Полная версия
Петля 19
– Всё…..ты допрыгался…..Я тебя…..
После полёта тело лежало без движений, разум просчитывал возможные варианты: «Терпи, скоро и ты так сможешь», – всплыло воспоминание из далёких областей памяти.
«Какой знакомый голос».
Тем временем «зло» без погон нависало над испытателем и пихало того лакированным ботинком в зад:
– Хватит придуриваться, достаточно с тебя.
«Буду я ещё на всякую перхоть такой прекрасный вечер тратить», – подумал счастливый и удовлетворённый майор: погоны у него в сердце.
Вернувшись на прежние позиции, с которых и начался диалог, оппоненты занялись подведением итогов.
«Пока ничего нового. Меня вынуждают лезть в дебри», – внутренне подытожил Алексей. Рановато. Волк официальным языком начал оглашение приговора:
– Короче, на тебя поступило заявление от гражданки…, которой ты…. нанёс тяжкие телесные повреждения.
Судьба сыграла с нашим героем злую шутку. Как говаривал герой одной остросюжетной эпопеи братьев Вайнеров: «Почти всегда и при любых обстоятельствах есть свидетель, который что-либо видел, что-либо знает или слышал». Так и момент столкновения увлечённых своими переживаниями бегунов оказался словно на ладони у компании местной развлекавшейся неподалёку шпаны. Ну и что? Какой дурак будет докладывать полиции об этом? Тем более – случайность же. Тем более – гопники. Да ещё и фоторобот. Нестыковочка. Эх, скептики. Всё непросто. Всё узнаете. Вселенная стыкует нестыкуемое с такой лёгкостью: вы помните….
Узник сразу всё понял:
– Я ненамеренно. Насколько тяжкие?
– Она ходит теперь с палкой. Ты, падла, ей жизнь испортил. Завтра мы тебя освидетельствуем, сегодня поздно уже, да и ты мне надоел, – смотреть тошно. И не дай тебе бог, если у тебя в крови что-нибудь найдут. Или дома, там тоже посмотрим, – затем волк довольно ощерился и добавил: – Точно найдём.
– Я здесь останусь? – оппоненту было безразлично.
– В обезьяннике посидишь, до утра. Привыкай.
«Надо быть повнимательнее: стулья стульями, а живых людей трогать нельзя. Хоть и ненамеренно… Но какая стерва. Сразу нельзя было порешать? Женщины-женщины…. Надо выяснить, кто прикрывает. Такие операции на ровном месте не организовывают», – Алексей начал готовиться к неизбежному и произнёс:
– Разрешите один вопрос?
– Вопросы здесь задаю я! – сытый и довольный волк весело оскалился, затем добавил: – Валяй.
– Это Ваша супруга?
Вопрос был задан не для получения информации, жертва обстоятельств знала: будь пострадавшая супругой опера, то разговор проходил бы совсем в ином ключе; Корякин с ним в неваляшку или ваньку-встаньку, вероятно бы, полночи играл.
– Ишь чего захотел, не твоё дело, – затем, чуток поразмыслив, уже расслабившийся майор добавил: – Бери выше. Понял, придурок, как ты попал?
Затем, покумекав ещё, сыщик с интересом спросил:
– А чего ты в пол всё время смотришь? Узоры изучаешь? Наизучаешься ещё.
– Не могу смотреть в глаза, – витиевато промолвил Алексей.
– И правильно, – волку понравился ответ. – Таким, как ты, всю жизнь надо вниз глаза опускать, чтобы всем вокруг было видно, что ты… чёрт.
Узник, внутренне удовлетворённый ходом продолжающейся беседы, готовил последующий ход.
«Чтобы получить правильный ответ, надо задавать правильный вопрос», – в своё время это утверждение было вбито как «дважды два – четыре». Безусловно, наш герой мог и смотрел в глаза людям, только не всем. Но вопрос был задан так, что на него был дан двусмысленный ответ. Нынешнему персонажу в глаза смотреть не имело никакого смысла, схватки с людьми Алексея не интересовали.
Вдруг из глубины покалеченного сознания Коряги всплыло что-то чужеродное или давно забытое, и внутренний голос еле слышно прошептал: «Зачем ты его бил, может, он и правда не умышленно? Парень просто попал в неконтролируемую ситуацию». Опер на секунду задумался, потом тряхнул головой, поморщился, словно червяка проглотил, и ответил самому себе: «Что за бред? Как зачем? Для профилактики». Система, временно давшая сбой, резко восстановилась, но чужеродное семя уже проросло.
– Ладно, если будешь себя правильно вести, мы у тебя на хате не много найдём.
И удовлетворённый собой победитель покинул место расправы, унося с собой великолепный дубовый трофей. Стратегическая игра вступала в основную фазу.
Корякин по-хозяйски оглядел добычу и удовлетворённо хмыкнул: «Стул несколько тяжеловат, но крепкий. Дома будет красиво смотреться, как раз на кухню мне такой нужен».
Близилась полночь, но Питер летом, как вы помните, хорошо освещён. Белые ночи, правда, уже официально закончились, август на дворе. Но всё равно светлее, чем, скажем, в средней полосе.
Майор открыл заднюю дверь своего мерина и попытался засунуть стул вовнутрь. Безрезультатно. Деревяшка никак не хотела залазить, ни в каких вариантах. Не хотела, и всё. Стоп! А как наш лётчик его в тазик запихал? Автор и сам не понимает. Приходит на память анекдот про мента и банку огурцов. Хотя, может, дело вовсе не в размере, который, как нам всем известно, не имеет значения.
Тем временем стул выигрывал интеллектуальную дуэль, словно говорил, слегка подтрунивая: «Геометрию неплохо бы повспоминать. Или нечем?»
Озадаченный Коряга на минуту замер, затем последовал звонок на его «трубу», который шёл со скрытого номера.
«Ну и хрен с ним», – майор сбросил непонятный вызов и с головой погрузился в математические раздумья. Телефон снова заиграл песенку. Мешает же. Мозги у человека плавятся от напряжения, а тут доставать кто-то вздумал.
«Что за придурок в такое время названивает?» – опер не выдержал. Неодушевлённые предметы сделали первый ход.
– Да! – жёстко рявкнул сыщик.
– Слава, Гончаров беспокоит, – спокойно и властно прозвучало из динамика.
– Слушаю, Анатолий Валентинович, – голос майора сразу сменил тон.
– Там орлы твои паренька сегодня взяли. Что с ним?
– Всё нормально, завтра доработаем. А откуда… – опер не успел договорить.
– Ты не в себе, что ли? Я всегда знаю, что в моём отделе творится, – жёстко рыкнул командир. – Короче, обстоятельства изменились, пусть погуляет пока.
Коряга не верил своим ушам. Столько сделано; тщательно подготовленная лично им и проведенная, он уже считал, что только им, удачная акция улетала в ноль. То, что его ребята сидели четыре дня в засаде, его не касалось. Находясь в лёгком ступоре, волк, или уже нет, что-то лепетал не своим голосом:
– Но Вы же… Как же… Я же….
«Орден» растаял в тумане небытия.
– Прямо сейчас? Или завтра? – майор решил, что, может, не так понял.
– Слава, по-моему, сегодня не твой день. Я должен повторять приказ дважды? – прозвучало с недоумением.
– Извините, Анатолий Валентинович… Понял… есть… Так точно, – волк задыхался от переизбытка непонятных чувств – козлёнок сейчас уйдёт.
Майор естественно никуда не пошёл, а просто набрал дежурку. Резко восстановились командные интонации, голос стал похож на стальные жернова – сейчас начнёт молоть:
– Бутыркин, ты?
– Да. Кто говорит?
– … в пальто говорит! – выдал Коряга. – Ты там чего…?!
– Есть… Понял… Так точно.
«Сразу надо узнавать. Завтра ещё и стукача этого… вычислю. Скотина! Такой вечер испортили», – Коряга ругался ещё минут пять, вспоминая всех кого только смог, потом, выпучив глаза, орал на подчинённый стул. Трезвело. Настроение хладнокровно и методично тащило своего хозяина в нулевую точку. Затем, решив просто положить стул в багажник, а машина и с разинутой задницей спокойно доедет, успокоившийся и присмиревший полицейский занял водительское место и… Ничего. Автомобиль отказался заводиться. Неодушевлённые предметы сделали второй ход.
Спустя…
Майор сидел и тупо глазел на мёртвую приборную панель. Чего он только не предпринял к тому времени, чтобы оживить агрегат: и пепельницу вычистил, и по колёсам постучал, и капотом похлопал. Эмоций уже не осталось – полный тупик. Сколько он так просидел? Нельзя точно сказать, да и не важно. Очнувшись и вконец озверев от бессильной всепоглощающей злобы, Коряга с каменным лицом вылез из мёртвой машины. Надо на ком-нибудь сорвать свою злость, выместить, так сказать, негатив. «Кукушка» и у полицейских не железная, может перегреться. Кому тогда будет нужен человек, привыкший повелевать окружающим миром, и всё? К Наполеонам с Гитлерами могут на отдых определить. Внутри неотвратимо что-то скисало.
«Щас», – решил хозяин. Дело в том, что четырёхколёсного любимца ему подогнал старый приятель, Генка Локотков, знакомый ещё со школьной скамьи: вместе росли, вместе дрались на улице, потом занимались спортом. Всё как у всех. Коряга, с вновь непонятно откуда взявшимся энтузиазмом, решил набрать наметившуюся жертву. Конечно, он не собирался с товарищем ничего такого плохого делать. А может, и собирался, кто ж его знает. Смысл не в этом. Майор, с заблестевшими глазами, достал из кармана смартфон и…. Правильно. Пациент скончался прямо на глазах. Неодушевлённые предметы сделали третий ход.
Спустя…
С потерянным и потухшим взором, весь в растрепанных чувствах, хозяин жизни Вячеслав Анатольевич Корякин медленно плёлся пешком в сторону своего дома. Налегке, про свой трофей он уже забыл и больше никогда не вспомнит. Даже если бы и вспомнил, едва ли решился его тащить на себе, хоть и не особо далеко. Но майор был не лыком шит, он прошёл такую школу жизни, что эти происшествия его надолго не задержат. До эндшпиля путь неблизкий.
Так он брёл, брёл, как вдруг кто-то щёлкнул у него перед носом пальцами.
«Вот она – жертва, козёл отпущения, нечисть, тварь, мразь… В атаку!!!»
* * *Некоторое время назад.
Величко проводил своего шефа взглядом до дверей и вздохнул – стул ушёл из его мёртвой хватки окончательно.
«День неудачный какой-то. Сначала этот патлатый мужик, похожий на дикобраза, перемещается на расстоянии. А может, и не перемещается, – капитан никак не мог вспомнить момент своего промаха, – затем отняли честно добытый и выстраданный в засаде шедевр деревянного зодчества[11]».
– Саня, просыпайся, – лейтенант смотрел на сыщика и тряс его за рукав.
– Да… Чего? – Величко вынырнул из потоков воспоминаний.
– Твой приказал отвести задержанного к этим, ну, вчера которых. Помнишь?
– Да-да-да. Задумался просто. Сейчас. А сам чего? Или вон, отправь своих.
– Коряга распорядился, чтобы ты…
Задержанный спокойно, с выражением сфинкса на лице, продолжал сидеть на своём месте и ждал дальнейшего хода своего противника. Задумчивый капитан зашёл в пытошную и, оглядев место действия, произнёс:
– Всё, поднимайся. Пора определить тебя на место жительства.
– Разрешите ещё пять минут побыть здесь.
– Мне некогда. Давай вставай и пошли, там удобней будет, – пробурчал Величко и, скорее для очистки совести, добавил: – Стул… это….
– Очень хорошо, – Алексей подмигнул сыщику и поднялся.
– Иди давай, шутник. Впереди только.
По пути капитан всё время что-то негромко нашёптывал себе под нос. Чур меня, чур, или, может, молился. Что там у него в голове? Автору не известно. Шагающий впереди мужик никуда не делся, сыщик постепенно расслабился и передал эстафету ожидавшему в подвале надзирателю.
Вот и постоялый двор. Камера на четыре койки или шконки, в два яруса, просторная, уютная, не как обычно. Внутреннее убранство арестанта не заинтересовало: зайдя и поприветствовав сидельцев, он неожиданно для них подошёл к стене, прислонился и тихонечко съехал по ней вниз. Затих. Зачем? Почему на шконку рядом к ним не захотел? Чужое время надо экономить, своего всегда достаточно.
В ожидании новых событий, местные аборигены внимательно наблюдали за непонятными действиями, так сказать, новичка. Чуть погодя, не дождавшись продолжения, один старожил решил начать расспросы. Что за некультурность? Зачем лезть? Человек никого не трогает. Но жуткий интерес всегда просыпается ко всему неизведанному, пока новоиспечённый исследователь не получит по «рогам».
«Эй, браток. Чего застеснялся? Мы не кусаемся».
Реакции ноль. Да и какая реакция? Пилот ничего не слышит и не видит. Сознание ведёт работу по синхронизации внутренних систем с внешними, выполняя подключение к базам данных локальной матрицы. Типа интернета, вернее, совсем иначе: не существует аналогии.
Работа кропотливая и требует всех резервов и постоянной концентрации. Надо просчитать милли…, автор не сможет описать. Разум, который был так угнетаем и недоразвит своим хозяином в прошлой жизни, теперь имел совершенно другой характер: чистый, как горный хрусталь, послушный, ручной, невероятно работоспособный и неустанно собирающий и анализирующий всё, что ему прикажут; способный резать как лазерный скальпель, так же точно и остро. Разум теперь никогда не брал инициативу на себя, находясь под полным контролем сознания своего господина.
Тем временем исследователи непонятного, чувствуя свою родственную связь с Малдером и Скалли из «Секретных материалов», решили начинать действия. Самый смелый и опытный учёный подошёл к бесчувственному организму и спросил: «Ты глухой, что ли?»
«Не дадут спокойно заняться любимым делом», – решил Алексей.
Тело дёрнулось, потом ещё: «Поднимите мне веки».
Взгляды сокамерников встретились, пилот что-то тихо произнёс и снова закрыл глаза. Тело обмякло вновь. Исследователь очевидного и невероятного, постояв с секунду, двинул в сторону койки и рухнул – на койку, конечно: ему было хорошо. Людям вообще не обязательно приносить вред.
Настало время удивляться другому очевидцу. Нет, он не стал дёргать непонятный феномен. Хотя зря. Решив идти проторенной дорожкой, второй сиделец начал теребить возвратившегося:
– Родя, ты как? Что с тобой?
– Отвали, я спать буду.
– Чего он тебе сказал-то?
– Да пошёл он, ё… какой-то.
Занавес.
* * *Солнышко припекало ещё совсем по-летнему. Питерские ночи в конце августа из года в год разные, но эта ночь поразила местный бомонд интересными жаркими событиями. «Натюрморт» выглядел примерно так.
В одиннадцать часов дня или утра, это у кого как, некоторых жителей одной из многоэтажек разбудил или отвлек от важных дел дикий неудержимый гогот под окнами. На улице, рядом с помойными контейнерами с соответствующими надписями, стояло несколько человек.
Веселящиеся от души люди снимали на свои модные навороченные телефоны картину маслом…
Корякин силился понять: где он и что происходит. Безумно ныла голова, собаки гавкали или ржал кто-то; глаза совсем не хотели открываться, да и болели жутко, будто наполненные битым стеклом. Свет вокруг слепил или ему казалось, очи-то закрыты. Тело, словно из ваты, всё замороженное и непослушное, тоже добавляло внутреннего оптимизма. Текло время; полицейский потихоньку приходил в себя.
«Всё, пора что-то делать… Как пить хочется», – майор пошарил руками рядом с собой и, не нащупав опору, медленно перевернулся на бок. Лицо, помятое и всё в саже с грязью, оказалось прямо под солнечной атакой. Резко увеличившийся световой поток замкнул подобие мыслительного процесса, и тело вернулось в прежнее положение. Что-то промычав и сам себя при этом не услышав, майор перевернулся на второй бок. Отлично! Всё получилось.
Минут пять человек в полицейской форме без погон протирал глаза и озирался по сторонам. Наконец, осознав, где находится, хозяин жизни при помощи рук, а они уже начинали его слушаться, принял полусидячее положение. Привалившись к мусорному баку, сидя на заднице, Корякин окончательно увидел картину окружающей действительности.
«Почему в форме? Вчера в костюме ведь был. Ничего не помню, – порыскав по карманам, офицер полиции ничего не обнаружил, только ключи. – Слава тебе, господи. Хоть что-то. Потом разберусь».
Оглядев свою новую базу, Корякин, хриплым, непривычным для самого себя голосом попытался разогнать веселящуюся рядом молодёжь. Но молодёжь сейчас достаточно наглая, да и такой ролик грех не выложить на все обменники и сайты – уйма просмотров, афигеть же.
«Популярность мне теперь обеспечена. Впрочем, ерунда. Всё забудется, – великий сыщик ничего плохого не ожидал, – и не такое переживали. Пить, пить». Да и перепачканное лицо изменило облик, словно это был другой человек. Не Корякин уже, стёрли его.
Качаясь на непослушных, негнущихся и одновременно подкашивающихся ногах, майор поплёлся в сторону своего жилья. Через дом – недалеко. По дороге потешный путник, походивший на печёный картофель в мундире, ни на кого не смотрел и ни на что внимания не обращал. Надо добраться до родного дома: там отдых, там спасение. В пути неуклюжий гуляка всё время пытался припомнить последние события: ничего не выходило; разум будто перемкнуло, заблокировало и накачало анестезией – тут помню, тут не помню. Полный хаос. Незнакомые ощущения раздражали, не давали сосредоточиться, и Корякин прекратил попытки вспомнить всё.
Ввалившись в квартиру, обессиленный, но счастливый путник разделся, сходил на кухню за мусорным пакетом, и весь его праздничный наряд отправился на утилизацию. Затем вернувшийся из забоя труженик выпил чайник воды прямо из носика, благо полный. Долгожданная опреснительная процедура плавно отправила нестерпимую жажду в нулевую точку.
«Теперь в ванную. Дома. Наконец-то. На работе меня прикроют, если что. Да я и вчера там был. Начальник, вот ведь… То каждый день: "Где? Где?" А потом: "Отпусти". Надо срочно позвонить ребятам», – Корякин приходил в себя окончательно; у него всё получится, не впервой.
Его опередили. Раздалась знакомая мелодия звонка, стоявшая на Гончарова. Отыскав «трубу», но не успев ответить, «копчёный» опер вытаращился на экран уже работающего смартфона: во-первых, хорошо отложилось в памяти, что телефон отказался функционировать и он там даже чего-то ковырял; во-вторых, он насчитал… в общем, много пропущенных звонков, да ещё и в основном от горячо любимого шефа. Корякин помыкал, погыркал, надо же горло прочистить, подумал, что будет говорить, и решил набрать начальника. Гончаров опять опередил.
– Слушаю, товарищ полковник, – голос уже слушался, всё будет отлично.
– Слава, ты где?
Голос Корякину не понравился, но это ничего не значит:
– У меня операция незапланированная, лично надо было…
– Где задержанный?
– Какой задержанный, Анатолий Валентинович? У нас там несколько, – волк что-то чувствовал, но пока не мог понять до конца.
– Слава, не тупи. Ты надрался опять? Вчера твои взяли, а сегодня утром доложили. Только почему-то я от них об этом узнал.
Внутри всё опустилось, затем холод стал замораживать чумазого, похожего на шахтёра голого человека. Хотелось сглотнуть, но нечем. Текло время; в телефоне, как-бы из тумана, нечётким голосом шеф бурчал непонятную абракадабру. Слух наконец вернулся к прежнему уровню.
– Ты слышишь, чего замолчал? – нетерпеливо вопрошал начальник.
– Я вчера… Вы же сами мне вчера звонили вечером, – робко бубнил майор, потихоньку приходя в себя от очередного шока.
– Ты меня знаешь, по выходным нет привычки названивать, тем более тебе.
Накатила вторая волна. В горле снова пересохло, вода в неимоверном темпе испарялась из организма. Стресс разблокировал необходимые области памяти, и Корякин неожиданно погрузился в кинохронику вчерашних событий.
* * *Сыщик так же резко, как и вошёл, вышел из транса, может, и выбросило. Ситуация стала проясняться, не вся пока, но в будущем увидит до конца, он был уверен. Ничего критического не произошло, неприятностей не ожидалось.
«Фууу…» – отходняк неуверенно растормаживал сознание.
События, в которых участвовал опер, автор опишет чуть позже. Сейчас ведь на линии шеф, медлить нельзя, пауза слишком затянулась – в «трубе» слышалось недовольное побулькивание. Кстати, время относительно каждого из нас течёт неравномерно, поэтому пауза составила пару секунд всего или пять секунд. Автора в этот момент рядом не было.
– Виноват, товарищ полковник, я ночь не спал, вымотался, всё позже объя…
– Много текста, Слава. Короче, к 14:00 в управление подъезжай, у нас ЧП! – перебил Гончаров.
– Понял… Есть. Только мне, наверное, не успеть… – «горнорабочий» посмотрел на настенные часы, было полпервого.
– В 14:00! – круто оборвал майора начальник.
Разговор закончился, события продолжали нервировать потрёпанного, но всё ещё сильного и уверенного в себе майора: «Зачем в управление? Что они там ожидают от меня услышать? Разберёмся. Надо срочно мыться, бриться и бегом: времени нет совсем».
Через 20 минут, гладко выбритый и вышколенный, но с остатками ночных похождений на лице, в виде… нет, синяков не было, некоторая одутловатость и глаза опухшие, в общем, каждый из нас наблюдал, Корякин, во вчерашнем дорогом костюме, который аккуратно лежал и ждал его дома, вылетел из подъезда и побежал ловить тачку. Силы помаленьку возвращались, даже удалось что-то жевануть, хоть и не лезло. Таблетки там всякие начинали работать. Отпускало.
Лихой уроженец солнечной Азии, очень грамотно и без лишних расспросов вроде «дорогу покажешь?», доставил такого же лихого и бравого офицера на указанный адрес. Щедро расплатившись, Корякин вылез из машины на тротуар и задышал полной грудью. Отпустило.
Обнаружив удостоверение на своём месте, любитель ночных похождений ещё более повеселел: «Ведь забыл про него. Хорошо, что предусмотрительный», – на всей одежде, в которой периодически выходил в свет наш оперативник были сделаны приспособы для окольцовывания главного документа.
Предъявив ксиву, майор взлетел на нужный этаж, подошёл к кабинету и сосредоточенно замер. Небольшая подготовка. 13:55. Надо быть точным, заходить раньше – моветон.
Всё время, которое прошло в почтительном ожидании, из-за двери доносился периодически усиливающийся смех. Нет, даже ржание. 13:59. 14:00. Эндшпиль. Майор постучал в дверь, разом притихли потоки весёлых эмоций.
– Разрешите, – произнесла засунутая в проём голова.
– Заходи! – прозвучал зычный голос.
За столом, напротив вошедшего Корякина, восседал генерал, справа от него – полковник Гончаров. Ещё несколько офицеров в форме, а также люди в штатском размещались по разные стороны. На краю стола, ближе к дорогому гостю, лежала… мурашки забегали по телу… нигде не зарегистрированная… красивая гравировка стирала все сомнения… Сердце заколотилось… Очень надёжная машинка кстати, беретта. Глушитель лежал рядом. Неодушевлённые предметы сделали четвёртый ход. ШАХ И МАТ.
Во главе стола, в окружении своей стаи, сидел голодный волк и скалил зубы.
* * *Находясь в жёстком ступоре, майор простоял, опять же, непонятно сколько. В сознании, на внутреннем экране, снова начался показ того, что он вспомнил из прошедшего неудачного загула. Приглашаю всех желающих присоединиться и заглянуть к нему в гости. Имеется в виду – прямо в голову.
* * *«В атаку!!!»
Корякин был готов разорвать шутника на мелкие кусочки, расщепить на атомы и развеять их по ветру. Кулаки сжались так, что ногти впились в ладони, сумеречный боец этого не заметил: «Где эта мразь? Где???»
Никого не обнаружив перед собой, майор развернулся будто солдат на плацу. Кругом!
– Коряга, ты чего? – на него, улыбаясь во всю физиономию, смотрел…
«Какая удача! Родной ты мой! Тебя-то мне и надо!» – Корякин не мог поверить своим глазам. На него непонимающе глядел его друг детства с угасающей улыбкой на лице, а именно: Геннадий Локотков.
– Ты!..
Корякин вдруг задумался: «Локоть тоже боец. Неплохой причём. Буду постепенно гнуть, а там посмотрим». Тем временем его жертва или уже не жертва, внутренние силы у майора к тому времени немного подувяли, повторила вопрос немного в другой форме:
– Слава, у тебя всё в порядке? – друг смотрел на лютое перекошенное лицо и не мог ничего понять.
– Не знаю… – ответил внезапно потерявший решимость боец.
– Чего ты здесь, да ещё и ночью?
– Да так. А ты?
– Я ведь живу теперь рядом.
Наступил мир и покой. Товарищи разговаривали, вспоминали прошлую жизнь; Корякин потихоньку возвращался из растрёпанных чувств в обычный для него мир, даже смеяться начал. Ночь принесла на блюдечке забытое равновесие.
– Твой мерин сдох сегодня, – майор начал гнуть меркантильную линию.
– А чего с ним?
– Говорю же – сдох. Ты мне обещал, что проблем не будет.
– Говно-вопрос. Ты что, забыл? У меня две станции свои, третью рядом покупаю. Будет лучше нового.
– Мне теперь пешком ходить? – атака началась.
«И про третью станцию не забудем, опекать друзей – святая обязанность».
– Коряга, я тебя не узнаю. Ты меня за кого принимаешь? Подмену дам, мы же друзья.
Светлое будущее расслабляет быстрее всего.
– Так ты говоришь, здесь рядом обосновался? – сыщик хитро прищурился.
– Недавно хату взял. Вон, видишь дом? – палец указывал на высотку неподалёку. – Мой.
– Весь, что ли?
– Короче, такая тема: давай продолжим разговор в культурных условиях, всё с собой. Собирался завтра новоселье отметить, а тут ты.