Копье судьбы

Артем ответил утвердительно, подозревая, что Владыка хочет ему сообщить что-то совсем тайное.

– Пригласите с собой нашего уважаемого вахтера, он там, у себя в комнате. Подождите снаружи.

Когда дьякон Ованес и Гоар вышли, прихватив по дороге удивленного охранника, владыка Мушег сменил позу, уперся локтями в колени и всмотрелся в глаза Артема.

Тот молча отвечал внимательным взглядом.

– Артем, версия попытки похищения Святого Копья, что я вам изложил, основная и имеющая право на существование. Но, по нашим сведениям, все может быть немного сложнее. И, соответственно, опаснее. Потому, я хочу вас посвятить в кое-какие детали, которые мы стараемся ограничивать в распространении.

Артем чуть заметно кивнул.

– Дело в том, что эти Вольные судьи – вершина айсберга, часть глобального плана, про который часто говорят, пишут книги, снимают фильмы.

– Вы имеете в виду план по уничтожению или стерилизации человечества? Что-то вроде теории золотого миллиарда, теневого мирового правительства, мирового господства? – спросил Артем.

– Это хорошо, что вы не усмехаетесь. Ибо мы относимся к этому весьма серьезно, – сказал владыка Мушег. – К сожалению, начавшееся не так давно наступление по всем фронтам на религиозные ценности, как то – семья, любовь, терпимость, институт брака, скромность и воздержанность, поддержанное вливанием в агрессивную рекламу потребительства, не могут не вызывать беспокойства. Развитие искусственного интеллекта неминуемо приведет к ненужности людей во многих сферах, а раз так, то чтобы прокормить лишних, привыкших потреблять, потребуются ресурсы. Очевидно, что тот, кто будет управлять таким обществом, должен сократить его численность. Или естественным путем, за счет снижения рождаемости, для чего как раз имеется пропаганда child-free и прочего, или искусственным – за счет умерщвления. Убить миллионы и миллиарды путем традиционных казней или войн уже невозможно, остается только то, что мы недавно смогли прочувствовать.

– Намекаете на пандемию коронавируса? – догадался Артем. – Об этом много пишут, что тут искусственная история, даже ВОЗ предупреждает, мол, следующая пандемия может быть более смертоносной, до 80 процентов смертности.

– 80 процентов – это как раз и есть сокращение числа людей до 1 миллиарда, тут со Всемирной организацией здравоохранения можно согласиться.

– Да, я и сам понял, еще до объявления пандемии, что у китайцев утекло что-то непростое, – поделился Артем своими выводами, основанными на карантинных раздумьях. – Особенно когда видел в новостях, как они в спецодежде и масках чем-то поливали улицы, дороги, стены домов, закрыв там жителей. Я служил в армии и сразу вспомнил, что такие мероприятия называются штатными дегазационными, дезактивационными или дезинфекционными. А раз проводятся штатные мероприятия, значит, утекло какое-то штатное вещество – или было применено под видом утечки. А европейская вспышка на севере Италии, в районе Турина, объясняется очень просто – там полно китайцев, работающих на швейных фабриках. И они все поехали домой в Китай, потому что в Европе начались рождественские каникулы, и через пару недель вернулись обратно, привезя заразу. К тому же Рождество – привлекательное время для китайских туристов, те просто рванули в Европу, уже будучи зараженными. Как раз декабрь 2019 года, начало эпидемии в Ухани.

– Верно, – согласился владыка Мушег. – Но, наверное, вам интересно, при чем тут Святое Копье?

Артем кивнул в ожидании разъяснений.

– У нас есть достоверная информация, что новая вспышка вируса, какой бы он ни был, планируется в нашем регионе. Армения, Турция, Иран, дальше весь мусульманский мир, Индия и потом Европа. Объяснять, почему, не надо? Страны с традиционными ценностями, большим населением, высоким уровнем рождаемости и весьма богатым географическим положением и природными ископаемыми. Плюс значительная диаспора во всем мире. И главное, в этих странах до сих пор сильна религиозная составляющая, вера объединяет людей и не дает им превратиться в потребительское стадо. Представьте, что одновременно с началом новой смертоносной пандемии в главных религиозных центрах пропадают символы веры. И не просто пропадают, а попадают в руки людей, которые в лучшем случае не обладают никакой репутацией. Ведь не убедительные же слова пророков и посланников Божьих, и прежде всего Иисуса или Магомета, обратили миллиарды людей в христианство или ислам? Это сделали чудеса, ими творимые, причем чудеса исцеления, воскрешения, могущества, доказательства нечеловеческой силы и власти, принадлежащие таким же людям, как остальные. Ни у кого из верующих нет сомнений в чудодейственности Святого Копья. Люди верят в его силу. Если брать науку в попытке объяснить, как это работает, я полагаю вы слышали о свойствах жидкости, изменяющей свой состав под внешним воздействием?

Артем грустно улыбнулся.

– По странному стечению обстоятельств я прекрасно осведомлен об всем и точно знаю, как это работает. Точнее, верю, что знаю, – поправился Артем в последней фразе, заметив укоризненный взгляд владыки.

– Да, нечто может воздействовать на жидкость так, что она становится восприимчивой к Божьей милости, – сказал владыка Мушег и посмотрел на собеседника, будто ожидая ответа.

– Я читал об этом, – сообщил Артем. – Возможно, и Святое Копье может расположить кластеры жидкости в организме заболевшего человека в таком порядке, что любая молитва или просьба придаст жидкости форму, соответствующую форме воды в человеке здоровом? Ведь человек состоит из воды на 90 процентов, так, вроде? Кстати, мое недавнее приключение в Германии было связано с чем-то подобным, когда тайное нацистское общество решило, используя мистический кортик из уникального металла, создать матрицу воды, заряженную их идеологией, как вирусной информацией. Нацисты понимали, что это работает, им нужна была новая религия. Не сложилось.

– Мне радостно, что мы говорим на одном языке и понимаем друг друга. Так вот, подводя итог. Мы знаем, что охота идет не только за символами христианской веры и чудодейственными артефактами, которых в мире осталось не так уж много. Копье Лонгина, очевидно, является одним из главных. Мы сейчас взаимодействуем с мусульманскими странами-соседями и получили от них информацию аналогичного характера. Им тоже есть что хранить от посягательств. Если по человечеству ударит смертоносный вирус одновременно с пропагандистским вбросом о пропаже главных религиозных реликвий мира и если эти чудодейственные предметы вдруг окажутся в руках одного лица или группы лиц, тайных авторов этой самой новой пандемии, и они объявят себя главными избавителями человечества, то, как вы понимаете, мировая цивилизация закончится весьма печально. Умрут те, кто, по их замыслу, должен умереть, выживут те, кто подчинится им вольно, невольно или искренне поверив в их мессианскую роль. Вот почему мы так встревожены. И вот почему мы просим вас о помощи. Мы осведомлены о вашем опыте.

Владыка Мушег встал. Артем тоже поднялся, понимая, что главная часть разговора окончена – и дальше могут последовать лишь детали.

– Я предлагаю остановиться здесь, в монастыре, – сказал владыка Мушег таким тоном, будто разговор касался небольшой экскурсии. – В гостинице. Не ваш пятизвездочный пафос на Северном проспекте, конечно, но здесь другая атмосфера. Мы обеспечим вас питанием, у нас прекрасная столовая, отличные повара, но, если хотите, можете столоваться вот там, в ресторане, если вам более привычно. Мы все оплатим, кроме алкоголя.

Владыка Мушег подмигнул, впервые проявив светские качества и скрываемое ранее чувство юмора.

– Спасибо, – ответил Артем, собравшись и отодвинув на задний план азарт и эйфорию в пользу рациональности профессионала. – Я бы хотел тогда – первое: больше подробностей и зацепку для начала расследования, назовем его адвокатским расследованием. Второе: срочное погружение в монастырскую жизнь, желательно поглубже: от присутствия на службе до общения в монастырской столовой с послушниками монастыря. Третье …

Владыка Мушег мягко взял его за руку.

– Артем, я полагаю, у вас будет еще время для принятия решения на изменение своего жизненного уклада в пользу монастыря. Пока же ограничимся легендой, что вы турист, которому просто оказано гостеприимство. Поселитесь в гостиницу, келью мы вам предоставить не сможем, к сожалению. Это когда приедете к нам навсегда, тогда, конечно, добро пожаловать. Служба: вечерняя 17:00, утренняя 7:30, вход для всех свободный. В трапезную – вместе с дьяконом Ованесом, как я и сказал, но только в помещение для наших гостей. Хотя пищу обещаем монастырскую без изъятий и дополнительных изысков. Ну и ответы на вопросы дьякон Ованес вам обеспечит, если будет сам недостаточно компетентен. Плюс транспорт, полагаю, понадобится – это тоже с нас. Мы же не можем просить Гоар-джан катать вас на своей прекрасной машине, она дама занятая и, к тому же, замужем, а путешествия с посторонними мужчинами у нас не приветствуются, если только это не часть профессии, как у гидов.

– Я понимаю, мне только надо вернуться в мой пафосный золотой отель, как вы верно подметили, владыка. Собрать вещи. Я не готовился к уходу в монастырь. Да и в будущем, полагаю, это не совсем мое, спасибо за предложение.

Владыка Мушег по-братски слегка хлопнул Артема по плечу.

– Не зарекайтесь… Как знать, пути Господни неисповедимы, и замысел Всевышнего нам не понять…

Глава 6. Музей и Монастырь

Пару часов Артем посвятил круговороту из Эчмиадзина в Ереван и обратно. Распрощавшись с Гоар, предложившей звонить в любое время, он вызвал такси и на пропахшем 20-летними грехами и табаком «Кадиллаке» вернулся в лоно святой церкви. Дьякон Ованес ждал на перекрестке пешеходно-туристских путей внутри храмового комплекса. Сумерки наложили тень на все древние постройки; зажженные кое-где окна духовной семинарии и общежития семинаристов успешно воевали с наступавшим вечером; включившиеся уличные фонари и подсветка каменных стен заявляли о временном перемирии между светом и тьмой.

– Красиво! – не смог сдержать восхищения Артем.

– Да, – согласился дьякон Ованес. – Давайте помогу?

И протянул руку к его дорожному чемодану. Тот по-собачьи послушно стоял в ожидании команды, вытянув хвост-рукоять и растопырив лапки-колеса, пока хозяин наслаждался видом окрестностей.

Артем вежливо отказался, и они двинулись к гостинице, где совсем недавно расстались с владыкой Мушегом.

Дорога заняла не более трех минут, но за этот промежуток времени Артем успел обсудить с дьяконом Ованесом план действий на сегодня.

– Если вы хотите отдохнуть, то скажите. Ужин у нас после вечерней службы, она в 17:00. Закончится в 17:30–17:40, и я вас отведу в трапезную. Встреча у гостиницы сразу после службы.

– Я бы хотел на службу, – твердо сказал Артем. – И не устал совсем. А в музей мы не попадем? И я бы еще хотел осмотреть комнату иеромонаха Асогика, это возможно?

– Если хотите на службу, то встретимся у входа в церковь, вход – вон там, прямо по диагонали мимо главного храма, увидите. К 17:00 подходите. Музей уже закрыт, он до 16:00. Осмотр комнаты иеромонаха мы не можем разрешить: во-первых, не в наших правилах, во-вторых, полиция уже там была. Из личных вещей вам вряд ли что-то понадобится, тетрадь с записями изъяла полиция. Разве что его личная Библия… С пометками. Но она на армянском, поможет ли?

– И как мы начнем поиски, по-вашему? – поинтересовался Артем. – С чего?

Дьякон Ованес пожал плечами. Видно, он не разделял оптимизма настоятеля насчет возможной помощи в расследовании мирянином, тем более – весьма отдаленным от церкви, а от армянской тем более.

– Ладно… Даете Библию? Я полистаю. Бывало, при подготовке к суду изучаешь сотни раз уже просмотренные листы дела и находишь что-то ранее не виденное. Верите? – попытался развеять сомнения дьякона Артем. – Оперативная удача, так это называется у нас.

– Верю, конечно, – спокойно ответил дьякон Ованес. – Если сотни раз читать Святое писание, то всегда найдете ранее не понятое. Вот, например, притча о вдове и неправедном судье. Читали, наверное?

Заметив, что Артем вопросительно ждет, продолжил:

– В одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился. В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от соперника моего. Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но так как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне.

Или вот еще, Иисус сказал: положим, что кто-нибудь, имея друга, придет к нему в полночь в дом и скажет ему: друг! дай мне взаймы три хлеба, ибо друг мой с дороги зашел ко мне, и мне нечего предложить ему; а тот изнутри скажет ему в ответ: не беспокой меня, двери уже заперты, и дети мои со мною на постели; не могу встать и дать тебе. Если он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то, по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит.

– Вы имеете в виду, что то, что я называю оперативной удачей, на самом деле?.. – спросил Артем с улыбкой.

– На самом деле – ваша неотступность в достижении цели. А то, что вы называете удачей, – промысел Божий. Это когда от вас ничего не зависит. Идете по улице, а сверху падает кирпич. Или льдина, что в ваших краях скорее. И мимо… Могла убить, но не убила.

– Промысел?

– Да. Вас никто не спрашивал, хотите вы родиться на свет или нет. Равно как вас не спрашивают, когда вам этот мир покинуть.

– Ладно… – не стал спорить Артем, тем более – они уже стояли на ступенях гостиничного входа.

Мужчины вошли внутрь. Уже знакомый вахтер, встречая, протянул Артему ключ с пластиковой биркой. Тот глянул на бумажный листочек, вмещенный в зеленый ободок: шариковой ручкой была там начертана цифра 5.

Спохватившийся под взглядом дьякона вахтер включил свет в коридоре, куда Артем и двинул лапки-колеса своего чемодана. Ковровая дорожка, видимо, ровесница пристройки, была в отличном состоянии, сообщая, что гостиница при монастыре – не туристский отель, а гостевой дом для редких паломников.

Скрипнула, открываясь, деревянная дверь. Все вошли в номер. Дьякон Ованес снова выразительно посмотрел на вахтера, тот суетливо среагировал:

– Да, добро пожаловать. Если будет холодно, вот пульт от кондиционера. Ну… – он не знал, что еще сказать, ибо номер не отличался особым изыском: обычная комната с застеленной двуспальной кроватью с одной подушкой, шкаф, комод, письменный стол со стулом. На столе радовала глаз ажурная фарфоровая ваза, видимо, для фруктов. Рядом две маленькие бутылки питьевой воды и коробка салфеток.

– Уборная? – Артем обнаружил, что в номере нет ни телефона, ни телевизора, и забеспокоился.

– Да, конечно, вот, – вахтер открыл дверь, внутри которой оказался довольно большой санузел со всеми положенными атрибутами, включая даже одноразовую зубную щетку и миниатюрный тюбик с пастой.

– Располагайтесь, – сказал дьякон Ованес. – Увидимся на службе в 17:00, если придете.

Оставшись один, Артем еще раз огляделся. До вечерни оставалось 40 минут. Посмотрел в окно, раздвинув занавески. Сквозь ажурную решетку чуть влево открывался пока еще индустриально-строительный вид на древнейший в мире христианский собор. Работники резиновыми молотками трамбовали вокруг новенький настил из местного туфа, укладывая его вместо асфальта. Тяжелые рыжие камни были сложены штабелями у строительного вагончика, Артем на глазок определил их толщину втрое против московских гранитных плит, которыми вымостили дорожки парка Музеон, шедшие пузырями каждую весну.

«На века делают. Простоял храм две тысячи лет – и еще втрое больше простоит», – подумал Артем и сосредоточил взгляд на строении напротив.

В глубине аллеи виднелся красивый фасад здания, на ступенях которого стояла группа священников и мирян, о чем-то говорящих. Взгляд привлек священник, в одиночку бродящий по аллее от этого здания к гостинице. Со спины Артем вообще не обратил на него внимания, но, повернувшись лицом и не спеша двигаясь вперед, он показался знакомым.

«Видел… – подумал Артем. – Точно видел. Буквально вчера. Хотя… Все они с бородками и все черноглазые».

Разобрал чемодан, достав необходимые вещи на сутки вперед; погремел вешалками о тонкие стенки скрипучего шкафа; укомплектовал холодную ванную прихваченными с собой бритвой и одеколоном. При иных обстоятельствах обязательно включил бы телевизор для ознакомления с местными программами, но за отсутствием последнего решил выйти пораньше и осмотреться. Открыв дверь номера, встретился с недружелюбной темнотой коридора: бережливый вахтер выключил свет, так что пришлось подсвечивать дорогу фонариком смартфона.

Вышел на крыльцо, после темноты коридора показалось, что на улице стало даже светлее, чем полчаса назад. Двинулся по аллее к перекрестку; священник со знакомым лицом, увидев его, подозрительно резко развернулся и ускоренным шагом зашагал прочь.

«Вероятно, приставили ко мне соглядатая. Все-таки монастырь… – подумал Артем. – Но лицо… Что-то знакомое…»

Артем наизусть запоминал материалы дела, буквы, даже цифры. Но вот память на лица у него была явно не художественной.

Свернул налево, подошел к дышащему тысячелетиями христианской истории собору. Внешне традиционный армянский храм с куполом, что не спутать ни с каким другим. Эдакий капюшон верховного патриарха, ничего грандиозного ни в куполе, ни в общем убранстве снаружи. Великолепие церковных зданий обычно зависит от значительности общины и щедрот жертвователей, и, несмотря на полное превосходство в наши дни местной христианской паствы, очевидно, так было не всегда. Армянский народ с IV века нашей эры не сказать что имел материальное благоденствие, так что удивляться скромности внешнего облика старейшего христианского собора мира не приходилось. Артем вспомнил поездку в Иерусалим, когда храм Гроба Господня и храм Рождества Христова не заметил бы, если бы в составе туристской группы не привезли и не показали. Тем не менее сбой сердечного ритма и мурашки по спине существенно отличали восприятие этих святынь – по сравнению с другими яркого убранства храмами иных мест.

В сторону широкого трехъярусного купола относительно современной часовни, расположенной в 50 метрах от главного храма, тянулись люди. Священники – явно торопясь; миряне – скромными семейными стайками. Перед тяжелой дверью люди останавливались и, по-армянски крестясь слева направо, входили внутрь. Артем тоже перекрестился, правда, по православной традиции, справа налево, отметив для себя, что надо будет спросить об этой разнице.

Войдя внутрь, удивился расширившемуся вдруг пространству. Церковь, где в период ремонта собора проводились монастырские службы, снаружи не выглядела столь внушительно.

Серый цвет стен и купола не пугал привычной темнотой европейских храмов. Вероятно, потому, что облицовка не была сплошной, а состояла из разных оттенков плит серого туфа, того же, что снаружи был подобран в рыже-розовой палитре тротуарного покрытия. Электрическая люстра под потолком десятками ламп наполняла воздух ярким светом, заменяя солнечный; под сводом купола расположились чугунные стойки-подсвечники с зажженными восковыми свечами. Армянские подсвечники – наполненные водой ванны с песчаным дном. Зажженные свечи ставят, втыкая в песок, так что расплавленный воск не приходится счищать, он аккуратно застывает на поверхности воды, оставляя причудливые фигурки.

Артем слышал, что у армян нет разделения мест установки свечей на «здравие» и «упокой». Всех поминают как живых, потому ванночки-подсвечники похожи на маленькие священные озера, на поверхности которых близкие люди яркими огнями свечей часто сливаются вместе: здравствующие и ушедшие.

Артем огляделся и, не увидев, где можно приобрести свечу, просто взял ее со стойки у входа и опустил монету в 100 драм в ящик для пожертвований. С трудом нашел угол в этом открытом пространстве, чтобы видеть все происходящее. Свечу зажигать не стал, приятно ощущая мягкий воск и аромат, разминал ее пальцами. Священники занимали места в центре, выныривая из двери справа от входа, по пути поправляя бордового и зеленого цвета ленты, перекинутые через левое плечо монашеской рясы. На лентах отливали золотом плетеные кресты, по бокам той же нити орнамент. Выстроившиеся по периметру священники были без головных уборов, в центре важно восседали на стульях духовные лица в капюшонах, явно саном повыше, их черные одеяния не были украшены лентами.

Миряне, как и Артем, заняли места вдоль стен, некоторые встали на колени. Все прихожане лицами были обращены к алтарю, абсолютно не похожему на виденные Артемом ранее. Розового туфа престол с двумя тяжелыми подсвечниками, на котором возвышался серебряный сосуд с крышкой, ждал начала богослужения. Голубь на крышке сосуда явно подчеркивал факт, что это вместилище святого миро. За престолом вместо привычного лика Спасителя или Девы Марии было лишь узкое окно-бойница, сквозь которое, вероятно, днем изливался свет, но сейчас в его витражном стекле отражалась лишь торжественность внутреннего убранства.

Началась служба. Хором священники прочли «Отче наш». Артем знал наизусть слова этой молитвы, той, что Иисус учил апостолов, знал на трех языках. Но по-армянски звучащие слова «Отче наш» просто уловил по схожей мелодии и ритму. После началась служба: послушники монастыря, выстроились в две колонны перед пюпитром с раскрытой толстой книгой и, по очереди подходя, мелодично читали – или, скорее, пели – псалмы. Закончив, очередной послушник поворачивался к сидящим сановникам в капюшонах, благоговейно кланялся и уступал очередь следующему. Через какое-то время все запели хором, в несколько голосов, и эхо, отталкиваясь от стен, звуковой волной ударило Артема так, что невольно пришлось опереться о стену.

«Ого…» – мелькнула светская мысль, оценившая красоту религиозного исполнения. Артем давно задумывался, что такое мысли вообще и на каком языке они говорят с нами. Мозг, услышав пение монахов, по-английски, вероятно, сказал бы «Wow!» По-немецки так же. Но ни одно из этих слов, включая русские – «Ого!» или «Ух ты!», не передавало восторга от услышанного.

Не желая впадать в религиозный транс, внутренне включив режим выполнения задачи (он все-таки здесь выполнял поручение и вел адвокатское расследование), Артем перешел к противоположной стене, чтобы видеть лица священников. Поискал глазами дьякона Ованеса; нашел быстро, попытался поймать глазами, но тот, хоть явно видел Артема боковым зрением, не сделал даже попытки встретиться взглядом. Тогда Артем начал поиск знакомого лица священника, увиденного на перекрестке. Среди участников службы его точно не было. Артем включил сканер знакомых черт среди стоящих вдоль стен мирян, и наткнулся на пронзительный взгляд темно-карих глаз, вперившихся прямо в него. Буквально секунду длилась эта зрительная дуэль, но Артему было достаточно, чтобы опознать человека. Вблизи от входа в часовню стоял тот самый священник с перекрестка, но в этот раз одетый в черное одеяние, явно не священническое. На нем было длинное пальто чуть ниже колен, простенькое, из-под которого отчетливо были видны черные шерстяные брюки, завершающие вполне мирскую композицию ботинками на толстой подошве. Артем не мог перепутать, он узнал священника, виденного часом ранее, и готов был поклясться, это – тот самый, правда, сейчас хоть и в длинном одеянии, но не в рясе. Облачение священника нельзя перепутать, ряса – это ниспадающий плащ до самых пят. Вероятно, он или успел переодеться, или просто закатал полы рясы, спрятав их под длинное пальто, превратившись в мирянина. Но главное – Артем вспомнил, где видел раньше это лицо, показавшееся знакомым. Это был тот самый многодетный, ищущий работу или милостыню прохожий с Северного проспекта, шепнувший: «Ты тут аккуратнее, брат. Просто береги себя…»

Глава 7. Дьякон Ованес

Служба закончилась знакомым тембром «Отче наш». Артем зажег свечу, за этот час впитавшуюся воском в пальцы, воткнул в песчаное дно ближайшего подсвечника-ванны. Перекрестился справа налево, по-православному. Подумав, еще раз перекрестился слева направо. Священники потянулись к выходу, тихо переговариваясь, по пути снимая ленты с левого плеча. Миряне, стоявшие во время службы вдоль стен, стайками двинулись на освободившееся место перед алтарем. Кто-то встал на колени и молился, другие что-то шептали и осеняли себя крестным знамением. Артем окинул взглядом прихожан, но того самого псевдосвященника с Северного проспекта не опознал.

«Странно… Хотя уже так «странно», что даже «очевидно», – подумал Артем и тоже зашагал к двери.

Дьякон Ованес, успевший надеть поверх рясы свой черный «Найк», поеживался у входа и потирал быстро озябшие худые руки.

– Готовы к трапезе? – спросил он участливо.

– В такое время, до шести вечера, я ужинать не привык, но, слышал, это полезно.

Дьякон Ованес улыбнулся и жестом руки пригласил воспользоваться правильным советом.