Надежда

– Женщину, – повторил Рой, скользнув взглядом по своим людям.

Вспомнил свою жену. Восемь лет назад он был женат и строил планы на жизнь. Его супруга имела свое представление о том, чем занимается ее муж, и когда он попал за решетку, сгоряча обещалась ждать. Но как только Рою предложили заменить тюремное заключение на поселение – первые пять лет обычная каторга, потом жизнь на новой планете на общих основаниях – как от любящей супруги прилетело официальное уведомление, что их брак, оказывается, не только давно расторгнут в одностороннем порядке, но и бывшая жена успела обзавестись новым мужем и ребенком. Из остальных членов его бригады лишь двое в прошлой жизни были женаты, но их жены, как и его собственная, не пожелали иметь с новой жизнью мужей ничего общего. Уже третий год они жили на Гудзоне, как свободные граждане, и вполне могли бы обзавестись семьями, но где их возьмешь на неосвоенной планете? Жен надо подбирать в большом мире, а как это сделать, если за три года ни один из них не посетил даже столицу Гудзона, единственный к тому же «настоящий» город на планете?

– Значит, женщину?

– Да хоть киборга, – высказался Таммо. – Но лучше бы какую-нибудь настоящую…

– Ага, – хмыкнул второй бывший женатик, Грак, – так они тебе и полетят сюда!

– Но ты там все-таки посмотри, бригадир, – Таммо сверлил Роя взглядом. – Авось какая и подвернется… Любая, только чтоб настоящая…Ну, а уж если нет, то… чего уж…

Он махнул рукой.

Транспорт отходил от их поселка до столицы строго в определенное время, так что сборы были недолги. Вместе с Роем в столицу и далее, в большой мир, из форта отправлялись еще четверо – врач, который собирался приобрести лекарства, шовный и перевязочный материал, а также присмотреть кое-что из списанного медицинского оборудования – вдруг, да удастся по дешевке купить, скажем, зубнопротезирующий аппарат, который сможет проработать хотя бы полгода! Вторым был чиновник, вывозивший свою жену «проветриться», третьим – бригадир соседней с Роем бригады, ну и сам начальник, майор Гравер.

– Ты летишь в большой мир, – обратился он к Рою, – поэтому держись рядом со мной. И без глупостей, понятно?

Рой посмотрел на свое начальство с удивлением, и тот мысленно испустил мученический вздох. Нет, этот тип слишком туп, несмотря на то, что было написано в его досье. Путешествие на другую планету вряд ли окажется приятной прогулкой!

Следующие несколько дней слились для обитательниц «склада готовой продукции» в один нескончаемый нудный день. Окошек не было, смена времени суток регулировалась лампами под потолком и «звуками природы» – когда начинало светать, тишину нарушали какие-то шорохи, чириканье, писк и потрескивание, которое при известной доле фантазии можно было принять за птичье пение. Видимо, их новые владельцы имели весьма смутное представление о том, как живут настоящие земляне. Наверняка, они были убеждены, что каждый житель Старой Земли просыпается под пение птиц за окном, и старались создать все условия. Но, как назло, все девушки были закоренелыми горожанками, и подобные звуки их не радовали.

– Хоть бы музыку какую-нибудь включили! – вздыхала Ярославна. – Сдохнуть со скуки можно!

– И интернет бы провели, – ее соседка с другой стороны, Ангелина, яростно пыталась руками прочесать волосы. – А то сидим тут, как в банке.

Надежда, которая волею судьбы оказалась между этими двумя девушками, предпочитала помалкивать, хотя понимала, что это-то делать и не следовало. Но она не могла заставить себя подружиться с этими девушками, из которых самой старшей было двадцать три года, а самой младшей – девятнадцать. Большинство были студентками, приехавшими в Москву из провинции, еще две не имели близкой родни, а миниатюрная брюнетка Ольга вообще сбежала из дома, рассорившись с матерью, и радовалась уже тому, что никогда не вернется на Землю. «Лучше тут, чем дома!» – твердила она и строила планы, как развернется и заживет, едва выйдет из этих стен.

Но время шло. Девушек исправно кормили, их обеспечивали средствами гигиены, нижним бельем и кое-какое одеждой, время от времени водили на медосмотры – и больше ничего. Предоставленные сами себе – хотя никто не сомневался, что здесь повсюду видеокамеры – девушки проводили время в безделье, от нечего делать вспоминая прошлое, болтая о пустяках и ссорясь. Ссоры и споры вспыхивали на пустом месте – не сразу ответила на вопрос, сказала не то, что от нее ждали, не туда и не так посмотрела, не так стоишь, не там сидишь… Придирались ко всему подряд, разве что до драки пока не доходило – делить-то особенно нечего!

– Интересно, они нас тут до старости держать будут? – как-то раз поинтересовалась Ольга. Она лежала на спине, задрав к потолку ноги и внимательно их рассматривая. – Красота – товар скоропортящийся. Еще чуть-чуть – и нас даже с доплатой никто не возьмет!

– А тебе хочется, чтобы взяли? – спросила блондинка Алена. После операции на гортани, когда у нее отвалился не успевший прижиться транслятор, она могла говорить только шепотом.

– А почему бы и нет? Для чего-то ведь нас похитили! Не в гарем же восточного владыки!

– Ох, нет! – Алену передернуло.

– А если и в гарем, то где он, наш повелитель? – Ольга плавно перевернулась набок, потянулась по-кошачьи. – Почему не навещает своих любимых жен?

– Может, мы ему для коллекции нужны. Или на опыты какие-нибудь? С чего ты взяла, что он вообще человек?

– С того, что до сих пор нас окружали только гуманоиды. И среди них попадаются даже симпатичные…

– Кто, например? – третья девушка, Ксения, подключилась к разговору.

– А хотя бы этот… Асер, – Ольга мечтательно улыбнулась. – Который нас сюда завлек…

Надежда, невольно прислушивавшаяся, вздохнула. Эх, знать бы заранее, что ничего хорошего из знакомства в баре не выйдет… Но тогда она была так расстроена и огорчена своей неудачной жизнью, что даже не думала о последствиях. И кто сказал, что все перемены всегда к худшему? Хотя, если выбирать между сидением здесь и смертью от ножа нового Чикатило, здесь всяко лучше!

– Асер? – красавца-похитителя, которого девушки иногда видели в числе конвоиров, сопровождавших их на «медосмотры», все уже давно звали его настоящим именем, а не теми обманками, которые он использовал. – Тебе он еще нравится?

– А что? Он симпатичный, не дурак, руки не распускает и вообще… Любовь, девочки, это такая штука… – Ольга закатила глаза. – Главное – найти настоящую, а там она ради тебя горы свернет!

– Это Асер-то? И ради тебя? – усмехнулась Ксения.

– А что? – мигом взвилась Ольга. – Ради тебя, что ли, коза драная! Ты на себя посмотри, ни рожи, ни кожи!

– Это я-то коза драная? – не осталась в долгу та. – Ах ты… Корова жирная!

Ольга взвыла и ринулась на противницу. Та встретила ее пинком и вцепилась в длинные пышные волосы брюнетки, которые та почему-то сегодня не заплела в косы. Ольга не осталась в долгу и прошлась по лицу Ксении ногтями. Визжа, рыча и осыпая друг друга проклятьями, девушки покатились по полу. Зрительницы кинулись кто куда, крича, чтобы они немедленно прекратили. Те, кто сгоряча сунулись было разнимать дерущихся, сами получили за поддержку и поспешили дать сдачи.

Надежда попятилась. Что такое женская драка, она уже успела насмотреться, и не испытывала никакого желания вмешиваться. Тем более что за пленницами следили. И реакция последовала незамедлительно.

Послышалось шипение, и в следующую секунду сверху хлынул поток ледяной воды.

Попало на всех, так что не только драчуньи с визгом, отряхиваясь и прикрывая головы руками, метнулись врассыпную. Больше повезло тем, кто оказался в своих боксах и успел прижаться к стене – у них оказалась сухой хотя бы спина. Остальные мигом вымокли до нитки и больше походили на облезлых кошек, чем на красивых еще недавно девушек.

Вода лилась еще с минуту, затопив пол. Потом в углах открылись люки, куда она утекла, унося с собой кровь, клочья выдранных волос и обрывки одежд.

– Что, получила? – Ксения предусмотрительно скрылась в своем боксе. – Курица мокрая!

– На себя посмотри, – Ольга держалась за голову. – Ты мне столько волос выдрала! Кто меня теперь такую возьмет?

По лицу девушки было видно, что она хочет ответить, но помнит о купании и старается держать язык за зубами.

Экран погас.

– Ты это видел, Шохх? – Пшемыньски выпрямился, покосившись на другой экран, где виднелся его компаньон.

– Видел, – булькнул тот. – Это нормально для здоровых самок вашего вида и…

– Это не нормально! – огрызнулся пират. – Третья драка за пять дней. Они теряют товарный вид. А я – свои деньги. Мало того, что теперь придется тратиться на пластику и косметику, так я еще и торчу здесь лишних несколько дней. А ты знаешь, что мне не стоит задерживаться на одном месте дольше обыкновенного. Товар нелегальный. Какой-нибудь налоговик придерется…В общем, аукцион должен состояться, как можно раньше.

– Мы договаривались на восемнадцатый день…

– На десятый! Максимум на одиннадцатый! – перебил его Пшемыньски. – Это через трое суток. И ни днем, ни часом позже. Сейчас половина первого часа по местному времени. Так вот, ровно через семьдесят два местных часа мы открываемся!

– Ужас-с-сс! – зашипел змеелюд, раздувая горловой мешок так, что тот перекинулся на плечи и затылок, в результате чего Шохх не смог даже поднять свои коротенькие ручки и обхватить ими голову по примеру некоторых гуманоидов. – Форс-с-мажор! Такие рас-сходы! Ничего не готово! Реклама… клиенты… приглаш-шения…

– Реклама особая не нужна. Расходы в основном мои. Клиенты… кто-то ведь уже прилетел? На них и рассчитывай. А остальным пошли сообщение, чтобы поторопились. Мол, товар держим только сутки, потом распродаем как неликвид. В крайнем случае, маякни перекупщикам. Они уже завтра всю партию оптом с руками оторвут. Не мне тебя учить.

Собственно, Никол Пшемыньски вполне мог обойтись и без этого осторожного ксеноса. Но у Шохха тут был разветвленный бизнес, партнеры, акции, и иметь его в качестве легального прикрытия было в интересах «черного» звездопроходца. Это позволяло обходить закон и торговать без наценок и бумажной волокиты.

Змеелюд взял себя в лапки и с шипением выпустил воздух из горлового мешка. Тот опал серо-зеленой тряпочкой, не торопясь втягиваться – все-таки у Шохха действительно начиналась пора линьки и закукливания, и кожа утратила эластичность. Время поджимало, и он не стал спорить.

– Хорош-шо. Я пос-стараюсь справиться!

Драка не прошла для девушек бесследно. В тот же день их всех потянули на внеплановый медосмотр, после которого многие вернулись странно заторможенными. Ольга вообще протопала до своей койки и уснула, едва ее голова коснулась подушки. И проспала потом больше суток. Ксения, ее соседка, не спала, но сидела неподвижно, почти ни на что не реагируя и ни с кем не разговаривая. Остальные тоже были вялыми, и Надежда поняла, что всем девушкам вкололи какой-то наркотик, полностью подавляющий их чувства.

Сама себя она ощущала столь же заторможенной и подозревала, что это сделано не просто так, а с определенной целью.

И оказалась права, когда на третий после драки день их всех по одной вывели из комнаты.

Пройдя вслед за конвоирами по узкому коридору, Надежда свернула не налево, как их водили на медосмотр, а направо. Длинный проход закончился в зале, который по количеству оборудования и размерам походил на сборочный цех какой-нибудь фармацевтической фирмы. Пахло, во всяком случае, какой-то парфюмерией.

Надежду поставили на ленту медленно ползущего через весь «цех» конвейера, скоренько закрепили в вертикальном положении, зафиксировав щиколотки. Справа и слева выдвинулись два опорных штатива.

– Держи. Стой.

Благодаря транслятору, некоторые слова она уже знала. Тем более, если они подкреплялись соответствующими жестами. Она послушно схватилась за штативы и чуть не рассмеялась – сходство с лыжником на старте было поразительным. Но, если присмотреться, впереди на той же ленте точно в таких же позах стояли и остальные девушки.

Конвейерная лента медленно ползла через зал, а Надежду и ее подруг поочередно обдавали волны то влажного, то сухого пара. То их обволакивало что-то мягкое, словно полотенце, то щекотали мягкими валиками. «Готовят, – поняла женщина. – Только к чему? Неужели началось?»

Спросить, однако, было не у кого – процесс оказался настолько автоматизирован, что людей она увидела всего дважды. Сначала когда ее «загружали» на ленту и второй раз – когда помогали с нее слезть.

Еще несколько шагов – и Надежду впихнули в странный «стакан» с полупрозрачными стенками и зеркальным полом шириной чуть меньше полутора метров – это женщина поняла, раскинув в стороны руки. Потолка, как такового, не было, но стенки были такими гладкими и заканчивались так высоко, что нечего и думать выбраться. «Как хомячок в банке», – подумала она, глядя вверх. Наверху, прямо над нею, нависала лампа. Пока еще она лишь тускло мерцала, но было понятно, что в случае чего свет врубится на полную мощность. Больше сквозь полупрозрачные стенки рассмотреть было нечего – снаружи явно было темнее.

«Витрина. Я – на витрине, как манекен в магазине! Значит, нас действительно продают. А мы даже не можем узнать, кто нас выберет. И когда!» – к горлу волной подкатила паника, но страха не было. Даже сердце лишь чуть-чуть ускорило ход. Видимо, успокоительный наркотик все еще действовал.

Ладно. Она все равно не сможет пока ничего изменить. Значит, надо взять себя в руки и подождать. Тем более что все равно ничего другого не остается.

«Стакан»-витрина был совершенно пуст, если не считать небольшой подставки, напоминающей барный табурет. Устав стоять, Надежда присела на него, опершись спиной о «стену» и приготовилась ждать.

Космический лайнер «Светлый Путь» совершал трансгалактический перелет и останавливался почти на всех встречных планетах, либо высаживая пассажиров, либо подбирая тех, кто купил билеты. Судя по маршруту следования, конечной остановки у него не имелось. Он двигался, описывая огромный эллипс, и должен был прилететь в исходную точку примерно через двести стандартных суток. То есть, вернуться на Гудзон тем же путем Рой, конечно, мог – если бы сперва согласился прожить на Аукционе эти двести дней, а потом еще около двухсот дней лететь на лайнере, дожидаясь, пока тот опишет круг. Пусть сейчас он и был свободным человеком, но так долго отсутствовать на планете не входило в его планы. Тем более, его ждет бригада. За восемь лет они успели стать друг другу настолько близкими, что у Роя было чувство, будто он оставил там родных братьев.

Сопровождавший его командир форта, майор Гравер тоже не мог надолго оставлять форт и вверенный ему гарнизон. Еще, чего доброго, случится что. А ему отвечать! Там, в форте, он был богом и царем. А все знают, что лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме. Где этот Рим, Гравер не знал, но поговорка старая, значит, правдивая.

– Через пять дней мимо пролетает чартерный транспортник «Зеленый Луч», – сообщил он, изучив расписание. – Он проходит как раз мимо системы Гудзона. Я закажу на него билеты. У тебя пять дней. Ты знаешь, что делать?

Рой кивнул:

– Сначала в банк. Потом по магазинам.

– Не забудь заглянуть в бар. И расслабиться с девочками, – подмигнул майор. – А то ты их долго не увидишь… оторвись за всех!

Он ухмыльнулся, представляя себе ошарашенную физиономию мужика, и сам был порядком удивлен, когда Рой лишь пожал плечами, ничего не ответив. Да что этот каторжник себе позволяет? Как он смеет презрительно фыркать в ответ на его, майора Гравера, замечания?

Впрочем, здесь и сейчас ссориться с поселенцем не входило в планы командира форта. Не сейчас – это точно. Да и какой смысл? Они на пять дней оказались на Аукционе. Тут и без подобных шуточек есть, чем развлечься. А поиздеваться, подкалывая напарника, можно и на обратном пути – дескать, что же ты не всех девочек борделей перепробовал? Слабак!

Время в «стакане» тянулось неимоверно долго. Скоро Надежда устала просто стоять и сидеть. Она несколько раз прошлась туда-сюда – вернее, потопталась, разминая ноги. Потом потянулась, присела, покрутила плечами и бедрами, разминаясь. Вспомнились годы учебы, когда приходилось засиживаться над конспектами – тогда у нее также болела поясница и спина. Она, помнится, еще шутила тогда: «Верно говорят, что много будешь знать – скоро состаришься! Вот спину от учебы ломит, как у старой бабки!»

Нет, не вспоминать о прошлом. Его нет. И никогда не будет. Впереди только настоящее – то, которое закончится, когда ее выпустят из «стакана». Кстати, сколько она уже тут просидела? Часа три, не меньше. Есть хочется и пить. А еще – в уборную. Они что, уверены, что она – манекен, которому все равно, где и сколько торчать?

Надежда прислушалась. Снаружи была тишина, но женщина чувствовала – догадывалась – что тихо не просто так. На самой границе восприятия различалось мерное гудение каких-то генераторов. Видимо, тут есть установка, которая глушит звуки извне. Ведь если она на витрине, как обычный товар, то есть и покупатели. И они наверняка сейчас ходят с той стороны, рассматривают ее, обсуждают с продавцами достоинства и недостатки «экземпляров». Может, вот прямо сейчас за нее кто-то выписывает чек – или чем там в космосе расплачиваются? А может, магазин пока не открылся… Да нет, вряд ли. Наверняка, их запустили сюда непосредственно перед открытием. Красота, как говорила Ольга, товар скоропортящийся. Как бы узнать поточнее?

Неизвестность убивала. Вот это ожидание конца хуже смерти. Пусть бы уж что-то произошло!

Надежда прижалась лицом к стенке, закрыв голову с боков ладонями, чтобы лучше видеть, что происходит с той стороны. Что-то проясняется. Какие-то тени двигаются мимо. Силуэты… мама дорогая, да некоторые явно не гуманоиды! Вон шагает нечто, похожее на медведя. А с той стороны что-то… э-э… ползет? Господи, только попасть в рабство к разумным слизням не хватало!

«Мамочки, только не это!» – силуэт, похожий на вставшую на дыбы гусеницу – точнее рассмотреть не удалось – направился в ее сторону, и Надежда отпрянула. Почему-то захотелось перекреститься, и она еле подавила в себе порыв. Мама перед смертью стала очень религиозной, но дочь лишь скептически пожимала плечами – мол, это ты от страха. Правда, в церковь после смерти мамы ходила несколько раз…Но что теперь с того? Если бог и есть, то явно он не здесь.

«Гусеница», тем не менее, проползла мимо, и Надежда перевела дух. От облегчения колени подогнулись, и она опустилась на пол, устало прикрыв глаза.

Три дня пролетели, как один.

Ошеломленный Рой бродил по мегаполису, как потерянный, чувствуя себя чужим и лучше кого бы то ни было понимая значение словосочетания «каменные джунгли». Гудзон тоже был покрыт лесами – по всяком случае, та часть материка, где он жил. Там таилась своя жизнь, дикая, мало изученная. Несмотря на то, что планета двадцать лет, как вошла в состав империи, там даже вблизи фортов попадались новые виды зверей, птиц и растений. И открытым оставался вопрос по поводу местного населения. Кое-какие материальные свидетельства существования разумной жизни иногда находили, но вот тех, кто оставил все эти орудия труда и наскальную живопись – нет. Аборигены то ли вымерли, то ли переселились с этого материка куда подальше. За восемь лет, что Рой провел на Гудзоне, люди ни на шаг не продвинулись вперед в решении этой загадки, и сейчас мужчина чувствовал себя в городе, словно первопоселенец в джунглях. Кругом кипит жизнь, но она течет по своим законам, которые тебе не понятны и могут быть враждебны.

А ведь когда-то он был своим человеком в городе! Родился, рос и вырос в тех же условиях, что и окружающие его люди! Умел водить наземный транспорт и флайеры, разбирался в космической технике. У него было образование, работа, жена, друзья, коллеги и родственники. Нормальная жизнь. Потом она дала трещину, разделившись на «до» и «после». Тогда ему было тридцать лет. Сейчас – тридцать восемь. Но, пока он там управлял корчевальщиком, прокладывал дороги, строил форт, рубил беломры и разводил плантации, тут жизнь шла своим чередом. И Рой сообразил, что здорово отстал от нее. Эта вот кредитка – восемь лет назад таких еще не выпускали. Нет, будь у него несколько месяцев или даже пара недель, он бы сумел наверстать упущенное. Но времени до отлета оставалось чуть меньше двух суток, сорок пять местных часов. А надо было сделать еще два дела.

Разговор с бывшей женой он заказал еще на выходе из таможенного терминала, пока майор Гравер искал гостиницу. Он прекрасно помня, что дальняя связь с другими планетами потому и называется дальней, что ответа придется ждать несколько часов, а то и суток. Сам разговор при этом может тянуться несколько часов. Вернее, так было восемь лет назад и вряд ли что-то серьезно изменилось.

Он послал запрос по своему старому адресу, и ушел в банк обналичивать чек. Когда вернулся, стало ясно, что прогресс действительно не стоит на месте. Несмотря на то, что прошло всего три часа, ответ был уже готов. Короткая казенная отписка, что адресат выбыл.

Доплатив несколько кредиток, Рой послал повторный запрос – в справочную службу населения, чтобы его жену нашли через поисковик. Поиски заняли больше суток, несмотря на то, что обшарить следовало всего одну звездную систему, а не половину этого сектора Галактики, пока наконец не отыскался совпадающий по всем параметрам адресат. Еще несколько кредиток, перечисленных службе «Хакер-форева» – и вот он получил доступ к ее страничке в соцсети.

Абонент не был он-лайн, и Рой просто отправил ей сообщение. Что, мол, все-таки жив-здоров, чего и ей желает. Что прилетел на Аукцион на пару дней «в отпуск». Что интересуется новостями и вообще…Отправил и все оставшиеся дни ждал ответа. Межпланетный инфранет стоит баснословно дорого, но он все равно исправно дважды в сутки делал запрос.

Ответа не было.

Вторым незаконченным делом было приобретение…хм…женщины.

Проблема состояла в том, что приобрести ее можно было тремя путями, и у всех трех имелся существенный недостаток.

Во-первых, можно было жениться, но где за двое суток найдешь дурочку, готовую бросить цивилизацию со всеми ее благами и карьеру ради сомнительного счастья провести остаток дней на неосвоенной планете? Будь у него побольше времени, Рой бы так и поступил, но…

Во-вторых, можно женщину купить. Работорговля преследовалась по закону, но на самом деле преследовался не сам факт купли-продажи людей и нелюдей, а как раз те торговцы, которые нарушали торговые законы и попадались на этом. Например, торговали несовершеннолетними детьми, приписывая им лишние два-три года. Или продавали тех рабов, за которых уже внесен выкуп. Или продавали людей на органы, или подделывали документы, а также сбывали за полцены откровенный брак – больных, калек или свежие трупы. Естественно, нельзя было продавать женщин с планеты Старая Земля или продавать рабов оптовыми партиями больше пяти десяти голов… Существовали и ограничения на торговлю ксеносами – у одних рас нормой было продавать не достигших зрелости особей или особей так называемого среднего пола, а другие готовы были порвать всех за попытку украсть одну личинку, зато «лишних» самцов и самок сбывали направо и налево. И так далее. При этом многие государства не просто смотрели сквозь пальцы на торговлю живым товаром, но и вовсю практиковали так называемое государственное рабство, когда рабами объявлялись военнопленные или заключенные. На Аукционе, кстати, находился один из самых больших в этой ветви галактики рынков рабов. Неофициальный, разумеется, ибо кто же признается? Но уж если покупать рабыню, то только у официальных представителей – купленный из-под полы товар обойдется дешевле, но в случае столкновения с полицией за такую рабыню Рой отделается чисто символическим штрафом. А если попадется с нелегальным товаром, то, учитывая его прошлое, может попасть в тюрьму как сообщник.

Всех этих проблем можно было избежать, если купить киборга. Списанные киборги часто поступали в продажу, но и тут надо было смотреть, как бы не наткнуться на торговцев краденым. Да и продадут, скорее всего, устаревшую модель, у которой будет всего одна-две рабочие функции и истекший срок годности.

Так что, куда ни кинь, всюду проблемы.

Обуреваемый этими невеселыми мыслями, Рой решил побродить по торговым кварталам. Здесь супермаркеты – многоэтажные кубы из стекла, пластика и металла – соседствовали с крохотными частными магазинчиками, складами, мастерскими, стоянками наземного и воздушного транспорта и кафе-закусочными. Всюду толпился народ – от местных обывателей до приезжих. Последних отличала суетливость – они боялись заблудиться и забыть что-либо купить. Они же чаще всего заходили в крошечные магазинчики.

Рой шел, совершенно ошалелый. Его давила к земле вся эта суета, рокот моторов, вспышки рекламных огней, движение, краски, запахи и потоки воздуха, вырывающиеся из труб кондиционеров. С каждой минутой все сильнее хотелось обратно, на Гудзон. В тишину, прохладу, одиночество. Когда-то он мечтал вернуться в большой мир. Глупец. Что он здесь забыл?