Французское наследство

Дарья Булатникова

Французское наследство

ГЛАВА 1

2003 год.

Весь день накануне первого мая Лёлька моталась по издательствам. Подобную гадость она устраивала себе не чаще раза в месяц. Усаживая свое обленившееся тельце, нагруженное папкой с рисунками и сумкой с дисками, в пожилую "шестерку", она моментально впадала в пессимизм. Вяло переползая от одного издателя к другому, Лёлька маялась всеми мыслимыми страданиями – зубной болью, мигренью, расстройством желудка и нервной почесухой. Один её вид заставлял насторожиться самых наглых экстремалов от полиграфии. Казалось, девушка может умереть прямо у них на глазах или впасть в помешательство от непомерных телесных мук.

Ей немедленно начинали предлагать всевозможные таблетки или совать визитки лучших невропатологов и дантистов, от которых она ожесточенно отказывалась, предпочитая страдать. Именно поэтому просмотр предлагаемых издательству работ отнимал минимум времени. Папка и сумка с каждым визитом становились все легче, а Лёлька, твердым росчерком подписав договор, двигалась дальше, надеясь, что проклятая диарея позволит ей благополучно завершить намеченный маршрут.

Самое интересное, что стоило ей посетить последнее издательство, как все болезни разом испарялись, оставляя после себя здоровое чувство волчьего голода.

Лёлька радостно мчалась в ближайший супермаркет и загружала машину огромным количеством еды, которую принималась истреблять еще по дороге домой. Зная странную особенность Лёлькиного организма, которую он называл "аллергией на работодателей", Олег в такие дни старался временно исчезнуть из её жизни. Вид скачущей у плиты подруги, с урчанием поедающей только что ею же и приготовленные салаты, котлеты и блинчики, приводил его в паническое состояние. Общаться с Лёлькой в такие моменты было невозможно, она лихорадочно рылась в поваренных книгах и на вопросы, как такое количество продовольствия можно разместить в столь субтильном организме, совершенно не реагировала.

Обожравшись до предела, Лёлька мирно ложилась спать в одиночестве и с удовлетворением просматривала ежемесячный кошмарный сон из тех, которые снятся людям, принципиально не ведущим здоровый образ жизни. После чего просыпалась обычной Лёлькой. Удостоверившись в этом, Олег немедленно возвращался из добровольного изгнания, и до следующего дня "икс" все шло по-прежнему – Лёлька мало ела, много смеялась и увлеченно рисовала потешные картинки для открыток и детских книжек.

Как и любого бы на его месте, подобные ежемесячные трансформации любимой женщины волновали Олега до крайности. Необходимость переселяться, хотя бы и на один день, в собственную запыленную квартиру не радовала, но выхода не было. Как-то Олег попытался сам развезти Лёлькины рисунки, но в редакциях на него смотрели подозрительно и договоры подписывать отказывались, видимо предполагая, что болезненная художница дала, наконец, дуба и он с целью обогащения присвоил её нетленные шедевры. После этого эксперимента он смирился и даже завел моду в такие дни отправляться в ночной клуб "Мартиника" для просмотра новинок танцевально-эротического жанра.

На этот раз, в связи с обилием предстоящих праздников, день "икс" был смещен на самый конец апреля. Давно известно, что первая декада мая – период для решения каких-либо проблем малоперспективный, поскольку везде посетителей воспринимают чуть ли не как личное оскорбление и помеху. Напраздновавшись в первом раунде под завязку, люди отправляются на работу отдохнуть перед следующим, и тут вдруг появляются ненормальные, которым чего-то от них надо.

Поэтому Лёльке и пришлось мотаться по издателям 30 апреля. И хотя результаты были как никогда отменными – у неё взяли почти все рисунки, но пришлось ещё тащиться в банк, где опять-таки в преддверии праздников было полно клиентов… В общем, Лёлька устала, как негр на плантациях. Растянувшись одна на широкой дубовой кровати, хотела еще почитать перед сном, но так и уснула с включенным ночником и куском миндального пирожного за щекой.

Телефон зазвонил без пятнадцати три ночи. Лёлька с трудом выкарабкалась из сновиденья, наполненного толстыми пупырчатыми удавами, волосатыми борцами сумо (бр-р-р, волосатые, они выглядели ещё ужаснее, чем обычно) и кипами нераспроданных открыток с её рисунками. Самым ужасным были именно эти оказавшиеся никому не нужными стопки открыток с чудесными рисунками и милыми подписями. Лёлька во сне принялась горько рыдать над ними, а удавы и борцы сумо трансформировались в издателей, осуждающе грозящих ей толстыми волосатыми пальцами.

Все ещё плача, она нашарила на тумбочке трубку и с трудом нашла на ней нужную кнопку. В трубке раздавались громкие рыданья, перемежаемые вскриками и стонами. Стереоэффект от двойного плача получился впечатляющим. Настолько, что Лёлька мгновенно проснулась и озадачилась. А озадачившись, замолчала и стала внимательно слушать. Но в трубке тоже воцарилась удивленная тишина, изредка прерываемая шмыганьем носа. Потом трубка спросила голосом Агнии: "Лёлька, это ты?"

Лёлька немедленно рассвирепела. Она терпеть не могла привычку Агнии при малейшем огорчении звонить ей и часами плакаться. При этом, время дня и ночи не имело значения, Агнии было плевать на то, спит Лёлька или бодрствует. Пару раз ей даже удалось вклиниться в самые интимные моменты, что приводило Олега в неописуемое бешенство, потому что Лёлька, как ни в чем не бывало, принималась утешать Агнию, а его просила покурить пока на кухне. Олег поклялся отключать на ночь проклятый телефон, но постоянно забывал это сделать.

***

Агния была давней и самой верной Лёлькиной подругой. Они ходили в один детский сад, потом учились в одном классе. Институты они выбрали разные, Лёлька – художественно-промышленный, а Агния – авиационный. Ей ужасно льстило, что на одну девушку там приходилось десять, а то и все пятнадцать парней. За время учебы Агния успела дважды "сходить замуж и вернуться", как она говорила.

Оказавшись вне стен института с дипломом инженера-авиаконструктора на руках, она вдруг с удивлением узнала, что отечественное самолетостроение переживает отнюдь не лучшие дни, а последние тихо загибающиеся авиаконструкторские бюро, просто не в состоянии впитать в себя и прокормить молодые кадры. Поэтому вновь взращенные специалисты должны выплывать в одиночку. Пометавшись по всем возможным конторам, в которых мог найти применение её диплом, Агния везде получила вежливый и равнодушный отказ. Какое-то время ей удалось поработать мастером в слесарном ПТУ, но постоянное общение с поколением "пепси" вызывало у несчастной регулярные приступы немотивированной агрессии, и во имя душевного здоровья Агния покинула стены ПТУ, ставшего к тому времени не то лицеем, не то колледжем.

Следующие три года девушка провела, борясь с обстоятельствами, и потерпела сокрушительное поражение по всем статьям. Испробовала все, начиная от сетевого маркетинга и торговли "гербалайфом" и заканчивая выращиванием пиявок, шитьем кроликовых свингеров "а ля шиншилла", а также почасовым выгуливанием собак "новых русских". Пиявки отчего-то у неё болели и дохли, свингеры никто не хотел покупать, и они с трудом расходились по милосердным знакомым, а бультерьеры и мастино-неаполитано нещадно кусали пахнущую любимым котом Агнию.

Кроме того, существовал ещё братец Лева, который был моложе Агнии на четыре года и за это время вырос в длинного и совершенно инфантильного мужика, все свое время проводящего за стареньким компьютером и сидящего на шее у родителей-пенсионеров. Родителей было жалко, и Агния старалась подбросить Леве хоть немного деньжат, которые немедленно тратились им на покупку новых дисков с компьютерными играми.

Агния оправдывала братца тем, что у него проблемы с сексуальной ориентацией. Леве одинаково нравились и женщины и мужчины, но официально признать себя бисексуалом он, по непонятным причинам, не хотел и постоянно терзал окружающих своими интимными мученьями.

Когда Агния окончательно опустила руки и решила, что у неё в жизни осталось только два пути – либо в омут головой, либо продать оставшуюся от одного из замужеств комнату в коммуналке и перебраться к родителям в двухкомнатную "хрущобу", одну из комнат которой прочно оккупировал Лева вкупе с компьютером, а в другой обитали папа, мама, старая болонка Матильда и наглый кот Мамай, она, естественно, позвонила Лёльке. Было это в полпятого утра. Лёлька ужасно хотела спать, но добросовестно прошлепала с трубкой у уха на кухню, чтобы не разбудить вернувшего поздно вечером из Москвы Олега. И там, разлепив сонные веки, она увидела на кухонном столе скомканную столичную газету "Из рук в руки". Что было раньше завернуто в эту газету, она не помнила – возможно, грязные Олеговы носки или остатки вагонного ужина, но это неважно. Решение пришло внезапно.

– У тебя есть газета городских объявлений? – перебила она стенающую подругу.

– У меня их сотни, – горько ответила та. – И что?

– Немедленно бери их все и приезжай ко мне, – скомандовала Лёлька.

Через полчаса Агния ввалилась в её квартиру, волоча за собой здоровенную авоську с макулатурой. К этому времени Лёлька успела испещрить московскую газету разноцветными пометками. Ещё два часа ушло на ползание по расстеленным на кухонном полу местным изданиям разного срока давности. Проснувшийся и сунувшийся было на кухню Олег только округлил глаза и повертел пальцем у виска.

В конце концов, по завершении сравнительного анализа подруги получили некий список, на который уставились, затаив дыханье. Олег, получивший после долгого ожидания вожделенную чашку кофе, заглянул через их склоненные головы и с выражением прочел:

– Эротический тайский массаж, очаровательные девушки и респектабельные мужчины для эскорта, заговор вуду, изысканный татуаж и боди-арт… Это ещё что за хренотень, не объясните?

– Это когда делают цветную татуировку или просто раскрашивают тело красками, очень красиво получается, – с готовностью растолковала Лёлька.

– Да знаю я, что такое боди-арт! Я про список в целом спрашиваю.

– А-а, это перечень услуг, которые рекламируются в московской газете и которые никто пока не предлагает в нашем городе. Непаханная, так сказать, нива для Агнии.

Олег подавился кофе и его пришлось долго колотить по спине.

– Вы сдурели, – наконец прокашлялся он. – Анька ни одной пиявки толком вырастить не смогла, а тут заговор вуду и тайский массаж! Да её оборжет первый же клиент. Или задушит от злости.

– Никаким эротическим массажем и эскортом я заниматься не буду, – перепугалась Агния. – Это же явная проституция!

– Слушайте вы, бестолочи, – рассвирепела Лёлька, – никто и не говорит, что надо осваивать все это сразу. Тут еще дальше есть "спиритизм и гадание", а ещё "разведение беговых тараканов".

Олег демонически захохотал, а бедная Агния завопила, что от тараканов её тошнит, а если они ещё и беговые, то, значит, будут носиться по всей её и без того убогой жилплощади, как кони. И что лучше она просто, без затей, отправится на панель, или замуж за Отара Цвикадзе, что во много раз хуже панели. Лёлька заткнула уши и переждала поднявшийся шум. Потом нацелила указующий перст на список и заявила:

– Ты станешь гадалкой!

– Я? – обомлела Агния – Да из меня гадалка, как из тебя беговой таракан.

– И не спорь! Раскладывать карты и с умным видом пялиться в хрустальный шар сможет даже последняя идиотка.

– Да? – с сомнением произнесла Агния. – Но при этом нужно ведь и чего-то там говорить. Предсказывать, так сказать, будущее, угадывать прошлое. А откуда я его узнаю, черт побери?!

– И где вы, интересно, возьмете хрустальный шар? – неожиданно оживился Олег.

Но Лёльку трудно было сбить с выбранного направления. Она торжествующе ткнула в объявление, напечатанное мелким шрифтом на последней странице московской газеты.

– Вот, читайте: "Школа предсказателей и колдунов. Срок обучения – две недели. Выдается диплом установленного образца. Практическая помощь".

– Но ведь это в Москве! И что это за диплом, который можно получить за две недели? Да ещё кем-то установленного образца. Наверняка надувательство! – с отвращением бурчала Агния.

– Надувательство – не надувательство, но чему-то они тебя научат, подскажут где приобрести магический шар и пару сушеных гадюк. А там уже все будет зависеть от тебя. Ну, решайся!

– Да где ж я денег возьму на дорогу до Москвы и обучение? Наверняка они дерут сумасшедшие бабки, – продолжала вяло сопротивляться Агния, но Лёлька уже набирала указанный в газете телефон.

Несмотря на ранний час, ей почти сразу же ответили. Через десять минут она располагала полной информацией о сомнительном учебном заведении. Олег выразил готовность профинансировать авантюру, надеясь избавиться от Агнии хотя бы на полмесяца. Уже через день её, мрачную и возмущенную, затолкали в московский поезд и отправили постигать таинственную науку предсказаний и пророчеств.

Из Москвы Агния вернулась умиротворенной и повеселевшей. Прямо с вокзала Лёлька с Олегом торжественно отвезли её в снятую за бесценок тесную дворницкую, расположенную в первом этаже старого пятиэтажного дома. Лёлька заранее вымыла запущенное помещение и оклеила его стены и потолок темно-синими обоями с изображением звезд и полумесяцев. Окно затянули черным штапелем, купленным в ритуальном салоне, колченогий стол, оставшийся еще от прежних обитателей, накрыли алой плюшевой скатертью, наследством любимой Олеговой бабушки

Когда Агния водрузила на стол новенький шар из голубоватого хрусталя на подставке, украшенной каббалистическими знаками, и банку с заспиртованным ужом, приобретенным по случаю в магазине наглядных пособий, картина получилась впечатляющей. На обшарпанную дверь бывшей дворницкой прикрепили табличку с черной надписью готическими буквами: "Модеста". Такая же надпись украшала объявления, напечатанные практически во всех городских газетах.

– Почему Модеста? – приставал к Лёльке и новоиспеченной прорицательнице Олег. – Что сие значит и с чем его едят?

– Отстань, смертный! Это имя мне дала сама Великая Магистерша Оккультных наук и Провидица Вселенной Брунгильда, – сообщила Агния, накидывая на плечи черную шаль с люрексом, купленную за смешные деньги у таджикских коммерсантов в переходе около Белорусского вокзала. – Как любимой ученице и преемнице.

– Не фига себе! – изумился Олег. – Ты всего за две недели смогла стать преемницей этой Великой Магистерши? Да у тебя, оказывается, прямо дар Божий. Может и мне податься в преемники Великого Селекционера Беговых Тараканов? Лель, как ты считаешь?

Первые клиенты явились к Агнии уже на следующий день после опубликования заманчивой рекламы. В дворницкую протискивались экзальтированные худосочные девицы не первой и даже не второй молодости, желающие узнать, когда же их поймут и оценят романтичные и щедрые мужчины. Впархивали наивные старшеклассницы, до колик влюбленные в поп-звезд. Вплывали озабоченные назревающим разводом с гуленой-мужем матери семейств.

Агния трудилась на совесть – раскладывала колоду щеголеватых карт, изукрашенных изображениями индийского многорукого божества, лила расплавленный воск в стеклянный кувшин, позаимствованный у Лёльки, читала линии судьбы на ладонях. И добросовестно выкладывала посетительницам все, что видела.

В результате, ни одна из них не ушла от трудолюбивой гадалки удовлетворенной. Как ни старалась Агния, все короли до одного шарахались от малахольных девиц, юные курсистки получали прогноз на долгую трудовую жизнь и огромное количество детей, рожденных, увы, без участия кумиров шоу-бизнеса, а почтенные матроны бесились, узнавая, что наглые пиковые дамы уведут таки их спутников жизни в райские кущи.

Через месяц Агнии пришлось снизить таксу, но жидкий ручеёк желающих приобщиться к таинствам своей судьбы неуклонно таял. Апофеозом магической деятельности стал спиритический сеанс, на который задавленная финансовыми проблемами прорицательница решилась под мощным напором одной энергичной вдовы. Вдова требовала свидания с духом недавно усопшего супруга, чтобы выяснить, куда тот спрятал вырученные от продажи машины пять тысяч долларов.

Впоследствии Агния клялась, что сеанс провела просто блестяще. И не её вина, что охотно явившийся по первому зову дух мужа клиентки высказал последней все, что думал о ней при жизни, а на вопрос: "Где деньги?" ответил: "Где, где – в Караганде!"

Слухи о гадалке, которая пророчит одни пакости, пошел гулять по городу, и никакая реклама уже не могла помочь неудачливой Модесте. Напрасно черный кот Воланд, ежедневно притаскиваемый Агнией из дома в помещение бывшей дворницкой, намывал гостей, вольготно расположившись на скатерти Олеговой бабушки в обществе заспиртованного ужа. Агния уныло вязала шарфики и носки, в ожидании голодной зимы, и тоскливо вздыхала, уже видя себя идущей под венец с ненавистным Отаром Цвикадзе.

Судьба явилась Агнии в виде бритоголового молодого человека, украшенного тремя золотыми перстнями-печатками и стандартной золотой цепью толщиной в руку. Габариты юноши по высоте и ширине в точности соответствовали дверному проему, а выпиравщие из карманов предметы наводили на совершенно определенные ассоциации. Агния даже решила поначалу, что к ней на огонек забрел представитель местного рэкета, и посочувствовала ему – взять с неё было решительно нечего, в кошельке оставалась последняя сотня, кажется, уже разменянная. Она отложила вязание и устало вздохнула.

Но молодец, помявшись, представился Василием и попросил узнать, не грозит ли ему, в натуре, какая-нибудь беда на сегодняшней стрелке. Дескать, хозяин его направляет в одно сомнительное местечко для выяснения отношений с конкурентом, а ему, Василию, что-то с утра маетно. Вот он и решил заглянуть на всякий случай к колдунье, выяснить, не готовит ли ему судьба подлянку. Рекламу Модесты он прочитал, когда утром на толчке изучал газету месячной давности в поисках анекдотов.

Агния поправила на плечах таджикскую шаль, шуганула со стола злобно гнущего спину Воланда и машинально перетасовала колоду.

Карты легли совершенно определенно. Василию выходили полные кранты.

– А может, все-таки казенный дом светит? В смысле, менты заметут или в больничку попаду? – горестно вопрошал амбал, но Агния была непреклонна:

– Не доживешь ты до следующего дня, касатик, если не обхитришь вот этого червового короля. А если обхитришь, то будет тебе и богатство и долгая жизнь без казенного дома, – тыкала она в карты.

Потом она для верности растопила в плошке воск и вылила его в воду. Даже обладающий минимальным воображением бандит сразу же увидел в застывшей субстанции изображение кладбищенского креста…

Когда вдали стих топот умчавшегося в панике Василия, Агния обнаружила, что он забыл уплатить за гадание. Вздохнув, она выловила из кувшина мокрый воск и снова принялась вязать, проклиная день, когда поддалась на Лёлькину провокацию и встала на сомнительную стезю предсказательницы. Надо было сообразить, что их всю дорогу жгли на кострах за добросовестный труд…

Утро следующего дня началось ужасно: Агнии еле удалось отбиться от ненормальной бабы, которая требовала, чтобы ей погадали непременно на человеческих костях. Баба удалилась, громко ругаясь и обзывая Агнию шарлатанкой, а бедная Агния принялась нервно разбирать запутавшиеся петли очередного шарфика. Воланд вылез из-под стола, куда спрятался от греха подальше – вдруг посетительнице влетело бы в башку погадать на его бренных останках за неимением человеческих.

– Кис-кис-кис, – позвала Агния кота и высыпала ему в блюдечко остатки "Вискаса".

Внезапно тишину затхлого дворика, куда выходило окно дворницкой, огласил рев моторов и визг тормозов. Через минуту в тесное помещеньице ввалились четверо увесистых парней. Бряцая цепями и толкаясь локтями, как третьеклассники, вызванные к директору школы за курение в туалете, они обступили Агнию. Возглавлял делегацию живой, здоровый и страшно довольный Василий. Несколько обалдевшая гадалка прижала к груди магический шар и банку с ужом, которым явно угрожала опасность от обилия огромных неуклюжих конечностей.

Едва не рыдая от избытка чувств, Василий шлепнул на середину стола пачку зелененьких бумажек.

Оказывается, вчера он перехитрил таки червового короля. Не смея ослушаться приказа хозяина и одновременно до колик боясь ехать на "стрелку", он, вместо того, чтобы рулить к месту встречи на верном "джипе", отправился в речной порт. Погрузившись на катерок, он переплыл реку и с тылу подобрался к ангару, где должно было состояться толковище. Конкурирующую братву он узрел практически сразу: весело матерясь, она устанавливала на двери ангара здоровенное взрывное устройство, способное в молекулы разнести первого, кто дернет на себя ручку.

Пылая праведным гневом, Василий достал ствол и с одного выстрела попал в адскую машинку, которая полностью оправдала надежды своего создателя. Приехавшая на место взрыва милиция пинцетом собирала в пробирки со стен разодранного, как консервная банка, ангара то, что осталось от зловредных конкурентов.

Хозяин за находчивость вынес Василию благодарность, а его друганы возжаждали лично познакомиться со жрицей оккультных наук.

И пошло-поехало. Поначалу Агния предсказывала разнообразным бандитам, какие гадости им в ближайшее время следует ждать от переменчивой фортуны. А так как трудовая преступная жизнь богата неприятностями, то никто и не думал предъявлять Великой Модесте претензии, наоборот, благодарили и щедро оплачивали самые кошмарные прогнозы. А если они сбывались, то оставшиеся пока в живых братки начинали относиться к Агнии с ещё большим почтением.

Вскоре в бывшую дворницкую зачастили и клиенты покруче – криминальные авторитеты, бизнесмены, даже банкиры и местные политики. Агния истрепала не одну колоду карт, предсказывая им плачевные результаты финансовых махинаций, непременное падение курса доллара и даже дурацкие результаты выборов. При этом она никогда не врала, просто научилась читать карты несколько иначе. Не станешь же блеять про несчастную любовь и долгие слезы мордовороту, сопровождаемому тремя охранниками.

Самое смешное заключалась в том, что почти все пророчества Агнии сбывались. А когда вызванный ею дух недавно убиенного авторитета по кличке Чума сообщил почтительно вспотевшей публике, что новым мэром города станет коммунист Трепетов, а он, Чума, жутко скучает на том свете без сауны с девочками и своего мобильника, слава Модесты подскочила на небывалую высоту.

Жильцы дома, вначале обалдевшие от наплыва специфической публики, попытались, было, роптать, но потом сообразили, что теперь они могут жить, как у Христа за пазухой. Ни один домушник не смел покуситься на квартиры обитателей дома, где обосновалась Модеста. Подъезд отныне сверкал чистотой и пах свежей краской, а во дворе появились новенькие скамейки, штакетник и даже детская карусель. Откуда это взялось, трудно сказать, но ходили слухи, что новому мэру сообщили о поддержке его кандидатуры с того света самим Чумой, и он дважды тайно навещал прорицательницу и уходил от неё в глубокой задумчивости.

Так неожиданно для себя Агния разбогатела. Доллары и рубли теперь обильно кучковались вокруг неё, сея смятение в душе.

Братец Лева, на время позабыв о проблемах сексуальной ориентации, припал к забившему источнику финансирования и постоянно ошивался в и без того тесной дворницкой. Затеваемые им с далекими от компьютерных новинок клиентами разговоры о новых "квестах" и "стрелялках", наводили тех на мысль, что странный парень на самом деле является либо наемным убийцей, либо суперагентом спецслужб. Разинув рот, бандиты слушали бессвязные, и оттого ещё более жуткие, описания виртуальных событий, в которых ушастый дылда с косицей мочил врагов самыми изуверскими способами или совместно с толпой цэрэушников носился по всему миру в поисках всяких секретных штук.

Наконец, Агния поняла, что дальше так жить нельзя, и приобрела в том же подъезде трехкомнатную квартиру на втором этаже. В большой комнате она устроила рабочее место и назвала её салоном, вторую превратила в приемную, а в третьей нахально воцарился Лева с новеньким компьютером. На кухне жили кот Воланд и приобретенный в обанкротившемся заезжем зверинце питон Сигизмунд.

Агния продолжала ездить ночевать в свою коммуналку, что вызывало у Лёльки зубовный скрежет.

– А твой братец не мог бы подумать о том, что тебе нужна элементарная спальня? – гневно вопрошала она облаченную в фиолетовый балахон подругу.

Та отрешенно стряхивала пепел с сигареты и, поглаживая развалившегося на коленях питона, качала головой:

– Левушке тут комфортно, я слежу, чтобы он регулярно питался и принимал душ…

– Правильно, а то без тебя он отощает и покроется паршой. Ты понимаешь, что этому трутню уже двадцать пять лет? А ты следишь, чтобы он зубки чистил перед сном, а потом тащишься на другой конец города в свой клоповник!