Hometown средней полосы

Но дубовая дверь и полумрак подсказали ей, что она попала в краеведческую библиотеку. А зловещий смех за дверью подтвердил опасения, что внутри Антонину Семеновну поджидало нечто пострашнее.

Большое мясистое щупальце, будто вырвавшееся из “хентая”, быстро приближалось к ней, скользя по старинному паркету библиотеки. Мерзкие склизкие присоски молниеносно обернулись вокруг тела героини, не дав ни единого шанса открыть сумку с осиновым колом. Щупальце медленно и неумолимо потащило ее к стойке библиотекаря. Библиотекарь с сиреневой осьминожьей головой ждал Антонину Семеновну, раскрыв страшную пасть с мелкими острыми зубами.

В помещении было довольно темно, за окнами вечерело, внутри светилась лишь обычная настольная лампа, она лила теплый уютный свет на мерзкую голову чудовища.

– Выдайте мне поэму Маслова “Аврора”, 1920 года! – выкрикнула Антонина Семеновна, задыхаясь от хватки щупальца.

По телу осьминога прошла дрожь. Он сжал жертву еще сильнее и ускорил приближение героини к своей пасти. Но тут из глубины библиотеки раздался потусторонний женский вздох. Щупальце завибрировало, а голова осьминога сморщилась и стала человеческой головой строгой старушки с пучком на голове. Из-за полок с книгами послышались гулкие всхлипывания, будто рыдающая девица сидела под большим колоколом с хорошей акустикой.

– У нас нет такой книги. – укоризненным тоном сказала библиотекарша и сглотнула с булькающим звуком.

Усохшее щупальце уползло под стойку регистрации, превратившись, очевидно, обратно в ногу пожилой дамы.

– Где-е?.. – вопросительно прорыдал заунывный голос роковой Авроры.

Слабый свет от лампы погас. Дама вжала голову в плечи и закрыла глаза, будто бы ожидая расправы или еще чего-то столь же ужасного. Антонина Семеновна не стала долго рассуждать, она сунула руку в сумку, сжала в ладони осиновый кол и метнулась ко входу. Но дверь не поддавалась. Героиня попробовала протаранить выход плечом, потом схватила стул и со всей мочи ударила туда же. Стул отскочил, больно ударил героиню по лбу, а дубовая дверь осталась неприступной.

С бьющимся сердцем Антонина Семеновна обернулась и увидела мертвую даму-осьминога. Она лежала на стойке регистрации, будто решила вздремнуть. Ее лицо было повернуто к окну, и было видно, что глаза ее были с ужасом выпучены из орбит.

Рыдания призрака вдруг смолкли.

Стало клаустрофобно тихо, до тошноты.

Антонина Семеновна решила воспользоваться заминкой и найти запасной выход. Она сделала пару шагов к библиотекарше и вдруг увидела сбоку между высокими книжными полками белую фигуру, которая держала над собой свечу. На первый взгляд, она была похожа на священника в белом балахоне, а на второй взгляд – на подростка в белой худи, который из шалости отбился от школьной экскурсии.

Но фигура подняла голову, и под капюшоном оказалось обычное лицо женщины средних лет. В руке она держала не свечу, а вилку с наколотой фрикаделькой. Ничего особенного в этой фрикадельке не было, просто фигура стояла так, что сразу за фрикаделькой светилась дежурная лампа запасного выхода.

– Ну, пойдем, пока Аврора Карловна не вернулась. – обыденно сказала она.

Антонина Семеновна почему-то решила, что женщине с фрикаделькой можно довериться. Да и выбора у нее не было. Оставаться в запертой библиотеке один на один с приведением-убийцей не хотелось, особенно в свой день рождения.

Женщина кивнула и быстро двинулась в сторону эвакуационного выхода. За дверью оказалась лестница на второй этаж и дверь на улицу. Но спасительница нагнулась и юркнула под лестницу. Антонина Семеновна подумала про улыбчивого прохожего, который мог все еще оставаться снаружи, и решила, что стоит последовать за этой странной, но уверенной женщиной с фрикаделькой. Осиновый кол в руке она сжала покрепче. Под лестничным пролетом пряталась металлическая дверца, похожая на электрический щиток. Женщина открыла дверь, и там оказался вход в длинный тоннель.

– Идем, там… безопаснее. – неопределенно сказала она и торопливо протиснулась в дверцу.

Антонине Семеновне ничего не оставалось, кроме так подобрать полы пальто, втянуть живот и залезть в крайне подозрительный лаз. Узкий тоннель с высоким потолком был похож на подземный переход между корпусами, какие бывают в университетах и больницах. Бесконечно длинный, сырой, освещенный редкими длинными люминесцентными лампами. Добрая половина этих ламп стробила, требуя замены отсыревшей электропроводки.

Антонина Семеновна тем временем прокручивала в голове последние события и поражалась, как она умудрилась вспомнить легенду о приведении Авроры Карловны Демидовой, которая искала дневник матери в старой библиотеке. Эту легенду она услышала еще в школе, когда их отправили на экскурсию в нижнетагильский краеведческий музей. Как она смогла вспомнить имя автора проклятой книги со стихами, якобы посвященная роковой Авроре?

– А я молодец. – задумчиво сказала Антонина Семеновна и ей стало очень приятно от этих слов.

Она решила хвалить себя почаще, это придавало уверенности. Женщина обернулась на нее и окинула злобным взглядом. Героине даже показалось, что она тоже начнет превращаться в чудовище. Но женщина вскинула вилку с фрикаделькой над собой и ускорила шаг. Так они прошли метров триста или километр, героиня не могла сориентироваться во времени и пространстве из-за растерянности. Ей просто хотелось попасть домой и выкинуть кол, который она продолжала сжимать, как свою единственную защиту.

Тем временем коридор стал шире, вдоль стены появился длинный ряд мешков и коробок. В стороны расходились другие коридоры, которые уже были похожи на обычные офисные переходы. Наконец, женщина сняла капюшон, засунула вилку в карман и вывела Антонину Семеновну в приемный зал почты, где стояла обычная длинная очередь. Очередь радостно загудела, увидев женщину, потому что работало только одно окно. Героиня с тоской вспомнила, что ей тоже нужно отправить кучу заказных писем. Женщина вытолкнула ее в общий зал и шепнула на прощание:

– Забудь и все будет хорошо, в церковь сходи или к психологу.

Антонина Семеновна благодарно помахала ей рукой, в которой был все еще зажат осиновый кол.

– Икейские фрикадельки, да ты охотница! – прошептала женщина, высовываясь из окошка для приема заказных писем, и тут же заорала противным голосом. – Надя, смени меня!

Но Антонина Семеновна уже вышла за дверь.

На крыльце она осторожно огляделась по сторонам. Вокруг ходили обычные люди, из которых не текла слюна и не вырывались тентакли. А может, все вокруг – просто странный сон?

Пиликнул телефон: ее поздравлял бухгалтерский сервис, желал успехов в работе и личной жизни. Стало приятно, ведь очевидно, что придумывал поздравление не чат ИИ, а живой человек, искушенный в официальной переписке. Антонина Семеновна вздохнула, с сожалением, что назавтра день неудач закончится и продолжится ее серая запротоколированная по горло жизнь.

На обочина бибикнула машина, заставив ее вздрогнуть. За рулем сидел давешний прохожий и улыбался чеширской улыбкой. Это был точно не сон. Она помахала ему рукой так, чтобы острый серебряный наконечник блеснул на солнце. Он помахал в ответ и оскалился. Антонина Семеновна подумала, а вдруг 29 февраля будет длиться всю оставшуюся жизнь?

Она решительно вернулась в приемное отделение почты. Ей были необходимы ответы.

Почта

Женщина уже ее ждала внутри. Она схватила Антонину Семеновну за руку, все еще сжимающую кол, и втянула ее обратно в святая святых своего рабочего пространства. Очередь разочарованно вздохнула им вслед: Надя, конечно же, не появилась, и в зале осталась работать одна касса.

Теперь героиня смогла хорошо рассмотреть свою спасительницу: среднего возраста и комплекции, с кудрявыми, как ржавая проволока, волосами, собранными в пучок на макушке. Нос картошкой придавал сходство с фольклорными персонажами типа домовых или кикимор. Но все это смотрелось бы довольно гармонично и мило, если бы не выражение лица, полное скорби и ненависти. Как будто Антонина Семеновна была для нее привычным и непреодолимым злом, с которым женщина давно смирилась. Они вернулись в бесконечные коридоры, героиня почти бежала, прихрамывая, за странной женщиной, у которой, похоже, были ответы на все дикие вопросы, которые пчелиным роем гудели в ее голове.

– Она тебе вообще ничего не объяснила? – сочувственно зацокала языком женщина, с нечеловеческим напором протаскивая героиню по завалам мешков и коробок.

– Вы про женщину в блестках, которая дала мне ко… коробочку?

Внезапно женщина остановилась перед какой-то обычной дверью. Антонина Семеновна с размаху ударилась о ее спину, будто о бетонную плиту. Она поразилась внутренней силе и устойчивости своей проводницы.

Мимо прошаркала Надя, которая медленно двигалась в сторону приемного зала. Женщина представилась:

– Я – Оля, мы старшие специалисты почты. А это Надя – они логистикой занимаются. Лены – на подхвате.

Фраза была не очень понятная. Антонина Семеновна решила с именами разобраться попозже. Она просила то, что было ей необходимо выяснить:

– А кто это был – там, в библиотеке?

– Фамильяры. – обыденно ответила Оля, будто этим словом можно было все объяснить.

– Фамильяры – это помощники вампиров? – терпеливо уточнила героиня.

– А, так ты вообще ничего не знаешь?! – удивилась Оля и открыла дверь.

Они зашли в плохо освещенную комнатку с белыми стенами. Потолок помещения уходил вверх этажа на три. В глаза сразу бросился странный алтарь у противоположной стены. Это был пластиковый обеденный стол, застеленный кухонной клеенкой в синюю клетку, как у бабушек в деревне. На скатерти стояла тарелка со спагетти и штук десять китайских светодиодных свечей на батарейках, имитирующих настоящие. В центре композиции находилась картина, похожая на икону с макаронным монстром. Антонина Семеновна узнала его.

– Э-э… я, наверное, пойду. – тихо сказала героиня и попятилась к выходу.

– А там тебя как раз ждут. – язвительно усмехнулась женщина.

– Да почему?! – крикнула Антонина Семеновна. – что я сделала?

– Твоя сила пробудилась и она сла-адкая. – хищно протянула Оля, будто хотела откусить кусочек.

– Как она пробудилась?

– Тебе исполнилось 45. Вся твоя жизнь была полна несчастий, так?

– Так. – грустно подтвердила героиня.

– В 45 лет ты получила доступ к силе. Она внутри. – женщина протянула руку и положила героине грудь.

Антонине Семеновне стало неловко и она сделала шаг назад.

– А можно это проклятие, – Антонина Семеновна помахала осиновым колом, который до сих пор держала в руке. – как-то вернуть или другому передать?

– Никак, – женщина развела руками. – либо ты проходишь обряд, либо каждый встречный фамильяр будет пытаться тебя сожрать.

– Я не могу быть воительницей, у меня в школе по физкультуре четверка была! А ниже четверки никому не ставили!

Женщина проигнорировала эту истерику и накинула на голову капюшон, закрыв свою пышную прическу. Она подошла ближе к алтарю, принялась искренне бубнить что-то вроде молитвы, слов было не разобрать. Но молитва показалась настолько искренней, что Антонина Семеновна даже захотела перекреститься, но не была уверена, насколько уместен этот жест рядом с макаронами. Оля обернулась, цапнула руками спагеттину и поднесла ко рту героини. Она была немного склизкая, вполне возможно, что лежала тут со вчерашнего дня. Героиня поспешно ее проглотила и вспомнила с тоской о колбасной нарезке и пицце, оставшихся на работе.

– Во имя истинных макарон, фрикаделек и фалафеля! Приятного аппетита.

– Спасибо. – автоматически шепнула Антонина Семеновна.

Женщина кивнула, отошла от алтаря и достала свой телефон из кармана.

– Ты здесь родилась?

– В Серове. – удивленно ответила Антонина Семеновна. – Это маленький город, на севере…

– Прям родилась там? – перебила Оля, сверля ее взглядом.

– Да.

– Ну что ж, хорошая новость – там отличная почта, не то что наши трущобы. Я туда на паломничество даже ездила.

Женщина мечтательно закатила глаза, будто рассказывала о любимой песне Стаса Михайлова.

– А какая плохая новость? – осторожно уточнила Антонина Семеновна.

– Надо ехать туда. Пройти обряд можно только в родном городе.

– Я там давно не была, меня с работы вряд ли отпустят… – начала было Антонина Семеновна.

– Иначе съедят. – отрезала Оля. – регистрирую тебя на прохождение обряда охотницы. Имя скажи. Сейчас за минуту тебя запишу в адепты через приложение. Ты веган? – буднично забубнила женщина, забивая данные Антонины Семеновны в телефон.

– А причем тут веган? – героиню почему-то напугал этот вопрос.

– Потому что веганов причащают фалафелем, а нормальных людей – фрикадельками.

– Это что же, веганы ненормальные? – Антонина Семеновна была так сбита с толку, что вполне могла бы поверить, что все вегетарианцы – инопланетяне.

– Нормальные они. – хмуро подтвердила Оля, но как будто неуверенно.

Пока она вносила в приложение паспортные данные, Антонина Семеновна тоже залезла в телефон и принялась изучать историю человека с дуршлагом на голове, основавшему культ макарон.

– Хочешь есть? – вдруг спросила Оля.

– Что? Нет. – героиня аж вздрогнула от этого вопроса и поспешно засунула телефон в карман пальто.

– Пойдем, что мы у алтаря-то, в самом деле. Проведу небольшой ликбез и дам тебе… эх, дам тебе одну штуку, чтобы доехать до родины в целости.

Женщина сняла белую худи, и Антонина Семеновна увидела на ее шее невнятный кулон, похожий на комок слипшихся спагетти. Они вышли из каморки. Снова потянулись коридоры, заваленные мешками с письмами и посылками. Антонина Семеновна посмотрела на потолок и ахнула: высоко наверху, на шестиметровом потолке вилась красивая граффити, посвященная жизнеописанию человека с дуршлагом на голове.

Антонина Семеновна решила, что еще один переход по коридорам со сломанным каблуком она не осилит. Но довольно быстро они добрались до широкой двустворчатой двери, похожей на вход в актовый зал. Оттуда потянуло подвальной сыростью. Они вошли в небольшое кубическое помещение, похожее на игрушечный вокзал. Там стояла копия паровоза, который находился на площади перед краеведческим музеем Нижнего Тагила. К паровозу были прицеплены три вагонетки с мягкими сиденьями, в каждую мог поместиться один взрослый человек. Этот игрушечный поезд стоял на рельсах, а железная дорога уходила в темноту очередного коридора.

– Ну, садись. – устало кивнула Оля.

Она заняла одну из вагонеток, достала из кармана вилку с фрикаделькой и подняла над головой, как факел. Антонина Семеновна решила, что ехать гораздо лучше, чем идти, так что осторожно залезла в вагонетку, поставила сумку на колени, и поезд без предупреждения рванул в темноту. Героиня снова сжала осиновый кол в руке и пожалела, что не отдала письма, пока была такая возможность. Кто знает, вернется ли она сюда из своей странной поездки?

В кромешной темноте тоннеля она вспомнила эпизод из детской книжки, которая ей нравилась в детстве. Там маленький паровозик перевез детей в волшебную страну Мифландию. Может, всех, кто достиг сорока пяти лет, отвозят туда? Внутренний голос Антонины Семеновны тут же одернул ее голосом мамы:

– Антонина, твои мозги превращаются в кисель. В реальном мире происходят только реальные вещи.

К какой категории можно отнести дикие события этого дня? Это тоже реальные вещи? Антонина Семеновна неслась сквозь тьму и мечтала о своей обычной, скучной, предсказуемой жизни, которая происходила в ней еще вчера.

Наконец, поезд остановился в помещении, похожем на кубический вокзальчик, из которого они уехали. У героини возникло ощущение, что они просто проехались по кругу. Оля убрала фрикадельку в карман, и они вышли в очередной коридор. Там пахло музеем. Старый паркет и картины на стенах подтверждали версию, что они в самом деле оказались в краеведческом музее. Женщина распахнула дверь, и Антонина Семеновна увидела большой скелет мамонта. Местная бабуська-смотритель засуетилась, увидев странных посетителей

– К нам никого не пускать. – распорядилась Оля.

Бабуська начала мелко кивать головой и юркнула за противоположную дверь. В скважине повернулся ключ.

Оля подошла к большой картине за мамонтом, пошарила по стене и нажала скрытую кнопку. Открылись люки в стене, и все картины с жужжанием развернулись тыльной стороной. Высокий потолок тоже загудел, и из стены выехала панель, перекрыв потолок реалистично написанной фреской. Зал превратился в обновленную картинную галерею, на которой были изображены сцены борьбы монстров и вампиров.

– Этот зал посвящен битве 1980 года, которая дала толчок освобождению фамильяров.

– А как они освободились? – встряла Антонина Семеновна, задумчиво разглядывая картины.

– Фамильяры – слуги вампиров. – раздраженно разъяснила Оля и сурово посмотрела на Антонину Семеновну. – Они полностью подчиняются вампирам, а те пьют их кровь. Также как вампир непреодолимо жаждет крови, так и фамильяр сильно ощущает свою ничтожность, которую ничем нельзя утолить: ни тремя высшими образованиями, ни карьерным ростом. Только находясь рядом со своим вампиром и беззаветно следуя его указаниям, фамильяр ощущает иллюзию величия. Но вера и современная психология дают фамильярам хоть в какой-то мере опереться на себя и восстать против хозяев.

– А фамильяры – это монстры? – уточнила Антонина Семеновна и робко подняла руку вверх, как в школе.

На картинах было показано большое разнообразие чудовищ: от звероподобных до похожих на машины, оружие и бытовые вещи.

– Да, каждый фамильяр находит в себе уникальную способность к трансформации. Каждый свою. Восставшие фамильяры приняли решение оставаться в рамках человечности. Они ищут тех вампиров, которые их укусили, а охотницы убивают их. Таким образом, фамильяры получают возможность излечиться, и после терапии снова стать похожими на обычных людей.

– А чем важна эта битва? – спросила Антонина Семеновна, разглядывая фреску на потолке. – Я вспомнила, что читала статью про 1980 год, когда над Нижним Тагилом летало НЛО, а военные самолеты его сбили.

– Да, именно так написали в местных газетах. Но на самом деле это была разборка вампиров, на которой несколько из них были убиты. – тон женщина стал пафосным и торжественным. – Слишком непосильным, глобальным был контроль вампиров над уральскими городками. Их жажда крови становилась все сильнее, они хотели сделать фамильярами абсолютно всех жителей. Много фамильяров осталось без хозяев, и они впервые ощутили, что тоже сильны.

– Звучит жутковато. – сказала Антонина Семеновна. – Но причем тут я? Мне тогда один годик был, я жила в соседнем городе…

– Ты – избранная. И кстати, ты теперь магнит для вампиров и их слуг.

– Почему я? – Антонина снова впала в истерику и начала причитать. – Что это за странная считалочка: “туки-туки на тебя”? Как это отменить? Я не супергерой, я драться не умею…

Она запнулась, вспоминая, как ловко справилась в массажном салоне.

– Отменить нельзя. Тебе нужно как можно быстрее пройти ритуал. Станет гораздо легче сражаться, станешь невидимой для нечисти.

Оля подошла к столику со стеклянной витриной, открыла ее и достала нечто похожее на острый кусок слюды из коллекции с экспонатами.

– Вот, это отломилось от одного из участников битвы. – Женщина протянула Антонине Семеновне неровный кусок, похожий на черно-бордовый блестящий треугольник. – Тот фамильяр превращался в божью коровку, его крыло треснуло. Потом местный краевед нашел куски надкрыльев и решил, что это обломки летающей тарелки.

Героиня взяла осколок, он хорошо лег в руку, не хуже, чем осиновый кол.

– Значит, я теперь охотник на вампиров? А это надолго?

– Пока в тебе звучит эта, типа… музыка. – сказала Оля, искривив лицо так, будто любая мелодия доставляла ей боль.

– А я перестала ее слышать, то есть сначала музыка была, но потом меня чуть не съел осьминог! – воскликнула Антонина Семеновна. – Я больше не могу быть воительницей.

– Охотницей. Надо просто поесть… ну, вкусное… любимое блюдо. – женщину снова начало корежить. – секс и прочие… удовольствия.

– О! – при мысли о любимой еде Антонина Семеновна начала кивать в такт ритму, который забился где-то глубоко внутри.

Подумать только, ее чуть не съел осьминог, потому что она не успела перекусить! Вдруг за дверью, куда скрылась бабуська, раздался стук. Как будто не сухонькая смотрительница стучала в дверь кулачком, а какой-то живой мамонт крушил музей, колотил по стенам и потолку.

– И как же моя работа? – вдруг спохватилась Антонина Семеновна, и музыка внутри нее снова пропала.

– Не мои проблемы! – буркнула Оля и торопливо нажала кнопку, возвращая залу его первоначальный вид.

Она постучала в дверь к суетливой бабуське, та мгновенно открыла дверь ключом и вернулась на свой пост. За спиной смотрительницы медленно исчезали сложенные кожистые крылья летучей мыши, а изо рта текла струйка темной крови, она что-то торопливо дожевывала.

– Тут за тобой ироды какие-то приходили. Я с ними разобралась. – она подошла к Антонине Семеновне и принюхалась.

Оля загородила героиню собой. Бабуська неодобрительно покачала головой, когда увидела обломок божьей коровки в руках у Антонины Семеновны. Оля это покачивание проигнорировала и вообще вела себя так, будто сильно торопилась в туалет: ежилась и дергала лицом, как будто мир вне стен почты сильно ее раздражал. Она сжала в ладони кулон с макаронным монстром, висящий на груди, и стремительно повела Антонину Семеновна на маленький вокзал, шепча что-то себе под нос. Они снова сели на поезд. Когда вагонетки ехали обратно через тоннель, над головой слышались удары, рельсы подрагивали. Антонина Семеновна попыталась крикнуть:

– А что происходит? – но ее крик потонул в грохоте поезда.

На почтовом “вокзальчике” было тихо. Женщина заметно успокоилась, хотя все еще сжимала в руке вилку, ее пальцы были белые от напряжения.

– В тоннелях опасно, поедешь на вокзал на почтовой машине. – деловито сказала женщина. – но сначала…

Она в первый раз улыбнулась и махнула рукой, увлекая Антонину Семеновну на кухню. Там она достала из холодильника две кастрюльки и пакетик с зеленью. В одной кастрюльке лежали вареные спагетти, а в другой – томатный соус с фрикадельками. Она с наслаждением вдохнула аромат соуса, достала пучок базилика и с филигранностью шеф-повара соорудила в тарелке прекрасное блюдо. Пока еда разогревалась в микроволновке, она нависла над героиней, оперевшись на стол.

– Значит, так. На работе тебе нужно отпроситься в отпуск на неделю. Рыбки есть у тебя дома?

– Нет, нет никого, кроме фикуса.

– Ок, фикус будем поливать, не волнуйся. Отправим тебя в Серов в почтовом вагоне. Из вагона не выходи, пока не приедешь. Ты слишком притягиваешь к себе внимание фамильяров, а на вокзалах нечисти всегда полно. Это понятно?

– Это что же, прямо сейчас нужно ехать? – отчаянно спросила Антонина Семеновна.

– А ты жить хочешь? – усмехнулась женщина.

Антонина Семеновна грустно опустила голову.

– А как же вещи-то, вещи?!

– Вещи тебе подкинем на станции, новые купим. Сорок восьмой у тебя?

– Размер? – торопливо уточнила Антонина Семеновна.

Оля мрачно кивнула и устало покачала головой, мол, за что мне эти хлопоты.. Антонина Семеновна почувствовала себя тупой.

– Дзин-н-нь! – радостно сообщила микроволновка.

Женщина поставила перед Антониной Семеновной дымящиеся макароны с фрикадельками. Они были и правда божественны. Внутри Антонины Семеновны застучал ритм, который отщелкивали пальцами пять блестящих юных Элвисов.

– Не ешь еду, которая некрасиво выглядит. Не целуй тех, кто наводит скуку. Короче, доверяй своей интуиции. – напутствовала Оля и ушла, хлопнув дверью.

Антонина Семеновна доела спагетти и довольно вздохнула. Бодрость, как электричество, разлилась по ее мышцам. В дверь заглянула Надя:

– Пора. – она была медленной и отстраненной, как биоробот. – Поезд через восемнадцать минут.

Антонине Семеновне хотелось задать ей сто тысяч вопросов, но остановило выражение вселенской печали на лице Нади. Героине показалось, что общение с ней доставляет всем местным женщинам неприятные чувства.

Надя махнула рукой в конец коридора, и героиня отправилась туда, где слышались гремящие звуки. Мужик с крокодильей головой грузил коробки в “Газель”, которая стояла вплотную к двери. Он пастью хватал огромные мешки и закидывал внутрь.

– Привет, я Надя. – прорычал крокодил и кивнул длинной зубастой мордой на машину. – Залезай, родная!

Антонина Семеновна пожала плечами и залезла в кузов. Крокодил захлопнул двери и завел мотор. Вдруг по кузову что-то застучало, одна створка приоткрылась, и к героине потянулась кожистая страусиная лапа. Но тут створка резко закрылась и прищемила лапу, что-то на улице жутко взвыло и хрустнуло. Машина взревела и понеслась по улицам города. Пальцы лапы так и остались внутри. Только в этот момент Антонина Семеновна поняла, что оставила свою безразмерную сумку на кухне. В карманах пальто она нашарила телефон, осиновый кол и осколок героической божьей коровки.