Галактическая Коалиция

– Не совсем понятно.

– Расчеты подтверждают, что резонанс порождает вихрь. В этот вихрь затягивается энергия, как в воронку, и устремляется на приемник. Остается лишь найти резонанс – и все будет готово.

– Не уверен в этом. – Сказал Тео, – И потом, нам никто не разрешит строить приемник.

– Давай, используем локатор.

– А что, это мысль. Но тут есть, но.

– Да что ты, в самом деле?

– Дорогой Понтий, но куда мы будем девать эту энергию?

Понтий задумался.

– Послушай, и что, если ее переработать в электрическую?

– Вот- вот, а как?

– Нужен генератор- преобразователь.

– Есть! – Тео громко крикнул, – Есть! Если энергия пойдет к нам, значит, система равновесия нарушится.

– Построим массивный маятник, к нему подсоединим генератор- преобразователь, колебания превратим в электричество. – Добавил Понтий.

– Но мы не справимся с этой работой. – Сказал разочарованно Тео.

– У нас же завод, как ты не понимаешь.

– А лимит энергии?

– Рассчитаем. – Уверенно сказан Понтий. Он быстро вышел к себе в каюту, где любил работать. Тео растерянно посмотрел ему вслед, на перфокарты программ, витающих в воздухе, как пушинки. Потоком воздуха от работающего вентилятора перфокарты уплывали к решетке редуктора очистки. Смысла в возне Тео над гравиметром не было. Он думал, как осуществить работу в минимально сжатые сроки. Он также понимал, что без ведома Союза Планет никто не разрешит запускать цеха завода для изготовления вращающегося дефлектора приемной антенны. Особо точная полировка и доводка

поверхности качения рефлектора с основой локатора потребует запуска полировального участка, а изготовление заготовки – цеха штамповки и сварки. Да расчеты показали, что трехлетний лимит энергии израсходуется за считанные месяцы, но необходимое оборудование изготовить можно. Тео понимал также, чем они с Понтием

рискуют. В случае провала работ они автоматически выбывают из

Совета Союза Планет и превращаются в бездеятельные инфузории. Может

быть только кому- то понадобятся их знания. Нет, все надо обдумывать тщательно и скрупулёзно, и Тео вновь советовался с Понтием.

– Трехлетний лимит мы съедим за шесть месяцев. Что предлагаешь?

Понтий, одержимый идеей, выпалил: – Потом покажет время, главное, мы на правильном пути. Вот посмотри… – Он совал под нос Тео пучки перфолент, исписанных самописцами, с моделью резонанса и долго горячо убеждал его в правильности расчетов, да Тео и самого уже нельзя было остановить, и он нажал кнопку связи.

– Сон, мы форсируем работы. Отведенный лимит израсходуем за шесть месяцев.

– Вы что там, звездолет строите?

– Нет. Но серьезность работ заставляет не считаться с энергией.

– При всем моем желании ничем помочь не могу, кроме разрешения делать все, что вам вздумается. Но оставшееся время вы проведете без работы.

– Ничего, нам хватит энергии на опыты после монтажа антенн.

– Считайте, что получили согласие Совета.

– Спасибо.

Понтий торжествовал. Тео сосредоточенно уставился в кнопку связи. Теперь нити поддержки Сона изорваны, их связывает лишь волосок удачи в опыте. И, тяжело вздохнув, он взглянул на Понтия серьезным, полным твердой уверенности, взглядом холодных голубых глаз. Работа закипела. На полную мощь заработали цеха. Тео ходил между проворно снующих роботов с листами металла, умело кроивших и сваривающих в единый гигантский круг. Листы коробились, от сварочных швов. Трудно было поверить, что из этой заготовки выйдет идеально ровный рефлектор, тщательно отполированный и вращающийся с зазором в несколько сотых миллиметра от основы локатора на прослойке смазки из жидкого азота. По программе, заложенной в ячеистый пресс с миллиардами шестигранных пуансонов, начался процесс рихтовки. Учитывая распределение напряжений в металле, отдельно взятый пуансон под командой программы, скорректированной компьютером управления пресса, ударял с усилием определенной силы, и искривления исчезали. Вместо исковерканной сваркой заготовки вышла довольно ровная полусфера. Эта выпуклая поверхность, подталкиваемая роботом, плыла на программный координатно- расточной станок. На нем будут удалены наплывы швов и пройдет подготовка под шлифовку и полировку. Параллельно с изготовлением приемника, за которой следил Тео, Понтий вел сборку генератора. Изо “ дня” в “ день” упорно и настойчиво ученых работами над приборами. И, спустя полтора месяца, приступили к монтажу приемника. Роботы- монтажники подтянули полусферу к локатору. Медленно стали устанавливать в гнездо. Когда с этим было кончено, еще пара роботов, снабженных ранцевыми ракетными двигателями, притащили два баллона с жидким азотом и быстро закрепили по бокам у стойки чаши. За установкой баллонов последовала установки индукционного двигателя.

Когда со всем этим было покончено, Тео, наблюдавший за монтажом аппаратуры на локаторе у телеэкранов, спросил:

– Понтий, сколько у нас энергии?

– Я все прикинул. Осталось на шесть месяцев.

– Так мы можем еще выудить кое-что для опытов?

– Несомненно!!!

И в работу вступил индукционный двигатель. Решено на все увеличивающихся оборотах рефлектора зондировать пространство Космоса локатором и вести наблюдение за маятником генератора, который установлен на платформе. Волнующие эти первые минуты. Компьютер неустанно жужжал, программа, вложенная в его память, четко отображалась на антенне приемника, движение которого по сфере штанги не улавливалось глазом. Зато рефлектор стал медленно набирать обороты. На дисплее датчика энергии результатов не было. Молчал и звуковой сигнал. Проходили часы. Дни и месяцы. Изрядно уставшие от бессонных ночей, ученые просиживали в лаборатории и тут же валились на руки в изнеможении.

– Тео? – внезапно раздался голос Сона.

– Я слушаю!

– Знаешь, какой сейчас месяц?

– Догадываюсь. – Со вздохом сказал Тео.

– Ну, раз ты такой догадливый, то будь добр, собирай вещички.

– Что прикажешь делать со станцией?

– Разве ты не понял, что?

– Извини. Сон, но поиск нужно продолжить.

– Сведите потребления энергии до минимума.

– Это значит, что нас ждет Гея.

– Да, конечно.

Понтий слушал все это с открытым ртом. Тео посмотрел ему в рот. Долго и сосредоточенно разглядывал кончик розового языка среди каштановых кудряшек бороды и прямых волосков усов. Затем перевел взгляд на карие глаза.

– Ты понял все.

Понтий кивнул. В отведенные три “ дня” ученые свернули работы и, подключив сигнал поиска энергии, на радиопередатчик, вышли на платформу. Усаживаясь в аппарат, Тео сказал:

– Давай облетим вокруг станция, осмотрим в последний раз.

Понтий взял ручку управления и, маневрируя между объектами станции, начал облет. В полумраке звездного света гигантской чашей висела антенна- приемник. Вращения рефлектора практически не было видно, но ученые знали, что идет раскрутка и малейшее сопротивление раскрутке вмиг отразится на системе настройки резонанса.

Компьютер точно выдает сигнал на двигатель, и тот уменьшит или увеличит обороты. “ Мыльным пузырем” космический аппарат медленно плыл вокруг в прощальном полете… Ноя знала о том, что Тео будет дома сегодня. На улицах города была осень, мягкая зимняя погода, так когда- то проходили зимы. Теперь же, когда первый месяц осени наступал после дождливого и холодного лета, выпадал снег. Снег белым пухом укрывал все. И искусственную зелень кустов, и “ мостовые”, сделанные под старинную кладку покрытия дорог, и дома. Модницы любили эту пору года. Она отличалась в основном затишьем. Погода как бы отдыхала после порывистых ветров и слякоти лета. Все наряжалось в спокойные светлые тона. Румяные щеки и ослепительные улыбки женщин гармонировали и украшались свежестью снежного белого покрова. Ноя ждала Тео у подъезда. Она была в белом, в серебристых блестках, платке и кроличьей белой шубке. Длинная шерстяная юбка и теплые сапоги шли к белым тонам и подчеркивали румяные щечки девушки. Ее карие чувственные глаза с тонкими длинными бровями над ними вызывали чувства, запоминающиеся образом нежности и женской душевной теплоты, исходившей из глубин ее молодого сердца. Она ждала Тео. Она видела в нем память о Лее. Прошло шесть месяцев со дня расставания. Тео шел домой после встречи с Соном в дурном расположении духа. Совет настаивал на сокращении энергии приемником до минимума. Когда Тео запросил назвать цифры и цифры были названы, стало понятным, что локатор практически будет выключен. И лишь благодаря удивительным доказательствам Понтия того, что поиск будет не безуспешным, Тео удалось добиться минимальной энергии на доработку, но раскрутка дефлектора была приостановлена. Вся эта возня вокруг проекта так надоела Тео, что он готов был бежать вновь на Су, к еще теплым берегам ласкающего моря. Не хотелось верить, что Су отдает теперь свое тепло Союзу Планет, и там также, как на Гее, царит зима. Он подошел к дому. Ослепительная улыбка Нои вернула его к действительности.

– Тео, что слышно о Лее?

– Дорогая Ноя, с ней нет связи, и не будет еще лет восемнадцать.

Ноя опустила глаза. Кончики губ у рта и длинные ресницы затрепетали.

– Стой, не плачь! Иди ко мне. – Он привлек девушку к себе. Она ощутила терпкое мужское дыхание и шершавую рябь щеки. Сильные руки стиснули крепко ее худенькие плечики, заставив сердце трепетать, словно птичку в клетке. Она легонько высвободилась.

– А знаешь, Леа просила меня поливать цветы и ухаживать за птицами.

– Это очень доверительно с ее стороны.

– Я хожу каждый день и поливаю.

Тео залюбовался этой бесхитростной наивностью, застенчивой трепетностью и красотой молодой женщины, красотой, которую она сама еще не осознавала и щедро “ обжигала” его беспощадно. Да, Леи не было с ним. Ноя была рядом, и он стал одаривать очаровательное существо вниманием.

– Я давно не был у Леи дома.

Девушка обрадовано зарделась, на щеках ее выступил румянец.

– Так идем. Я покормлю Яшу.

Они быстро пошли в направлении дома Леи. В уютной комнате было тепло. За окном шуршал снег, они сидели рядом в креслах, их разделял низкий журнальный столик.

– Знаешь, Ноя, – Тео поставил пустую чашечку от выпитого кофе на блюдце, – Леа часто садилась мне на колени, ей так удобнее было разговаривать со мной.

Ноя поднялась и бесцеремонно уселась на руки. Он не ожидал такой прыти и даже не был готов к этому. А Ноя уже сидела совсем как Леа и щебетала о чем- то своем, он не слушал. Рассвет застал обоих в объятиях, в уютном тепле двуспальной кровати. Тео не любил Ною, мысли его были устремлены к Лее…

Глава 4

Корабль пронизывал пространство уже третий год со скоростью пять парсеков в секунду.

– Капитан, пора домой, топливо на исходе.

Молодой голос штурмана привел Гая к действительности.

– Всем сбор в кают- компании через три часа. Гелий, передай экипажу.

Гай встал из-за пульта управления. Впереди свечение космоса слепило глаза, за кораблем была тьма. Такой Космос предстает перед экипажем скоростного корабля дальнего космоплавания. Леа стояла на краю бассейна, когда диктор объявил сбор в

кают- компании всего экипажа через три часа. Здесь ее застал Гай. Обнаженное тело женщины сверкало красотой и магией влечения. Гай затрепетал, как школьник, первый раз увидевший сокровенные места женщины. Лея, почувствовав взгляд, повернулась к нему лицом. Их глаза встретились. Гай потерял чувства благоразумия, ступил навстречу и жадно стал покрывать тело Леи поцелуями. Она слабо сопротивлялась, затем перестала вовсе, увлекая Гая в раздевалку. За ними неустанно следовал глазок телекамеры. В раздевалке не было «глаз». И потом, лежа на разбросанной по теплому кафельному полу одежде. Гай говорил ей: – Леа, топлива нам хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Что ты предлагаешь?

– Я люблю тебя. Возвращение – утрата нашей любви.

– Ну почему же?

– Нет, Тео будет мстить.

– Гай, полет истрепал твои нервы. И потом, Тео не любил меня никогда.

– Мы летим уже три года, и ничего.

– А что впереди?

– Огромное скопление.

– Галактика?

– Не одна, похоже, новая Вселенная. Но у нас нет топлива.

– Слушай, Гай, а что, если не возвращаться, хватит, чтобы дотянуть туда?

– Если мы остановим двигатели, то на торможение хватит.

– Гай, а ведь риск – это благородно во имя высокой цели. Ведь мы все умрем все равно, рано или поздно.

– Ты права, но я не приму такое решение один. Мы вдвоем ничего не решаем.

– Ты хочешь сказать это экипажу?

– Да.

Леа одевалась. Гай напяливал на себя рубашку, когда Леа, залюбовавшись широкой спиной его, прильнула к нему. Гай осторожно повернулся, их губы слились в длинном, чувственном и трепетном поцелуе. В кают-компании собрались все. Половина – молодые люди, половина – средних лет мужчины и женщины. Экипаж как-то сразу разделился на две группировки. Одна перед другой стремилась выделиться. В манере поведения, во внешнем виде и даже одежде. Гай, воевавший вначале с нарушителями униформы, установленной Уставом корабля, в конце концов махнул рукой. Молодежь упорно выделялась перед “ стариками”, и те решили отомстить и первыми поразили юношей тем, что все как один из девяти членов экипажа побрили головы. Молодежь приняла вызов и перестала вообще бриться и стричь волосы, за что и получила нелестную кличку Волосатики, а сама дала кличку старикам “ Бритоголовые”. Но только начни, и Бритоголовые все оделись в один прекрасный момент в черные куртки с массой металлических заклепок везде, где только можно было. На куртки пошли легкие комбинезоны, брюки же были обрезаны, превратившись в шорты. Молодежь изрезала свои одежды и стала ходить в лохмотьях. Сохранял форму лишь Гай и Лев. Он сидел за столом перед экипажем и спокойным голосом стал говорить: – Коллеги! Наш пиратский вид не позволяет нам вернуться на Гею. Поэтому кто за соблюдение формы на корабле, то, следовательно, и за возвращение. Даю на переодевание полчаса. Экипаж не ждал такого поворота событий и выжидал. Затем из последнего ряда поднялся полный и тучный верзила Миг.

– Я что-то не доберу в толк, Гай. Если мы за возвращение, значит, надо переодеться и наоборот. Посмотри вокруг. Гай. То есть, на нас, бедняг. Ну, кто пожелает отказаться от такого комфорта? – он сделал паузу, все одобрительно молчали, Миг продолжал, – Лично я против возвращения.

– А ведь ты был стройным и крепким юношей. – Сказал ему Гай.

– Да! Когда нужно было. А сейчас зачем?

Все одобрительно молчали.

– Мне все ясно. – Гай с радостью посмотрел Лее в глаза, – Совещание считаю закрытым.

Экипаж разошелся по командным отсекам, каждый обследовал свою зону. А мозг усиленно искал, чего бы такого придумать, чтобы удивить остальных? И первая пришла мысль в голову Мигу.

– Гм. – Сказал он сам себе, обрадовавшись ей, щелкая тумблерами автоматики. Работу он вел тщательно и скрупулезно, переключая аппаратуру на автоматический поиск. Затем вышел из отсека и нырнул в каюту к соседу.

– Слушай, Мак, а не сместить мне Гая?

– Ты что, бродяга Космоса?

– Но, но, тише.

– Между прочим. Миг, у меня имя есть.

– Не забыл, помню. Якир тебя зовут.

– Вот так. – Миг потрепал Якира по плечу и вышел. Он снова уселся за своими приборами…

Гай выключил двигатели. Корабль прекратил наращивать скорость, в отсеках воцарилась невесомость. Экипажу пришлось переодеться в соответствующие комбинезоны и тщательно выполнять указания командира… За чашечкой кофе, если можно так выразиться, потому что есть горячий напиток, который находился в прозрачной сферической – рюмке с воткнутой в отверстие трубкой. Итак, за сферической чашечкой кофе Леа вела неторопливую беседу с Гаем.

– Дорогой, ты помнишь, какой месяц пошел со дня нашей встречи?

– Конечно, три месяца и четыре дня.

– Так вот, я беременна.

Гай, тряхнув седыми космами, удивленно уставился на женщину.

– Прости, Леа, я не совсем понял тебя.

– Что ж тут понимать?

– Ты же генетик.

– Ну так что ж?

– А невесомость?

– Ну, рожу в невесомости.

– Нет, это невероятно, а вдруг повлияет на плод.

– Ты забываешь, что подобные роды были, и не однажды, в условиях невесомости.

– Боже мой, неужели я отец? Да- а! Невероятно. – Гай схватил Лею “ на руки”, но из этого ничего не вышло, так как была невесомость, а порыв чувств лишь придал им обоим движения вперед, и оба больно ударились головами о скобу. Гай тут же схватился левой рукой за скобу, а правой обнял Лею за талию.

– Будем считать, что ты у меня на руках.

Они долго смеялись, заливаясь счастливым смехом.

Жизнь звездолета продолжалась. Миг высказывал разные бредовые идеи Якиру, Якир посылал его на край Космоса.

– Поскольку мы за пределами этого края, то я никуда не пойду. – Философски замечал Миг и уходил вновь к себе в отсек. Он тщательно сверял расстояние, куда проникал сигнал его локатора, и с нетерпением ждал возвращения. Через час луч приходил. Впереди была пустота. Сфера в радиусе одного парсека прощупывалась кораблем безрезультатно вот уже три года и шесть месяцев. Обратного возврата нет. Не хватит топлива. Экипаж был обречен, все это знали, но мужественно шли вперед все дальше и дальше в неведомое…

Глава 5

Тео мучился от безделья. Он сидел уже третий день дома и не выходил на улицу. К Ное ему не хотелось. К Понтию у него не было никаких дел. Его терзала меланхолия. Он метался из угла в угол, снедаемый противоречиями. Невероятные теории лезли в голову. Но трезвый смысл подсказывал бесполезность встречи с Соном. Совет Планет настоял. Станцию пришлось законсервировать. И вот он на Гее. Чтобы как-то скрасить одиночество, Тео позвонил Понтию. Длинные гудки в телефонной трубке – молчание. Наконец, знакомый голос.

– Понтий у телефона.

– Тео.

– Да, да?

– Что ты думаешь о нашем положении?

– Уверен, мы на правильном пути.

– Мне твои заверения, Понтий, ровным счетом ничего не говорят. Я о работе на Гее.

– А я в ожидании. Ведь «осмотрен» лишь сегмент в тридцать

процентов сферы. Еще семьдесят. В пределах парсека мы что- то все равно нащупаем.

– Ерунда какая- то. Я не верю. Не верю и в разведчиков. Это агония.

– Нет, Тео, это истерика. Возьми себя в руки. Займись, наконец, чем- ни будь. Вспомни о прошлом.

– Столько вложить труда в станцию, выбросить миллиарды киловатт энергии в пустоту, во имя чего?

– Тео, у тебя есть история Союза Планет?

– Да, так что?

– Полистай ее, может, там кроется загадка такого финала?

– Ты смеешься надо мной, что ли? Нашей цивилизации два миллиарда лет.

– Вот- вот, а я о чем?

– Да иди ты… – Тео в сердцах бросил трубку. Вновь вскочил на ноги и стал ходить взад- вперед по ковровой дорожке кабинета у письменного стола. Сквозь широкое окно проникал ″сумрачный” дневной свет. Крупные хлопья снега медленно падали, укрывая землю толстым слоем снега. Роботы-уборщики сновали по улицам, расчищая завалы. Снег убирали на огромные продолговатые платформы с высокими бортами и быстро поднимали в воздух к дирижаблю, висевшему над городом. Там, в вышине, по наклонной подвесной дороге платформа уходила далеко за город и освобождалась от снега, чтобы пустой снова вернуться по тому же пути. Тео некоторое время наблюдал за работой снегоочистительных средств, стоя у окна, затем вернулся к книжным шкафам и стал высматривать книги. Это немного успокоило. Книги всегда производили на Тео магическое действие. Глядя на них, он улавливал непонятные волны настроения. Они передавали ему частичку покоя, приводили мысли в порядок, и вот уже нужная книга в руках. Увы, это История. Понтий был прав, но как точно угадал настроение, поистине великий математик. Тео открыл первый том Древнейшей истории Геи. Пролистал ее. Тяжело вздохнул. В ней излагались первые робкие шаги цивилизации под яркими лучами Солнца, и жизнь бурлила. Какими беззаботными были тогда люди. За их непредусмотрительность теперь расплачивается Гея. А ведь угасание Солнца явилось неожиданностью. Огромная масса энергии иссякла, люди очутились перед концом всего живого. Тео вскочил на ноги. Нервно стал ходить по мягкой ткани. Шагов не было слышно, стояла тяжелая, мертвая тишина. Надвигающийся катаклизм вновь напомнил себя этой “ давящей” тишиной. Ушедшие поколения не заботились о будущем. Выход из тупика искать их потомкам. Уже не детям, не будущим поколениям, а именно им, опираясь на опыт и знания ушедших поколений, им. Тео нервно постукивал кончиками пальцев по стеклу окна. В памяти возникло стихотворение поэта-философа древности, так точно выразившего бездействие цивилизации:

Тупик, отсеченный путь,

Глухая стена впереди.

Ее не обогнуть,

Ее не обойти.

Тупик впереди меня,

Как наказанье судьбы

Мученическая стезя

Будущее толпы.

Я кричу, разрываясь в кровь,

Но бетонные стены глухи

И справа и слева вновь

Углы, углы, углы…

А впереди меня

Холодная серая мгла

За беззаботный пятак

Проданная страна…

Беспокойство усиливалось, одиночество стало невыносимо тяжким. Он снова открыл Историю Геи. Удобно уселся в кресло, углубился в чтение. За книгой незаметно пришел сон. На улице уже давно была ночь. Тихо стучали часы в углу, нарушая уют кабинета, внезапно зазвенел звонок. Настойчивые звонки телефона разбудили. Тео поднял трубку и сонным голосом спросил: – Что надо?

– Это Понтий, извини, что разбудил.

– А, пустяки.

– Тео, мне кажется, мы забыли включить сигнал.

– Не беспокойся, я все сделал как надо, сам проверял.

– Мне показалось, что станция молчит именно по этой причине.

– Это просто, Понтий, ты веришь в свою теорию без практического воплощения.

– Да, верно. Ну, теперь я спокоен.

– Спокойной ночи.

Какая там ночь, да еще спокойная, когда над Союзом нависла смерть.

Тео встал, подошел к столу, включил настольную лампу и уселся в рабочее кресло. Перед ним лежал расчет вероятной энергии неуравновешенной системы. По данным опытов, проведенных на станции, Тео знал ее запас в киловаттах, проведя аналогию между электричеством в зависимости от масс, участвующих во взаимодействии между собой. Получалось, что величина ее зависит не только от величины масс, но и от количества объектов, вовлеченных во взаимодействие. Математические модели, разработанные Понтием, четно подтверждались опытами. Но станция с действующим приемником молчала, повергая на бездействие Тео. Понтий же шел дальше. Он развивал теоретическую модель, пытаясь найти природу этой энергии. Установить единицу измерения и, самое главное, найти идеальный приемник. В работу он был погружен с головой. Тео пролистал расчеты, выводы и с силой захлопнул папку. В этот момент бой часов вернул его к действительности, заставив взглянуть на часы. Стрелки застыли на пяти утра.

– Нет, это выше моих сил. – Тео встал из-за стола и ушел в ванную. Беглого взгляда на измученное уставшее лицо было достаточно, чтобы определить душевное состояние. Он тщательно выбрился, затем умылся холодной водой и, сняв халат, вышел из ванной.

Через минуты десять он бродил по морозным улицам предутреннего города.

Зловещая заря кроваво-красными оттенками встретила его далеко от дома. Улицы некогда прекрасного города были одеты в тяжеловесные стены домов, сохраняющих скудное тепло. Его доставали с глубин Геи, обогревая дома. А синтез продуктов питания отнимал всю оставшуюся энергию. Унылые картины городского пейзажа повергали Тео в крайне подавленное состояние души. Ноги сами привели к дому Нои. Взять и улететь бы на Су, но там уже то же самое. Единственный уголок тепла исчез. В этот миг он пожалел, что остался на Гее. Совет Планет был неумолим. Его ум нужен Совету. Заявление его даже не рассматривалось, его попросту не приняли. Леа далеко. А он, Тео, счел ее поступок предательством. Он часто думал над суровостью приговора, быть может, это слишком жестоко, назвать поступок Леи предательством, но иначе он

не мог расценить этого. Ведь на одно место было три тысячи претендентов, и Леа согласилась. Да, не понять сердце женщины. Тео перестал думать о Лее. Он потоптался под окнами Нои, затем медленно двинулся в направлении своей улицы. Когда он вернулся домой, его встретил встревоженный взгляд матери.

– Сынок, тебя срочно вызывает Понтий.

– А что стряслось?!

– Он не говорит ничего, но сказал, чтобы ты немедленно связался с ним по телефону.

Тео не спешил. Слишком велика инерция бездействия. Он неторопливо снял шубу, шарф. Затем сапоги, “ влез” в тапочки, и лишь тогда прошел в кабинет. Чинно усевшись за рабочий стол, важно, как Сон в Президиуме, снял трубку и набрал номер Понтия.

– Алло! Это ты. Понтий?

– Где ты пропадаешь? Получен сигнал со станции. Я уже битых три часа жду у телефона.

– Не может быть?!