Фаетон. Научно-фантастический роман. Полное собрание книг

А тем временем Ким открыл створку двери, приглашая робота занять свободное место.

– Неужели ты его заберешь на корабль? – кивая в сторону застывшей, как истукан, куклы, сказал Якир.

– Конечно, ты в этом сомневался? – ответил Ким.

– По- моему, он несет информацию, и не малую. – Вмешался Заир.

– Ага, вон оно что?! – притворяясь глуповатым, сказал Якир.

Миг сидел рядом с «близнецом» молча…

Глава 8

Тео штурмовал работы по созданию лаборатории на Фаетоне. По утрам он задавал программы роботам- монтажникам, и те принимали грузовые аппараты с материалами, разгружали их и вели монтаж аппаратуры. Днем он облетал свои “ угодья” наблюдая за жизнью жителей Содома и Гоморры, города, обнаруженного невдалеке. Он удивлялся их примитивным формам мышления, как и существованию под щедрыми лучами Светила. Да, поистине, щедрость природы расслабляет. Эта мысль зародилась в нем. А что, если заставить это стадо активно действовать, что произойдет? Он стал теоретически прикидывать активность человека. Да, похоже на то, что больше должно выделяться энергии. Но теория теорией, а что будет на самом деле, дадут опыты … Над широтой долины, окруженной со всех сторон высокими горами, сияло солнце. Солнечные лучи веером пробивали облака и освещали зеленую поросль внизу, речушку, бегущую по равнине дна с гор. Кристально чистая вода в ней отражала лучи, превращая их в сияющие блики. Как ожерелье из драгоценных камней, сверкала она весело, отдавая драгоценную влагу возделанным полям и городам. Белокаменные строении по обе ее стороны соединены ветхим канатным мостом, по которому время от времени проходят навьюченные ослы, верблюды и лошади. Мост через горный поток является продолжением дороги, убегающей вверх в горы. Оттуда, с гор, спускаются к городам караваны купцов, что едут из заморских стран с навьюченными на ослов и верблюдов товарами. Оттуда, с гор, приходят в города разные вести об опустошительных войнах, эпидемиях и о диковинных странах, где бегут молочные реки, поют райские птицы и где люди не носят одежд и не возделывают почву, потому что жизнь у них сытая и богатая, как в раю. Воистину, Мир полон слухов. И жители городов давно уже разучились верить им. Они жили своей замкнутой жизнью и были убеждены, что лучшего и желать не надо, ибо не ехали бы к ним с разных концов Мира купцы и не восхваляли бы плодов земледелия и ремесла… Со стороны гор, обливаясь потом, смешанным с осевшей пылью, бежал бородатый человек в черной мантии, подпоясанной толстой веревкой. Длинная, она волочилась по каменистой почве, и он время от времени наступал на нее и падал, размахивая руками. Наконец, человек подобрал подол в левую руку, обнажив разбитые в кровь колени и белые мускулистые икры, обросшие черной курчавой порослью. Глаза его были широко открыты, рот жадно хватал воздух, а тело дрожало. Лишь на шатком мосту остановился, испуганно обернулся и сделал небольшую передышку, затем вновь пустился к городским воротам:

– Эй, стража! – исступленно молотя кулаками по массивной дубовой створке, кричал он. Прошло довольно много времени, пока стражник, в коротком стальном нагруднике, и стальном шлеме, лениво окликнул:

– Чего тебе?

Человек вскинул обезумевший взгляд в его сторону и, стуча зубами, выдавил из себя:

– От- к- к- к- рой!

Стражник медлил. Очевидно, ждал веских аргументов.

– От- к- к- к- рой! Я – монах храма Еговы. Отк- к- крой?!

Это возымело действие, ибо в городе служители культа пользовались уважением. Стражник, стыдливо скрывая, что он не знает священника, а это считалось позором среди верующих, несмело промямлил:

– А- а- а, святой отец, Сейчас.

Скрип отодвигаемой створки последовал тут же. В образовавшуюся щель монах втиснулся и, вздымая вихри пыли, бросился вперёд по мощенной тесанным камнем улице. Монахи гурьбой окружили Соломейя и галдели на все голосе, как стая черных воронов.

– Это демон зла! – выкрикивал один из них, потрясая рыжей редкой бородкой. Глаза его, прозрачные, как горный поток, лихорадочно блестели, а узловатый указательный палец был поднят к верху. Монах потрясал им и торжественно повторял без устали:

– Это демон зла!

– Надо пойти и посмотреть? – сказал вдруг чернобородый, огромного роста монах. Его голос прозвучал, как гром среди ясного неба. В мгновенно наступившей тишине слышалось сопение да городской шум за монастырской стеной. Страх заполз под черные тоги, щекотал спины невидимой вздыбленной шерстью. Первым пришел в себя Соломей. Он, переживший явление, не боялся и храбрился перед испуганной толпой товарищей.

– Идем, я покажу вам его. – С этими словами он подошел к засову, запиравшему монастырские ворота. Монахи стояли некоторое время в нерешительности, затем по одному подошли к Соломейю, стали помогать. Вооружившись длинными палками, топорами и бронзовыми мечами, они галдевшей толпой плелись за Соломеем в горы…

Тщательные поиски ничего не дали. На месте, где Соломей видел нечистого, была выгоревшая растительность, как от огромного лесного пожара. По краям еще дымились головни.

– Он это все подстроил! – фальцетом завопил рыжий монах. Как и прежде, он потрясал узловатым перстом, указывая в синюю высь неба. Гнев всколыхнул горячие головы монахов. Обман – смертный грех, и Соломей знал, чем грозит ему это. Он стал на колени, с мольбой простер руки к разъяренной толпе:

– Братия, клянусь вам, я видел… – Он сбивчиво стал повторять много раз сказанное перед этим, – Как огненный змий, спустился на землю. И у подножия его были кручи, а по бокам его со всех четырех сторон подобие птиц с клювами, а в самом верху подобие престола и на нем человек, но в пузыре лик его. И говорит мне: “ Встань, человек…».

– Хватит! – прервал его чернобородый, – Это мы уже слышали. Ты лучше скажи, какую казнь тебе надобно, чтобы простил тебя всевышний?

– Я не виновен. – Убеждал Соломей монахов, ползая на коленях. Сквозь подол тоги просочилась кровь от израненных колен. Не обращая внимания на боль, он твердил,

– Я не виновен перед Богом и перед вами, братия. Монах, не признающий греха, не может быть казнен, это насилие… И его решено было бить палками и изгнать из монастыря. Шатаясь и изнемогая от усталости и голода, Соломей вернулся в лес на то место, где встретился с пришельцем. Он соорудил себе сруб и стал жить в нем, молясь по вечерам Богу. Жизнь его текла вдали от города, пока однажды вечером он не услыхал шорох. Кряхтя от боли плохо сросшихся сломанных ребер, он слез с топчана и открыл дверь. На пороге лицом вниз лежала старуха. Волосы ее, черные и густые, были перепачканы грязью, свалявшиеся, от нее исходил резкий запах, так пахнут издыхающие животные, убиваемые непосильным трудом, болезнью, старостью. Соломей осмотрел ее. Жизнь еле теплилась в ней, желтое изможденное лицо с ввалившимися глазами было лицо старухи. Монах втащил женщину вовнутрь, уложил на разбросанные возле огромного казана шкуры. Он сделал все необходимое. Обмыл обтянутое кожей желтое тело и уложил на сухую постель. Затем стал совать в котел пучки всевозможных трав. В тесном срубе распространился душистый аромат. Порывшись в кожаной сумке, он извлек щепотку порошка и бросил в огонь. Мгновенно костер под казаном зачадил, наполняя ядовитым дымом сруб. Монах закашлял, слезы ручьями хлынули из глаз. Он не выдержал и выскочил на воздух, долго и громко кашлял. Едкий дым валил из открытых дверей. Монах в страхе бегал вокруг сруба, причитая и размахивая руками. Лишь под утро он свалился от усталости на пороге хижины и уснул мертвецким сном. Солнце уж ярко светило, когда Соломей открыл глаза. На поляне, покрытой лесными цветами и земляникой, жужжали дикие пчелы, в вышине пели птицы, шелестел в ветвях ветер. Монах потянулся, встал. На душе было покорно и светло, как в это летнее утро. Он не сразу сообразил, что побудило его провести ночь на пороге. Вспомнив, он быстро вошел в сруб. Очаг давно угас, комната, хранившая тьму, была свежа. Едкого дыма нет. Соломей на ощупь подошел к больной, пошарил руками. Сквозь сумрачно проступившие очертания он увидел огромные глаза, дико следившие за ним. Когда взгляд освоился с темнотой, Соломей зачерпнул глиняной чашкой варева из казанка и, придерживая ее голову, влил еще теплую жидкость ей в рот. Через минуту женщина издала тяжкий вздох. Соломей, одобрительно крякнув, принялся разводить очаг. Вскоре веселый огонек залопотал под казаном, в котором уже варился бульон из рогов молодого оленя и змеиного мяса. Женщина оторопело следила за манипуляциями монаха, но приготовленный бульон съела весь. Она была очень слаба и не могла говорить. Соломей, зато разговаривал с ней.

– Ты не бойся меня. Никакой я не колдун. Обыкновенный несчастный монах, изгнанный братией за обман. Да и обмана не было вовсе. Ах, грешные, сами взяли грех на душу, оклеветав не виновного. Вот и ты, бедная, все думаешь, что перед тобой колдун…

Он тараторил так бесконечно долго и умолк лишь когда женщина закрыла глаза. Желтизна ее уменьшалась очень медленно, проявляя на свет ослепительно красивое лицо. Соломей со страхом наблюдал за выздоровлением. Судьба сыграла с ним очередную злую шутку, подослав эту женщину. Красота в те времена считалась от

лукавого, красавиц проклинало духовенство и чернь, приписывала им свои беды и несчастья. Статус колдуна повис над монахом окончательно и бесповоротно, утвердившись с приходом этой несчастной больной. Соломей решил уйти в горы, подальше от людей, от городов, где нет троп охотников, иначе растопчут его и сметут с лица земли. Женщина могла уже кое- как передвигаться, но еще не говорила. Однажды он сказал ей:

– Я должен отлучиться на несколько дней. Не пугайся. Вот еда, там, в бадье, питье. Вода не портится очень долго в этой бадье, можешь пить и варить себе еду. Я вернусь скоро.

На поляне возле сруба стояла незнакомая красавица. Огромные голубые глаза ее, очерченные пушистыми опахалами черных ресниц, над которыми тонкими дугами в чувственном росчерке изогнуты брови, смотрела на него привычно и доверчиво, словно знала и ждала именно его. От этого доверчивого взгляда он растерянно спросил:

– А где больная?

– Я уже здорова. – Звонким молодым голосом весело ответила она. Соломей оробел и растерялся окончательно. Слова застряли у него в горле, усталость как рукой сняло. Он, опустив глаза, не оборачиваясь, проследовал в сруб. Неожиданно за спиной он

услышал:

– Как тебя зовут?

Монах вздрогнул, обернулся. В ослепительном сиянии дня на пороге стояла женщина. Несмело бросил через плечо:

– Соломей.

Она быстро вскочила в хижину и принялась снимать с него лук, топор, суму. Затем налила в огромный глиняный таз воды, намереваясь омыть ему ноги. Соломей вздрогнул, пряча задубелые и черные, по щиколотки потрескавшиеся ступни. Омыть ноги, значит, быть женой. Он это понял. Жизнь предстала перед монахом в новом качестве. Женщина, в впоследствии и жена, назвалась Соломеей. Они переселились в горную долину к истокам горной реки, разделявшей Содому и Гоморру. Однажды вечером Соломея ловила рыбу у подножия водопада в заводи. Она это делала ловко, доставая сонных пескарей из-под камней, куда пряталась рыба на ночь, как вдруг услыхала треск ломающихся сучьев, исходивший из вышины небес. Потеряв всякую веру в Бога, под тяжестью перенесших несчастий, женщина подняла глаза, полные не суеверного страха, а, скорее, любопытства. Ее прекрасные голубые глаза отобразили блеск яркой звезды, нисходящей к земле. Соломей, вернувшийся с охоты, в это время разводил очаг. Увидев необъяснимое явление, он пал на колени, причитая: – 0, Господи, помоги вернуть мне веру, помоги обрести себя… – Он отчаянно бил поклоны, и в бороде его застревали прошлогодние сухие стебли травы. Между тем на горную возвышенность опустился круглый прозрачный диск, из него вышел человек в точно таком же одеянии, в котором Соломей видел пришельца ранее. Человек этот спустился к срубу, где уже была рядом с бывшим монахом перепуганная женщина. Ее прекрасные глаза взирали на пришельца из-за косматой шевелюры мужа.

– Мир вам, дети Земли! – сказал металлический преобразователь на груди пришельца.

Соломей стоял на коленях, хлопая глазами, в них светился суеверный страх.

– Встань, человек! – приказал пришелец.

Соломей повиновался, отказать самому Богу – навлечь смертельный грех. За ним вскочила на ноги Соломея. Она крепко держалась обеими руками за предплечья мужа и дрожала всем телом.

– Ты поможешь мне? – взмолился Соломей.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной в собор и сказал, что я видел тебя.

– Нет.

Удивлению монаха не было предела.

– Но почему, Господи?

– Потому, что ты не мог меня видеть. Я впервые вижу тебя.

– А кого я видел в лесу?

– Не знаю.

“ Бог отступил от меня! – подумал Соломей, – надо молиться”. – Он снова повалился на колени и, отвешивая поклоны, начал причитать:

– Молю тебя, Господи, снизойди до смертного и помоги мне…

Космонавт терпеливо ждал, когда он кончит. Но монах и не думал сдаваться. Наконец, пришельцу это надоело:

– О, человек, прекрати стенания. Хоть я и не с этой миссией здесь, но, если это так важно, я помогу тебе. Идем со мной.

Пришелец увлек Соломейя в диск. Соломея, трясясь всем телом, бросилась в сруб и заперлась там. Диск, качнувшись, уплыл, унося с собой землянина. Из сруба выбежала вскоре испуганная женщина. И ее истерические причитания утонули в живописной окрестности, только эхо отзывалось ей, многократно отражая слова в горах…

Монастырский двор жил своей обычной жизнью. Кто колол дрова, кто возделывал огород, кто декламировал псалмы, готовясь к вечерней молитве. Одним словом, у монахов было свободное время, которое дается монаху между обедней и вечерней молитвой. В это самое время после обеденного отдыха в воздухе появился летающий диск. Он плыл над Собором, над стенами монастыря и наконец шлепнулся посреди двора. Монахи с суеверным страхом попрятались в кельи и выглядывали из окон, держа в руках молитвенники. Изумление их было велико, когда первым на землю ступил их бывший брат монах Соломей.

– Братия, вот Господь.

Соломей, указывая на серебристую фигуру космонавта, торжественно вещал:

– В знак своего посещения он хочет вручить вам жезл.

Пришелец сошел на землю, передавая Соломею сверкающий полировкой цилиндр датчика.

– Сохраняйте его как память.

В ответ молчание. Неожиданно тяжелые створки монастырских ворот открылись, впуская навьюченного осла и следом за ним монаха. Монах еще возился с дверьми, а осел уже шевелил ушами, обнюхивая пришельца. Когда Соломей, сунул датчик в карман монаху, сказал:

– Исмаил, это я, Соломей.

Монах обернулся, увидев вероотступника, затряс в воздухе узловатым перстом, восклицая:

– Изыди, нечистый. Искушения моего хочешь?! – и бросился прочь. Но, заметив серебристый диск посреди двора, как сумасшедший, завопил и скрылся в кельях.

– Соломей! – окликнул монаха космонавт, – Не трать сил, садись в диск.

Соломей еще некоторое время подождал, взывая к разуму неразумную братию, затем, махнув безнадежно рукой, полез следом за пришельцем.

– Мы сделаем вот что… – Пришелец подробно описал ход действий.

Диск приземлился в лесу. Пришелец снял скафандр, аккуратно сложил его в диске, сам же переоделся в монашескую тогу и приклеил усы и бороду. Соломей, наблюдал превращение пришельца, думал:

“ Истинно лукавый!» – но вслух боялся высказываться.

Они двинулись в Гоморру, в монастырь, где жили монахи-иезуиты.

– Ты иди один. – Сказал вдруг Соломей. Он в душе был праведником и противником иезуитской религии, отличной по культу от религии христианской. Пришелец понял его.

– Хорошо!

Но в монастыре уже их ждали. В чрезвычайных обстоятельствах монахи двух монастырей обменивались известиями через голубиную почту. Пришелец даже не стучался, он вошел вовнутрь, так как ворота перед ним широко распахнулись. Соломей, продолжал издали наблюдать, увидел, как быстро взлетел пришелец высоко над монастырской стеной и застыл там, медленно покачиваясь на ветру. Монах издал нечеловеческий крик и бросился на колени:

– Прости меня, Господи! Изверги иезуиты посадили тебя на кол! Я грешен, виноват я!!!

Он бил себя в грудь кулаками, рвал волосы на голове, кричал и метался по земле в истерике, пока не заметил, как из ворот монастыря монахи черными коршунами выбегали с длинными палками в руках и рыскали вокруг. Соломей встал и медленно ушел. Он вернулся домой далеко за полночь. Соломея так и не пустила его в сруб из-за суеверного страха. Монах до утра просидел на пороге, в исступленной молитве проклиная человеческую глупость и прося прощения у Господа. На сегодняшний день он имеет два города с четырьмя тысячами особей. Сравнительно теплый климат и довольно мощный ток энергии, но не достаточен для контроля за людьми. Ровно один миллиард из двадцати пяти миллиардов выступают против потребления энергии от себе подобных, хоть и низкоорганизованных людей. И чтобы контролировать их действия, ему нужен ток еще мощнее, еще качественней энергии. О, тогда, когда он добьется увеличения ее хоть на треть, ему удастся создать чуткое поле защиты, способное реагировать на любую попытку проникнуть сквозь него и попасть на землю. Все продумал Тео. И все ладилось у него. Трудно лишь найти правильное решение. Без Понтия он не чувствовал себя увереннее. Математик давал ему ту канву исследовательской работы, следуя которой, он быстро воплощал намеченное, правильно, с исключительной выгодой для себя. О, как Тео не хватало Понтия. Его гибель была равноценна потере девяноста процентов его успешных работ. Теперь лишь он один будет с тяжким трудом находить решения. А одиночкам всегда труднее. И Тео окунался в работу с головой, отдавая всего себя делу. Он напичкал роботами лабораторию. И эти бездушные помощники со слепой методичностью следили за приборами, за током энергии. Мысль об активизации энергетических возможностей человека заставляла находить сравнительный источник. И он его нашел, это город Содома. Направив на него локатор- приемник, он стал получать энергию от мирного и созидательного труда этой аграрной маленькой общины. Сто пятьдесят приемников давали импульсы на приемники-анализаторы со ста пятидесяти точек. Токи энергии пропорциональны численному количеству жителей той или иной общины. Сегодня Тео был во всеоружии. Компьютер обрабатывал данные по количеству энергии и выдавал почасовые цифры в баллах по десятибалльной шкале. Самый большой балл сейчас давал Содома. Тео потирал руками. Вспышка энергии из Содомы превосходила все десять баллов. Тео решил разобраться в этом. Он подошел к анализатору ошибок и неисправностей. Стал нажимать кнопки каскада локаторов-приемников. Экран выдавал положительные характеристики работы. Неисправности не было. В резком скачке энергии Тео решил разобраться в самом городе. И приготовился к вылету. Он был очень осторожен, боялся всего, и животного Мира планета, и возможности схватить болезнетворный вирус. Поэтому готовился к вылету тщательно. Комбинезон и легкий скафандр он приспособил как мини- лабораторию. С ног до головы напичканный аптечками первой необходимости, в которых хранились всевозможные препараты и приспособления для дезинфекции и стимулирования организма. Укрепив прозрачный шлем, он посмотрел на себя в зеркало. Шлем вдруг осветился бледно-матовым свечением. Энергия полилась живительными токами, стимулируя организм. Почувствовав бодрость и свежесть, он вышел на площадку перед лабораторией. В этой грандиозной работе, как ему недоставало Понтия? Противоречие математика рождало быстрые и правильные решения. Никто его так не критиковал, все боготворили. Все смотрели на Тео, как на божество, что самому “ божеству” было совсем ни к чему. Ему нужен был яростный противник, которого лишил его слепой случай. Тео постоял минуту у края пропасти. Внизу в голубой дымке раскинулась живописная долина. Горный поток блестел далеко внизу. Стройные кипарисы подымали свои ″островерхие” вершины, тянулись к небу. Да, красивая планета. Тео подумал о том, что, быть может, на Гее тоже в далеком прошлом была такая неповторимая красота. Сейчас же все начинается заново. Но, как тягостно все, же быть зависимым от жизни на чужой планете. Он сел в аппарат, снедаемый философскими размышлениями о смысле бытия. Машина быстро несла его над просторами океана вдаль, к экватору, к материку Южного Полушария. Внизу возникла волнистая линия пляжа с полоской светлого песка, уходившего к подножию тропического леса. Устье реки разливалось на множество малых протоков, впадающих в море, появилось за изгибом пляжа. Тео направил машину вдоль широкой ленты мутного потока, в глубину гор. Содома появился неожиданно городом, раскинувшимся внизу. Домишки с плоскими крышами, глинобитными стенами и узкими улочками. Посреди города была широкая площадь с возвышавшейся посередине правильной ступенчатой пирамидой. Ток энергии усилился, это заметно было по бортовому датчику, сориентированному на местность. Но прибор показывал уже меньше, было шесть баллов. Тео не предал этому значения, ведь город – это еще не все, есть еще один город. Он опустился ниже, завис над площадью. Внизу он увидел на длинной жерди Фигуру в черном монашеском одеянии. Мысль промелькнула было:

“ Как он туда попал?!”. Но сердце Тео вздрогнуло, когда он осознал чудовищную казнь.

– Варвары! – вырвалось у астрофизика. Тео стал фиксировать жертву на видеозапись, делая облет вокруг искаженного в предсмертных муках трупа. Он мельком вгляделся в лицо. Часть бороды свисала с подбородка и болталась на ветру. Сердце вздрогнуло, как монах был похож на Понтия. Визир видеокамеры направил в лицо и заснял крупным планом. Затем бросил аппарат, ввысь и улетел в направлении лаборатории. Картины природы бежали внизу, разворачиваясь невиданной красоты пейзажами… Неведомое чувство тревоги наполняло сердце. Тео сосредоточенно думал, что мучает его? Наконец, вставил карту памяти в видеофон. Изображение лица крупным планом поплыло на экране. Не хотелось верить в подобное, но монах был похож на Понтия.

Тео круто бросил машину в обратный путь. Анализы, взятые с трупа, подтвердили – это был математик Понтий. Тео мучили догадки и сомнения. Зачем понадобилось Понтию маскировать свой отлет на Фаетон. Неужели борьба за власть?! Как жаль, что нет Понтия, как жаль. Он ходил долго, соображал, что предпринять, затем вдруг резко остановился. Лучи заходящего солнца окрасили сосредоточенное лицо в медный, почти красный цвет, совсем в такой же, как лучи их умирающего светила в полдень. Тоской сжало сердце Тео, он понимал, что грозит Союзу Планет в этот момент. Конденсаторы энергии, правда, компенсируют всплеск энергии и еще долго будут питать Союз, но, с гибелью населения в городах, грядет непоправимое. Тео еще с минуту стоял у окна, провожая заходящее солнце, затем резко подошел к пульту управления, подковообразно замыкающем кресло, в которое он сел. Решительно щелкая кнопками, он внимательно следил за панорамой картин, мелькавших на экране, призрачно создающем объемное изображение посреди комнаты. Это были космические съемки поверхности планеты с обозначенными на них штрихами условных границ между расселением людей. Тео в начале своей работы условно разбил население планеты на сто пятьдесят частей по языковым различиям и подобию культуры. Это было связано с необходимостью качественного отбора энергии, ведь приемников у него было сто пятьдесят, опутывающих планету с высоты космического пространства. Спутники висели строго на своей определенной точной поверхности, охватывая локатором площадь той или иной заселенной зоны. Среди гор города Содома и Гоморра были два соседние. Это хорошо просматривалось из Космоса. Тео очертил лучом два круга и наложил эти круги на площади Содомы и Гоморры. Затем углубился в расчеты. Получилось так, что среди изображения городов попадало полностью под свечение круглых пятен на экране. Он работал долго и упрямо. За стеклом лаборатории была уже тьма, лишь звезды горели высоко в небе мириадами трепетных точек. Наконец он оторвал взгляд от вычислений. Глубоко вздохнул, сокрушаясь тому, что нет рядом Понтия. Снова наклонился над перфокартой и записал программу компьютеру. Потом резко вскочил с места и поместил прямоугольник плотной бумаги в ячейку приемника. Через секунду машина выдала результат на длинной ленте. Тео внимательно прочел код. Затем резко и порывисто вошел в гигиеническую комнату. Там в серебристом шкафу достал неуклюжий комбинезон, с трудом облачился в него. Затем водрузил на себя массивный шлем и вышел, как робот, на площадку. Потрясающая картина открылась его взору. Звезды словно садились ему на плечи, спускались к ногам, были далеко впереди. Пространства внизу видно не было, там всюду царил мрак. Зато тут, в поднебесье, было сказочно хорошо. Настроение у Тео поднялось. Он увереннее стал действовать, было видно, что он принял единственное решение, и цель его ему хорошо видна. Он влез в аппарат. Мгновенно по периметру аппарата вспыхнул яркий круг плазмы. Заработали двигатели, скручивая воздух в вихревой поток, опоясывающий летающий диск. Аппарат медленно оторвался от платформы. Сквозь прозрачный куполообразный фонарь хорошо было видно Тео в скафандре. Спустя несколько мгновений диск с невероятной быстротой устремился ввысь, превращаясь в маленькую звезду, такую же, как и другие, с разницей в движении. На спутник в виде огромного шара с локатором- приемником и площадной для причаливания он прибыл спустя несколько минут.