживает отдельного рассказа, поэтому мы не будем углубляться в их запутанную и весьма пикантную историю отношений. При дворе Екатерину также не воспринимали всерьез. Во Флоренции не было принято давать детям всестороннее образование, к тому же французский не был родным языком Медичи. От этого Екатерина часто чувствовала себя невеждой: ей было трудно составлять изящные предложения, она делала ошибки в письме и до конца своих дней говорила с итальянским акцентом. Такого в аристократических кругах ей простить не могли. Екатерину сразу же окрестили «купчихой» и итальянкой. Да, возможно, французский Екатерины не был идеальным, но зато в двух областях ей не было равных – это мода и наука ядов.

Екатерина переехала во Францию не с пустыми руками. Из родной Флоренции Медичи привезла несколько новых тенденций, которые прочно прижились во Франции: роскошная кухонная утварь, традиции итальянской архитектуры и ритуалы красоты. Италия XVI века была благоухающим местом, где духи использовались для придания аромата не только коже, но и всех предметов одежды. Екатерина прибыла на новую родину с личным парфюмером Рене ле Флорентином и обширной коллекцией ароматов, созданных по ее личному заказу.

Настоящий модный фурор произвели парфюмированные или сладкие перчатки, быстро ставшие популярными при французском дворе, где мужчины и женщины носили их как маркер высокого престижа. У кожаных перчаток была лишь одна проблема – неприятный, прогорклый запах. Дело в том, что в процессе дубления кожи в то время использовались экскременты животных, которые придавали ей гладкость и блеск. Неприятный запах совсем не сочетался с образами утонченной аристократии, поэтому производители перчаток обратились к парфюмерии.

В то время парфюмерия строилась на натуральных ингредиентах, потому перчатки чаще всего пахли травами, древесиной и цветами: жасмином, фиалкой, ирисом, цветами апельсина. Процесс производства духов также был непростым: сначала ингредиенты смешивали с животным жиром или маслом, затем кипятили, а потом разделяли. После этого перчатки опускали в полученную ароматную жидкость и оставляли сушиться. В зависимости от материалов и желаемой силы аромата процесс повторялся несколько раз.

Хотя милые ароматные перчатки Екатерины быстро завоевали сердца людей из высших кругов, про нее саму нельзя сказать того же самого. Она никогда по-настоящему не была признана французским обществом, которое в дополнение ко всем другим претензиям считало ее манипулятором, самозванкой и обвиняло в связи с темными искусствами. Из-за обширной истории отравлений в Римской империи долгое время итальянцев считали мастерами ядов и колдовства. А интерес Екатерины к науке, особенно к астрономии и астрологии, считались еще одним доказательством ее оккультизма.

Она также была известна необычными методами, к которым она прибегала, чтобы забеременеть. Пожалуй, из всех испытаний, выпавших Екатерине при жизни, самым серьезным было обвинение в бесплодии. В течение первых десяти лет брака с Генрихом II Екатерина пыталась забеременеть, но все было безуспешно. Для Екатерины это стало настоящей трагедией: если бы она не подарила Генриху наследника, тому пришлось бы расторгнуть брак. В патриархальной картине мира XVI века никто даже не рассматривал вариант, что бесплодным может быть мужчина, хотя многие документы указывали на то, что проблема была именно в Генрихе. Подробности, приведенные двумя врачами, Николя Венеттом и Жаном Фернелем, а также биографом XVI века Пьером де Бурдеем, доказывают, что Генрих страдал от гипоспадии – порока полового члена. Вероятно, самому королю не очень-то хотелось обладать репутацией мужчины с недостатком, поэтому в 1538 году у него внезапно появилась внебрачная дочь. Генрих налево и направо утверждал, что его любовница, Филиппа Дучи, забеременела после всего лишь одной ночи с ним, а ребенок был узаконен. Таким образом король себе обеспечил доказательство мужественности. Так или иначе, у Екатерины не было другого выхода, как срочно подарить Франции наследника. В отчаянии она прибегала к самым причудливым способам. Она гадала на картах таро, носила амулеты и нанимала алхимиков. Говорят, она даже пила мочу беременных животных, употребляла в пищу измельченные в порошок половые органы кабанов, оленей и кошек, кобылье молоко, кроличью кровь, слоновую кость. В общем, общественности было за что зацепиться, обвиняя Екатерину в колдовстве и черной магии.

Но вернемся к истории о Жанне д’Альбре. Франция в 1500-х годах была местом постоянной гражданской войны между католиками и протестантами. Идеи немецкого богослова Мартина Лютера поддержала часть французского клира и ученые-гуманисты. В первые десятилетия XVI века благодаря филологу и богослову Жаку Лефевру д’Этаплю и будущему епископу Мо Гийому Бристоне сложился кружок евангелистов, сторонников обновления и реформы церкви. К новому духовному движению со временем примкнуло чиновничество, придворные, мелкое дворянство, купцы, ремесленники и низший клир. Наибольшее распространение реформаторские идеи получили на юге и юго-западе Франции, а центром притяжения протестантов стал двор Маргариты Наваррской, матери Жанны д’Альбре.

После смерти мужа Екатерины, Генриха II, в 1559 году началось открытое противоборство между лагерями католиков и протестантов, или, как они называли друг друга, – гугенотами и папистами. Главным действующим лицом папистов была Екатерина Медичи – ревностная католичка. Жанна д’Альбре же яростно защищала протестантизм во Франции и даже объявила его официальной религией своего королевства – к большому неудовольствию Екатерины. В попытке объединить страну был устроен брак между сыном д’Альбре, Генрихом, и дочерью Екатерины, принцессой Маргаритой. Однако то, что произошло дальше, долгое время озадачивало исследователей.

За два месяца до запланированной свадьбы Жанна д’Альбре внезапно скончалась. Многие протестанты, чью религию отстаивала д’Альбре, не верили в ее естественную смерть и предполагали, что именно Екатерина убила свою противницу. Как? С помощью пары тех самых кожаных перчаток!

Один из слухов, который начал распространяться в то время, заключался в том, что Екатерина подарила Жанне пару отравленных перчаток. Перчатки были обычным подарком королевского двора. Их ценили не только за престиж, но и за символизм, который они в себе несли. Получить в подарок перчатки, тем более от самой королевы, означало, что вам доверяют и выражают свою признательность. Однако в случае с Екатериной это могло означать, что вам не только не доверяют, но и пытаются избавиться от вас весьма изящным способом. Важно указать, что многие историки опровергают версию об отравлении, считая, что всё это – не более чем роковое стечение обстоятельств. А Жанна умерла от самого обычного туберкулеза.

Мышьяк

Долгое время существовала теория, что своих врагов Екатерина Медичи травила особым фамильным ядом, разработанным еще ее предками. Однако чем больше исследователи углублялись в эту тему, тем больше фактов указывало на то, что это был самый обычный мышьяк. Мышьяк не просто так называют ядом-рекордсменом: он использовался в качестве орудия убийств с древних времен. Латинское название мышьяка – arsenicum – в переводе означает «мощный». Отравителям он нравился за то, что любое убийство с помощью окиси этого полуметалла можно было замаскировать под обычную болезнь. Кроме того, яд не обладал ни вкусом, ни запахом – его было легко подмешать в пищу или покрыть им любую поверхность. Жертва не подозревала об отравлении вплоть до появления симптомов: тошноты, рвоты, жжения в желудке, затем онемения конечностей, судорог и наконец смерти. Смерть от мышьяка наступает по причине обезвоживания. Даже самые опытные врачи того времени нередко путали симптомы отравления мышьяком с другими заболеваниями, особенно если жертва умирала от накопительного эффекта яда в организме. Смерть от мышьяка нередко принимали за смерть от гриппа, отравления, холеры. Можете себе представить, сколько еще убийств мышьяком было списано на обычные болезни?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Светоний, «Жизнь двенадцати Цезарей».

2

Стефано Инфессура – итальянский хронист и политический деятель XV века. По своим политическим взглядам он был республиканцем и ярым противником светской власти Святого престола. Его хроника, которая характеризует политику пап с 1303 по 1494 год, является важным, но не всегда достоверным историческим документом. – Прим. авт.