Правдивые сказки Анатолича про адронный коллайдер, или Черт побери этот ускоритель элементарных частиц

– Товарищ Босс, – хорошо поставленным командным голосом начал я, – представляюсь по поводу своего прибытия на новое место службы, – я сделал паузу. И потом автоматически добавил. – Майор Репин доклад закончил.

– Присаживайтесь голубчик, – предложил мне Павел Геннадьевич, еле сдерживая свою улыбку.

– “Это он так рад моему появлению”, – решил я и сел на самый дальний стул от него, чтобы показаться скромным и воспитанным сотрудником.

– Меня предупредили о вашем визите, – Павел Геннадьевич достал из ящика своего стола большую красную папку с тесненным цветным советским гербом на обложке. – Возьмите ее и ознакомитесь с содержимом, – он принес папку мне и кинул на стол, прямо перед моим носом. Папка плюхнулась так, что в ушах немного зазвенело. От удара я даже моргнул и немного дернулся, но не подал виду. – Объект, который вы будете охранять, весьма секретный. Прошу вне работы не распространяться о том, что здесь происходит, и чем здесь занимаются люди, – добавил мой новый начальник.

– А что это за объект? – спросил я, до сих пор не понимая, что мне предстояло охранять.

– Вы, надеюсь, когда-нибудь слышали про адронный коллайдер? – спросил меня Павел Геннадьевич.

– Да, – ответил я, не понимая к чему мне задали этот странный вопрос. – В новостях я как-то слышал, что его построили где-то в Европе. Еще слышал, есть мнение, что когда его там запустят, то появится черная дыра, которая поглотит весь наш мир.

– Это все, что вы про него знаете? – еще шире улыбнулся Павел Геннадьевич, словно я сказал что-то смешное.

– Да, – ответил я, немного покопавшись в своей памяти. – “Странные вопросы он мне задает”, – волновался я. – “Валит гад. На ум может проверяет?”.

– Откройте папку, – предложил, или даже приказал, Павел Геннадьевич, указав на папку с гербом.

За красной обложкой оказалась подборка старых черно-белых фотографий, на которых радостные люди со знаменем в руках строили что-то грандиозное.

– На этих снимках вся история нашего города и института, – пояснил он. – В 1960 году, в Протвино, началось строительство самого большого в мире ускорителя элементарных частиц на энергию протонов 70 миллиардов электрон-вольт, так называемого адронного коллайдера, – глаза Павла Геннадьевича горели гордостью. – Кольцо ускорителя составляет двадцать один километр в длину и пятнадцать километров в диаметре. Этот громадный тоннель, был вырыт на глубине шестидесяти метров под землей. Ширина этого тоннеля почти шесть метров, что делает его похожим на привычное метро. Сходство с метро дополняется еще и тем, что примерно через каждые полтора километра к кольцевому тоннелю ускорителя примыкают подземные залы для размещения крупногабаритного оборудования («станции»). Эти залы связаны с поверхностью вертикальными шахтами для проводки коммуникаций и транспортировки оборудования. Кольцо ускорителя одним краем проходит через Протвино, а другим касается деревни Шатово. Мы с вами находимся в центре управления Ускорительно-Накопительным Комплексом, сокращенно – УНК.

– А наш русский коллайдер больше европейского? – поинтересовался я. Привычка постоянно сравнивать все иностранное и наше была у меня в крови.

– Нет, – грустно ответил Павел Геннадьевич. – В Церне, в Швейцарии, – пояснил он лично для меня, что это название города, – длинна кольца тамошнего ускорителя на шесть километров длиннее, – здесь лицо Павла Геннадьевича погрустнело еще больше. – Но, сейчас не об этом, – он сменил тему, намекая на то, чтобы я больше его не перебивал. – Наш российский ускоритель достроить до конца не успели. Советское государство, после перестройки, оказалось не в состоянии реализовать до конца этот величайший научный проект, призванный двинуть нашу науку далеко вперед. На текущий момент, выделяемых страной денег хватает только на мелкий ремонт ускорителя, да и на некоторые очень скромные научные опыты, – тут Павел Геннадьевич виновато опустил взгляд в пол. Потом очнулся и посмотрел на меня. – Вопросы еще есть?

– Ага, – робко произнес я. – А здесь не опасно находиться людям? – я сделал наивные глаза. Словосочетание – “адронный коллайдер” пугало меня.

– Не бойтесь, – Павел Геннадьевич снова улыбнулся моему вопросу, – Вашему здоровью здесь ничего не угрожает, – успокоил он меня. – Возвращайтесь к Герману. Он определит вам ваше место работы и введет в курс дела, – Павел Геннадьевич подошел ко мне и дружественно пожал руку, словно благословляя на ратные подвиги.

– Разрешите идти? – на всякий случай спросил я, снова вытянувшись по стойке смирно.

– Идите, – отпустил меня мой новый начальник.

Я четко, по военному, развернулся и строевым шагом вышел из кабинета. За дверью меня ждал Герман, который сидел на стуле и читал газету. Он повел меня к проходной, в “дежурку”, где быстро рассказал про все мои новые должностные обязанности.

Наша дежурная смена состояла из меня, Германа и нескольких местных деревенских бабулек, дежуривших по кольцу на шахтах-входах в тоннель ускорителя, прямо на поверхности. Старшим смены являлся Герман. Каждое утро он проводил инструктаж для дежурных и отвечал за охрану всего объекта ускорителя. Были еще три такие же смены, что позволяло нам работать сутки через трое. Основная обязанность у меня, как у охранника, заключалась в том, что мне требовалось днем сидеть у входа в здании УНК (ускорительно накопительный комплекс) и следить за пропускным режимом (этому я в совершенстве научился на прошлой работе). Дополнительно, я должен был принимать каждый час звонки от дежурных бабулек, что все у них без происшествий и регистрировать эти звонки в специальном журнале. Скажу заранее, что журнал я заполнял сразу на сутки, а бабульки упорно отказывались звонить нам просто так, без повода.

Была у меня с Германом еще одна приятная обязанность. Один раз в неделю кольцо ускорителя нужно было осматривать на предмет затоплений, незваных гостей (бомжей и туристов) и сохранности хранящегося там дорогостоящего оборудования. Для этого в тоннеле имелся скутер, на котором мы совершали круговой объезд тоннеля ускорителя, по очереди с Германом. Из оружия у нас была резиновая дубинка, газовый баллончик и крепкие голые мужские руки. В случае проникновения на объект посторонних лиц, должностная инструкция требовала сразу вызвать полицию и следить за нарушителями, не вступая с ними в конфликт.

Все свои новые обязанности я освоил очень быстро. Эта непыльная легкая работенка мне очень понравилась. Людей здесь было мало, на работу можно было доехать быстро и без пробок, начальник оказался вполне дружелюбным типом. В общем – тихо, спокойно и хорошо. Если становилось совсем скучно во время смены, то можно было по тоннелю доехать на скутере до дежурных бабулек и пообщаться с ними на разные жизненные темы, узнать все последние сплетни и пощелкать семечек. Но, все это было всего лишь затишьем перед надвигающейся бурей.

Глава 2

:

Горыныч

Все эта удивительная история началась с крупных финансовых вливаний в наш заброшенный и немного секретный адронный коллайдер. Большую часть этих денег выделило государство по программе развития нанотехнологий. Не меньшую часть перечислили местные предприниматели в качестве инвестиций в инновации, под давлением городской администрации и налоговой. Остальное заработал сам научный центр, продав что-то из ненужного, недавно разработанного, оборудования, которое еще не успели растащить на цветной металл. Жизнь внутри нашего ускорителя закипела, как в большом оживленном муравейнике. Почти каждый день к нам привозили новую, упакованную в прозрачную пленку, сложную технику, которую спешно монтировали нанятые рабочие нерусского происхождения, как в самом центре управления, так и по всему кольцу ускорителя. Все чаще и чаще к нам стали наведываться ученые-иностранцы и какие-то важные дяденьки из самой Москвы и правительства, которым устраивал экскурсии лично Павел Геннадьевич. Все уже полным ходом шло к тому, чтобы запустить в кратчайшие сроки свой собственный адронный коллайдер или как его называют у нас – “Ускоритель элементарных частиц”. Скорей всего, его решили реанимировать под программу развития нанотехнологий с целью вывести нашу страну из глубокого отставания в областях развития современных технологий и импортозамещения. Наночастицы должен ускорять наш коллайдер и делать это должны только наши русские инженеры.

Вот и наступил этот поворотный день в истории российского адронного коллайдера и моей скучной однообразной жизни охранника! Все случилось в обычную предвыходную пятницу, и как назло, в мою с Германом смену. В этот день руководство УНК решило запустить первый пучок протонов по большому кольцу ускорителя в тестовом режиме, что бы столкнуть их с чем-то не менее мелким и совсем непонятным для меня. Основной целью этого пятничного мероприятия было проверить все новое оборудование на работоспособность, чтобы на показательном запуске ускорителя не случилось непредвиденных эксцессов и поломок. От этого запуска зависело дальнейшее финансирование всего проекта. Людей, точнее инженеров, в этот пятничный день внутри здания было немного. На пробные испытания прибыл лично начальник УНК товарищ Босс в сопровождение каких-то двух иностранных ученых и десятка лаборантов и инженеров, которым требовалось привести в рабочее состояние всю эту махину. Мне с Германом было приказано запереть здание изнутри, никого не впускать и не выпускать, а так же нам было велено быть со всеми в центре управления ускорителем. Я не понимал, зачем мы там с Германом понадобились, но я привык выполнять приказы умного начальника беспрекословно.

Центр управления ускорителем представлял собой небольшое помещение с очень высокими потолками. Эта комната была плотно заставлена многочисленными новенькими компьютерами, какими-то жужжащими стойками с мигающими зелеными, синими и красными светодиодными лампочками. Из этих мигающих стоек торчало множество цветных проводов, которые либо снова подключались к стойке, либо уходили куда-то под пол. В комнате еще было два больших стола, на которых стояли два огромных пульта с цветными ручками, регуляторами и кнопками, похожие на микшер профессиональных звукооператоров.

Сегодня здесь было очень шумно из-за многочисленной работающей новой техники, кондиционеров и разговоров людей. Павел Геннадьевич носился по комнате, громко раздавая приказы направо и налево, как заправский боевой генерал. Из всех его выпускаемых в воздух слов я понимал только местоимения и маты. Он кидался сплошной научной аббревиатурой и терминами совершенно непонятными мне, но зато вполне понятной остальным его собратьям ученым и лаборантам.

– Ну, все! Пускаем пучок протонов по большому кольцу, – прокричал кому-то Павел Геннадьевич, впервые сегодня не использовав мат в целом предложении.

Лаборанты защелками многочисленными кнопками на пультах, стойках и активно застучали по клавиатурам своих компьютеров. Оживление достигло пика.

– Пошел пучок, – крикнул один из лаборантов в огромных очках и старом изношенной коричневом свитере, с оттянувшимися рукавами и потертым грязным воротником клетчатой байковой рубашки, торчавшей из-под свитера. Этот лаборант сидел за большим плоским монитором современного компьютера и наблюдал там за мигающей схемой кольца ускорителя. Я с Германом, все это время, стоял в сторонке у стеночки, подперев ее своими могучими пухлыми спинами, чтобы не мешать работать остальным. Мне совсем не было понятно, для чего нас сюда пригласили. Мы тут только мешали, но приказ начальника не обсуждалась. Мы стояли и ждали, периодически широко зевая, от этого скучного для нас процесса. В комнате становилось все жарче и жарче.

– Мы готовы к столкновению, – громко прокричал всем сквозь гул людей и техники, какой-то незнакомый мне ученый, одетый тоже в старый изношенный свитер.

Потертый старенький свитер, это самая настоящая рабочая одежда всех наших научных сотрудников в глубинке. Это научная мода, которая твердо поддерживается из года в год. Еще, под свитер, принято надевать байковые рубашки в клеточку. Особо стильные ученые, частенько, не брезгуют нацепить на такую рубашку и яркий галстук, для солидности. Недавно мне попался такой, в свитере с оленем, ярким зеленым галстуком с утятами и густой нечёсаной бородой. Если бы не знал, что это кандидат наук и преподаватель на кафедре, я бы подумал, что это бомж, т.е. хипстер.

Павел Геннадьевич услышал, что все готово к самому главному. Все в комнате немного притихли, ожидая пускового слова от начальника. В этом ожидании, даже техника стала работать тише. Товарищ Босс перекрестился, смотря на портрет Эйнштейна, висящей здесь на одной из стен, и поднял правую руку вверх.

– Пускай, – крикнул он, махнув рукой, словно давая старт гоночным машинам.

– У нас обрыв! – прокричал какой-то лаборант в синем халате, накинутом на свитер. Этот парень испуганно смотрел в экран монитора своего компьютера, активно нажимая кнопки на клавиатуре.

– Полная остановка! – громкая скомандовал Павел Геннадьевич. По его выражению лица, я понял, что случилось что-то нехорошее и сейчас начнут раздавать люля. Но это сделать он не успел, т.к. в комнате неожиданно вырубилось все освещение. Противно запищали резервные блоки питания компьютеров. Часть мониторов моргнула и погасла. Зловещи затихли вентиляторы воздуховодов. Люди непонимающе вертели головами по сторонам, с немым вопросом – что тут произошло?

– Что случилось? – спросил я Германа, но он в ответ только недоуменно пожал плечами, продолжая внимательно следить за обстановкой.

Поинтересоваться у товарища Босса мы побоялись, потому что эта ситуация привела его в бешенство. Павел Геннадьевич нервно достал свой сотовый телефон из кармана, яростно набрал номер, тщательно и сильно выжимая каждую кнопку, и приложил трубку телефона к уху:

– Какого хрена у вас там происходит? – очень громко начал кричать он на человека, ответившего на его звонок, словно он и не был кандидатом физико-математических наук. – Что у вас там такое случилось? Где, нафиг, долбанное электричество! Я вас всех, нахрен, поувольняю немедленно! – орал он в телефон, как прораб на строителей гастрабайтеров. – Что сгорело? …Как такое могло случиться? Ты что там? Сума сошел? У нас запуск ускорителя! Чини давай быстро! Что бы через минуту все было! – лицо нашего начальника покраснело от переполнившей его неимоверной злости.

– Это он орет на начальника электростанции, – прошептал мне на ухо Герман. – На территории нашего объекта есть своя небольшая электростанция для нужд города и ускорителя.

– Понятно, – тоже шепотом ответил я, искренне жалея этого бедного человека, на которого наорал Павел Геннадьевич.

Пока товарищ Босс выяснял отношения с человеком в телефонной трубке, включилось освещение, снова загудели вентиляторы, погасшие компьютеры стали загружаться, тихо потрескивая и попискивая своими электронными внутренностями. Павел Геннадьевич осмотрелся и замолчал. Он сунул мобильник обратно в карман и подошел к человеку в синем халате, который известил всех об обрыве в кольце ускорителя:

– Где обрыв? – отрывисто спросил Павел Геннадьевич этого человека.

– В трех с половиной километрах отсюда, – ответил он и ткнул пальцем в монитор, оставив жирный след от пальца на экране.

– Герман! – крикнул в нашу сторону Павел Геннадьевич. – Быстро иди сюда! – приказал он. – И ты, Анатолич, тоже, – добавил товарищ Босс лично для меня, когда Герман двинулся к нему один. Местные уже давно ко мне привыкли, поэтому все называли просто Анатоличем.

Мы обступили монитор, на котором мигала красным цветом часть кольца ускорителя, изображенного здесь схематично.

– В общем так, Анатолич, нужно съездить вот в это место и посмотреть, что там случилось, – приказал мне Павел Геннадьевич, тыкая пальцем в красную точку на мониторе. – Семеныч! – позвал начальник кого-то из толпы, собравшейся позади нас.

К нам подбежал тощий пожилой мужчина в огромных увеличивающих очках, с яркой блестящей от пота лысиной, окаймленной редкими седыми волосами. От него несло свежим легким утренним перегаром. Мужчина был одет в синий рабочий халат на рубашку, в карманах которого громко звенели отвертки, гаечные ключи и прочий мелкий инструмент. На Семеныче не было свитера, поэтому я решил, что он не ученый, а простой лаборант или местный слесарь.

– Поедешь с Анатоличем в это место, – Павел Геннадьевич обратился к Семенычу, снова ткнув пальцем в жидкокристаллический монитор, где мигало красным цветом место поломки ускорителя, – и посмотришь, что там такое случилось с каналом, – приказал товарищ Босс Семенычу.

– Ты, это, – обратился ко мне Герман, – Не забудь позвонить мне оттуда, – дополнил он приказ начальника. – Там короб есть с телефонной трубкой. Мобильники в тоннеле все равно не работают. И это… еще…поосторожней там, – зачем-то добавил он, словно предчувствуя что-то неладное.

– Хорошо, сейчас сделаем, – спокойно ответил я и поправил форму. – Семеныч! – позвал я мужика с перегаром, – Иди за мной, – ласково отдал приказ я.

Мы погрузились в старый скрипучий лифт и медленно, слегка покачиваясь, опустились в тоннель ускорителя под землей. Нас никто не провожал, т.к. все были заняты восстановлением последствий перепада электричества. Внизу, прямо у входа в тоннель ускорителя, нас с нетерпением ждал старенький, немного потрепанный временем, служебный скутер, на котором мы, охранники, осуществляли объезды тоннеля ускорителя. Скутер был накрыт целлофановой пленкой защищающей его от пыли, а рядом с ним стоял годовой запас топлива в виде столитровой железной бочки с бензином и полуметровым черным резиновым шлангом на крышке бочки. Этот шланг предназначался для переливания бензина из бочки в бак скутера путем всасывания воздуха ртом через один конец шланга и знаний основ элементарной физики с другой.

Я бережно скинул целлофан со скутера и сложил его рядом. Скутер завелся не сразу, словно слегка покапризничал, что к нему давно не приходили, но услышав от меня пару добрый матерных слов, скутер все-таки ворчливо завелся. Стрелка на потрескавшейся панели приборов показала, что бензина нам вполне хватит съездить туда и обратно, а еще и сделать полный круг по тоннелю, если это потребуется. Я сел на скутер и поддал газу, прогревая его маленький двигатель. Семеныч сел позади меня и обнял по-мужски, крепко прижавшись к моей широкой спине свой небритой щекой. Спиной я очень хорошо почувствовал в его внутреннем нагрудном кармане четвертушку с крепким напитком, спрятанную там от начальства. Скутер тяжело тронулся, низко просев от такой двойной ноши, и тяжеловато, с надрывом, повез нас к месту предполагаемой аварии, оставляя за собой белую полосу кучерявых выхлопных газов.

По всей своей длине, тоннель ускорителя, освещался обычными стоваттными лампочками, которые располагались в стеклянных древних плафонах советской сборки с потускневшими от времени стеклами. Плафоны висели в ряд, через каждые пятнадцать метров, прикрученные к боковым стенкам тоннеля. Этого скудного освещения было вполне достаточно для осмотра, но все равно было слегка темновато.

Через несколько минут мы пересекли отметку полуторакилометрового сектора где, по идее и показаниям монитора, находился тот самый обрыв канала ускорителя. Как гласила пугающая красная надпись на стене, это была “ЗОНА № 03”. Семеныч попросил остановиться, так как ему требовалось внимательно изучить каждый метр канала ускорителя в этом секторе. Я резко нажал на тормоз скутера. Семеныч, повинуясь законом инерции, очень больно надавил на меня своей бутылью в кармане. Я заглушил двигатель. Семеныч слез и вытащил из внутреннего кармана «чекушку» с водкой, которую сначала предложил мне.

– Будешь? – спросил он, хитро улыбаясь и подмигивая мне одновременно.

– Я на работе не пью! – недовольно отрезал я, пуская слюну при виде этого горячительного напитка. Выпить сейчас я был совсем не против, но этого не позволяли мне мои служебные обязанности. Именно поэтому я и злился.

– Ну…., как знаешь, – радостно ответил Семеныч, потому что все содержимое теперь достанется только ему одному. – За твое крепкое здоровье и хорошие должностные обязанности, – ехидно произнес Семеныч и выпил половину бутылки одним залпом, задрав голову, при этом, высоко вверх. – Эх, хорошо, – проскрипел он, скорчив лицо, и занюхал выпитое рукавом своего рабочего халата. – Теперь пошли, – сказал он мне.

Семеныч пошел вперед, а я покатил руками за ним скутер, экономя бензин и чистый воздух в тоннеле, которого здесь было не так уж и много. Дальше мы передвигались исключительно пешком, внимательно осматривая широкую трубу, протянувшуюся по всей длине тоннеля. Это, в принципе, была не труба, а канал ускорителя, по которому разгонялись невидимые глазу протоны. Вдоль стены с трубой были проложены многочисленные пучки проводов. Через определенное расстояние трубу накрывали большие прямоугольные короба. Это были магниты, с помощью которых разгонялись протоны, и регулировалась их траектория движения. Герман рассказывал мне, что если сдать на металлолом такую штуку (короб с магнитом), то можно потом будет жить безбедно до самой пенсии.

Семеныч шел рядом с трубой и постоянно постукивал по ней своим гаечным ключом на “двадцать”, как машинист поезда, проверяющий колесные пары. Этот ключ он достал из кармана своего халата, где были спрятаны и другие инструменты. Так мы прошли метров пятьсот. Я, все это время, руками катил за собой скутер, отчего немного устал и вспотел.

Вскоре мы прошли мимо небольшой закрытой железной коробки размером с почтовую посылку, подвешенной на бетонной стене тоннеля ускорителя, на уровне глаз. На крышке коробки была нарисована синяя телефонная трубка. Коробка давно покрылась ржавчиной, проступившей через облупившийся и потрескавшийся толстый слой зеленой краски. Это и был тот самый телефон, о котором мне и говорил Герман, и с которого мне нужно было позвонить ему. Но сейчас я решил пока не делать этого, так как место обрыва мы еще не обнаружили, и сообщать было нечего.

Сразу за коробкой с телефоном находилась большая железная дверь, встроенная в громадные стальные ворота. Ворота были плотно закрыты, а сама дверь поскрипывала от сквозняка и была не заперта. Это был проход в одну из примыкающих к тоннелю ускорителя шахт, ведущих наверх и к подземным помещениям в этом секторе, вырытым заодно с тоннелем ускорителя. С помощью таких шахт доставлялось оборудование прямо в тоннель и в другие помещения под землей. Еще, эти шахты служили для проводки коммуникаций, вентиляции и аварийными выходами. Почти у каждой такой шахты, на поверхности, был свой собственный охранник бабулька. В этом секторе, на поверхности, несла свою предпенсионную вахту Клавдия Захаровна. Это была бабушка божий одуванчик, которая постоянно подкармливала меня с Германом вкусными свежими домашними пирожками с творогом или поила нас ароматным парным молочком от своей буренки. Помимо всего, Клавдия Захаровна пасла тут своих любимых коз, что помогало ей коротать время, а потом, в перерывах между сменами, продавать на рынке свежее и очень полезное козье молоко.

Я с Семенычем прошел дальше по тоннелю, пройдя мимо входа в шахту с железными воротами. Далеко нам идти не пришлось. Через тридцать метров мы сразу обнаружили явное место обрыва кольца ускорителя. В этом месте труба, точнее канал ускорителя, оказался разворочен неизвестными умельцами, которые пытались выкрутить из него медную проволоку. Этой проволокой канал ускорителя был обмотан по всей своей длине, под толстой стальной обшивкой. Судя по оставленным здесь следам, хулиганы орудовали монтировкой, ножовкой и кувалдой, лежавшими прямо на трубе. Рядом с местом поломки, на бетонном полу, стоял небольшой отрытый черный ящик с инструментами. Возле него валялись две пары резиновых перчаток и две белых кепки с надписью ЛДПР. Хозяев кепок нигде видно не было.

– Стой, – остановил я рукой Семеныча, опасливо озираясь по сторонам. Семеныч что-то недовольно пробурчал. – Да тихо ты, – вежливо попросил я его, когда он шумно полез в свои карманы за инструментами для ремонта.

Мой боевой опыт, подсказывал мне, что тут опасно. Как только я убедился, что никого живого здесь больше нет, кроме нас с Семенычем, я осторожно подошел к брошенным инструментам и потрогал полотно ножовки указательным пальцем – оно было еще теплым.

Скорей всего они убежали, услышав, как мы приближаемся. Если бы Семеныч не стучал своим ключом, я бы поймал этих гадов на месте преступления и проявил себя с лучше стороны. Я позвал Семеныча к себе. Он подошел к месту обрыва и задумчиво почесал свой лысый затылок, оценивая нанесенный ущерб. Потом он снова достал свою четвертушку с водкой, немного отхлебнул и сел на ящик с инструментами, оставленный впопыхах неизвестными.

– Починить сможешь? – спросил я, слабо веря в возможности алкоголика Семеныча.

– Ну.у.у.у.у…, – медленно и задумчиво произнес он, вставая с ящика. – Дай сигаретку, – неожиданно попросил он. Я достал пачку и протянул ее Семенычу. Он трясущимися руками, с трудом, вытащил одну сигарету, достал из кармана зажигалку и закурил, продолжая размышлять. Пачку моих сигарет он сунул себе в карман халата. Затем Семеныч снова подошел к дыре в трубе и стал внимательно рассматривать ее, сквозь сигаретный дым. – Попробую, – ответил он и полез рукой в развороченное отверстие, что-то там щупая и недовольно бормоча под свой нос.