Несуществующие истории

– А ну их, эти сны, – в сердцах сказал я вслух, махнул рукой и отправился домой, уже не торопясь.

Дома меня, как всегда, встречал довольный Герхард, виляющий своим хвостом. Я взял поводок, и мы отправились на пруд на прогулку. Потом мы зашли в магазин прикупить вкусняшек к ужину. Домой вернулись, когда уже совсем стемнело.

Я включил телевизор, лег на постель и незаметно заснул. А открыв глаза, оказался опять в лабиринте. Как всегда, сижу у стены, а рядом лежит та самая тварь с двумя головами. Я резко вскочил и кинулся к дыре в стене, надеясь там увидеть ту женщину, о которой я думал весь день. Мои ожидания оправдались! Только я заглянул в эту прореху в стене, я сразу увидел ее, сидящую возле противоположной стены.

– Девушка, вы меня слышите? – крикнул я ей.

Она открыла глаза, посмотрела в мою сторону, не видя меня сонными глазами, но уже через мгновение подскочила и бросилась ко мне.

– Вы кто? Как вас зовут? Как вы здесь оказались? Давно вы здесь? – сыпала она вопросы, а у самой слезы по щекам ручьями текут.

– Меня зовут Валера, я третий раз попал сюда. А как вас зовут? – спросил я.

– Я Лика, вернее Анжелика, я здесь уже четырнадцатый день, вернее ночь, – ответила она, размазывая слезы по щекам.

Я смотрел на нее.

– Спасите меня, пожалуйста, я не могу больше здесь! – взмолилась она.

– Так, Лика, идемте вдоль стены, и как она закончится, мы встретимся, – проговорил я и сразу направился вдоль стены.

Мне показалось, что Лика мне что-то крикнула, но я уже не услышал, я уже бежал бегом. Добежав до конца стены, я не обнаружил Лики, и решил завернуть за стену и бежать ей на встречу, здраво рассудив, что девушки не так быстро бегают, как мужчины. Но добежав до той самой дыры в стене, и каково же было мое удивление, когда я, глянув в эту дыру, увидел с той стороны Анжелику…

– Как такое возможно? Как мы поменялись, не встретившись? – вылетели у меня вопросы в пустоту.

– Валера, я же вам кричала, что все бестолку. Мы не сможем здесь быть вместе, лабиринт этого не допустит.

Я не понимал, как такое возможно.

– Лика, а вы из какого города? – спросил я.

– Из Москвы, хотя на самом деле приехала из Новосибирска к подруге и просто осталась в Москве, – ответила она.

Мы сидели с разных сторон стены и просто болтали ни о чем. И тут вдруг меня ужалила пчела, и с той стороны взвизгнула и Лера.

– Пчелы! Валера, надо двигаться, лабиринт не даст нам покоя, – закричала Лера.

– Я придумал! Я сейчас пролезу к тебе через эту дыру. И как я раньше не догадался? – крикнул я и полез сквозь стену.

И когда я уже наполовину был с той стороны, я увидел глаза Леры полные ужаса. Она прошептала:

– Ты сейчас умрешь, лабиринт не позволит…

Продолжения я уже не услышал, просто в стене исчезла дыра, в которой я был, а соответственно мое бедное тело перерубило пополам.

И в этот момент я проснулся! Майка прилипла к телу, я был насквозь мокрый от пота. Правая рука была опухшая, и в центре опухоли явно был виден пчелиный укус, и жало торчало из кожи.

День выдался сумасшедший! Столько клиентов еще не было за один день, да еще начальство лютует, даже на обед не отпустили, ладно хоть на полчаса раньше разрешили рабочий день закончить. А у меня, как назло, все из рук валится, перед глазами лицо Лики все в слезах стоит.

И снова мы с Герхардом на пруд пошли гулять. И вот уже когда собрались домой идти, мне показалось, что я увидел того самого деда. Он сидел на раскладном стульчике, сидел и просто на воду смотрел. Пока Герхарда дозвался, поворачиваюсь, а деда уже нет, как будто и не было. Странно как-то это все. Ну и ладно. И мы с Герхардом отправились домой. Поужинали, я как всегда включил телевизор и лег на кровать киношку смотреть. Так и заснул.

А проснулся, как всегда, сидя у стены, а рядом лежит два тела, вернее полтора, потому как половинка моего тела осталась с той стороны стены. Тело же Лики было все искусано дикими пчелами и было все раздуто. Вот только я не увидел живой Лики, и сначала подумал, что еще рано, но время шло, а она не появлялась. Прошло два часа, я весь извелся и был уже на грани нервного срыва. Я просто закричал в пустоту:

– Лабиринт, сволочь, верни мне ее!

– Я здесь, Валера, не кричи, – услышал я за спиной голос Лики.

– Ты здесь! Мы смогли, Лика, смогли! – запрыгал я от счастья.

– Что смогли, Валера? – недоуменно спросила Анжелика.

– Ты что не понимаешь? Мы обманули лабиринт! Ты сама говорила, что здесь в одном месте быть двоим нельзя, – радовался я.

– А ведь ты прав! Как я сама не додумалась, – проговорила Лика.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросил я и сам же ответил на свой вопрос. – А это значит, что мы сможем его еще раз обмануть и выбраться из него.

И я от радости поцеловал Лику прямо в губы. Я сам не знаю, как это получилось, и она мне ответила, ответила жарким поцелуем. Мы стояли и целовались. И в этот момент буквально в полуметре от нас ударила молния, прямо в землю и хлынул ледяной дождь. Мы побежали вперед, потому что глянув на небо, мы увидели одинокую тучку над нами, из которой стеной лил дождь, и сыпались молнии, хотя вокруг светило солнце. Мы бежали со всех ног, петляли по этому лабиринту, но все равно холод от дождя сковывал мышцы, силы были на исходе. Мы становились. Мы просто встали и свалились на пятую точку, потому что ноги уже не держали. И в этот момент дождь прекратился, и засияло солнце, но согреться мы никак не могли. Но на этом наши проблемы не закончились.

Дождь закончился всего десять минут как, и мы услышали за нашими спинами шум. Обернулись и увидели, как стена закрыла проход, через который мы сюда попали. Из этой стены от земли до самого верха стали выдвигаться стальные шипы, даже колья. Их было сотни и все длинной не меньше полуметра. Мы встали и хотели подойти и посмотреть, что это такое, но стена сдвинулась с места и стала надвигаться на нас. Мы, не сговариваясь, попятились, а потом и побежали, потому что стена стала набирать скорость движения.

– Метров через сто поворот направо, видишь? Туда и нырнем! – крикнул я. Но в этот момент мы увидели, как проход задвигается другой стеной, преграждая нам путь. А стена с шипами стала двигаться еще быстрее и готовая нас проткнуть сотнями штырей.

– Прыгаем и падаем плашмя на землю! – заорала Лика.

И со следующего шага мы одновременно прыгнули вперед и плашмя. Должны были брякнуться о землю, но мы просто провалились в темноту.

Я проснулся от того, что рухнул с постели на пол, чем сильно напугал Герхарда, и он залился громким лаем. А у меня в голове была только одна мысль: «Ну почему я такой идиот? Почему я не спросил адрес у Лики или хотя бы номер телефона?»

Я встал, умылся, позавтракал и покормил Герхарда. Мы с ним сходили на прогулку. В общем, утро, как утро, но мне так и не давала покоя одна мысль: «Ну почему я у нее не спросил адрес?» Не бегать же по всей Москве, разыскивая ее.

Ладно, пора на работу. Я собрался и пошел к себе в контору. И что мне принесет новый день? Ничего, главное доработать, а там видно будет.

– А вдруг мне не приснится этот лабиринт? Вдруг мы больше не встретимся? – проговорил я сам себе, не замечая, что говорю это вслух, и люди на меня оборачиваются.

Нет, надо завязывать расклеиваться, а то и работы не будет, вот только вопрос: вот как она мне так запала в душу? И не найдя ответа, я перешагнул порог своей конторы, и как всегда все мысли сразу улетучились, и меня закружил водоворот звонков, клиентов, совещаний.

Я не мог дождаться вечера, когда я могу увидеть Лику. Время шло, я пялился в телевизор и не видел, что там показывают, и как-то незаметно провалился в сон. Открыл глаза, как всегда сидя у стены, и передо мной стоит моя Лика.

– Здоров же ты спать, уже полчаса на тебя любуюсь, – заявила она мне.

– Лика, я тут подумал, а может на стену залезть и посмотреть, где выход? – предложил я.

– Нет, нет, и нет! Я пробовала, только все руки изрезала. Там сверху на стенах приклеено битое стекло, – огорченно ответила она.

Но я же упертый! Я же не могу просто так, мне надо все испробовать. И через секунду я уже карабкался вверх по дереву, растущему рядом со стеной. Добравшись до верха, я снял свой ботинок и стал крушить и мельчить стекла, но когда залезал, то все равно все руки изрезал. Но это стоило того. Перед нами, буквально за поворотом, был выход из лабиринта.

– Ура, Лика, мы рядом! – закричал я и практически скатился по дереву вниз.

Но радовался я недолго. Раскаленная лава, которая текла по коридору, разделила нас с Ликой: она была прижата к одной стене, а я – к другой.

– Лика, не стой! Бежим вперед! За поворотом выход, я тебя не отпущу! – закричал я и припустил вперед.

А лава, словно почуяв то, что ее добыча хочет ускользнуть, стала наступать еще быстрее, сжигая все на своем пути. Мы повернули одновременно и успели схватиться за руки. Нам осталось всего метров двадцать до ворот, как эти самые ворота пришли в движение. Ворота стали закрываться, но не справа и слева, а сверху и снизу, просто стали двигаться плиты навстречу друг другу. Мы побежали еще быстрее, хотя и так неслись, как знатные рысаки. И вот добежав до этих ворот, я с разбегу отправил в этот проем Лику, но самому уже не хватило инерции. Лика кричала с той стороны: «Быстрее, быстрее!».

Я отошел немного назад. Лава догоняла и обжигала своим дыханием. И в этот момент я увидел небольшой выступ на стене, вернее неровность, которая извивалась снизу вверх по стене. Я, не думая, разбежался и прыгнул! Сначала ногой на выступ, а оттолкнувшись от него, бросил свое тело между закрывающимися створками ворот. Перекатившись, я вывалился с той стороны, но до земли не долетел. Мою рубашку плотно зажали створки этих каменных ворот, и я просто повис в воздухе. Наконец, рубашка треснула и порвалась, не выдержав мои девяносто кг., и я свалился, как мешок картошки на землю. Лика подбежала ко мне и помогла встать, а вокруг не было ничего: ни земли, ни неба, ни стен, просто белый свет. Мы обнялись, и наши губы встретились… и в этот момент я открыл глаза, сидя в своей постели.

ЭПИЛОГ

Утром я примчался к Лике! Хорошо, что я спросил у нее адрес. Больше мы не расстаемся, я не представляю жизни без моей Анжелики. Сейчас у нас сын, ему уже годик, и он обожает играть с Герхардом. Мы ходим гулять на наше озеро, где встретили того самого старика. И он нам сказал: «Лабиринт не лжет, он сплетает судьбы». Но больше мы этого старика не видели. Да он нам и не нужен. Главное, что мы с Ликой вместе.

Другой мир

Часть первая

Ну почему сейчас так ярко светит солнце, почему так сильно режет глаза, ведь я только – только заснул. И вообще, что это за топот? И почему он мешает спать уставшему мне? Приоткрываю один глаз и тут же жмурюсь от яркого солнца. Я не понимаю, почему так жестко и пахнет травой, ведь я лёг спать дома в мягкую постель, и сейчас должна быть зима, дома точно не должно пахнуть свежей травой. Открываю глаза и понимаю, что бедный, я, лежу на жесткой земле, вокруг высокая трава и мне в лицо летят… не может быть, это же копыта лошади! Вскакиваю, и ведь вовремя, а то бы моя бедная голова была бы растоптана гнедым

жеребцом, а на жеребце… ммм прекрасная амазонка.

Я даже оторопел и замер на неопределенное время, наверное, на вечность. Она прекрасна: волосы цвета спелой пшеницы, из-под длинных и пушистых ресниц на меня смотрят глаза яркого летнего неба, такие синие, что в них можно утонуть. А фигура… ммм… грудь крепкая, торчком, хоть и небольшая, бедра твёрдые и аппетитные, скрытые под обтягивающими кожаными брючками, а талия… талия как тростинка, и все это в белоснежных кружевах, кроме штанишек.

И в этот момент на меня, на шею, накидывают и стягивают петлю, словно лассо на мустанга, я прихожу в себя и осматриваюсь.

Мама родная! Да этих валькирей вокруг аж восемь, а я стою перед ними в одних трусах, а в голове одна мысль: «Хорошо хоть свежие».

В итоге меня связали по рукам и ногам, засунули какую-то тряпку в рот, так как я начал сильно возмущаться и, кинув меня поперек лошади, куда-то повезли. Ехали долго, и я даже смог немного вздремнуть, я ведь совсем не спал, и подумал, что буду решать проблемы по мере их появления.

А ждать оказалось недолго. Меня скинули с лошади и оттащили в огромную палатку, сшитую из непонятной ткани. Она искрилась, и было такое чувство, что была прозрачной изнутри, но непроницаемой снаружи.

Меня кинули на кучу из шкур каких-то неизвестных мне животных, и даже не потрудились развязать. И оставили так лежать одного. А в голове мысли путались, я не мог понять, где я и почему я спал на земле? И вообще, почему сейчас лето, что происходит, и как я сюда попал? И кто эти девушки? Хотя должен признать, что девушки одна краше другой. А кстати, когда меня скидывали с лошади, я увидел ещё человек двадцать и ни одного мужчины, вокруг одни девушки и все примерно одного возраста.

А тем временем за стенами палатки голоса все усиливались, сразу видно, что спорят и, похоже, спорят обо мне. Я стал прислушиваться. И волосы стали шевелиться у меня на голове. Одни хотели меня убить и куда-то отвезти в назидание другим, вторые – желали немедленно использовать меня по назначению, а третьи – вообще предлагали сначала использовать, а потом убить. Ой, мама! Что же здесь твориться? А жить то как хочется, бедному мне!

А ведь я самый обыкновенный парень, летом закончивший институт, и вот только что устроившийся на работу в одну контору простым

программистом.

И вдруг на улице все стихло, кто-то отодвинул полог у входа в палатку и…

Заходят в палатку три красотки, одна краше другой, все светловолосые, высокие и фигуристые, прям как на подбор. А главное, остановились и смотрят во все свои голубые глаза на меня, валяющегося на шкурах в одних трусах, связанного и с кляпом во рту. И в этот момент мой предатель, в этих самых трусах, начинает поднимать голову, наверное, что бы лучше рассмотреть красоток. Я даже заерзал и замычал от безысходности.

И тут одна подходит ко мне, присаживается на корточки, вынимает кляп из моего пересохшего рта, и мило так заявляет, глядя мне в глаза:

– Хорошо, я согласна, но только при условии – я буду первой.

Две других, молча, просто повернулись и вышли, оставив нас наедине с Первой. Я, правда, пока не понял, хотя сомнения зародились.

И вот, значит, лежу я на шкурах и слова сказать не могу, хоть и кляпа уже нет. А она, я её так и назвал для себя – Первая, распутывает мне ноги и, отойдя на пару шагов, начинает раздеваться, а сама так и крутится вокруг своей оси, словно танцует, я даже аж сначала обрадовался. Ну, думаю, в рай попал, хоть и умирать не собирался. Блузка улетела в сторону, а под ней шикарная грудь, манекенщицы отдыхают, и ведь все натуральное, а она продолжает и медленно так снимает свои штанишки, а под ними… Не, ну спереди все, как надо, а сзади такой маленький, но пушистый хвостик, как у зайки. Я просто дар речи потерял, хоть и молчал, но все же… Даже мой предатель голову далеко – далеко спрятал.

И вот эта красотка, оставшись совсем голяком, идет на меня, а из глаз аж искры сыпятся. Не, ну поймите мое состояние, я все еще связанный и на меня надвигается искрящий мутант с хвостом, хоть и надо признать, довольно симпатичный мутантик, да ещё и голый.

Откуда только силы взялись: вскакиваю и бегу к выходу из палатки. Слава богу, ноги развязали, наверное, чтобы трусы снять можно было. Выбегаю из палатки, а там перед входом, в полукруге, с дюжину таких же сидит красавиц, видимо очередь заняли.

Я через них перепрыгиваю и бегу, не разбирая дороги. Слышу: погоня за мной, все кричат, чувствую, догоняют, а во рту совсем засуха началась, дышать нечем. Ну, думаю, все – совсем хана. И тут вылетаю из кустов и… чувствую, не бегу – лечу. И точно! Лечу со скалы в пропасть, хорошо, хоть внизу вода оказалась. Оказывается, это я с водопада сиганул на полном ходу. Ну, думаю, совсем хана, руки – то все ещё связанные. Кое – как выгреб на другой берег, смотрю, а красотки наверху стоят и ругаются на чем свет стоит, но ни одна за мной не прыгнула.

Обрадовался я, значит, и быстрее в лес – спрятаться от них. Хорошо, хоть жажду утолил в реке, нахлебался водицы.

Долго брел по лесу, часов шесть, а ведь все босиком. Ну, думаю, влип я по самые помидоры, и тут голос из-за дерева:

– Тормозни, родной, куда торопишься?

Я и застыл, как истукан, а ведь не видно же никого, да и темнеет.

А день то уже действительно к закату клонится, вечереет однако, а тут еще этот голос из ниоткуда. Стою, озираюсь, а самого ветерок холодит, ведь в одних трусах бегаю, как спринтер, да еще со связанными руками. И тут вижу дерево поваленное, а на нем мужичок сидит, перед ним костерок небольшой горит, и тушка какого-то животного, что-то типа небольшого зайца, жарится. И как я его раньше не приметил? Ну, делать нечего, подхожу, здороваюсь, а он мне сразу в лоб так говорит:

– Ты от кого так бежишь, да еще в таком виде?

– Сам не знаю, – говорю ему и прошу, чтоб руки развязал, а то совсем затекли.

– Ладно, иди ближе, развяжу. Меня, кстати, Вельветом кличут, а ты кто будешь?

– Серега я, Анежкин.

Развязал он меня, одеяло какое-то дал, ну, чтоб укрыться, холодать же стало и к костру пригласил. Да и кусок мяса протягивает, говорит, мол, голодного и расспрашивать совестно.

Ну, я мясо то ем, а сам рассказываю, мол, так и так, девки какие-то хвостатые поймали, по рукам и ногам связали, да изнасиловать хотели, да еще и в очередь выстроились.

А мужик мне так на полном серьезе:

– Ты, милок, мне поподробнее про самочек этих расскажи, как выглядят и сколько их.

Ну, мне что, я рассказываю, что девки то уж дюже красивые, фигуристые, и личико милое, и грудь налитая, а глаза синее самого синего моря, но говорю, недостаток у них один есть. Как одна то разделась в палатке догола, да как крутанулась на месте вокруг себя, а у нее чуть ниже спины, там, где ягодицы начинаются, хвост имеется пушистый такой, хоть и не длинный, аккурат сантиметров двадцать, не меньше. И тут смотрю на мужичка, а он с бревна скатился, за живот держится от смеха, значит. А мне обидно стало, чего это он надо мной ржет истерично, спрашиваю:

– Ты че, мужик, я ведь и в ухо зарядить могу.

А он встает, слезы шапкой утирает и сквозь смех так мне:

– Погоди парень, сейчас успокоюсь, и ты все узнаешь.

А сам флягу достает, мне протягивает, ну выпить, значит, предлагает, а я же за всегда готов, в институте чего только не пили. Вот, значит, подношу флягу то ко рту, рот открываю, а сам на мужичка смотрю, и глаза мои размером с фляжку становятся, чуть не выскочили. У мужика уши нестандартные, слегка вверх вытянутые и сверху, словно кисточки из шерсти, ну прям как у белки. Ну, думаю, влип, ладно хоть хвоста не видно, а в мозгу мысль такая, надо выпить и побольше. Ну, я половину этой самой фляги и опустошил зараз. Флягу ему возвращаю, а у самого руки тянутся потрогать, значит, эти самые кисточки на ушах. Так мужик как это увидел, подскочил с дерева, нож выхватил и зашипел на меня:

– Ты чего удумал, демон малолетний?

Я аж испугался, меня впервые демоном назвали.

– Не бойся, Вельвет, просто уши у тебя странные какие-то,– говорю я.

– Уши как уши, у других и таких нет, а ты сразу хвататься.

А сам нож убрал и обратно на бревно присаживается. И говорит:

– То, что ты из другого мира, это я по виду твоему понял, больно ты зашуганный какой то, да и щуплый для нашего народу.

Тут он сигареты достал, мне предложил, да и сам закурил и продолжил:

– Знаю я магичку одну, она за лесом живет, она точно поможет, только вот дорога к ней через стоянку Пушинок идет, аккурат через тех, от которых ты и бежишь. Они не злые, не думай, просто мужиков у них нет, вот и отлавливают по одному, для продолжения рода, а так как все хотят, потому и в очередь к мужику выстраиваются, а какой мужик выдержать такое сможет. Ну, пойми, созревают они быстро, и живут долго, лет до трехсот, а рождаются только девки. И чем старше становятся, тем хвосты больше и длиннее отрастают, поэтому длиннохвостые Пушинки людям не показываются, а с потомством возятся. И жизнь у них тоже не сахар, охотятся на них Демоны, ну вроде тебя, безволосые, для утех своих отлавливают и в рабынь превращают.

Выпили, значит, мы еще из фляги. Мужик смотрит: меня развезло совсем, я не ел ничего целый день, а тут сразу пол фляги осушил, да потом еще прикладывался, и говорит мне:

– Давай-ка спать укладываться, завтра пойдем к магичке, до нее аккурат полтора дня ходу, и она тебя домой отправит.

Ну, я где сидел, там и повалился возле бревна, и накрыла меня темнота непроглядная, и заснул я, наверное, прямо в полете до землицы сырой.

Проснулся я от громкого стука, думаю, что же так противно стучит. И… мама дорогая, это ж я зубами стучу от холода, замерз совсем, а солнце только– только выползать начало. Ну, вскочил, значит, начал прыгать, бегать, разогреться же как-то надо. Тут мужик подходит, что-то мне протягивает и говорит:

– На-ка, примерь, а то так по лесу ходить совсем нехорошо, еще увидит кто, стыда не оберешься. Я на себя глянул, а ведь и правда, в одних трусах да по лесу – срамота.

Беру, значит, шмотки, а сам за ним наблюдаю. А он подходит к потухшему костру, что-то тихо проговорил, и костерок опять загорелся, причем сам собой. Он веток подкинул и мясо оставшееся подогревать начал, да руками его не трогает, тушка сама на костре поворачивается – странно все это. Ну, значит, натягиваю штаны мне даденые, а они коротки, мужик то ниже ростом, ну, думаю, не страшно, буду, как в бриджах ходить. Рубашка тоже мала, но делать нечего, зато тепло и не голый. Завязываю шнуровку на груди, подхожу, значит, к костру в таком развеселом виде. Вельвет смеется, встает и рукава у меня на рубашке отрывает, стало даже прикольно, а сам рукава оторванные, значит, в мешок прячет, говорит: «Магичке отдам. Она их назад пришьет». Ну, типа, не зря же она его полюбовная, ну, типа, связь у них, а я смотрю на него, а в глазах его аж туман появился, как о ней заговорил.

Так и пошли, мужик с ушами нормально одетый, и я в бриджах и в жилетке.

Идем долго, разговариваем о всяком, а мужик мне опять флягу тянет. Я то думал, она пустая со вчерашнего вечера, беру в руки, а она опять до краев. Смотрю на него, а он улыбнулся и отвечает мне на незаданный вопрос:

– Дак, она же не пустеет, магичка моя постаралась, только думала, что для воды, а я с дури туда первый раз наливку налил, так вот теперь наливка есть всегда.

Так потихоньку мы и подошли к той самой речке, в которую я сиганул с обрыва, и ведь обрыв то в метрах пятидесяти. Ну, думаю, опять водные процедуры, а мужик за руку меня тащит от воды подальше и шепчет так потихоньку, словно боится спящего разбудить:

– В воду не лезь, сожрут, в воду нельзя.

А я, как дурак, улыбаюсь и говорю:

– Да я вчера вон с того обрыва от ваших Пушинок сиганул и сюда переплыл. И ничего, не сожрали, только рыбки маленькие крутились вокруг меня.

А он посмотрел на меня, как на идиота и сказал:

– Вот они и сожрали бы, жуть, маленькие, а прожорливые.

И пошел, молча, прочь от обрыва, я за ним, так и прошли метров триста. И вдруг дед остановился и издал какой то горловой звук, похожий не то на рык, не то на вой, и… Из чащи леса с той стороны реки что-то просвистело, аккурат между нами, и я увидел – это была стрела с привязанной веревкой. Стрела воткнулась в дерево, и веревка сразу натянулась в струнку. Мужик не медля запрыгнул на веревку и пополз на ту сторону реки. Деваться некуда, дождавшись того, когда он спрыгнул на той стороне, я последовал за ним тем же способом. Хорошо хоть, река была в этом месте не сильно широкой, но к концу переползания по веревке, мои руки горели огнем. И вот, когда я спрыгнул на землю, я мгновенно оказался в крепких, но нежных объятиях одной из прекрасных Пушинок. Хотел вырваться, но подошедший Вельвет спокойно положил мне руку на плечо и проговорил:

– Не дергайся, это две милые сестренки, плохого они не сделают. Мы у них переночуем, за небольшую плату, только деньги им не нужны. Им мы нужны, и делиться они не любят…

И вот я прыгаю на лошади, сидя за спиной одной из Пушинок, той, которая помоложе, держусь за ее талию, а сам аж млею, у нее просто волшебное тело. И так мы ехали часов пять, никак не меньше. Уже начало смеркаться, когда мы остановились на маленькой полянке посередине леса, на которой были натянуты две палатки в рост человека. Я и моя спутница спрыгнули с коня. Я не удержался и повалился на землю, от острой боли в ляжках, было такое ощущение, что мои мышцы держали в натянутом состоянии все это время, а потом резко отпустили, и ноги подо мной просто подломились. Моя спутница улыбнулась и сказала:

– Это с непривычки, ты, небось, никогда на лошадях не ездил. Ничего, скоро отпустит, а завтра еще немного поболит и пройдет. Ползи к костру – погрейся.