Мы не твои – 2

Он поднимает ее на руки.

– Не нужно, я бы сама дошла.

– Подвиги твои не нужны, это точно.

Они идут к лифту. Я как привязанный следом.

Слава бросает на меня тяжелый взгляд.

– Надеюсь, ты все понял?

Я понял. Понял, что не готов оставить ее с ним. И сына тоже.

Надя смотрит на меня, у неё такой спокойный взгляд. Безразличный.

Словно я совсем ничего для неё не значу.

– Ильяс, давай поговорим потом, ладно? Мы вернемся в Москву и свяжемся с тобой. – она даже улыбается вымученно.

Киваю. А про себя думаю – как бы не так! Почему не могу провести тут пару дней с сыном? Хотя бы пару часов?

Ему не обязательно знать, что я его отец, но… я ведь его «длуг»?

Ладно, я готов отойти в сторону. Пока. Готов сделать так как просит Воробушек.

Но… совсем быть крайним я точно не намерен.

Я хочу быть рядом с сыном. Даже если его мать… даже если она влюблена в своего мужа, в чем я, почему-то сильно сомневаюсь. Может, конечно, во мне просто говорит зависть. Дурной характер дает о себе знать.

Это не лечится, Илик… увы… Качаю головой, усмехаясь сам над собой.

Не могу быть хорошим. И не хочу!

Хотя… надо.

Но… в другой жизни, наверное.

В другой жизни.

Собираюсь дать Наде сутки на то, чтобы она немного остыла, пришла в себя. Приняла тот момент, что мы встретились. Что я вернулся в ее жизнь. В их жизнь, её и моего сына. Мужа я в расчёт не беру.

Сутки. А потом… Потом я буду действовать более решительно. Нам нужно поговорить. Все выяснить.

Я хочу быть в жизни Ника. И не просто в качестве «длуга». Я его отец и хочу быть отцом. Тем более Надин муж, как я понимаю, эту функцию не выполняет в должной мере. Иначе ребенок называет бы его папой.

Я четко разработал план действий. Подготовил то, что скажу ей. Нашел тонну аргументов «за».

А потом…

Потом я кое-что узнал. То, что меня сначала шокировало, потом взбесило, потом…. Потом дало надежду.

Надежду на… Надежду.

Но, увы, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает?

Стоит узнать одну хорошую новость как тут же появляется одна плохая.

Увы…

Разговор с Надей придется отложить.

Глава14

– Николенька, солнышко мое, просыпайся, милый!

Мой малыш после дневного сна обычно капризный. Сначала не хочет ложиться, потом не спешит вставать. Я люблю прилечь рядом, обнять его. Он так вкусно пахнет! Самое большое счастье – когда его ручонки обнимают меня за шею, и он шепчет мне на ухо: «я люблю тебя, мамочка». Это главные слова на свете. С ними ничто не сравнится!

– Ник… котик мой, вставай! Пойдем на море!

– Моле? А длуг?

Друг… он спрашивает об Ильясе, а у меня в груди тяжесть.

Я и хочу его видеть, и не хочу.

Думала, что уже перевернула эту страницу. Закрыла.

Давно, еще тогда, когда носила моего малыша под сердцем.

Я узнала, что Ильяс меня искал, но… Я не захотела тогда возвращаться к прошлому.

Сама не захотела. Это был мой выбор.

Сейчас я понимаю, что я сделала выбор не только за себя, но и за сына тоже.

Имела ли я на это право?

Ответа не знаю. Возможно, мне нужно с кем-то посоветоваться? С Кирой? Или с отчимом?

Все сложно.

Мне нужно время.

– Ник, я не знаю, будет ли на море твой друг Ильяс, думаю, если он захочет тебя увидеть – он нас найдет.

Если захочет.

– Он захочет, ма, он зе длуг!

Ник хлопает глазенками, для него ответ очевиден. Ах, если бы все было так просто!

Мы идем на пляж, по дороге я кошусь на тот шезлонг, на котором лежал Ильяс утром. Там пусто, никого.

Может он придет позже?

На пляже его тоже не видно. Но я не ищу специально, просто смотрю.

А Слава смотрит на меня. Вижу, что он стал серьезнее. Он не злится, нет. Но я прекрасно понимаю, что его эта ситуация не может оставить равнодушным.

– Надя, как ты себя чувствуешь?

– Все хорошо.

– Купаться пойдешь?

– Нет, я полежу под зонтиком, идите с Ником.

– Хорошо. – Слава наклоняется, чтобы поцеловать меня, я отвечаю. Смотрю как он берет на руки Ника, подкидывает его. Ник хохочет. Они заходят в воду, оба смешные – высокий-высокий Слава, и крохотный Ник.

Ник не называет Славу папой, он знает, что Слава не его отец, хотя Слава и предлагал себя на эту роль. Но…в тот момент я была против. Да и сейчас, думаю, что поступила правильно. Слава с Ником ладят, меня это устраивает.

А отец…

– Надя?

Резко поворачиваюсь, сердце сразу ускоряет бег. Ильяс на пляже. Но одет совсем не по пляжному. На нем брюки и рубашка, на ногах светлые легкие туфли. Почему-то мне это не нравится. Он… он уезжает?

– Надя, мне нужно срочно вернуться домой, в Россию. Поеду сразу на север, в Ханты-Мансийск. На объекте проблемы. Меня ждут уже завтра. Я думаю, это займет неделю, может две. Скорее всего сюда, на Кипр я уже не вернусь. Но я хотел бы увидеть тебя и… Ника.

– Да… хорошо, – я теряюсь. Он стоит тут, такой деловой, собранный… другой. Не похожий совсем на того Илика которого я знала.

Не мажор. Серьезный мужчина.

– Дай мне, пожалуйста, свой телефон. Скажи, как тебя найти, где ты теперь живешь?

– Я… я живу в Москве.

Он смотрит удивленно, даже, наверное, потрясенно.

– В Москве? Правда? И…

Я знаю о чем он хочет спросить. Почему я не искала встреч. Почему не рассказала о сыне.

Почему я не общаюсь с Товием Сергеевичем, который все так же работает в клинике Тамерлана.

У меня есть ответы, правда, не на все вопросы.

– Я… я могу сама тебе позвонить?

– Надя, пожалуйста. Я все равно тебя найду, даже если ты снова вздумаешь убегать.

– Я не убегала, Ильяс. Ты меня сам прогнал.

– Я тебя искал, ты знаешь, не можешь не знать.

– Давай не будем об этом. Записывай.

Быстро диктую цифры, потому что вижу как из моря быстро выходят Слава и Ник.

– Длуг! Пливет! Ты чего в штанах? – мой малыш – сама непосредственность, Ильяс улыбается, глядя на него, так тепло улыбается, и почему-то мне кажется, что его глаза…Его глаза становятся влажными.

– Ник, я уезжаю.

Ник тянет руки к Илику, он весь мокрый, только из воды, а Ильяс в шикарной рубашке и идеально выглаженных брюках, но несмотря на это он шагает навстречу, чтобы взять ребенка.

– Он мокрый, он тебя испачкает.

Ильяс смотрит так, что я понимаю – меньше всего его волнует чистота вещей.

– Наплавался, чемпион?

– Не-а! Еще хочу!

– Замерз опять, губы синие.

– А ты пойдешь кыпаться? – мой малыш так смешно говорит, закусываю губу, глядя на эту сцену. Меня пробирает дрожь.

Как все не просто! Я знаю, что скоро должна буду сказать Нику кто его папа. Он уже начал спрашивать. Я отшучивалась, избегала темы. Теперь вряд ли получится соврать.

Илик о чем-то говорит Нику тихонько, а я замечаю, как Слава смотрит на меня. Улыбаюсь виновато.

И, кажется, знаю все, что мне скажет вечером мой будущий муж.

А вот что мне ему ответить?

И что мне сказать Ильясу, когда он позвонит? Когда приедет в Москву?

А я знаю, что он позвонит, и будет настаивать на встрече.

И моя жизнь опять повернется с ног на голову, в который раз.

– Надя, – Слава присаживается на мой шезлонг, – все нормально?

– Он улетает.

– Я это понял. – он берет мою руку, целует, прижимая к щеке, я караем глаза замечаю, как вспыхивают глаза Ильяса, наблюдающего за нами.

– Надя, я поехал. Счастливо оставаться.

– До свидания Ильяс.

Слава встает, чтобы забрать моего сына. Илик передает Ника, потом неожиданно наклоняется ко мне.

Это происходит так быстро – секунда, мгновение, я не успеваю ничего предпринять.

Горячие губы на моей щеке, и обжигающий шепот.

– Я люблю тебя…

Мне становится жарко, очень-очень жарко. А сердце словно совсем не стучит, когда я наблюдаю за быстро удаляющейся стройной фигурой.

Глава15

«Я люблю тебя».

Всего три слова. Так просто. И как они могут изменить жизнь.

Когда-то наивный Воробушек сказал эти слова не тому парню.

Наверное… По крайней мере эти сказанные от всего сердца слова оказались парню не нужны.

И я не нужна. Тот самый Воробушек.

Он вычеркнул меня из жизни. Не знаю за что. Я так этого и не поняла. И, наверное, не пойму. Не хочу понимать.

Нет, он сделал все правильно, конечно. Он же сказал тогда – ты просто некрасивая, бедная девочка…

Пока ты была нужна – тобой пользовались. Потом… потом появилась другая. Наверное.

Я ведь застала его с Алисой?

Она стояла в его комнате, обнаженная, улыбающаяся так, словно выиграла первый приз. Да она и выиграла. Получила богатенького парня.

Пусть с изъянами, но это так, мелочи. Он ведь в итоге встал на ноги, как и собирался. И прозрел.

Только вот зачем ему нужно было искать некрасивую, бедную девочку и ее малыша?

Бедная девочка сначала очень хотела, чтобы ее нашли.

А потом… потом ей стало не до этого.

Потом она долгое время сама себя не могла найти.

– Надя? Вернемся в номер?

– Да, уже пора, становится прохладно.

Слава несет на руках уставшего Ника, мы вроде были на пляже не так долго, но мой сынок успел наплаваться, строил песчаные замки, бегал.

Боюсь, на ужине он уже будет клевать носом. Так и есть. Еле успеваю впихнуть в него порцию куриной лапши, риса и огурцов – наш стандартный набор. Ест он плохо, особенно вечером. Но голодного спать тоже не положишь.

Ник засыпает рядом со мной на огромной кровати.

Слава заходит в спальню, смотрит на нас, ухмыляется.

– Я понял. Мое место на диване.

Я могу сказать, что Ника нужно переложить в кровать-манеж, которую нам принесли сотрудники отеля. Могу. Но не говорю.

Сегодня я не готова к тому, чтобы Слава был рядом.

И вообще…Эта тема очень болезненная для меня.

Да, мы были вместе, но, как ни странно, несмотря на то, что мы собираемся пожениться, близость между нами случается редко.

Я даже не помню, когда это было последний раз.

Конечно, Слава рассчитывал, что на отдыхе с этим проблем не возникнет.

А они… они как раз возникли именно здесь.

Не нужно было соглашаться ехать на Кипр!

Я как мантру повторяю эти слова уже несколько часов.

Не нужно.

Слишком больно.

Столько лет прошло, а до сих пор ноет в груди. И воспоминания давят.

Как Ильяс отчитал меня за волейбольную партию. Как ревновал к этому парню – Андрею, кажется, которого упорно называл Артёмом.

И как мы встретили Зою… живую, невредимую, очень даже веселую и счастливую Зою.

Которой удалось вычеркнуть из жизни братьев Умаровых. Выйти замуж и быть счастливой.

Ей удалось. А мне?

Слава все еще маячит в дверях. Я киваю на подушку, рядом со мной, приглашая его.

Вижу, как дергается уголок его рта. Он качает головой.

– Спущусь в лобби, выпью тоник, или фреш. Тебе принести?

– Нет, спасибо.

Я знаю, что он на самом деле будет только фреш. Или крепкий кофе. Такой, от которого не уснуть.

Ему будут мешать спать мысли.

Как и мне.

Мысли. Воспоминания.

В который раз думаю, как же было просто тогда, когда никаких воспоминаний не было.

Ни болезненных, ни страшных, ни веселых, ни будничных.

Никаких.

Когда я пришла в себя и меня спросили – как вас зовут. А я поняла, что не знаю…

Глава16

Время, самый страшный и безжалостный враг. Если время играет против тебя, то ты точно не выиграешь.

Это я понял еще тогда, четыре года назад, когда потерял моего Воробушка. Потерял, и не смог разыскать потому, что время играло против меня.

Те две недели, которые, как я думал, она взяла просто как паузу, уехала отдыхать. Так она сказала тогда Тамерлану, так сказала и своему бывшему начальнику, доктору Товию. Так Надя сказала и подругам, у которых последние три дня перед отъездом жила.

Эти две недели я тогда провел в Германии, на обследовании. Узнал, что могу восстановиться, встану на ноги. Зрение тоже проверил там, но по совету Товия позже обратился в российскую клинику.

Две недели, которые, как я считал нам помогут. Помогут ей успокоиться и трезво взглянуть на все проблемы. Она ведь хотела мне сказать, что ждет ребенка? Именно поэтому принесла в мою комнату тест на беременность?

Если она готова была сообщить мне новость, значит, рассчитывала на помощь.

Да, я наговорил ей ужасных вещей, но… я был не в себе. Я одумался.

И прежде всего я просил Товия, с которым она явно собиралась связаться по возвращении, сообщить ей, что я очень хочу поговорить.

Просто встретиться и поговорить!

Товий Сергеевич обещал все ей передать.

Но получилось так, что ни с ним, ни с Тамом, ни с подругами Надя на связь не вышла.

Ни через две недели, ни через три… ни через месяц.

И поиски, которые организовал брат успехом не увенчались.

Я тогда подумал – может быть это знак? Может я должен сначала вернуть себя в нормальную форму? Встать на ноги? Сделать операцию на глаза, понять окончательно, смогу ли я видеть. А уж потом…

На то, чтобы окончательно восстановится у меня ушло много времени. Почти год.

Я возобновил поиски Нади. К тому времени она уже должна была родить малыша.

И снова ничего. Пустота. Она не появилась дома – в той квартире, которая когда-то принадлежала Надежде поселились ее родственницы, тётка с жутким характером, которая пыталась меня убедить в том, что Нади нет в живых. Никаких документов, подтверждающих это, у нее не было.

Мой Воробушек исчез. Словно его и не было никогда.

Не было некрасиво бедной девочки, которая когда-то смешила меня, бесила, доводила до белого каления, а потом… Любила. Любила до одурения. До дрожи.

И я помнил каждую секунду с ней. Я знал ее тело все, до мельчайших подробностей, каждую клеточку, впадинку, каждую родинку – даже не видя их на ее коже, я их чувствовал. Знал ее аромат. Мне казалось, что если я окажусь запертым в темной комнате, в которой будет тысяча женщин и моя Надя – я узнаю ее. Как пес по следу найду.

И голос. Я очень хорошо помнил ее голос. Несколько раз после мне казалось, что я слышу похожий. Увы – казалось.

И все-таки именно по голосу я ее узнал.

Он у нее необыкновенный, нежный, с небольшой хрипотцой, не высокий, и не низкий. Такой… такой родной. Настоящий. Без жеманства, без придыхания. Естественный и свободный.

Хотя раньше в голосе ее часто было смущение.

Он стыдливая и скромная, мой Воробушек. Несмотря на то, что красавица!

Я ведь и знал, что она красивая.

Помню, как потом расспрашивал о ней Тамерлана. Мне было интересно знать, какая она…

– Она хорошенькая, брат. Очень милая девочка. Скромная. Правда, цвет волос, конечно… сначала показался мне диким. То ли морковка, то ли апельсин, потом она еще розовый и алый добавила. Жуть. – Тамерлан усмехнулся, покачал головой, словно представляя себе мою Наденьку.

Еще брат сказал, что этот ужасный цвет волос совсем не вязался с ее нежной кожей. И вообще, с ней.

– Она такая спокойная была, рассудительная. Я радовался, когда понял, что она находит с тобой общий язык, что у ней получается тебя приструнить!

Именно приструнить! А потом подружиться. И полюбить.

Она любила меня. А я? Любил ли я её настолько сильно, чтобы сделать своей? Чтобы сделать счастливой?

Сейчас понимаю, нет. Нет, нет, и еще раз нет.

Я совершил такую же ошибку как Тамерлан в свое время.

Он тоже любил Светлячка недостаточно.

Мы оба любили не так, чтобы перевернуть свою жизнь ради любимой.

И еще нам, как многим мужчинам, казалось, что любовь сделает нас слабыми.

Только значительно позже пришло понимание, что любовь делает только сильнее. А слабость – это как раз недостаток любви.

Именно отсутствие любви делает нас слабыми.

Сейчас, когда я нашел Надю, я понимаю, что должен сделать все, чтобы не потерять ее снова.

И в то же время… Что я могу сделать? Если она сама просила не ломать ее жизнь? Ее счастье?

Правда, я узнал, что, говоря о своем счастье Надя все-таки немножко обманула меня.

Или была не до конца честна?

Говорила ли она мне о том, что на замужем?

Слава точно назвался её мужем, это я хорошо помню. Эта новость меня оглушила. Ослепила, превратив на мгновение в того беспомощного инвалида, которым я был когда-то.

Он сказал, что он её муж.

Она промолчала. Попросила, чтобы я не мешал её счастью, не ломал ей жизнь.

Может она и счастлива с ним. Вот только нифига он ей е муж.

Мой Воробушек не замужем.

Слава не её муж. Они не расписаны.

Глава17

«Привет, Воробушек, как ты?»

«Привет, Воробушек, как дела? Как отдых?»

«Привет, малышка, мне жаль, что пришлось так уехать, но я обязательно вернусь к тебе».

«Привет, мой любимый компас, помни, что я сказал тебе перед отъездом».

Сообщения. Десятки сообщений.

В жизни столько не писал. Нет, наверное, писал когда-то в юности. Были времена.

Но вот после восемнадцати в мессенджерах общался очень редко.

С пацанами о чем переписываться? При встрече все обсуждали, перетирали.

С девчонками тем более – о чём? При встрече делали друг другу хорошо и расходились мирно.

Поэтому ничего странного не было в том, что в то время, пока я был слеп, по гаджетам я особенно не страдал.

Ну, разве что по возможности рисовать, создавать что-то новое, изобретать.

В игрушки я играть закончил, наверное, в тот момент, когда понял, что ощущать в руках не джойстик, а женское тело гораздо приятнее.

Но тоски по ласке в бытность слепым я тоже не испытывал.

В то время меня больше всего занимала моя ярость. Моя злоба. Мой вызов всему. Мое желание рассчитаться с долгами. Вернуть судьбе то, что я задолжал.

Отомстить самому себе за все, что я сотворил.

Потом появилась Надежда. В прямом и переносном смысле.

Мой Воробушек, птичка, которая ласково чирикала, иногда так потешно смеясь сама над собой. И надо мной.

«Я люблю тебя, Надя»

«Ильяс, пожалуйста, не нужно мне писать. Ты знаешь, что я отдыхаю с мужем и сыном. Прошу, оставь нас в покое»

Ответила. Через три дня. Не удержалась.

Отшила, отбрила! А я рад.

Очень рад, что получил ответ, даже такой.

Отдыхает с мужем и сыном! Нет, милая, мужа у тебя никакого нет. А вот сын…

Сын красавец. Жаль, что мне не удалось его сфотографировать.

«Надя, пожалуйста, можешь прислать мне фото Ника?»

Что-то печатает. Прекращает. Снова бежит курсор. И снова ничего…

Что же такого хочет сказать мне мой Воробушек?

Нет ответа. Но через несколько минут прилетает первая порция фото.

Ник. Николай. Она назвала сына в честь своего отца. Правильно сделала. Я бы согласился с таким ее решением. Тем более сын, названный в четь нашего отца в семье уже есть. Пусть по крови и не родной, но он точно будет Умаров.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.